Сексизм. 
Социальная психология

Еще одним распространенным проявлением дискриминации является сексизм, относительно недавно попавший в поле зрения социальных психологов. Правда, озабоченность этой проблемой демонстрируют в основном исследователи-женщины. Сексизм образуют установки и поведение, посредством которых утверждается доминирование одной гендерной группы над другой. Более развернутое определение этого вида дискриминационного поведения содержится в книге Шон Берн «Гендерная психология», где сексизм определяется как «индивидуальные предвзятые установки и дискриминирующее поведение по отношению к представителям того или иного пола; и институциональная практика (даже если она не мотивирована предрассудком), выражающаяся в том, что представителям того или иного пола навязывается подчиненное положение» (Берн, 2001, с. 52).

Прежде чем продолжить наш разговор, еще раз подчеркнем, что и сам термин «сексизм», и данная проблема появились в американском обществоведении и, по всей вероятности, не представляют актуального интереса для социальных психологов в других странах. Так, например, в западноевропейском учебнике «Перспективы социальной психологии» (русский перевод 2001 г.) данная тема отсутствует. Не рассматривается" она и в отечественных учебниках и учебных пособиях.

Несмотря на то что в российском общественном сознании сексизм также не осознается как общественная проблема, мы все же обратимся к ней хотя бы потому, что эта тема возникла на волне моды на все американское. Феминистские, гендерологические и другие исследования и даже политики стремятся вызвать интерес к этой теме и тем самым актуализировать ее.

Впрочем, создается впечатление, что и в США дело обстоит точно так же — относительно небольшая группа феминистически ориентированных представителей университетской интеллигенции настойчиво стараются убедить американцев, что сексизм является для них жизненно важной проблемой, требующей немедленного решения. Между тем данные исследователей (например, Фей Кросби и коллеги, 1989) показывают, что большинство женщин в США отрицают наличие у них чувства того, будто лично они являются объектом дискриминации (Майерс, 1997). Но если это так, то усилия пропагандистов проблемы сексизма напоминают действия белых колонизаторов, пытающихся убедить туземцев, что те несчастны, поскольку нецивилизованны на европейский лад.

Проблему сексизма исследователи обычно рассматривают по аналогии с проблемой расизма. Но сходство здесь весьма отдаленное. Во-первых, если история отношений расовых групп относительно коротка, то взаимоотношения гендеров, естественно, длятся столько, сколько существует человеческий род. Во-вторых, расовые группы могут существовать независимо друг от друга и быть самодостаточными, существование же одной гендерной группы без другой, если не брать во внимание утопические фантазии, и неестественно, и бессмысленно. Поэтому, в-третьих, существование самодостаточных расовых групп не может рассматриваться как реализация естественного принципа взаимодополняемого единства или единства противоположностей, в то время как взаимоотношения гендеров целиком соответствуют этому принципу.

Исходной посылкой в исследовании сексизма считается тот факт, что существуют гендерные стереотипы, которые: а) содержат характеристики «обычного мужчины» и «обычной женщины»; б) предписывают правила и нормы гендерного поведения и требования к внешнему виду. Для каждой культуры свойственны свои представления о чертах и нормах поведения мужчин и женщин, поэтому в них в различной мере представлены «маскулинные» и «феминные» качества. Может ли данный набор качеств свидетельствовать о наличии предубеждений в отношении мужчин и женщин? Да, может. Одно то, что мужчины и женщины характеризуются неодинаково, т. е. наделяются различными социально-психологическими чертами, вызвало озабоченность у Сандры Бем, поэтому она выдвинула утопическую идею андрогинного человека, в котором сочетались бы лучшие женские и мужские качества. Подобная идея гермафродитизма ненова и присутствует в мифологии почти любого этноса. Она прошла через историю религий, философии, эзотерических учений. В современной психологии наиболее яркое и интересное развитие идея психологического бисексизма получила в аналитической психологии Карла Юнга, выделившего в коллективном бессознательном архетипы «Анимы» и «Анимуса» — репрезентантов женской и мужской психики в душе мужчин и женщин соответственно. Юнг полагал, что совершенствование человека возможно в том числе и за счет преодоления однобокости маскулинности или женственности (Юнг, 1994). Но С. Бем, а вслед за ней и Ш. Берн интересует не столько самосовершенствование человека, сколько равенство мужчин и женщин, понимаемое как их одинаковость, которая возможна посредством утраты специфически мужских и женских социально-психологических характеристик. При этом стирание различий между мужской и женской психикой американские исследовательницы предпочитают проводить за счет маскулинизации психики женщины.

Между тем вопрос о сходстве и различии социально-психологических и поведенческих характеристик гендеров выглядит несколько сложнее, чем это следует из работ феминистски ориентированных исследовательниц. Большинство авторов, пишущих на эту тему (Джин Блок, Сандра Бем, Элис Игли, Шон Берн, Сьюзен Фиски и Дженет Рашер, Филип Зимбардо и Майкл Ляйппе и др.) исходят из того, что гендерные различия всецело обусловлены социализацией, воспитанием, культурными нормами, т. е. социальным научением. Таким образом, согласно данному подходу, гендерная психология детерминируется социальными и культурными факторами. Однако имеются убедительные данные, не укладывающиеся в рамки теории социального научения и свидетельствующие, скорее, в пользу биоэволюционной теории. Речь идет об исследованиях Шерри Беренбаум и Мелиссы Хайнс, которые выявили отчетливое влияние половых гормонов на игровые предпочтения детей. Эксперименты показали, что преобладание мужских или женских гормонов, которые при нормальном развитии детерминированы биологическим полом, влияет на то, какими игрушками (для девочек или для мальчиков) и в какие игры предпочитают играть дети. Все это свидетельствует о том, что наряду с социальными факторами, влияние которых на гендерное поведение и психику несомненно, свое сильное влияние оказывают и биологические факторы. Хотя, конечно, в биологическом развитии бывают нарушения и сбои, и тогда нездоровые девочки начинают вести себя, как мальчики.

В связи с этим трудно не согласиться с В. С. Агеевым, который обращает внимание на такой недостаток современной социальной психологии, как «бесполость». Действительно, указание на те или иные психические и поведенческие феномены без анализа гендерных различий в их проявленности затушевывает гендерную специфику социально-психологических паттернов «феминности» и «маскулинности». Поэтому имеет смысл прислушаться к мнению авторитетного психолога и этнографа И. Эйбл-Эйбесфельда, которое приводит Агеев: «Отрицать наличие врожденных различий между мужчиной и женщиной очень модно, это отвечает стремлению человека освободиться от всех ограничений, избавиться от своего биологического наследия. Но свобода не достигается путем отрицания истины» (цит. по: Агеев, 1990, с. 188).

Вместе с тем ограничения, накладываемые гендерными стереотипами, по мнению американских исследователей, создают трудности не только для женщин, но и для мужчин. Последним не всегда под силу соответствовать гендерным стандартам поведения, что может вызывать стресс и различные психические и психосоматические расстройства (Берн, 2001).

Но, разумеется, с позиции данного подхода главной жертвой сексизма является женская половина человечества. Кратко ознакомимся с теми примерами предубеждений и дискриминации, на которые ссылаются американские авторы.

Пожалуй, наиболее коварный в силу скрытости и завуалированности признак сексизма обнаружили Д. Арчер и коллеги. Он состоит в том, как подается визуальная информация о гендерах. Выяснилось, что принцип изображения женщин и мужчин также обусловлен влиянием гендерных стереотипов. Это проявляется в том, что при изображении мужчин и женщин акцент делается на различных деталях их внешности. В данном исследовании изучалось несколько типов изображений — газетное и журнальные фотографии, художественные портреты и рисунки студентов колледжа. Почти во всех случаях на портретах мужчин большую часть пространства занимало изображение лица и головы, в то же время на портретах женщин бблынук* часть пространства составляло изображение тела. Эта диспропорция в изображении головы и тела, являющаяся результатом скрытого влияния гендерных стереотипов, получила название фейсизма.

По мнению Арчера и коллег, фейсизм косвенным образом подчеркивает, что для мужчин главным является голова и мышление, в то время как для женщин первостепенное значение имеет их внешний облик, ассоциируемый с половой принадлежностью. Но, отдавая должное наблюдательности и остроумной дотошности исследователей (а это не только Д. Арчер, но и Джорджия Нигро), все же следует заметить, что выявленный ими вид дискриминации слишком замаскирован.

Более серьезной проблемой является существование так называемого «стеклянного потолка». Этим термином исследователи обозначают искусственные барьеры, основанные на предубеждениях, которые не позволяют женщинам и представителям национальных меньшинств продвигаться по служебной лестнице к высшим руководящим должностям. Действительно, женщин-руководителей высшего ранга гораздо меньше, чем мужчин. Но дело здесь, думается, не только в «стеклянном потолке». Высшие должности — это власть и привилегии, и борьба за них ведется не только между мужчинами и женщинами, но и между мужчинами, как, впрочем, и между женщинами тоже. Поэтому среди мужчин, вероятно, гораздо больше, чем среди женщин, оказывается тех, кто не сумел прорваться на самый «верх», столкнувшись с «потолком». И если бы на нижних этажах пирамиды власти в схватку за высшие должности изначально вступало больше женщин, чем мужчин, то и окончательное соотношение пробившихся наверх было бы скорее всего не в пользу мужчин. До сих пор на старте «гонок по вертикали» преобладали все же мужчины. Таким образом, «потолок», препятствующий продвижению к вершине пирамиды власти, существует для всех, а не только для женщин или представителей национальных меньшинств. На верхних этажах власти места на всех не хватает, поэтому большинство рвущихся туда застревают под каким-нибудь из «потолков». Кроме того, недоумение вызывает сама постановка проблемы. Берн и других исследователей почему-то занимает вопрос о том, отчего так мало крупных руководителей (начальников) — женщин, и совершенно не интересует другой вопрос — почему мало (или они вообще отсутствуют) женщин среди крупных ученых, писателей, композиторов, художников, музыкантов, кинорежиссеров, даже среди крупных финансистов и предпринимателей? Неужели свой творческий потенциал человек способен реализовать, лишь став большим начальником?

Видимо, только сумев ответить на все эти вопросы, мы сможем понять суть тех проблем в межгендерных взаимодействиях, которые порождены социальными стереотипами.