Еще нечто о свободе и рабстве

Есть два рода свободы в обществе: свобода политическая и гражданская (politique et civil).

Свобода политическая есть когда классы государственные более или менее участвуют в действии власти законодательной и исполнительной, когда народ управляется законом, общею волею принятым или охраняемым.

Свобода гражданская или, лучше сказать, земская есть независимость каждого класса от произвола другого в обязанностях личных и вещественных.

Рабство политическое есть когда воля одного или многих составляет закон всех.

Рабство гражданское есть когда один класс народа в повинностях личных или вещественных зависит от воли другого.

Были и теперь есть государства, кои обладают политическою свободою в верховной степени.

Но не было ни одного государства, которое бы имело совершенную гражданскую свободу, в коем бы все состояния были равны, т. е. ни одно не зависело бы от произвола другого.

Но каким образом можно достигнуть сей степени? Зависит ли свобода гражданская от свободы политической? Может ли первая существовать без последней?

В государствах деспотических даже не чувствуют и цены свободы гражданской. «L'esciavage politique, — говорит Монтеский, — etabli dans le corps de l’etat fait que Гоп sent peu l’esclavage civil. Ceux que Гоп appelle hommes libres ne le sont guere plus que ceux qui n’y ont pas ce titre; la condition d’un homme libre et celle d’un esclave s’y touchent de fort prbs» (De l’esprit de loix, Iivre XV, cap. XIII).

В государстве, где утверждена свобода политическая, гражданское рабство уменьшается само собою, если только не будет какого-либо особенного правила к поддержанию его, как-то было в Спарте. Рабы переходят в отпущенники, дети отпущенников делаются свободны.

Но никакая сила не может родить в государстве свободы гражданской, не установив свободы политической. Это бы было переменить отношения рабства и силу многих деспотов соединить воедино. Но один деспот не может управлять всеми лично; ему необходимо нужны помощники, и, следовательно, политическое рабство не может стоять без рабства гражданского.

Отчего в Европе рабство гражданское изгладилось? Оттого, что по разрушении Рима все почти государства учредились на правилах политической свободы. Таков был разум феодальных установлений, вредных по многим отношениям, но весьма полезных для будущего раскрытия свободы.

Хотите ли уменьшить в государстве число рабов и деспотов? Начните с себя — введите закон на место произвола. Утвердите политическую свободу. Желать, чтоб государство было составлено из рабов, друг от друга не зависимых и покоренных воле одного под именем деспота, — есть желать невозможного.

Каким образом установляется политическая свобода в государстве?

Воли одного государя к сему недостаточно. Нужно единообразное устремление сей воли к свободе в продолжение многих лет. Нужно, чтобы народ столько привык к сему единообразному действию, чтобы не представлял себе и возможным другой образ управления. Уверенность сия производит, наконец, общее мнение, а общее мнение служит оплотом закону и свободе.

«II est des institutions qui sont faits pour accelerer l’etablissement de l’opinion publique. Telles sont les institutions des senats, d’un corps de noblesse et cet. Les institutions ne garantissent pas la libert? par elle тёте, mais en pr^sentent au peuple des images de la libertl et de… dies entretiennent l’opinion publique et lui font prendre des accroissements^cessaires jusqu'& ce qu’elle soit parvenue a ce degre de maturit6 qui fait la force de la libert6 et des loix».

Причины сему есть следующие.

Великие политические пользы разных классов народа удобно могут быть определены законами, утверждены силою равновесия или поддержаны действием общего мнения. Но какими законами можно определить все частные отношения слабого к сильному, бедного к богатому, земледельца к помещику? Какая полиция может обнять все мелкие и несметные в сих отношениях перемены? Какой суд разберет меру злоупотребления и положит справедливое возмездие? Свобода таковая слишком дорога бы стала государству и была бы хуже всякого рабства.

Таким образом, в государствах самых свободных в политическом смысле всегда было и по необходимости должно быть великое множество рабов в смысле гражданском.

Есть, однако же, степени в сем роде рабства. Наименьшая из них есть та, в коей никто не может быть принужден к труду единым произволом другого и в коей труд составляет неотъемлемую каждого собственность. Сея есть величайшая степень свободы и равенства, какую только можно иметь в обществе.

1802 г.