Человек и государство: теория общественного договора (Т. Гоббс, Дж. Локк, Ж. — Ж. Руссо)

Эпоху Просвещения по праву считают площадкой для выработки современной либеральной доктрины. Своеобразным наследием Возрождения стало стремление создать модель хорошего государства, хорошего образования, хорошего воспитания.

Томас Гоббс еще в XVII в. в своем произведении «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского» предложил значительно опередившую свое время политическую моральную и психологическую доктрину. Интересно заметить, что «Левиафан» был публично сожжен, а епископы требовали отправить на костер и автора. Левиафан — имя библейского морского чудовища, упомянутого в Ветхом Завете, иногда приравниваемого к геенне огненной. Гоббс использует этот образ для описания могущественного государства («смертного Бога»)^[1].

Политическая концепция Гоббса строится на двух краеугольных камнях: учении о войне всех против всех и концепции общественного договора.

Гоббс исследует природу человека и приходит к выводу, что в естественном состоянии люди ведут постоянную «войну всех против всех», ибо от природы все равны. Это чрезвычайно смелая для того времени идея, идея равенства, которая сегодня кажется нам чем-то естественным, правильным и т. п. В сословном обществе при господстве религиозного мировоззрения предложить королю считать себя по природе равным крестьянину или башмачнику, отказаться от врожденного права на власть, сравнять аристократов с простолюдинами — такое не могло понравиться никому, возможно, кроме тех самых простолюдинов, но они, увы, не читали философских трактатов. Гоббс пишет:

Природа создала людей равными в отношении физических и умственных способностей, ибо хотя мы наблюдаем иногда, что один человек физически сильнее или умнее другого, однако если рассмотреть все вмесге, то окажется, что разница между ними не настолько велика, чтобы один человек, основываясь на ней, мог претендовать на какое-то благо, на которое другой не мог бы претендовать^[2].

Далее Гоббс утверждает, что если два человека желают одной и той же вещи, но обладать одновременно ею не могут, то они становятся врагами. В состоянии войны у людей нет иной гарантии безопасности, кроме своей физической силы:

В таком состоянии нет места трудолюбию, так как никому не гарантированы плоды его труда, и потому нет земледелия, морской торговли, удобных зданий… а, что еще хуже всего, есть вечный страх и постоянная опасность насильственной смерти, и жизнь человека одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременная Равным образом здесь нет понятий справедливого и несправедливого, правильного и неправильного. Так люди живут в отсутствии общей власти. Неприглядную картину естественного состояния человека рисует Гоббс: в этой картине вряд ли отражается образ божий, или венец творения, скорее, природный эгоист. Однако у человека есть важное свойство — разум. Благодаря разуму он в состоянии исправить свое положение. Именно так возникают государства. Люди, наделенные от природы свободой, любящие свободу, сознательно накладывают на себя ограничения, передавая часть своей свободы государству в обмен на безопасность и избавление от бедственного состояния «войны»:

…Государство есть единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора огромное множество людей, с гем чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как сочтет необходимым для их мира и общей защиты¹.

Благоприятное время для заключения общественного договора наступает, когда этого требует разум и все люди стремятся к миру, и это продолжается до тех пор, пока есть надежда достичь мира. При этом исключительно важно выполнять соглашения после их достижения, поскольку в противном случае люди опять скатятся до естественного состояния, когда «человек человеку — волк».

По мысли Гоббса, наилучшей моделью правомерно полагать монархию. Богатство, могущество и слава монарха обусловлены богатством, силой и репутацией его подданных. Общественный договор, согласно концепции, есть акт, каждый из участников которого заявляет: «Я наделяю властью этого человека или это собрание людей и передаю ему право управлять собой». Гоббс ясно заявляет, что договор подразумевает отказ человека от своего естественного права. Наделить кого-либо властью, значит, сделать его своим представителем. Суверен, таким образом, является высшим представителем всех своих подданных. Ему не должен противостоять никакой представительный орган, и ни один подданный не имеет права оспаривать решение суверена, ведь он уже заранее одобрил это решение; признал его как свое собственное еще до того, как оно было вынесено. Высшим выражением этого предварительного признания является абсолютизм. Суверен обладает, следовательно, огромными правами. Единственное, что может избавить подданного от обязанности повиноваться, полагал Гоббс, — непосредственная угроза, нависшая над его жизнью.

В разработке идей гражданского договора получит развитие идея естественных и гражданских прав человека, положенная в основу современной либеральной доктрины. Таким образом, возникает триединая формула либеральных ценностей, широко распространенная в мире и основанная на трех неотчуждаемых правах человека: жизнь — свобода — собственность. Идеи Гоббса питали не одно поколение просветителей и либерально настроенных политиков.

Дж. Локк исходит из того, что естественное состояние, в котором пребывали люди на заре своей истории, отнюдь не представляет собой «войну всех против всех», как об этом писал Гоббс. С точки зрения Локка, первоначально в человеческом обществе царили доброжелательность и взаимоподдержка, ибо людей было мало, и каждый владел участком земли, который он и его близкие были способны обработать. В этом обществе отношения между индивидами регулируются нормами морали и религии, но не права, о котором люди, пребывающие в естественном состоянии, ничего не знают. Но по мере накопления собственности у отдельных людей у них возникает желание подчинить себе подобных, которые, естественно, противятся этому. Второй предпосылкой разлада в обществе и разрушения гармонии отношений становится быстрое увеличение населения. При нехватке земли каждый видит в другом не товарища, а врага, мечтающего завладеть долей собственности, ему не принадлежащей. Так возникает состояние «войны всех против всех», которое длится до тех пор, пока люди не осознают ненормальности сложившегося положения вещей и не придут к идее общественного договора.

Тема общественного договора, прав человека и политического прогресса стала одной из центральных в трудах авторов Французской энциклопедии.

Слово «энциклопедия» происходит от греческого выражения гукикХюс; лшбгСа — «обучение по всему кругу знаний». Этим термином назывались все те знания, которыми должен овладеть свободный человек, вступая в жизнь. В современном значении этого слова, т. е. как книга, содержащая в кратком изложении знания обо всем, это понятие стало употребляться в XVIII в. В 1728 г. в Англии была издана двухтомная энциклопедия Э. Чемберса. Большой научной ценности она не представляла, но стала первым изданием универсальной энциклопедии и проложила путь другой энциклопедии, которую по праву стали называть Великой, а появилась она во Франции в том же XVIII в. Создателей и авторов энциклопедии стали называть энциклопедистами, и в наши дни словом «энциклопедист» принято называть человека, который имеет широкий кругозор, обладает множеством знаний из разных предметных областей.

«Энциклопедия, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел» в своем окончательном виде состояла из 23 томов (по 950 страниц), а таблицы, чертежи, рисунки с пояснениями составляли еще 12 таких же больших томов. Она издавалась с 1751 по 1780 г. Основную роль в ее создании играл Дени Дидро (1713—1784), он был организатором, ответственным редактором, составителем проспекта и автором большинства статей по точным наукам. Вторым редактором был математик и механик Жан Лерон д’Аламбер (1717—1783), член Парижской академии наук, Французской, Петербургской и других академий. К участию в издании были привлечены П. А. Гольбах, Вольтер, Ж. Ф. Мармонтель, Ж.-Ж. Руссо, А. Тюрго, Ш.-Л. Монтескье и др.

Издание энциклопедии встретилось с многими трудностями цензурного и финансового характера. Остроумно помогла изданию российская императрица Екатерина Великая. Она купила у Дидро его библиотеку, назначив его библиотекарем и выплатив ему зарплату за несколько лет вперед. Эта библиотека переехала в Россию после смерти философа, как и второе купленное Екатериной собрание — библиотека Вольтера. Обе они хранятся в Эрмитаже. Парадоксально, что, спасая энциклопедию от цензуры католической церкви, Екатерина наложила строжайший запрет на пользование ею, ибо книги там были «опасные», содержащие вольнодумство. Поверив в просвещенность русской монархии, Дидро приезжал в Петербург, подобно Платону, отправившемуся в Сиракузы, с тем чтобы реализовать свою мечту об идеальном государстве. Дидро, конечно, не продали в рабство, как Платона, но его мечта осталась только мечтой.

Вернемся, однако, к концепции общественного договора, которая стала в последующем господствующей теорией происхождения государства и общества. Большинство просветителей полагало, что на первоначальной стадии, в так называемом естественном состоянии, люди жили вне общества и обладали вследствие этого неограниченными правами и абсолютной свободой. Доводы разумного эгоизма подтолкнули людей к заключению общественного договора, и тогда человечество перешло от естественного состояния па более высокую ступень развития, на стадию общественного, или гражданскогОу состояния. Ж.-Ж. Руссо в сочинении «Об общественном договоре» (1762) пишет:

Переход от естественного состояния к гражданскому производит в человеке весьма заметную перемену, заменяя в его действиях инстинкт правосудием и сообщая его действиям нравственное начало¹.

Некоторые данные здесь Руссо характеристики прав и обязанностей граждан в несколько измененном виде войдут в «Декларацию прав человека и гражданина» 1789 г., а много позже и во «Всеобщую декларацию прав человека» 1948 г. На основе идей Руссо и других просветителей разрабатывалась демократическая программа гражданского общества, составляющая сегодня незыблемую идеологическую платформу западных демократий. Особое внимание Руссо уделяет тому, что первоначальный договор оказался неистинныМу потому что богачи силой и хитростью захватили власть и связанные с нею преимущества. Потребность эпохи заключается в том, чтобы разорвать прежний и заключить новый, теперь уже справедливый, договор. В качестве средств его достижения Руссо допускает революцию и даже, если отечеству грозит опасность, диктатуру.

Руссо подчеркивает, что по своему содержанию истинный общественный договор всегда является республиканским по характеру (как выражение общей воли), несмотря на то что по форме правление может быть различным: аристократическим, олигархическим, демократическим. Для небольших государств более приемлема демократия, для больших — аристократия, но лучше всего смешанное правление. Самым существенным при заключении общественного договора является установление суверенитета народа, который неделим и неотчуждаем. Это означает, что власть должна соблюдать и защищать интересы народа. Однако интересы всех членов общества различны (иногда даже противоположны), и «воля всех» представляет собой некую среднеарифметическую их сумму, а согласие интересов делает возможным дальнейшее существование общества:

Так как закон есть не что иное, как объявление общей воли, то ясно, что в своей законодательной власти народ не может быть представлен, но он может и должен быть представлен в своей исполнительной власти, которая есть лишь сила, примененная согласно закону^[3].

Руссо явно идеализирует фигуру законодателя: он должен быть и свободным от страстей, и все знать о них; и обладать почти неограниченной властью, и не желать ею воспользоваться.

Соглашение между членами общества — это не соглашение высшего с низшим, но соглашение целого с каждым его членом. Если «левиафанские» устремления государства не будут ограничены, государство станет тоталитарным и, следовательно, индивид будет им поглощен. Единственное средство против этого — создание гражданского общества, основанного на договоре между всеми его членами. Общественный договор есть нс что иное, как согласие всех его участников соблюдать некоторые общие правила: преследуя собственные интересы, каждый должен считаться с интересами других, следовательно, требуется ограничить собственную свободу ради свободы остальных; надо признать, что частная собственность — необходимое условие общежития, а права личности священны и неотчуждаемы и т. д.

Локк же полагал, что цель государства заключается в обеспечении естественных прав человека. Естественные права личности представляют собой конституционный базис правового порядка. Именно права на жизнь, свободу и собственность делают возможным законодательство в целом, а так как эти права не могут быть отчуждены, то власть государства в этом плане ограничивается: оно не всесильно. Несмотря на признание незыблемости частной собственности, а стало быть, неравенства, Локк провозглашает приоритетным принцип равенства без уравнения, — это равенство возможностей, которое должно быть обеспечено законом; отсюда возникает основной принцип правого государства: все равны перед законом.

Руссо по отношению к частной собственности занимает противоречивую позицию. С одной стороны, он признает ее священной, ибо она есть результат наших трудов и основание гражданского общества. С другой стороны, он, подобно утопистам утверждает, что в ней корень зла и безнравственности. В трактате «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми» (1755) он пишет:

От скольких преступлений, войн, убийств, несчастий и ужасов уберег бы род человеческий тот, кто, выдернув колья и засыпав ров, крикнул бы себе подобным: «Остерегитесь слушать этого обманщика; вы погибли, если забудете, что плоды земли для всех, а сама она — ничья»^[4].

Речь идет вовсе не о том, что Руссо изменил точку зрения, просто он понял: так же как нельзя вернуться к естественному состоянию, несмотря на то что оно есть золотой век человечества, на новом этапе человеческой истории невозможно отказаться от права частной собственности, несмотря на то что она была источником многих бед. Теперь же она стала стержнем гражданского общества, и только на ее основе можно построить экономические и правовые отношения между людьми.

П. Л. Гольбах разделяет трудовую теорию собственности', он считает, что человек получает право на собственность, вкладывая свой труд. В обществе не может не существовать различия между богатыми и бедными, потому что оно естественно и коренится в различии физических и духовных сил людей. Задача государства состоит в поддержании равновесия между социальными слоями. В отличие от Руссо Гольбах возлагал надежды на просвещенного монарха, критикуя деспотические режимы и рассчитывая на то, что просвещенное правление даст народам хорошие законы и хорошие нравы. Согласно Гольбаху, просвещенная монархия объединяет лучшие черты аристократии и демократии; в таких взглядах легко угадываются Аристотель, влияние Гоббса и укорененная в народе вера в священное и высшее происхождение монаршей власти.

Таким образом, все просветители, несмотря на определенные расхождения, рисовали сходные картины наилучшего общественного устройства и наибольшего общественного благосостояния, исходя из общественного договора, незыблемости частной собственности и прав суверенной личности. Их воззрения оказались в отличие от политических теорий утопистов вполне жизнеспособными, что подтверждает более чем 300-летняя история демократии.

• [1] Па рисунке в первых изданиях книги Гоббса Левиафан изображался в виде огромногочеловека, тело которого состоит из множества маленьких человеческих тел. В руках Левиафан-государство держит крест и меч.
• [2] Цит. по: Антология мировой философии. Т. 2. С. 334. * Там же. С. 335.
• [3] Цит. но: Антология мировой философии. Т. 2. С. 573.
• [4] Руссо Ж.-Ж. Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми //Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре. Трактаты: пер. с фр. М.: Канон-пресс, 1998. С. 106.