Психофизические типы в их соотношении с преступностью и ее разновидностями

В настоящей работе я имею в виду представить опыт изучения влияний особенностей одной из органических систем, а следовательно, с тем вместе и влияний особенностей одной из сторон так называемой инстинктивной природы человека на его характер, на его деятельность вообще, и на преступную его деятельность в частности^[1].

Изучение особенностей инстинктивной природы, пока сравнительно еще мало подвинувшееся вперед, представляет для правильного понимания механизма душевной жизни чрезвычайно большой интерес и значение. До сих пор главное внимание обращалось преимущественно на изучение процессов интеллектуальной стороны человека.

Не отрицая неизмеримо важного значения такого изучения, я полагаю, однако, что ему должно предшествовать тщательное изучение особенностей инстинктивной природы как в видах правильного понимания механизма психической жизни вообще, так и в видах достижения успешности воспитания и перевоспитания человека в частности.

Особенности инстинктивной природы лежат в основе характера и определяют все его отличительные черты. В тот период, когда у ребенка почти не наблюдается проблесков интеллектуальной жизни, особенности инстинктивной природы, напротив, уже довольно ясно намечаются в нем, и с этой стороны каждый ребенок представляет свой определенный, особый облик. Один подвижен, весел и жив, другой, напротив, медлителен и вял, один ласков, даже как бы благожелателен, тогда как другой сравнительно сух и черств; один зол почти, другой мягок и добр и проч. — и во всем разнообразие и богатство оттенков.

Итак, уже в этот начальный период жизни у ребенка ясно намечаются некоторые задатки основных особенностей будущей нравственной личности, которые, таким образом, и по времени предшествуют особенностям личности интеллектуальной и образуют собой основу характера человека, его чувственное существо, столь различное у различных людей.

Только уже впоследствии на этой первичной основе, на этом фоне мало-помалу начинают выступать и зародыши интеллектуальных явлений, которые, возникая, на определенной и ранее их данной почве, с необходимостью носят на себе печать ее особенностей и в значительной степени ею определяются. Эту зависимость интеллектуальной природы от природы инстинктивной мы можем и действительно наблюдаем на каждом шагу. Сравните, например, по содержанию и окраске мышление двух людей, различных характеров, и вы будете поражены его основными различиями и в то же время его полным соответствием с особенностями инстинктивной природы каждого из них.

Теперь становится понятна важность изучения этой основы психического существа человека вообще и для уяснения особенностей его преступности — в частности, так как в этой последней сторона чувства, сторона обычного настроения, одним словом, инстинктивная сторона играет решающую роль. К сожалению, весьма сложный механизм инстинктивной природы, как я уже заметил выше, сравнительно мало изучен и нам еще в очень недостаточной степени известны средства его желанного изменения…

В выпускаемой работе я исключительно обращал внимание и оттенял влияние особенностей одной лишь стороны инстинктивной природы действовавших личностей. Такой прием был неизбежным требованием удобств изучения. Поэтому полученные результаты по необходимости представляются пока неполными и односторонними. В последующих своих работах я имею в виду восполнить этот пробел и представить опыты изучения и влияний особенностей других сторон инстинктивной природы человека на окраску его психической личности вообще и его преступности в частности…

Теперь, в видах разъяснения, еще несколько слов об антропологической школе уголовного права вообще. На эту школу, к которой я причисляю себя, часто сыпятся горячие нападки. Ее упрекают между прочим и в том, что она обращает будто бы чрезмерное внимание и приписывает чрезмерное значение органическому элементу в преступности человека, упуская из вида преимущественное значение общественных факторов. Но такой упрек есть плод странного недоразумения. Ни один последователь антропологической школы, насколько мне известно, не отрицал никогда громадного значения общественных условий в сфере преступления.

Ввиду этого, желая дать возможность читателю ближе ознакомиться с основными воззрениями, с основными приемами и тенденциями новой антропологической школы уголовного права, я постараюсь коротко сформулировать их здесь в немногих тезисах. Последние всего лучше помогут обнять новую школу в ее целом, в ее внутреннем единстве, которое и образует из множества раздельных частей, отдельных работ единое целое, одно общее научное направление, одну школу. Тогда уже будет значительно легче, нс смущаясь отдельными промахами и ошибками и недостатками отдельных работ, правильно оценить великое научное значение школы, которая впервые заложила прочные основы уголовного права как действительной науки. «Может быть от моего труда (и, прибавим, труда громадного) вскоре не останется и камня на камне; но идея, его породившая, будучи передаваема от одного к другому… эта идея никогда не погибнет». Такими словами профессор Lombroso, этот великий научный труженик и неутомимый научный борец, прекрасно охарактеризовал научное значение новой школы, основные положения которой можно свести к следующим тезисам.

• 1. Антропологическая школа уголовного права отказалась от принципа возмездия в его различных модификациях, как от основания и первенствующей цели наказания. Таким основанием и целью она признала исключительно потребность ограждения общества от зла преступления, путем ли исправления преступника или путем его изъятия из общества. Это воззрение с необходимостью изменяет самый характер наказания и придает ему более разумный смысл: о причинении страданий для страдания и для удовлетворения чувства отмщения при этом не может быть и речи.
• 2. Антропологическая школа изучает не только преступление; нет, она прежде всего тщательно изучает самого преступника в его многочисленных разновидностях, в производящих его причинах, а затем она уже изучает и его деятельность, его преступления, а также и наиболее рациональные средства воздействия на него в видах ограждения общества от зла его деятельности. При этом она изучает не какого-то отвлеченного, всегда себе равного преступника, а многоразличные разновидности действительных преступников, какими их знает жизнь, какими их знают суд и тюрьма. Сверх того, она изучает этих действительных преступников не умозрительно, а при помощи всех возможных точных научных методов, какими изучаются и все другие естественные явления.
• 3. В преступлении антропологическая школа видит результат взаимодействия особенностей сложившейся психофизической организации или натуры преступника, лежащей, как и у всех прочих людей, в основе его характера, и особенностей внешних воздействий, какими в данном случае являются воздействия окружающей его естественной и общественной среды.
• 4. Исходя из точных данных изучения, антропологическая школа рассматривает преступника, как в большей или меньшей мере несчастную, порочную, неуравновешенную, оскуделую, недостаточную и неприспособленную организацию, которая, вследствие этой недостаточности и неприспособленности, не может, при данных неблагоприятных условиях, бороться за свое существование в установленных легальных формах. Причем эта неприспособленность большей частью не абсолютная, а относительная и находящаяся в зависимости от различия жизненных положений.
• 5. Причины преступлений антропологическая школа делит: а) на ближайшие или непосредственные, кроющиеся в порочностях психофизической организации деятеля преступления; б) на более отдаленные, кроющиеся в неблагоприятных внешних условиях, под влиянием которых вырабатываются особенности организации, как более или менее устойчивые факторы преступлений, и в) на причины предрасполагающие, под влиянием которых уже сложившиеся дурно уравновешенные организации наталкиваются на преступления.
• 6. При такой широкой и истинно научной постановке вопроса о человеческой преступности антропологическая школа стремится изучать действительных преступников и совершенные ими преступления, как естественно общественные явления во всей совокупности их разнообразных факторов и в их генезисе, т. е. в их отдаленных, даже наследственно передаваемых зародышах, и в их дальнейшем последовательном росте и развитии. Этим она сливает вопрос о явлениях человеческой преступности с общим социальным вопросом и рассматривает первые как необходимый результат взаимодействия социальных и индивидуальных факторов, а потому она и настаивает на необходимости широких мер предупреждения для возможности вполне успешной борьбы с преступлением.
• 7. Исходя из всех перечисленных положений, антропологическая школа с логической последовательностью отрицает разумность наперед количественно и качественно определенных мер репрессии. Она утверждает, напротив, что последние должны определяться в зависимости от индивидуальных особенностей каждого случая и в зависимости от тщательного их изучения. Меры репрессии, но отношению к каждому данному осужденному преступнику, должны осуществляться или прекращаться в полной зависимости от продолжающегося существования или от прекращения в них надобности.

Изложив в кратких тезисах основные положения антропологической школы уголовного права, я предоставляю теперь судить самому читателю, насколько в действительности разрушительны и опасны тенденции новой школы, как уверяют некоторые из наших противников.

• [1] Говоря об «инстинктивной природе человека», автор, судя по тексту, вкладывает в это понятие наследственно обусловленные явленияпсихики, нс зависящие от сознания. — Прим. сост.