Взаимосвязь экспрессивного и эстетического

Цель данного параграфа — наметить определенные подходы к анализу взаимосвязи экспрессивного и эстетического в художественном тексте. Уяснение данной связи позволит уточнить границы лингвистического, литературоведческого и эстетического анализов художественного текста.

Как уже отмечалось нами ранее, экспрессивность — «энергетическая» характеристика текста, так как в процессе общения напряженность и энергичность коммуникативных действий во многом зависит от экспрессивности, за которой стоят потребности и интересы автора и реципиента, задачи их деятельности, мотивы и цели общения.

Стремление достичь максимальной экспрессивности характерно для авторов устных и письменных текстов всех типов, однако, особый интерес в этом отношении представляют художественные тексты.

Стремление к максимальной экспрессивности становится одним из главных и обязательных мотивов языкотворчества при создании художественных текстов, а сама экспрессивность является их обязательной и существенной характеристикой.

При этом закономерно возникает вопрос, отличается ли экспрессивность любого текста вообще от экспрессивности художественного текста, который, как известно, есть специфический тип текста (см. об этом § 4 данной главы).

Для ответа на этот вопрос необходимо обратиться к анализу самого художественного текста. Как известно, природа художественного текста двойственна: он одновременно есть форма существования языка и произведение искусства. Коль скоро художественный текст есть произведение искусства, то у него, как и у любого другого вида искусства, имеется свой язык. Это особым образом организованный естественный язык, каждое из средств которого эстетически значимо. Эстетические потенции средств естественного языка реализуются при их особом использования для создания художественных средств и приемов. Как писал Р. Барт, лишь тогда, «когда язык перестает быть составляющим праксиса, начинает рассказывать, повествовать о действительности и становится тем самым языком для себя, — тогда появляются подвижные текучие вторичные смыслы, образуется то, что мы как раз и называем литературой» (Барт, 1989. С. 284).

Следовательно, в художественном тексте возникает уникальная знаковая ситуация: естественный язык со своей упорядоченностью, устойчивой системой значений выступает как знаковая система первого уровня. Из этого языка формируется по законам эстетики язык словесного искусства как знаковая система второго уровня. Отсюда следует, что экспрессивность художественного текста — особый вид экспрессивности.

Отличается экспрессивность художественного текста двумя признаками: по характеру использования языковых средств (языка первого уровня — естественного — и языка второго уровня — художественного) и по характеру взаимосвязи с эстетической функцией языка. Эстетическую функцию языка мы понимаем как производную от познавательной (отражательной) функции. Язык, будучи орудием психической, в том числе и познавательной деятельности, фиксирует также и результаты этой деятельности — отраженные свойства, качества, закономерности объективной реальности. Среди них существуют и те, которые воспринимаются как эстетические: гармоничность, симметрия, организованность, целесообразность, ритм и т. п., а также противоположные им свойства.

Эстетическая функция языка реализуется в трех направлениях. Во-первых, в самой материи языка — в качествах и структуре (форме) знаков и способах их организации. Во-вторых, в трансляции эстетических знаний, оценок, суждений, взглядов и т. п., а также в эстетической информации о природных и социальных объектах в сфере общения и деятельности с помощью всех видов устных и письменных текстов. В-третьих, эстетическая функция языка реализуется в таком его устройстве, благодаря которому из материала первичных знаков формируется художественный язык текста как произведения словесного искусства.

После вышеизложенного становятся более понятными связи и пересечения эстетического и экспрессивного в художественном тексте.

Когда речь шла о нехудожественном тексте, обращалось внимание на то, что экспрессивная функция текста обеспечивается всеми его планами, т. е. наборами языковых средств, образующих образный, оценочный, эмотивный и другие планы текста. В чем же тогда отличие экспрессивной функции любого текста от экспрессивной функции художественного текста и в чем ее связь с эстетической функцией в художественном тексте?

Первое отличие состоит в том, что в художественном тексте все его планы формируются средствами художественного языка преимущественно, т. е. системой художественных приемов. В тексты других типов (нехудожественные) могут быть инкрустированы художественные средства и приемы, в частности, метафоры, сравнения и другие тропы. Они встречаются практически во всех видах нехудожественных текстов (кроме, пожалуй, деловых), но используются там факультативно и играют вспомогательную роль. В художественных текстах тропы функционируют в качестве важнейших знаков языка второго уровня. Аналогичную роль они выполняют лишь в публицистических текстах и рекламе, где также преследуется цель максимально воздействовать на реципиента, а не просто сообщить некоторую информацию. Причем очень часто и научные тексты способны оказывать на реципиента большее экспрессивное воздействие, чем язык некоторых художественных текстов, но причина тому мастерство их авторов, их высокая языковая культура и эрудиция. В целом же эти типы текстов, ориентированных лишь на передачу информации, даже если они насыщены экспрессивными элементами, легко поддаются реферированию, сжатию, а экспрессивные средства и приемы могут быть в них заменены. В художественном же тексте наблюдается качественное преобразование всех (или почти всех) языковых единиц первого уровня, которые, соединяясь определенным образом, придают художественное своеобразие данному тексту, определяют его художественные достоинства. В. В. Виноградов справедливо подчеркивал, что в художественном тексте «резко изменяются, как бы смещаются и тем самым приобретают новую образно-выразительную силу любые отношения элементов общей системы языка и ее стилей» (Виноградов, 1963. С. 133).

Характерным для художественного текста является то, что в каждом плане, совокупность которых образует экспрессивность, доминирует эстетическая ориентированность. В свою очередь, это ведет к изменению психологической ситуации восприятия текста: эмотивный план в максимальной степени адресуется к эстетическим эмоциям, образный — к эстетическому восприятию и воображению, оценочный — к эстетическим оценкам, суждениям, вкусу; подтекстовый — к эстетическим, эмоциям и воображению и т. д. Следовательно, эстетическая функция художественного текста накладывается на экспрессивную и сливается с ней. Экспрессивность в художественных текстах становится синонимом художественной выразительности.

Второе отличие заключается в том, что в структуре художественного текста меняется соотношение и значимость планов, образующих его общую экспрессивность. На первое место здесь выдвигается образный план. Художественный образ становится ядром экспрессивности художественного текста. Образ как явление искусства существенно отличается от нехудожественного образа. Обычный образ представления, который функционирует в процессах памяти и воображения, возникает при восприятии в тексте предметного описания процессов и явлений, событий и физических объектов при прямой их репрезентации. Художественный образ содержит эстетически переработанное отражение действительности. Прямая репрезентация объектов в художественных текстах также имеет место, но, во-первых, играет в них подчиненную, вспомогательную роль, во-вторых, как правило, в общем объеме текста занимает существенно меньшее место, чем система художественных образов; в-третьих, прямая репрезентация предметов и явлений реальности сама становится одним из приемов создания общей художественной ткани текста.

Содержание художественного образа будет более понятным, если вновь сопоставить знаки двух уровней в художественном тексте. На первом уровне единицы естественного языка обладают значениями. Если принять, что образ есть эстетическое конструирование (отражение) действительности, то нужно принять и то, что привносимая эстетическая «добавка» есть не что иное, как социальная и личностная детерминация отображения художественным языком фрагмента действительности, т. е. и отношения, и объекта, и способа его изображения, и отношения к ценностям (нравственным, эстетическим, общественным идеалам). Но это уже не значения, как у языковых единиц первого уровня, а смысл. Именно смысл становится основным содержанием художественного образа, создаваемого знаками второго уровня. Что касается идеи как одного из важнейших компонентов содержания художественного текста, то ее с полным основанием можно рассматривать как обобщенное и абстрагированное выражение образных смыслов текста.

Искусство произвести эстетический эффект состоит в том, чтобы, во-первых, преодолеть утилитарную ограниченность языковых единиц всех уровней и остановить сознательный выбор на более экспрессивных языковых средствах (единицах второго уровня), которые предполагают эстетическое воздействие на реципиента, а, во-вторых, найти и продемонстрировать такую комбинацию элементов действительности, которая позволила бы достигнуть эстетического эффекта при учете личности реципиента.

Продемонстрируем сказанное на материале стихотворения Н. Некрасова «Замолкни, Муза мести и печали…», тема которого достаточно традиционна — о поэте и поэзии. Идея — проповедь любви через ненависть. Экспрессивность данного стихотворения (как и его художественность) выражается разными планами, главнейшим из которых является образный; в данном тексте он тесно связан с композиционным.

Композиционно стихотворение состоит из двух частей. В основе первой части — создание художественного образа усталого, утомленного жизнью и борьбой поэта. Нарисованный образ намного богаче этой характеристики поэта, так как обращен не столько к мыслям, сколько к чувствам читателя. Некрасов передает данным стихотворением собственное тревожно-скорбное настроение, заражая читателя тоскливым мироощущением. При помощи каких языковых средств ему удается этого достичь?

Здесь задействована и фонетика (обилие «печальных», «злых», по А. П. Журавлеву, звуков), и лексика, и синтаксические вольности (Когда б хоть легче было от того/). Рассмотрим несколько подробнее лексико-семантические особенности.

Об активном начале охватывающих поэта чувств свидетельствует обилие глаголов и глагольных форм в стихотворении, причем большинство из них генетически связано с существительными, обозначающими астенические (обессиливающие) чувства хандрить, оплакивать, проклинать и т. д.

Тревожные, напряженные чувства передаются и многозначными существительными — ненастье, гроза, луч, которые в естественном языке используются для обозначения природных явлений, в данном же тексте служат для обозначения внутреннего мира человека. А это и есть язык второго уровня. Как же он создается?

Проанализируем одно из названных слов — ненастье. Словарное значение у него — «непогода». В контексте стихотворения происходит семантический сдвиг, в результате которого возникает новый образный смысл — «состояние души». Целый ряд других слов в этом тексте служит средством подготовки и обоснования этого сдвига: тревожить, умираю, было б легче, стон сердца и др. Следовательно, здесь можно говорить о «контекстуальном семантическом осложнении слова», по Б. А. Ларину. Это и есть процесс превращения обычного, нехудожественного слова, слова общенародного языка в «эстетическое», «художественное», обусловленное общим замыслом автора. Мы полностью солидарны с Г. О. Винокуром, который считал, что «поэтическое слово вырастает в реальном слове, как его особая функция…» (Винокур, 1959. С. 390).

«Работают» в этом тексте и особые художественные приемы (тропы), например, метафора стоны сердца, сравнение, в котором стоны сердца сравниваются со скрипом тюремной двери: «Мне самому, как скрип тюремной двери, Противны стоны сердца моего». С точки зрения человеческих ощущений, скрип двери — звук неприятный, экспрессивный эффект от этого сравнения усиливается эпитетом тюремный, подчеркивающим особую мучительность скрипа: скрипит не обычная дверь, хотя и это неприятно само по себе, а как бы дверь тюрьмы; и все это вместе означает стон сердца, которое, как известно, вообще не способно стонать. Таким образом, метафора и сравнение порождают круг далеких ассоциаций, именно в этом проявляется истинно художественный эффект стихотворения, ибо чем больше возможностей для появления различных ассоциаций дает текст, тем ярче его восприятие, тем он художественней и экспрессивней.

Второй композиционной частью стихотворения и его идеей в чистом виде служат две последние строчки: «То сердце не научится любить, которое устало ненавидеть». Во-первых, экспрессивность создается здесь за счет формы — афористичности, краткости, точности. В этой части поэт переходит от отчаяния к проповеди любви. При этом любовь и ненависть, с точки зрения Некрасова, образуют живое единство: любовь невозможна без ненависти.

Экспрессивность двустишья усиливается за счет эффекта неожиданности, создаваемого с помощью двух пар антонимов: общеязыковых любить — ненавидеть и окказиональных научиться (в значении «начать действовать») —устать (в значении «прекратить действовать»).

Идея данного стихотворения, как квинтэссенция образных смыслов текста, подготавливается и воплощается не только в тех средствах и приемах, которые названы нами, но и во всех прочих, начиная с первой его строки, когда автор призывает замолчать ненависть: «Замолкни, Муза мести и печали!»

При этом важно заметить, что специальных средств для выражения экспрессивности и художественности не существует: любая единица языка может выполнять в художественном тексте экспрессивную и эстетическую функции, однако, потенциальные возможности у разных единиц различные: выше они у многозначных слов, метафор, гипербол, сравнений и других тропов, ритма, некоторых фонетических единиц и т. д.

В целом же арсенал языковых средств для реализации экспрессивности и художественности текста огромен, ибо формируется за счет средств всех уровней языка, являющих собой своеобразную сеть внутритекстовых связей.

Необходимо подчеркнуть в этой связи, что любой вид лингвистического, литературоведческого, критического анализов художественного текста неизбежно (и независимо от намерений автора такого анализа) затрагивает категорию эстетического, художественности, а вместе с тем и экспрессивности, ибо художественная выразительность есть не что иное, как концентрированное воплощение экспрессивности.

Завершая анализ взаимосвязи эстетического с экспрессивностью художественного текста, нужно подчеркнуть, что, пытаясь решить проблему экспрессивности, нельзя игнорировать данные эстетики как науки, из которой известно, что эстетическое — это метакатегория, реализующаяся во множестве частных категорий — прекрасное, возвышенное, трагическое, безобразное, низменное, комическое и других. В них отражено различное отношение автора к объектам реальности.

Попытаемся это объяснить. В мире возникает определенное сочетание и взаимодействие элементов природной и социальной среды, включая и различные формы и способы человеческого поведения (движения, действия, поступки, высказывания), восприятие которых человеком может стать эстетическим восприятием. Случается это при условии, если сознание человека отразит соответствующий объект сквозь призму эстетической стороны сознания человека, усвоенных им эстетических норм, эстетических знаний, эстетических оценок, сквозь призму индивидуального опыта, эстетического вкуса и т. д. Так в тексте рождается прекрасное, трагическое, комическое. При восприятии таких текстов у реципиентов возникают соответствующие эффекты: комического, прекрасного и т. д. Причем довольно часто один и тот же объект (текст) может быть воспринят то как трагический, то как возвышенный, то как комический. Причины, по которым это случается, исследуются психологией и объясняются некоторыми психологическими механизмами эстетического восприятия.

Существующие эстетические категории, реализуясь в художественных текстах, становятся средством создания художественной выразительности, т. е. экспрессивности. Например, прекрасное, характеризующее явления и объекты с точки зрения их совершенства, находит отражение в художественном тексте, делая его экспрессивным, так как экспрессивное реализуется в процессе восприятия красоты, гармонии, логичности, непротиворечивости и т. д. Примером могут служить образы русских женщин, последовавших за мужьями-декабристами в ссылку (поэма Н. Некрасова «Русские женщины»).

Но мир, отраженный в тексте, не обязательно должен быть прекрасен, так как литература не стремится к красивой имитации мира, а лишь постигает его с помощью художественных образов, и тогда на первый план выходит трагическое или безобразное. Например, персонажи из «Мертвых душ» Гоголя, персонажи рассказов А. П. Чехова и т. п.

Таким образом, эстетическое и экспрессивное — категории тесно взаимосвязанные.

Контрольные вопросы.

• 1. В чем проявляется двойственная природа художественного текста?
• 2. Что дает основание утверждать тесную связь между экспрессивностью и эстетическими категориями?
• 3. Данные каких паук, кроме лингвистики, необходимо привлечь, чтобы доказать эту связь?