ПЕРИОД ЧЕТВЕРТЫЙ ОТ 1731 г. ДО НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ

I. О ПОЗЕМЕЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ

Выше мы видели, что 1731 г. составляет эпоху в истории нашей поземельной собственности. В сем году владение поместное сравнено с вотчинным, т. е. каждый помещик приобрел вдруг право продавать и закладывать по своему усмотрению те самые деревни, коими сначала он владел только пожизненно, потом владел потомственно, но всегда с ограничением в продаже и залоге.

Сия важная перемена, впрочем, была последствием изменения в самом существе поземельного владения. Земли раздаваемы были дворянам в поместья для службы; но когда в службу стали брать всех обывателей без различия и не по количеству земли, ими владеемои, но по числу душ, положенных в ревизию, когда подати также все перешли с земли на лица, то ясно, что не было уже никакой государственной выгоды различать поместья от вотчины.

С тех пор вотчинное владение соделалось владением в России общим, и сей род собственности сохранился и поныне без изменения. Указ 1731 г. дополняем только был по временам некоторыми подробностями.

//. СОСТОЯНИЕ КРЕСТЬЯН

В состоянии крестьян в сем периоде до 1797 г. не происходило никаких важных изменений. Замечательно только: 1) что правительство разными постановлениями всемерно благоприятствовало добровольному их освобождению от крепостного владения; 2) что слово раб в 1786 г. запрещено употреблять; 3) что в Учреждениях дана генерал-губернаторам власть пресекать притеснения крестьян непомерными работами и жестокостями. Но в 1797 г. последовало весьма важное и существенное о крепостном состоянии постановление, а именно ограничено право крепостной повинности трехдневною работою на помещика так, что половина времени и сил крестьянина оставлены в собственное его полное распоряжение. Сей закон считается ныне основным в крепостном состоянии, основным в том смысле, что на нем можно основать, не колебля настоящего порядка, законное крепостное право, столь же выгодное для помещиков, как и справедливое для крестьян.

Между тем в течение предыдущего и настоящего царствования последовали следующие замечательные по сему предмету постановления: 1) строго запрещено не только продавать и закладывать, но и всякими иными сделками укреплять в услужение крепостных людей разночинцам, 2) запрещено крестьян без земли продавать поодиночке с отлучением от семейств их, 3) установлено особое состояние свободных хлебопашцев и обязанных крестьян, 4) запрещено людей без земли закладывать и продавать за долги их помещиков, 5) запрещается продавать землю из-под крестьян, когда количество ее составляет не более 4 ½ десятин на душу, 6) запрещается продавать крестьян, доставшихся по наследству разночинцам: они в сем случае поступают в казну с возмездием от нее наследникам.

I. В древности крестьяне не были крепки ни земле, ни лицу.

II. Лицу были крепки рабы.

Но рабы не причислялись к состоянию крестьян и составляли сами по себе особое состояние. Они не только были крепки лицу, но были полною собственностью их приобретателя; приобретателями же их могли быть не только дворяне, но все лица свободных сословий.

III. Крестьяне в первобытном их состоянии, как жившие на землях казенных, так и на землях помещичьих, имели одинаковые права и несли одинаковые повинности. Те и другие имели право перехода.

IV. Но переход с земель помещичьих ограничен был двумя условиями: 1) расчетом с помещиком в повинностях, 2) одним сроком в году. Те, кои переходили не разочтясь или не в срок, считались беглыми, а беглых дозволено было отыскивать и велено возвращать.

V. Переход крестьян до первой ревизии, т. е. 1721 г., не был воспрещаем, ни отменяем законом общим и положительным; но ограничение сего права расчетом и сроком, ограничение, впрочем, необходимое, послужило поводом к уничтожению самого права. Крестьянину против помещика нечем было доказать правильность его перехода: письменных договоров не было; он всегда мог считаться беглым и в сем виде возвращаем был помещику. Таким образом, всякий переход, даже и правильный, мог быть признаваем бегством, и право перехода, хотя общим законом не отмененное, отменилось само собою на деле. Крестьянин стал крепок земле — первая степень укрепления.

VI. Вторая степень укрепления последовала с первой поголовной переписи (1721 г.) и с первого рекрутского набора. Каждый должен был вносить подать и отправлять рекрутскую повинность там, где он был записан. За неполного рекрута помещик вносил складочные деньги, следовательно, душа была оценена независимо от земли; помещик платил за нее деньги, следовательно, и сам мог уступить ее другому за деньги. Крестьянин стал крепок не только земле, но и помещику.

VII. Так состояние крестьян, прежде единообразное, разделилось на три сословия: на сословие крестьян, совершенно свободных, сословие крестьян, крепких земле, и сословие крестьян, крепких земле и лицу; так возникло в отечестве нашем сословие крепостных людей. Оно возникло не злоупотреблением, не произволом владельцев, не без содействия правительства, но основалось сперва обычаем, а потом законом, и, следовательно, состояние сие столь же законно, как и все другие.

VIII. Чем различается крепостное состояние от рабства? Раб весь, душою и телом, принадлежал господину. Запрещено только было его уродовать, но и за сие никакого наказания не назначено. Он не считался в государстве, не был ни в податях, ни в службе. Он переходил из рук в руки как движимое имущество и мог принадлежать не только дворянину, но лицу духовному, обывателю городскому и сельскому. Раб не мог иметь никакой собственности, быв сам полною собственностью другого. Крепостной крестьянин принадлежит прежде всего государю; он принадлежит ему податью, им лично платимою, он принадлежит ему еще более рекрутскою повинноетию; он обязан в свою очередь стать в рядах государственной воинской службы не по воле помещика, но по закону, наравне с другими государственными сословиями. За сим уже, т. е. по исполнении всех сих главных обязанностей, он принадлежит помещику; но и тут принадлежит он ему не весь, но одною трехдневною работою, т. е. одною только половиною рабочих сил его; остальная же половина его сил и, следовательно, все произведение сей половины есть неотъемлемая, законная собственность крестьянина. Еще более, даже и та половина сил, которая неоспоримо принадлежит помещику, принадлежит ему не даром. Вместе с правом на трехдневную работу помещик обязан доставлять крестьянину средства к пропитанию с его семейством, т. е. обязан наделить его землею, и обязанность сия столько положительна, что помещик не может продать собственной своей земли, не оставив крестьянину, на той же земле водворенному, до четырех десятин с половиною (1827 (т. IX, ст. 631]). Помещик имеет власть отчуждать крестьянина с землю и без земли с его семейством; но отчуждая, он передает другому (и то дворянину, а не разночинцу) не более как-то право, которое он сам на него имел, т. е. право трехдневной работы; и, приметить должно, вместе с сим правом он передает и обязанность, на нем лежащую, наделить крестьянина землею.

IX. Посему законное крепостное состояние в существе своем есть состояние крестьянина, водворенного на земле помещичьей с потомственною и взаимною обязанностию: со стороны крестьянина — обращать в пользу помещика половину рабочих своих сил; со стороны помещика — наделять крестьянина таким количеством земли, на коей мог бы он, употребляя остальную половину рабочих его сил, трудами своими снискивать себе и своему семейству достаточное пропитание. Сия взаимная обязанность может быть разным образом изменяема, а именно: 1) по воле помещика она может быть передаваема от одного владельца другому или прекращаема по его усмотрению освобождением крестьянина от повинности; 2) по взаимному согласию помещика и крестьянина она может быть заменяема: со стороны крестьянина — вместо трехдневной работы оброком за землю или личными услугами за пропитание; со стороны помещика — наделением крестьянина вместо земли другими средствами пропитания за услуги.

В сем состоит в точном и буквальном смысле ныне действующих законов истинное законное крепостное право в России. Были и теперь могут быть от сего законного порядка некоторые отступления; но, во-первых, есть надежда, что сии отступления, и ныне довольно уже редкие, впоследствии при содействии времени, от общего смягчения нравов, от лучших понятий о распределении труда и, наконец, от простого расчета обоюдных выгод постепенно, день от дня соделаются еще реже. Во-вторых, как отступление от закона большею частию происходят от неполноты самого закона, то и закон крепостной повинности постепенным и благоразумным его дополнением, без всякого, в сущности, изменения может быть в течение времени приведен в такую ясность и полноту, что отступления от него сами собою должны будут прекратиться.

1836 г.