Толерантность как предмет исследования в различных областях научного знания. 
Основные подходы к исследованию феномена толерантности

Понятие «толерантность» в политологическом, социологическом, психолого-педагогическом, философском дискурсах. — Противоречивость феномена толерантности. — Аксиологический и гносеологический подходы. — Исторический и политологический подходы. — Ксенологический подход. — Лингвистический и лингвокультурологический подходы Список рекомендуемой литературы.

Братченко С. Л. Психологические основания исследования толерантности в образовании // Педагогика развития: ключевые компетентности и их становление. Красноярск, 2003.

Валитова Р. Р. Толерантность: порок или добродетель? // Вести. Моек, ун-та. Сер. 7. Философия. 1996. № 1. С. 33−37.

Галкин Л. А., Красин Ю. А. Культура толерантности перед вызовами глобализации // Социс. 2003. № 8. С. 64−74.

Емельянов Б. В. Русская философия под знаком толерантности // Толерантность в современной цивилизации: материалы междунар. конф., Екатеринбург, 14−19 мая 2001 г. / под ред. М. Б. Хомякова. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2001. С. 215−224.

Кашпо А. С. Толерантность в контексте концепции «культура мира» // Безопасность Евразии. 2001. № 1.С. 175−181.

Купина Н. А., Михайлова О. А. Лингвокультурологические проблемы толерантности // Толерантность в современной цивилизации: материалы междунар. конф., Екатеринбург, 14−19 мая 2001 г. / под ред. М. Б. Хомякова. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2001. С. 50−69.

Лекторский В. А. О толерантности, плюрализме и критицизме // Вопр. философии. 1997. № 11. С. 46−54.

Лорсен Дж. К. Толерантная установка: прояснение концептуальных проблем // Толерантность: материалы летней школы молодых ученых.

«Россия — Запад: философские основания социокультурной толерантности», Екатеринбург, сент. 2000 г.: в 2 ч. / под ред. М. Б. Хомякова; ч. 1. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2001. С. 158−171. Соколов В. М. Толерантность: состояние и тенденции // Социс. 2003. № 8. С. 54−63.

Что такое толерантность? Добродетель, отношение или же врожденная черта характера? Означает ли она уважение? Признание? Безразличие? Где начинается толерантность и каковы ее пределы?

Из проекта «Образование в области демократии и толерантности».

Фонд Бертельсманна, 1999

Понятие «толерантность» находится на стыке различных научных дисциплин: философии, политологии, религиоведения, медицины, культурологии, социологии, психологии, лингвистики. Это определяет многообразие значений данного термина и предполагает многоаспектность изучения соответствующего феномена.

Идея толерантности как идея веротерпимости была развита Джоном Локком для установления мира в раздираемой религиозными конфликтами Европе (Дж. Локк. Послания о веротерпимости).

В биологии и медицине толерантность толкуется как «утрата или ослабление способности организма к иммунному ответу на данный антиген в результате предшествующего контакта с тем же антигеном» (Большая медицинская энциклопедия. М., 1985. Т. 25. С. 132); «привыкание» больного к лекарству. Термин был введен в 1953 г. английским иммунологом П. Медаваром для обозначения «терпимости» иммунной системы организма к пересаженным инородным тканям. В токсикологии и фармакологии термин «толерантность» обозначает снижение чувствительности к токсическим и фармацевтическим препаратам.

В философии толерантность определяется как терпимость к иного рода взглядам, привычкам, позициям, являющаяся признаком уверенности в себе. «Толерантность — термин современной философии, означающий воздержание от употребления силы для предотвращения отклонений во мнениях, верованиях, в поведении другого человека или группы людей» (Кемеров В. Е. Современный философский словарь. М., 2004. С. 726).

В социологии толерантность рассматривается как социальный феномен, форма сосуществования идеологий, формы взаимодействия, которые по-разному воспроизводятся в разных типах социальности. «Толерантность — определенная мировоззренческая и нравственно-психологическая установка личности на то, в какой мере ей принимать или не принимать различные, прежде всего чуждые идеи, обычаи, культуру, нормы поведения и т. д.» (Соколов В. М. Толерантность: состояние и тенденции // Социс. 2003. № 8. С. 54−63).

В политической теории идея толерантности занимает ведущее положение и осмысливается как неотъемлемый элемент свободного общества, основная демократическая ценность. Это принятие, признание и уважение конкурентов, их взглядов при взаимном стремлении субъектов социального взаимодействия реализовать свои интересы и цели, связанные с проблемами существующей власти. Толерантность есть «особая позиция, допускающая существование инакомыслия; терпимость» (Бакеркина В. В., Шестакова Л. Л. Краткий словарь политического языка. М., 2002).

В педагогическом дискурсе толерантность понимается как владение умениями и навыками неконфликтного взаимодействия со всеми субъектами образовательного процесса.

В психологии толерантность определяется с позиций индивидуально-психологических особенностей личности — «как отсутствие или ослабление реагирования на какой-либо неблагоприятный фактор в результате снижения чувствительности к его воздействию» (Психологический лексикон: энцикл. словарь. М., 2004).

В культурологических исследованиях толерантность — норма цивилизационного компромисса между конкурирующими культурами и готовность к принятию иных логик и взглядов. 8.

Толерантность выступает как условие сохранения разнообразия, своего рода исторического права на отличность, непохожесть, инаковость.

* * *.

Многогранность феномена толерантности позволяет рассматривать его в разных аспектах. Можно выделить несколько основных подходов к исследованию феномена толерантности.

Аксиологический подход. Толерантность есть одна из основных общечеловеческих ценностей. Толерантность как ценность базируется не на противостоянии, а на сосуществовании с иным; не на отрицании, а на признании «другого»; не на безропотной терпеливости к насилию, а на его преодолении.

Гносеологический подход предполагает использование богатого потенциала теории познания для уяснения самой сути толерантности, ее достоверности и истинности, отношения к реальности, выявление ее социально-групповых, личностных, государственно-национальных и общецивилизационных параметров; позволяет определить границы толерантности, на которые влияют исторические и политические традиции, культурное своеобразие, современное состояние социума.

Исторический подход помогает проследить динамику развития и становления феномена толерантности; выявить культурную специфику данного феномена.

Ксенологический подход основан на различном отношении субъекта толерантности к «иному / чужому». М. Уолцер выделяет пять типов возможных отношений, составляющих толерантность: 1) «отстраненно-смиренное отношение к различиям во имя сохранения мира»; 2)"позиция пассивности, расслабленности, милостивого безразличия к различиям"; 3) «вытекает из своеобразного морального стоицизма — принципиального признания того, что и „другие“ обладают правами, даже если их способ пользования этими правами вызывает неприязнь»; 4) «выражает открытость в отношении «других», любопытство, возможно, даже уважение,

желание прислушиваться и учиться"; 5) разнообразное «восторженное одобрение различий».

Лингвокультурологический подход к понятию «толерантность» предполагает анализ феномена в двух аспектах: на лингвокогнитивном уровне — описание содержания концепта «толерантность» через анализ языковых средств, объективирующих его в языке и представляющих его в семантическом пространстве языка; на коммуникативном уровне — описание проявления толерантности в межличностном общении, особенностей коммуникативного поведения этноса.

Задание 1. Познакомьтесь с типами толерантности, выделяемыми разными исследователями. Сравните типологии. Что лежит в основании каждой типологии?

Дж. Лорсен, характеризуя различные типы толерантности, в основе которых лежат отдельные области научного знания, цитирует М. Турчетти, который различает четыре таких типа: психологическую толерантность (включающую в себя милосердие, сострадание, вежливость, сдержанность и снисхождение), правовую, или юридическую, толерантность (первое принципиальное освобождение от государственной религии), богословскую, или догматическую, толерантность (толерантность широкого богословского воззрения на отклоняющиеся взгляды внутри него) и экклессиологическую толерантность (терпимость господствующей церкви по отношению к другим церквям) И. А. Стернин приводит результаты эксперимента, проведенного Е. И. Грищук, которая выделяет в концепте «толерантность» следующие сегменты: политическая толерантность — терпимость к людям других политических взглядов, уважение к иным политическим позициям, признание права каждого на свои политические убеждения; научная толерантность — терпимость к другим точкам зрения в науке, допущение разных теорий и научных школ в рамках одной науки, в рамках одного научного направления; бытовая толерантность — терпимость к формам поведения, мнениям и высказываниям ближайшего окружения, которая проявляется в межличностных отношениях; педагогическая толерантность — терпимость к собственным детям, учащимся, умение понять и простить их несовершенства; административная толерантность — умение руководить без нажима и агрессии, признавать, что и ты можешь допускать ошибки, способность прощать слабости и несовершенства Ю подчиненным; религиозная толерантность — терпимость к людям иной веры, уважение к чужим религиозным убеждениям; этническая толерантность — уважительное, терпимое отношение к людям другой национальности (противоположное понятие — ксенофобия); спортивная толерантность — отсутствие предубеждения к другим спортивным командам, кроме своей, уважительное, объективное отношение к другим спортивным командам и их болельщикам; музыкальная толерантность — уважительное отношение к различным музыкальным стилям и их поклонникам, отсутствие пренебрежения к тем, кому нравится другая музыка; медицинская толерантность — физиологическая выносимость пациентом применения того или иного препарата, переносимость лекарства; экологическая толерантность — способность живых существ переносить те или иные изменения в окружающей среде.

Л. В. Скворцов устанавливает зависимость между доминирующим в государстве в определенный исторический момент общественным сознанием и сложившимся типом толерантности и выделяет следующие типы:

• — скрытая толерантность на основе мифологического типа общественного сознания;
• — культурная толерантность на основе секулярного типа общественного сознания (толерантность признается как нравственный принцип; на данной основе возможно уважение к иному, принятие этнических и национальных особенностей, различий в социальных воззрениях, которые порождаются особенностями условий жизни, профессиональной деятельности, культурных традиций);
• — толерантность в сфере научной ментальности на основе научнообщественного сознания (в тех случаях, когда в известном вопросе могут быть представлены доводы pro et contra, толерантность имеет место при оценке доводов противника);
• -личностно-ориентированная толерантность (связанная с постмодернистским типом общественного сознания). Традиционно толерантность означала терпимость к чужому, готовность сосуществовать с ним. В постмодернистском обществе ситуация меняется радикально. Все различия переносятся в страну и исходную ячейку общества — в семью. Выражением этой ситуации можно считать признание Г. Миллера: «Я во всем мгновенно распознавал противоположности и противоречия, иронию и парадокс реального и нереального. Я был самым страшным врагом самому себе».

Задание 2. Сопоставьте значения понятия «толерантность» в разных научных областях. Выделите общие признаки, составьте обобщенное определение термина «толерантность» для гуманитарных дисциплин.

1 Смирение, снисходительное отношение. 2 Терпимость иммунной системы организма к пересаженным инородным тканям. В токсикологии и фармакологии — снижение

чувствительности к токсическим и фармацевтическим препаратам (Большая советская энциклопедия. Т. 26. М., 1977. С. 46).

• 3 Терпимость к образу жизни других этнических общностей, их поведению, обычаям, чувствам, мнениям, идеям, верованиям (Российская социологическая энциклопедия. М., 1998. С. 579).
• 4 Энергичная защита ценностей других и признание плюрализма. Установка либерального принятия моделей поведения, убеждений и ценностей других (Большой толковый психологический словарь. Т. 2. М., 2000. С. 363).
• 5 Терпимость к иного рода взглядам, нравам, привычкам. Признак уверенности в себе и сознания надежности своих собственных позиций, признак открытого для всех идейного течения, которое не боится сравнения с другими точками зрения и не избегает духовной конкуренции (Философский энциклопедический словарь. М., 1997; С. 457) —
• 6 Позиция тех или иных политических сил, выражающая их готовность допускать существование инакомыслия в своих рядах; проявление готовности прислушаться к мнению политических противников, стремление их переубедить (по одним вопросам — средствами логической аргументации; умение признать правоту их позиций — по другим) (Политология: энцикл. словарь. М., 1993. С. 375).
• 7 Существенный компонент свободы совести, принцип подхода к последователям любого религиозного течения, мировоззренческих систем, характеризуемый (как минимум) отсутствием дискриминации, ущемления прав по вероисповедальному, мировоззренческому признаку. Степень уважительного, спокойного и доброжелательного отношения между приверженцами разных религий, между верующими и неверующими предопределяет уровень культуры людей, цивилизованность общества и государства. Необходимое условие сотрудничества различных конфессиональных течений во имя нравственного здоровья и блага всего общества" (Словарь религии народов современной России. М., 1999. С. 512).
• 8 Терпимость, снисходительность к чужим мнениям, верованиям, поведению, обычаям, культуре, чувствам, идеям, один из основных демократических принципов, неразрывно связанных с концепциями плюрализма, свободы и прав человека, важный признак общей и политической культуры (Культурология: энцикл. словарь. Ростов н/Д, 1997. С. 488).

Задание 3. Познакомьтесь со статьей Н. А. Куниной, О. А. Михайловой. Выделите аспекты феномена «толерантность», актуальные для лингвистики и лингвокультурологии.

Актуальность проблемы толерантности для коммуникации, и в частности для речевого общения, определяется современным состоянием общества. Развитие общества, цивилизации, глобализация мира, социальные и социокультурные преобразования ставят целый ряд новых вопросов перед лингвистикой. Для России особенно существенным в этом плане является последнее десятилетие XX века, изменившее социальную структуру общества, принципы взаимодействия его членов, роль средств массовой информации и в какой-то мере сам менталитет российского народа.

Еще в первой четверти XX века была разработана философская концепция, в основе которой лежит понятие мирной жизни [Розеншток-Хюсси 19 941- Был осознан замкнутый круг насилия: необходимость ограничить проявления естественной агрессивности человека приводит к созданию властных структур. «В то же время эти структуры становятся новым источником той же деструктивности, ради обуздания которой они были созданы» [Гусейнов 1992: 76]. Заканчивающееся столетие породило философию ненасилия и ненасильственные движения, призванные разорвать этот круг.

Исследование категории толерантности со стороны лингвокультурологии предполагает выделение нескольких составляющих: во-первых, изучение сущности, природы и особенностей речевой коммуникации; во-вторых, исследование современного состояния культурно-речевой ситуации в обществе (в России); в-третьих, определение коммуникативных прав и обязанностей носителей языка и, в-четвертых, выработка рекомендаций «лингвистической терапии».

В последнее время речевая коммуникация как самостоятельный объект лингвистики приобретает особую актуальность. При этом осознание подчиненного характера собственно речевой коммуникации по отношению к коммуникации как целому заставляет исследователей переходить к интеракционным моделям коммуникации, изучать не только речь, но и речевые события (простые и сложные) как структурные формы коммуникации, придавать особое значение взаимодействию вербальных и невербальных инструментов общения. Еще в конце 20-х годов нашего столетия М. М. Бахтин обозначил связь языковых проявлений с областью социально-психологического бытия людей. «Словесный компонент поведения, — писал он, — определяется во всех основных существенных моментах своего содержания объективно-социальными факторами. Социальная среда дала человеку слова и соединила их с определенными значениями и оценками, социальная же среда не перестает определять и контролировать словесные реакции человека на протяжении всей жизни» [Бахтин 1927: 85].

В любом акте речевого общения коммуниканты преследуют определенные неречевые цели, которые в конечном счете регулируют деятельность собеседника [Оптимизация 1990; Речевое воздействие 1990]. Естественно, что разные типы дискурса различаются по интенсивности воздействия. Так, Р. Лакофф выделяет такие противопоставленные по этому критерию типы — «обычный разговор» и «персуазивный дискурс». Безусловно, всякая дихотомия применительно к языку условна, но, тем не менее, функция убеждения ярко маркирует некоторые типы дискурса, например лекция, политическая риторика. В отличие от персуазивного дискурса обычный разговор затевается не ради того, чтобы убедить (хотя это не означает, что мы не убеждаем или не стараемся убедить партнера). Лакофф иронически замечает по этому поводу: «Маловероятно, что после обычного разговора мы можем подумать: „О, это была отличная беседа! Я убедил Гарри, что летучие мыши едят кошек!“» [Lakoff 1982. Цит. по: Иссерс 1999: 21]. Речевое общение, взятое в аспекте его целенаправленности, мотивационной обусловленности, понимается как речевое воздействие.

Феномен речевого воздействия связан в первую очередь с целевой установкой говорящего — субъекта речевого воздействия. Быть субъектом речевого воздействия — значит регулировать деятельность своего собеседника. Важным оказывается вопрос о типах и способах речевого воздействия. В современных исследованиях можно выделять две точки зрения на сущность речевого воздействия. Так, в работах [Баранов, Паршин 1986; Блакар 1987; Почепцов 1987; Федорова 1991; Карасик 1992; Тарасова 1992] исходной посылкой является понимание речевого воздействия как однонаправленного, неравноправного действия: партнер по речевой коммуникации выполняет пассивную функцию, воспринимая воздействие со стороны говорящего. Существует иной взгляд, сближающий речевое воздействие и речевое взаимодействие. В основе такого понимания лежит концепция «идентификации» Кеннета Бурка. Процесс общения на естественном языке есть «совокупность процедур над моделями мира… участников ситуации общения» [Баранов 1990: и], при этом изменение структур знаний отмечается у обоих коммуникантов.

Причины несовпадения исходных постулатов кроются в онтологии самой коммуникации (в том числе и речевой), которая может осуществляться и как активное воздействие, направленное на то, чтобы заставить «другого» действовать в интересах говорящего, и как кооперативное общение, в котором каждый из участников учитывает интересы противоположной стороны. Взаимодействие партнеров может развиваться, таким образом, по одному из двух возможных вариантов. Первый — конгруэнция — представляет собой нарастающее подтверждение взаимных ролевых ожиданий партнеров, быстрое формирование у них общей картины ситуации и возникновение эмпатической связи друг с другом [Шибутани 1969]. Второй — конфронтация — есть, напротив, обоюдный (или односторонний) «обман» ролевых позиций, несовпадение в понимании и оценке ситуации и, как следствие, возникновение антипатии друг к другу.

Тип речевого взаимодействия можно определить по его исходу [Хаймс 1975]: достигнута ли коммуникативная цель, т. е. было общение эффективным или неэффективным (в связи с этим возникает важная проблема эффективности общения как сохранения равновесия [Стернин 1995]). При этом тип речевого взаимодействия оказывается фактором мотивационного психического состояния субъектов общения и источником соответствующего поведения. Неслучайно в современных исследованиях важное место занимает проблема качества общения, в частности речевая агрессия и, в оппозиции, толерантное общение.

В последнее время лингвисты обратились к изучению феномена вербальной агрессии в разных коммуникативных сферах, поскольку современное российское общество — это сплошное поле фрустрирующих ситуаций, и оно далеко от ненасильственного разрешения проблем. Одной из черт, характеризующих функционирование современного русского языка, является усиление отношений враждебности, агрессивности между участниками общения, что проявляется в таких речевых действиях, как наклеивание ярлыков, обыгрывание имени объекта речевой агрессии, нагнетание отталкивающих сравнений и ассоциаций, смакование непривлекательных и неприятных для объекта речевой агрессии деталей, подробностей, обстоятельств и др. Л. П. Крысин пишет: «В наши дни чрезвычайно высок уровень агрессивности в речевом поведении людей. Необыкновенно активизировался жанр речевой инвективы, использующий многообразные средства негативной оценки поведения и личности адресата — от экспрессивных слов и оборотов, находящихся в пределах литературного словоупотребления, до грубо просторечной и обсценной лексики. Все эти особенности современной устной и, отчасти, книжнописьменной речи — следствие негативных процессов, происходящих во внеязыковой действительности; они тесно связаны с общими деструктивными явлениями в области культуры и нравственности» [Крысин 1996: 385−386].

Исследования вербальной агрессии как формы речевого поведения ведутся в разных направлениях. Во-первых, выявляются виды речевой агрессии: активная прямая, активная непрямая, пассивная прямая и пассивная непрямая речевая агрессия, а также ступени речевой агрессии [Купина, Енина 1997]. В связи с этим разрабатывается классификация коммуникативных типов языковых личностей [Седов 1996; 1999]. Установка на конфликт, конфронтацию характеризует выбор поведения с активным воздействием на партнера по коммуникации, с доминированием роли говорящего, с использованием негативных средств речевого общения, с нарушением коммуникативных норм.

Во-вторых, изучаются коммуникативно-речевая дисгармония и коммуникативные стратегии в ситуации конфликта [Иссерс 1999; Михальская 1996; Седов 1996; Шалина 1998]. Речевое поведение в такого рода коммуникации обнаруживает стратегии подчинения, являющиеся языковыми «инструментами власти» (Р. Блакар). Агрессивный речевой акт «служит для манифестации или установления социальной асимметрии… При различии в социальном статусе агрессора и жертвы первый прибегает к агрессивным речевым актам для самоутверждения и для того, чтобы добиться от жертвы подчинения… Это значит, что агрессивный речевой акт есть, прежде всего, инструмент создания и поддержания социальной иерархии» [Михальская 1996:165].

В-третьих, исследуются современные дискурсы, в особенности прагматические дискурсы, наиболее подверженные агрессивности. Так, повышенный интерес вызывает политический дискурс [Политический дискурс… 1997, 1998, 1999, 2000; Шейгал 2000], в котором знаки вербальной агрессии, в частности маркеры «чуждости», приобретают особую значимость. Исследователи выделяют типы современного политического дискурса, анализируют речевое поведение конкретных политических лиц.

Кроме того, большое внимание уделяется публицистическому дискурсу, в частности проблеме речевой агрессии в средствах массовой информации [Какорина 1996; Михальская 1996; Речевая агрессия 1997; Сковородников 1997]. Л. М. Майданова, учитывая составляющие коммуникативного акта, выделяет несколько случаев речевой агрессии в СМИ: l) автор своим материалом прямо призывает адресата к агрессивным действиям против предмета речи; 2) автор своим представлением предмета речи вызывает или поддерживает в адресате агрессивное состояние; 3) автор агрессивно вводит предмет речи в сферу адресата и побуждает его совершить неагрессивное, но прямо или косвенно выгодное адресату действие [Речевая агрессия 1997: ю]. В-четвертых, выявляются и описываются языковые средства, являющиеся маркерами агрессивного речевого поведения. К ним относится, например, явление дисфемизации — нарочитое употребление грубых, вульгарных, стилистически сниженных слов и выражений с целью дискредитации личности, формирования восприятия объекта как подозрительного и нежелательного, вызывающего неприязнь, отвращение или ненависть. В качестве дисфемизмов могут использоваться жаргонизмы и просторечие. Обращение к просторечным и жаргонно-просторечным единицам в речи носителей среднелитературного типа речевой культуры рассматривается учеными как отторжение стандарта [Химик 2000], нарушение норм — языковых, стилевых, коммуникативных.

И наконец, вербальная агрессивность осмысляется в аспекте экологии языка как выражение антинормы [Скворцов 1996]. Современное состояние общества характеризуется процессом размывания норм, в том числе и норм речевого общения. И поскольку агрессия рассматривается как «инстинкт борьбы, направленный против собратьев по виду, у животных и у человека» [Лоренц 1992: 5], и является одной из возможных (вероятно, наиболее простой для индивида) реакций на самые разнообразные ситуации, следовательно, и речевая агрессия как реакция на вербальные и невербальные раздражители, возникающая при напряженности в общении, возникает достаточно легко. Напряженность в общении может создаваться коммуникантами как преднамеренно, так и не преднамеренно, а «вследствие незнания этикетных, конвенциональных норм и принципов общения, культурных стереотипов. При контакте разных речевых культур напряженность выступает как… следование групповым и индивидуальным нормам, не совпадающим между собой или с нормами общекультурными» [Шалина 2000: 275]. Без специальных усилий напряженность разрешается чаще всего в агрессивный речевой акт, тогда как нейтрализация ситуации риска предполагает взаимное приспособление либо адаптацию, когда хотя бы один из коммуникантов пытается обойти препятствие. Отсюда следует, что ненасильственные действия требуют подготовки, и в центре внимания оказывается образование: «Процесс образования… имеет своей целью мир между классами, между группами людей разного исторического времени» [Розеншток-Хюсси 1994:37]. Таким образом, чтобы ненасилие стало составной частью менталитета, а толерантность как состояние возобладала над агрессивностью, необходима серьезная психологическая и речеведческая работа и длительный период активного обучения и воспитания.

Лингвокультурология видит источник толерантности в гуманизации общения, в соблюдении личностью своих речекоммуникативных прав и обязанностей. Ненасильственная деятельность «является обязательством достигать целей, не выходя за нравственно дозволенные рамки, не прибегая к такому испытанному оружию зла, как насилие» [Гусейнов 1992: 78].

Одной из наиболее значимых функций культуры признается нормативная функция. Культурно-речевая регламентация обеспечивает единство этноса, и в нормах речи выражается «социальный оптимум» (Ю. М. Скребнев). В современных исследованиях, в частности в работе Т. В. Матвеевой [2000], речедеятельностная норма общения «предстает собранием речекоммуникативных обязанностей и прав личности» [Там же: 49]. Обладая определенными правами, личность, в соответствии с коммуникативными конвенциями, должна соблюдать предписанные ей обязанности. «Фундаментальной же ценностью речевой культуры личности и общества в целом является, вероятно, соблюдение баланса прав и обязанностей обеих сторон речевого общения» [Там же]. Нормы речевого взаимодействия опираются на национальную культурно-речевую традицию и реализуются через культурные стереотипы. «Каждый культурный стереотип представляет собой сложное соединение социального и индивидуального, освященное национальной традицией как социально благоприятное, гармонизирующее речевое действие или речевое средство» [Там же: 46]. Стереотипы выступают как стабилизаторы общества. Поскольку функциональное поле стереотипов — граница сознательного/бессознательного в психологии человека, это делает их очень устойчивыми и препятствует их быстрой смене. В то же время стереотипы выступают первым фактором оценки социальными группами друг друга. Процесс стереотипизации осуществляется в соответствии с нашей шкалой ценностей. И если разница в ценностных шкалах слишком велика, возникают стереотипы, негативно влияющие на процесс коммуникации и ее результат.

Баранов А. Н. Политическая аргументация и ценностные структуры общественного сознания // Язык и социальное познание. М., 1990.

Баранов А. Н., Паршин П. Б. Языковые механизмы вариативной интерпретации действительности как средство воздействия на сознание // Роль языка в средствах массовой информации. М., 1986.

Блакар Р. М. Язык как инструмент социальной власти // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987.

Борисова И. П. Русский разговорный диалог: структура и динамика. Екатеринбург, 2001.

Булыгина Е. Ю., Стексова Т. И. Проявление языковой агрессии в СМИ // Юрислингвистика-2: Русский язык в его естественном и юридическом бытии. Барнаул, 2000.

Волошинов В. Н. (Бахтин М. М.). Фрейдизм. М., 1993.

Гусейнов А. А. Этика ненасилия // Вопр. философии. 1992. № 3.

Иссерс О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. Омск, 1999.

Какорина Е. В. Стилистический облик оппозиционной прессы // Русский язык конца XX столетия (1985;1995). М., 1996.

Карасик В. И. Социальный статус человека в лингвистическом аспекте // «Я», «субъект», «индивид» в парадигмах современного языкознания. М., 1992.

Крысин Л. П. Эвфемизмы в современной русской речи // Русский язык конца XX столетия (1985;1995). М, 1996.

Купина Н. А., Енина Л. В. Три ступени речевой агрессии // Речевая агрессия и гуманизация общения в средствах массовой информации. Екатеринбург, 1997.

Лоренц К. Агрессия (так называемое Зло) // Вопр. философии. 1992.

№ 3.

Матвеева Т. В. Нормы речевого общения как личностные права и обязанности, формируемые в сфере естественной коммуникации // Юрислингвисгика-2: Русский язык в его естественном и юридическом бытии. Барнаул, 2000.

Михальская А. К. Русский Сократ: Лекции по сравнительно-исторической риторике. М., 1996.

Политический дискурс в России: Материалы рабочего совещания. Вын. 2−4. М" 1997 (1998, 1999, 2000).

Почепцов О. Г. Коммуникативные аспекты семантики. Киев, 1987.

Речевая агрессия и гуманизация общения в средствах массовой информации. Екатеринбург, 1997.

Розеншток-Хюсси О. Речь и действительность. М., 1994.

Седов К. Ф. Типы языковых личностей и стратегии речевого поведения (о риторике бытового конфликта) // Вопр. стилистики. Вып. 26. Саратов, 1996.

Седов К. Ф. Портреты языковых личностей в аспекте их становления (принципы классификации и условия формирования) // Вопр. стилистики. Вып. 28. Саратов, 1999.

Скворцов Л. И. Экология слова, или Поговорим о культуре русской речи. М., 1996.

Сковородников А. П. Языковое насилие в современной российской прессе // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения. Вып. 2. Красноярск; Ачинск, 1997.

Стернин И. А. О понятии эффективного общения // Преподавание культуры общения в средней школе. Воронеж, 1995.

Тарасова И. Речевое общение, толкуемое с юмором, но всерьез. М., 1992.

Федорова Л. Л. Типология речевого воздействия и его место в структуре общения // Вонр. языкознания. 1991. № 6.

Хаймс Д. X. Этнография речи // Новое в лингвистике. Социолингвистика. М., 1975. Вып. 7.

Химик В. В. Поэтика низкого, или Просторечие как культурный феномен. СПб., 2000.

Шалина И. В. Взаимодействие речевых культур в диалогическом общении: аксиологический взгляд: дис. … канд. филол. наук. Екатеринбург, 1998.

Шалина И. В. Коммуникативно-речевая дисгармония: ее причины и виды // Культурно-речевая ситуация в современной России. Екатеринбург, 2000.

Шейгал Е. И. Семиотика политического дискурса. М.; Волгоград, 2000.

ШибутаниГ. Социальная психология. М., 1969.

(Н. А. Купина, О. А. Михайлова.

Лингвокультурологические проблемы толерантности) Задание 4. Согласны ли вы с приведенным ниже утверждением? Имеет ли толерантность границы, по вашему мнению? Чем они определяются?

Сегодня ценность толерантности уже не воспринимается однозначно положительно. Толерантность как ценность устарела, поскольку она, будучи основанной на поиске некоторого консенсуса в обществе, не соответствует состоянию «плюрализма ценностей», делающему невозможным какой бы то ни было консенсус и согласие вообще.

Задание 5. Познакомьтесь с текстом интервью министра культуры В. Медынского газете «КоммерсантЪ» (2014.16 апр.). Как он трактует феномен толерантности? Согласны ли вы с такой точкой зрения? С какими понятиями соотносится термин «толерантность» в данном тексте? Каким понятиям он противопоставлен?

Концепция толерантности давно критикуется, прежде всего — на Западе. При этом веротерпимость, способность ужиться и сработаться с соседним племенем — абсолютно неотъемлемая часть нашего цивилизационного кода.

А толерантность — это другое. Это мертвый, абстрактный принцип, заставляющий смиряться с любым чужим действом, в том числе с бесчинствами, уродством, пошлостью. Конечно, толерантность имеет право на существование, но она должна быть личным выбором человека. Быть толерантным или нет — частное дело, все равно как курить или не курить.

Но делать толерантность принципом госполитики в культуре логически невозможно. Тогда придется быть толерантным не только к неэтичному, безнравственному и уродливому в искусстве — надо будет смиряться и принимать элементарный непрофессионализм.

Мы не за толерантность, мы за веротерпимость и общие ценности. Тем более что терпимость к представителям иных вероисповеданий, рас и национальностей является традиционной чертой русской культуры.

Толерантность — это всегда негативное чувство, это терпимость без любви, через силу, «поперек живота». И мы видим, к чему приводит навязывание толерантности сверху в Европе: к впечатляющему росту' националистических движений в Австрии, во Франции…

В России исконно опирались не на толерантность, а на любовь и уважение. Не «терпеть» кавказскую лезгинку, а восхищаться ею и подключаться к ней, как подключаются казаки. И ансамбль «Байнах», и грузинское многоголосие мы, русские, слушаем НЕ со стиснутыми от толерантности зубами, а с искренним восхищением, потому что это — чудо, когда танец и пение настолько передают дух народа, погружают в его историю.

Теперь — мультикультурализм. Уже в самой Европе от него отказываются, а наша либеральная интеллигенция все никак не выпустит из головы эту дряхлую идею. О крахе мультикультурализма неоднократно говорили Меркель, Кэмерон, Саркози. В нашей традиции есть кое-что получше: многовековое сосуществование и сорабогничество различных культур и традиций, построенное на объединяющей их общности, а не на сдерживаемом раздраженном терпении друг друга. Это, кстати, ценнейший опыт в мировой истории. Его не хватило колонизаторам ни в Америке, ни в Индии, ни в Африке.

Мультикультурализм означает изолированное соседство разных культур — без «теплообмена», без взаимного обогащения и синергии. Элементы пазла есть, а самой картинки, которая должна сложиться, — нет в помине. Потому что нет единых ценностей, нет общего языка, нет общей цели.

А «всемирная отзывчивость», по Достоевскому, нашей культуры, вопреки мультикультурализму, обеспечивает общее культурное пространство, единый язык культурного диалога.

Пушкин был открыт и Байрону, и Шекспиру, и песням южных славян, и Гейне с Шиллером, и Кавказу, и Персии… Мы всегда с любовью вбирали лучшее из разных культур, проговаривая это нашим, русским художественным языком.

Константин Леонтьев совершенно справедливо отмечал, что «Россия всегда развивалась как „цветущая сложность“, как государство-цивилизация множества народов, скрепленная русским народом, русским языком, русской культурой».

Задание 6. Многообразие подходов демонстрирует значительную противоречивость феномена «толерантность», что обнаруживается в ряде оппозиций, указанных ниже. Приведите аргументы в защиту того члена каждой оппозиции, который вы поддерживаете.

Толерантность как порок / толерантность как добродетель.

Пассивное отношение к иному / активное отношение к иному.

Наличие / отсутствие границ в проявлении толерантности.