Дети всякие важны, дети всякие нужны

В истории педагогики есть попытки дать типизацию детей. Наиболее известные из них, это характеристика шести типов детей Я. А. Коменского, типы детей Ф. Лесгафта. Детские тины и образовательная среда — их формирующая, описаны Я. Корчаком, есть классификация у В. Н. СорокиРосинского и у других авторов. Одно из высказываний по поводу детей В. А. Сухомлинского: «Слабые дети — …самые хрупкие, самые нежные цветы в безгранично разнообразном цветнике человечества».

Я. А. Коменский говорит о шести типах врожденных способностей: у одних способности острые, у других — тупые; у одних — гибкие, податливые, у других — твердые и упрямые; одни стремятся к знаниям ради знания, другие — увлекаются технической работой. К каждому типу способностей требуется свой подход:

• • во-первых, есть ученики с острым умом, стремящиеся к знаниям, податливые. Им ничего не нужно, только предлагать «научную пищу». Растут они сами как благородные растения. Нужно сдерживать их пыл, не позволять торопиться, чтобы раньше времени не истощились, не ослабели;
• • во-вторых, есть дети, обладающие острым умом, но медлительные, хотя и послушные. Они нуждаются только в пришпоривании;
• • в-третьих, есть ученики с острым умом и стремящиеся к знанию, но необузданные и упрямые. Таких в школах ненавидят и считают безнадежными, но именно из них и вырастают выдающиеся люди. Неукротимые «молодые лошади» становятся послушными, если к ним применяется правильное воспитание. Коменский приводит несколько примеров, когда из «отпетых» упрямцев получались великолепные люди. По этому поводу Плутарх говорил, «что много отличных природных дарований гибнет, но вине наставников, которые коней обращают в ослов, не умея управлять возвышенными и свободными существами»;
• • в-четвертых, есть ученики послушные и любознательные при обучении, но медлительные и вялые. Такие идут по стопам идущих впереди. Нужно снизойти к их слабости, не переобременять их, не предъявлять к ним слишком строгих требований, помогать, одобрять, поддерживать, чтобы они не пали духом;
• • в-пятых, есть ученики тупые и вялые, сверх того, равнодушные. Их еще можно исправить, лишь бы они не были упрямыми. Здесь требуется великое благоразумие и терпение;
• • на последнем месте стоят ученики тупые, с извращенной и злобной натурой. Но и в этом случае есть надежда — известно, что неплодоносящие некогда деревья при правильном уходе начинают плодоносить. Не следует отчаиваться, нужно попробовать опять же с помощью долготерпения и любви устранить у таких людей упрямство. Если это не удается, нужно пробовать еще и еще раз. И только после этого оставить.

В отношении последней группы детей Коменский отдельно добавляет следующее: «Все должны быть подготовлены к обязанностям своего будущего призвания. Нам неизвестно, для какой цели божественное провидение предназначило того или другого из нас. Но нам хорошо известно, что Бог иногда создавал выдающиеся орудия своей славы из самых бедных, самых отверженных, самых темных людей. В особенности нужно решительно помогать детям тупым и глупым от природы. Этому не может служить препятствием то, что некоторые дети от природы являются тупыми и глупыми. Кто по природе более медлителен и глуп, тот тем больше нуждается в помощи, чтобы по возможности освободиться от бессмысленной тупости и глупости. И нельзя найти такого скудоумия, которому совершенно уж не могла бы помочь забота о его совершенствовании (cultura). …тупые и глупые люди, хотя бы и не сделали никаких успехов в образовании, однако же смягчаются нравами настолько, что научаются повиноваться государственной власти и служителям церкви. Кроме того, известно из опыта, что некоторые слишком медлительные от природы, получив образование, опережали даже людей одаренных, ибо, как верно сказал поэт, «неутомимый труд побеждает все». Мало того, некоторые обладают с детства прекрасным здоровьем, а затем начинают хворать и худеть, а другие, наоборот, — в молодости болезненны, а затем крепнут и хорошо растут. Так точно бывает и с умственными способностями: одни развиваются быстро, но быстро слабеют и до некоторой степени тупеют, а другие сначала бывают тупыми, а затем быстро и прочно развиваются.

Однако среди тысяч едва ли найдется одна выродившаяся натура, это то и служит доказательством Божией благости. Плутарх, в свое время, говорил: «Какими дети рождаются, это ни от кого не зависит, но чтобы они путем правильного воспитания сделались хорошими — это в нашей власти»"^[1].

Я. Корчак написал выдающуюся книгу «Как любить детей», в которой на каждой странице дети со своими особенностями и проблемами выступают ярко и необычно, а родители и воспитатели всматриваются в этот сложный мир детства.

«Вот каким хочет видеть мама только что родившегося ребенка: «Здоров ли он?» Удивительная вещь: раньше ребенок был в ней, больше ей принадлежал. Она была увереннее в его безопасности, лучше его понимала. Полагала, что все знает о нем, что все сумеет. С той поры, когда чужие руки — профессиональные, оплаченные, опытные — приняли опеку над ним на себя, а она отошла на второй план, она потеряла покой.

Мир уже отбирает его у нес.

И в долгие часы бессонницы поневоле появляется множество вопросов: Что я ему дала, как оснастила, чем гарантировала безопасность? Здоров ли он? Почему же он плачет? Почему он худой? Почему плохо сосет? Не спит? Спит так много? Почему у него большая головка? кривоватые ножки? сжатые кулачки? красная кожа? Белые пупырышки на носу? Почему он косит, икает, чихает, давится, из-за чего охрип? Так и должно быть? Л может, от нее что-то скрывают?..

«А он красив, твой ребенок?» «Мне это все равно». Так отвечают неискренние матери, желая подчеркнуть серьезность своего отношения к воспитанию.

Между тем красота, обаяние, фигура, приятный голос — это капитал, которым ты одарила своего ребенка, и так же, как здоровье, как ум, он облегчает ему следование по жизненному пути. Не нужно переоценивать значения красоты: при отсутствии других достоинств она может принести вред. Тем большего внимания к ребенку требует она от тебя.

Воспитывать красивого и некрасивого ребенка нужно по-разному. А поскольку пет воспитания без участия ребенка, постольку не следует стыдливо скрывать от него проблем, связанных с красотой, именно это его испортит.

Это деланное пренебрежение к красоте — средневековый пережиток. Разве может человек, чуткий к красоте цветка, бабочки, пейзажа, оставаться равнодушным к красоте человека?..

Слабый ребенок может развиваться нормально, крепкий — стать жертвой несчастного случая. Так и красивый ребенок может быть несчастным, а ребенок под броней некрасивости, невыразительности, неприметности прожить счастливую жизнь…

Мне все равно, красив он или нет.

Ты начинаешь с ошибки и обмана.

Умен ли он?

Если в самом начале мать с тревогой задает этот вопрос, не за горами час, когда она предъявит ребенку свои требования. Ешь, даже если ты сыт, даже если тебе противна еда. Ступай спать, хоть бы и со слезами, хоть бы тебе пришлось еще час томиться без сна.

Потому что ты должен, потому что я хочу, чтобы ты был здоров.

Не играй с песком, носи облегающие брюки, не трогай волосы, потому что я хочу, чтобы ты был красив.

Он еще не говорит… Он старше, чем… а все-таки еще не… Он плохо учится…

Невозможно, чтобы сын состоятельных родителей стал ремесленником. Лучше пускай будет несчастным школяром и человеком без моральных устоев. Не любовь к ребенку, а эгоизм родителей выходит тут на первое место, нс счастье личности, а амбиции семейного сообщества, не поиски своего пути, а железная поступь шаблона.

Ум бывает деятельный и пассивный, живой и вялый, скрытный и капризный, подвижный и упрямый, творческий и эпигонский, поверхностный и глубокий, конкретный и абстрактный, практический и поэтичный, память может быть выдающейся и посредственной. Один ловко пользуется полученной информацией, другой — совестлив и нерешителен. Врожденный деспотизм и рефлекторность и критичность. Встречается преждевременное и замедленное развитие, узкие или разносторонние интересы.

11о кому какое до этого дело?

Пусть хоть четыре класса кончит, — молит родительское смирение…

Хороший ребенок.

Надо поостеречься, чтобы не путать «хороший» с «удобным». Плачет мало, не будит ночью, доверчивый, послушный — хороший.

Капризный, кричит без видимого повода, мать света из-за него не видит — плохой.

Независимо от самочувствия, новорожденные бывают от рождения наделены большей или меньшей терпеливостью. Одному довольно единицы неприятных ощущений, чтобы отреагировать десятью единицами крика, другой на десять единиц недомогания реагирует единицей плача.

Один сонный, движения ленивые, сосет медленно, крик не энергичен, без надрыва.

Второй легко возбудим, подвижен, спит чутко, сосет взахлеб, кричит до посинения.

Заходится, захлебывается, приходится приводить его в себя, иной раз с трудом возвращается к жизни. Я знаю: это болезнь, мы лечим ее фосфором, безмолочной диетой. Но эта болезнь не мешает младенцу вырасти во взрослого человека, наделенного сильной волей, сокрушительным упорством и гениальным умом. Наполеон в младенчестве, бывало, заходился криком.

Современное воспитание требует, чтобы ребенок был удобен. Шаг за шагом оно ведет к тому, чтобы его нейтрализовать, задавить, уничтожить все, что есть воля и свобода ребенка, закалка его духа, сила его требований и стремлений.

«Послушный, воспитанный, добрый, удобный…».

И мысли нет о том, что вырастет безвольным и нс приспособленным к жизни"^[2].

Подробную типизацию дал русский педагог II. Ф. Лесгафт. Не все и не во всем с ним согласны, однако в истории педагогической мысли она остается одной из интереснейших. В основу его типизации положены две модальности: активность и пассивность. Среди активных типов (с «деятельно-повышенными проявлениями») ученый выделяет: лицемерный (отраженно-опытный); честолюбивый (подражательно-рассудочный с повышенным чувством первенства); добродушный (разумно-самостоятельный с преобладанием умственной деятельности). К числу пассивных (с «инертно-угнетенными проявлениями») он относит: мягко-забитый (рефлекторно-опытный); злостно-забитый (подражательно-рассудочный); угнетенный (разумно-исполнительный с преобладанием физической деятельности)^[3].

Механизм усвоения нравственных норм, через который и происходят сознательные действия, осуществляется через имитацию, подражание взрослым, считал Лесгафт (поэтому необходимо, чтобы воспитатель был высоконравственным, действовал почти без ошибок). Следовательно, воспитатель является основным носителем норм нравственности. Самый легкий способ усвоения знаний — это заучивание и зубрежка, более сложный — мыслительная деятельность, умение рассуждать, анализировать, думать. Первый путь характерен для детей лицемерного и честолюбивого типа, второй — для детей добродушного типа. Лицемер повторяет все, что видит, всегда старается более легким способом достичь личных выгод и избегнуть трудностей, которые сопровождают усвоение знания. Честолюбивый ребенок отличается умением усваивать все через память. Он запоминает не только самое простое, как лицемер, действующий исключительно отраженно, но и очень сложные философские учения. Точно так же он заучивает и нравственные положения, которые, однако, не оказывают влияния на его действия. Самым главным у него является чувство собственного превосходства. Отсюда — гордость, самоуверенность, спесь, постоянное стремление первенствовать над другими. Обыденные занятия, не ведущие к внешним отличиям, не привлекают его, он их избегает.

Ребенок добродушного типа анализирует все происходящее, он привык рассуждать над каждым новым явлением и при дальнейшем своем развитии приучается мыслить отвлеченно. При недостатке знаний его мыслительная деятельность приобретает характер фантазии. Умственные усилия этого ребенка сосредоточены преимущественно на изучении личности человека, на разборе и выяснении собственных проявлений и на том, как его взгляды соотносятся с действиями окружающих. Поэтому деятельность этого ребенка всегда отличается правдивостью и самостоятельностью. Но такая активная мыслительная работа мешает ему справляться с техническими приемами или физическими усилиями. Всякое же принуждение к ним вызывает апатию, безучастность. Он очень чуток к окружающим, правдив и искренен в отношениях с людьми.

П. Ф. Лесгафт очень точно описал способы учебной деятельности детей разных типов, особенности освоения ими знаний. Поскольку процесс обучения и воспитания однонаправлен — от воспитателя к ученику, не каждый учитель может избежать ошибок, если он стремится к развивающему эффекту. Учет индивидуальных особенностей детей может привести к тому, что недостаточно принимаются во внимание отношения в коллективе и из-за этого иногда они ухудшаются. Так, ребенок-лицемер часто пользуется незаслуженной любовью учителя, который, не всегда распознавая проявления этого типа и видя, что он нелюбим, покровительствует ему. При сближении с наставником ребенок как бы случайно начинает информировать его о действиях и высказываниях товарищей. Ребенок честолюбивого типа также способен вызвать одобрение учителя тем, что имитирует внешние его приемы, подражает его манерам, выражению лица и т. п. Напротив, ребенок добродушного типа может навлечь на себя неудовольство учителя за то, что он неловок в обращении, слишком прост и прямолинеен. Он не проявляет активность, обычно держится особняком и молча наблюдает за действиями других. При ответе он может быть неуверен, сомневаться в правильности своих слов. Он более внимателен к тому содержанию, которое соответствует его уровню понимания и удовлетворяет его потребности к размышлению, и в этом случае его интерес к занятиям заметно возрастает. Такой ребенок постепенно, медленно сходится с людьми, очень не скоро соглашается с чужим мнением, критически относится к преподавателю, к его объяснениям и действиям. Если учитель не сумеет распознать индивидуальные особенности такого ребенка и специфику усвоения им знаний, то поставит его в менее выигрышное положение по сравнению с другими детьми, и постепенно его интерес к учению будет снижаться. Дети добродушного типа больше других соотносят свои потребности с потребностями коллектива, что очень важно при работе в классе.

Инертные дети — мягко-забитый и злостно-забитый типы — нелюбимы в коллективе из-за того, что не имеют выраженной индивидуальности.

Мягко-забитый ребенок относится к товариществу стадно, никаких самостоятельных действий не предпринимает, а является исполнителем чужой воли. Легко сознается в проступках и называет зачинщика, поэтому не считается хорошим другом. Холодный и равнодушный, он никого не любит. Это типичный «маменькин сынок», для него характерны подражания, он, как правило, общается с теми, кто ему выгоден в том или ином отношении. Он чрезвычайно трудно поддается обучению, скользит по поверхности, а вглубь не продвигается. Если не обращать внимания на эти индивидуальные проявления, ребенок может стать нахальным, самоуверенным, непригодным к какой-либо серьезной деятельности.

Злостно-забитый ребенок товарищей сторонится, но в то же время как бы ненароком толкнет, ущипнет, поставит подножку. На все проявления дружбы подозрителен, не прочь что-то испортить, сломать; это типичный хулиган. Однако если он сходится с ребятами такого же типа, то никогда не выдаст их, в отличие от мягко-забитого или лицемера. Он ценит хорошее отношение к себе представителей добродушного типа, потому что чувствует с их стороны признание равенства. При постепенно усиливающейся строгости и запретах этот ребенок начинает добиваться всего тайком, берет все, что плохо лежит, отрекается от своего поступка, лжет. Все игры у него связаны с сильными ощущениями. Слабость, мягкость отталкивают его, он любит наблюдать и участвовать в драках, травле животных, и, если его подвергать сильному наказанию, он будет компенсировать это, мучая и истязая животных.

Ребенок угнетенного типа не имеет друзей потому, что все время держится в стороне, стесняется других, однако справедлив и терпим к окружающим. Он никогда не бывает лидером, не предполагая у себя никаких способностей и талантов. Его угнетенность проявляется в заниженной самооценке, неумении анализировать адекватно свои мысли, чувства, и все это не содействует его умственному развитию.

Лесгафт очень подробно описывает проявления разных типов детей в школе, для того чтобы учитель смог увидеть ситуацию развития каждого ребенка в классе, наметить возможные пути ее выправления. Он считает, что принадлежность детей к тому или иному типу — это результат семейного воспитания или следствие тех условий, в которых ребенок провел свои первые годы. Так, появлению лицемерия наверняка способствовали ложь и неискренность со стороны старших, окружающих ребенка, постоянный мелкий расчет и стремление к легкой наживе, которые ребенок видел с раннего возраста. Видимо, отсутствовали условия, развивающие внимание ребенка к окружающему миру, вызывающие его на размышления. Скорее всего, близкие удовлетворяли все желания ребенка, которые он стремился достичь лаской, смиренным видом и выпрашиванием, а также допускали его участие во всевозможных расчетах взрослых. Честолюбца родители хвалебными словами, подарками и всякими поощрениями приучали действовать только с эгоистической целью. Наверное, дома он наблюдал беспричинную важность и надутую чванливость. Развитию добродушного типа способствовали тихая и спокойная жизнь в семье с любящей матерью, отсутствие наказаний, полная свобода, внимание и удовлетворение разумных просьб. Ему ничего не навязывали, не втолковывали, возможно, доходчиво отвечали на все его вопросы, а в случае незнания прямо признавались в этом, не отделываясь непонятными отговорками и не прогоняя его без всякого объяснения. Поэтому в умственном и нравственном развитии этот тип занимает более высокое место в типологии по сравнению с другими. Однако если школа не будет способствовать развитию у такого ребенка настойчивости, волевых качеств личности, он постепенно потеряет интерес к умственной деятельности. В добродушном типе ярче всего видны хорошие человеческие качества: побольше настойчивости и энергии в борьбе с препятствиями — и он из мечтателя и идеалиста сможет превратиться в деятельную личность. Мягко-забитый появляется в тех семьях, где всякая деятельность ребенка предупреждается, для него все готово и он никогда не распоряжается самостоятельно своим временем; кроме того, его не учат рассуждать.

Честолюбивая или раздражительная мать, не терпящая никаких возражений, желая похвалиться своими детьми, старается ласками и угодой сделать их послушными «умниками». У ребенка нет инициативы, потому что его жизнь заранее регламентирована: ему постоянно говорят, что делать, куда идти, а вместо ответов на вопросы велят, чтобы он не шумел и не рассуждал, а был умницей. Его умственная деятельность и волевые проявления не получают своего развития. Причины возникновения злостно-забитого типа — запрещение рассуждать, частые наказания и несправедливое отношение.

Злая и раздражительная мать постоянно ограничивает его действия, находя их нехорошими и неверными. Она считает, что ребенка не следует баловать, а главное — не пропускает ни одного его проступка без наказания.

Если он нечаянно что-то возьмет без спроса, его сразу же называют вором. Иногда ребенка и быот. Взрослые действуют под влиянием собственного раздражения, не осознавая последствий своих действий.

У ребенка угнетенного типа — любящая, трудолюбивая, мягкая по характеру мать или другие близкие, они живут в нужде, лишения приводят к тому, что ребенок приучается бороться с трудностями и настойчиво их преодолевать. Это в основном небогатые семьи, в которых взрослые лишают себя всего ради детей и, как правило, не жалуются, не выражают недовольства, а весь свой досуг проводят с ребенком, беседуют с ним и внимательно относятся к его потребностям. Поэтому он рано взрослеет, привычку к труду усваивает первоначально как подражание взрослым, а затем эго становится его потребностью. Много времени он проводит в одиночестве, потому что в семье все работают, и у него развивается наблюдательность. Так как ребенок угнетен обстоятельствами жизни, у него нет условий для более широкого умственного развития; поскольку он мало играет, у него нет времени, чтобы спокойно поразмышлять над явлениями жизни, он не может свободно проявлять свои желания. Самооценка его занижена, он не находит у себя никаких талантов и способностей.

П. Ф. Лесгафт выявил условия для развития нормального (не «дисгармоничного») типа ребенка и описал его. Целью воспитания является формирование «нормальной» личности, которая способна достичь гармонии между умственным и физическим развитием. Такой ребенок ставит требования общества выше личных. Он активно развивает свои способности, умеет рассуждать, осмысливать впечатления. Он логично рассуждает, анализирует, имеет собственное мнение. В его поведении наблюдается простота, отсутствуют внешние заученные приемы или искусственная напыщенность. Он вбирает в себя все хорошие качества добродушного и угнетенного типов.

С П. Ф. Лесгафтом не во всем соглашаются многие исследователи, особенно в вопросе о формировании и развитии типов личности. Будучи специалистом в области физиологии, он напрямую связывает психические проявления человека с его физиологическими реакциями на разные раздражители. В то же время он прав, когда считает, что характер человека формируется в борьбе с трудностями, собственными слабостями, недостатками и привычками. Для этого необходима не только умственная, но и физическая работа. В то же время борьба с нуждой и лишениями, хотя и является, как говорят, «суровой школой жизни», действует угнетающе на человека.

В ожесточенной битве отсутствует любовь, поэтому развивается крутой и суровый нрав. Признавая за школой развитие характера ребенка, воспитание нравственности, а не только умственное и физическое образование, Лесгафт утверждает, что соединение этих задач трудно выполнимо, так как для этого необходимо почти идеальное понимание и выполнение учителем своих обязанностей, его умение увлечь слушателей своим предметом, приучить их к самостоятельному контролю своих знаний. При этом в классе должна сохраняться атмосфера товарищества и дружбы.

На основе многолетнего опыта собственной практической воспитательной работы и педагогических исследований Я. Корчаком была предложена типология «воспитывающей среды». В типологии «воспитывающей среды» Я. Корчака выделены «догматическая среда», «среда внешнего лоска и карьеры», «среда безмятежного потребления» и «идейная среда».

Догматическая среда характеризуется Я. Корчаком как авторитарная среда, в которой господствуют традиции, обряды, повеления, дисциплина, порядок и добросовестность. Такая среда транслирует ясность, твердость, ощущения прочности и устойчивости, уверенности в своей правоте. Характерны самоограничение, самопреодоление, труд, нравственность, благоразумие. Личность, формирующаяся в догматической среде, по мнению Я. Корчака, характеризуется прежде всего высокой степенью пассивности, когда спокойствие трансформируется в отрешенность и апатию. Если же в такой среде оказывается уже сложившаяся сильная личность, то она, как правило, ожесточается в своем стремлении устоять против чужой воли, в частности, направляя свою энергию на какую-либо трудовую деятельность.

Для среды внешнего лоска и карьеры характерно упорство, вызванное холодным расчетом, а не духовными потребностями. В такой среде никто не ориентируется на полноту содержания, достаточно соблюсти принятую форму, произносить соответствующие лозунги, исполнять этикет. Господствуют тщеславие, высокомерие, раболепие, зависть, злоба, злорадство. Здесь людей постоянно оценивают. Основные черты личности, формирующейся в такой среде, — фальшь и лицемерие, стремление к карьере за счет хитрости, подкупа, высоких связей и т. п.

Среда безмятежного потребления заключает в себе покой, беззаботность, чувствительность, приветливость, доброту. Господствует атмосфера внутреннего благополучия и лени. Развитие личности проистекает из книг, бесед, встреч и жизненных впечатлений. В среде безмятежного потребления работа никогда не служит какой-либо идее, а лишь является средством для обеспечения желательных условий. По мнению Я. Корчака, в подобной среде формируется личность, которая в принципе всегда довольна тем, что у нее есть. Основной чертой такой личности можно считать жизненную пассивность, неспособность к напряжению и борьбе. Встречаясь с трудностями и препятствиями, такой человек предпочитает самоустраниться от их разрешения.

Наконец, идейная среда характеризуется полетом мысли, порывом, движением. Здесь не работают, а радостно творят. Нет повеления есть добрая воля. Нет догм — есть проблемы. Нет благоразумия — есть жар души, энтузиазм. Здесь временами ненавидят, но никогда не презирают. Господствует уважение к свободной мысли, пусть и отличной от принятых взглядов. В идейной среде формируется личность, которая характеризуется активностью освоения и преобразования окружающего мира, высокой самооценкой, открытостью и свободой своих суждений и поступков.

Образовательная среда может быть отнесена к одному из четырех базовых типов:

• — догматическая образовательная среда, способствующая развитию пассивности и зависимости ребенка (догматическая воспитывающая среда);
• — карьерная образовательная среда, способствующая развитию активности, но и зависимости ребенка (среда внешнего лоска и карьеры);
• — безмятежная образовательная среда, способствующая свободному развитию, но и обусловливающая формирование пассивности ребенка (среда безмятежного потребления);
• — творческая образовательная среда, способствующая свободному развитию активного ребенка (идейная воспитывающая среда) (табл. 5.2).

В заключение стихотворение и педагогическое обращение их автора ко всем воспитателям.

«Не надо воевать с ребятами, Смешливыми и плутоватыми, Самолюбивыми, лохматыми, Застен ч и в ы м и, у гл о ваты м и, Надменными акселератами, Трусливыми и хамоватыми, Пустыми, скрытными, пассивными, Красивыми и некрасивыми, Прямыми, вспыльчивыми, дерзкими Со всеми их словами детскими, Которые запоминать и после им припоминать.

Не надо… Как же их простить?

Да так вот…

И не надо мстить.

Не надо воевать с ребятами —.

Во всем, конечно, виноватыми"^[4].

Контрольные вопросы и задания

• 1. Какая типизация детей вам кажется наиболее интересной? Обоснуйте свое мнение.
• 2. В классе, в котором вы проходите практику, найдите типы детей по классификации Я. А. Коменского и П. Ф. Лесгафта. Продиагностируйте образовательную среду класса по критериям Я. Корчака и В. Ясвина. Сделайте обобщающие выводы по возможным результатам развития детей класса.
• 3. Проведите тестирование по представленному ниже опроснику.

Соотношение типов образовательной среды и типов личности ребенка го го го.

(по П. Ф. Лесгафту и Я. Корчаку (анализ В. А. Левина)).

Таблица 5.2

го

го

со

Опросник, но выявлению отношения педагога к детям и собственной личности

Уважаемый учитель (воспитатель)!

Просим Вас выразить свое отношение к детям и самому себе. Для этого необходимо, отвечая на поставленные вопросы, крестиком отмстить часть отрезка, разделенного на 10 делений, что и будет соответствовать Вашему мнению.

1. Каждый человек имеет свои положительные и отрицательные качества, в том числе и дети. Выразите свое отношение к классу (группе), с которым Вы работаете, сколько в детях положительного и сколько отрицательного.

Положительное _ Отрицательное.

2. А теперь то же самое сделайте относительно мальчиков.

Положительное _ Отрицательное.

3. И относительно девочек.

Положительное _ Отрицательное.

4. Воссоздайте в своем воображении конкретный образ ребенка, который нравится Вам больше других, оцените его аналогичным образом.

Положительное _ Отрицательное.

5. Воссоздайте в своем воображении конкретный образ ребенка, который Вам нравится меньше других, оцените его также, как и в предыдущем случае.

Положительное Отрицательное.

6. То же самое сделайте относительно себя.

Положительное _ Отрицательное.

7. Тем же самым способом оцените свое расположение к детям своего класса (группы) в целом.

Расположен _ Не расположен.

8. К мальчикам.

Расположен _ Не расположен.

9. К девочкам.

Расположен _ Не расположен.

10. К ребенку, который нравится больше других.

Расположен _ Не расположен.

11. К ребенку, который нравится меньше других.

Расположен _ Не расположен.

12. К самому себе.

Расположен _ Не расположен.

• 13. Насколько Вы предоставляете самостоятельность детям своего класса (группы). Самостоятельность _ Контроль
• 14. Мальчикам.

Самостоятельность _ Контроль Контроль.

• 15. Девочкам. Самостоятельность
• 16. Ребенку, который нравится больше других. Самостоятельность _

Контроль.

17. Ребенку, который нравится меньше других.

Самостоятельность _ Контроль.

18. Самому себе.

Самостоятельность _ Контроль Проанализируйте полученные варианты и сделайте выводы.

4. Прочитайте приведенный отрывок, подумайте, что его содержание дает для понимания ребенка и его переживаний. Проанализируйте всю палитру детских переживаний героя отрывка. Вспомните, был ли похожий случай в вашем детстве? Если был, сравните свои переживания с чувствами Темы. Согласны ли вы с отцом мальчика, что будущего мужчину можно вырастить из ребенка жестокостью, насилием, родительским отчуждением? Как, по-вашему, надо растить мальчика, чтобы он стал сильным, мужественным, ответственным? К какому типу одной из классификаций можно отнести Тему? Обоснуйте свое мнение.

Н. Г. Гарин-Михайловский ДетствоТемы Гимназисты Пояснение. Отец Темы растит в саду необычный цветок. Тема выходит в сад и видит, что он расцвел.

«Папа, наверное, сейчас же поедет к герру Готлибу — может, прикажет запрячь Гнедка, которого только что привели из деревни. …Гнедко побежит скоро-скоро! Все погонятся за ним. Куда! Гнедка и след простыл.

А вдруг папа и Тему возьмет с собой! Какое счастье! Восторг переполняет маленькое сердце Темы. От мысли, что все это счастье произошло от этого чудного, так неожиданно распустившегося цветка, в Теме просыпается нежное чувство к цветку.

— Ми-и-ленький! — говорит он, приседая на корточки, и тянется к нему губами. Его поза самая неудобная и неустойчивая. Он теряет равновесие, протягивает руки и…

Все погибло! Боже мой, но как же это случилось? Может быть, можно поправить?

Ведь это случилось оттого, что он не удержался, упал. Если б он немножко, вот сюда уперся рукой, цветок остался бы целым. Ведь это одно мгновение, одна секунда… Постойте!.. Но время не стоит. Тема чувствует, что его точно кружит что-то, что-то точно вырывает у него то, что хотел бы он удержать, и уносит на своих крыльях — уносит совершившийся факт, оставляя Тему одного с ужасным сознанием непоправимости этого совершившегося факта.

Какой резкой, острой чертой, какой страшной, неумолимой, беспощадной силой оторвало его вдруг сразу от него!

Что из того, что так невесело поют птички, что сквозь густую листву пробивается солнце, играя на мягкой земле веселыми светлыми пятнышками, что беззаботная мошка ползет по лепестку, — вот остановилась, надувается, выпускает свои крылышки и собирается лететь куда-то, навстречу нежному, ясному дню?

Что из того, что когда-нибудь будет опять сверкать такое же веселое утро, которое он не испортит, как сегодня? Тогда будет другой мальчик — счастливый, умный, довольный. Чтоб добраться до этого другого, надо пройти бездну, разделяющую его от этого другого, надо пережить что-то страшное, ужасное. О, что бы он дал, чтобы все вдруг остановилось, чтобы всегда было это свежее, яркое утро, чтобы папа и мама всегда спали… Боже мой, отчего он такой несчастный? Отчего над ним тяготеет какой-то вечный неумолимый рок? Отчего он всегда хочет так хорошо, а выходит все так скверно и гадко?.. О, как сильно, как глубоко старается он заглянуть в себя, постигнуть причину этого. Он хочет ее понять, он будет строг и беспристрастен к себе… Он действительно дурной мальчик. Он виноват и он должен искупить свою вину. Он заслужил наказание и пусть его накажут. Что же делать? И он знает причину, он нашел ее! Всему виною его гадкие, скверные руки! Ведь он не хотел, руки сделали — и всегда руки. И он придет к отцу и прямо скажет ему:

— Папа, зачем тебе сердиться даром? Я знаю теперь хорошо, кто виноват, — мои руки. Отруби мне их, и я всегда буду добрый, хороший мальчик. Потому что я люблю и тебя, и маму, и всех люблю, а руки мои делают так, что я как будто никого не люблю. Мне ни капли их не жалко!

Мальчику кажется, что его доводы так убедительны, так чистосердечны и ясны, что они должны подействовать.

Но цветок по-прежнему лежит на земле… Время идет… Вот отец, встающий раньше матери, покажется, увидит, все сразу поймет, загадочно посмотрит на сына и, ни слова не говоря, возьмет его за руку и поведет… Поведет, чтобы не разбудить мать, не через террасу, а через парадный ход, прямо в свой кабинет. Затворится большая дверь, и он останется с глазу на глаз с ним.

Ах, какой он страшный, какое нехорошее у него лицо!.. И зачем он молчит, не говорит ничего?! Зачем он расстегивает свой мундир?! Какой противный этот желтенький узенький ремешок, который виднеется в складке синих штанов его! Тема стоит и, точно очарованный, впился в этот ремешок. Зачем же он стоит? Он свободен, его никто не держит, он может убежать… Никуда он не убежит. Он будет мучительно-тоскливо ждать. Отец не спеша снимет этот гадкий ремешок, сложит вдвое, посмотрит на сына; лицо отца нальется кровью, и почувствует, бесконечно сильно почувствует мальчик, что самый близкий ему человек может быть страшным и чужим, что к человеку, которого он должен и хотел бы только любить до обожания, он может питать и ненависть, и страх, и животный ужас, когда прикоснутся к его щекам мягкие, теплые ляжки отца, в которых зажмется голова мальчика.

Маленький Тема, бледный, с широко раскрытыми глазами, стоял перед сломанным цветком, и все муки, весь ужас предстоящего возмездия ярко рисовались в его голове. Все его способности сосредоточились теперь на том, чтобы найти выход, — выход во что бы то ни стало.

Какой-то шорох послышался ему, но направлению от террасы. Быстро, прежде чем что-нибудь сообразить, нога мальчика решительно ступает на грядку, он хватает цветок и втискивает его в землю рядом с корнем. Для чего? Смутная надежда обмануть? Протянуть время, пока проснется мать, объяснить ей, как все это случилось, и тем отвратить предстоящую грозу? Ничего ясного не соображает Тема; он опрометью, точно его преследуют все те ведьмы и волшебники, о которых рассказывает ему по вечерам няня, убегает от злополучного места, минуя страшную теперь для него террасу — террасу, где вдруг он может увидать грозную фигуру отца, который, конечно, по одному его виду сейчас же поймет в чем дело.

Он бежит, и ноги бессознательно направляют его подальше от опасности. Он видит между деревьями большую площадку, посреди которой устроены качели и гимнастика и где возвышается высокий, выкрашенный зеленой краской столб для гигантских шагов, видит сестер, бонну-немку. Он делает вольт в сторону, незаметно, пригнувшись, торопливо пробирается в виноградник, огибает большой каменный сарай, выходящий в сад своими глухими стенами, перелезает ограду, отделяющую сад от двора, и, наконец, благополучно достигает кухни.

Здесь он только свободно вздыхает.

Родители утром собираются уезжать в город. Тема нервничает. Происходит задержка, отец раздражается.

Если бы не отец, он сейчас бы ей (маме) все рассказал. Но он только горячо целует ее.

Отец пренебрежительно косится на ласки сына и думает, что это воспитание выработает, в конце концов, из его сына какую-то противную слюнявку…

В отсутствие родителей взвинченный Тема совершает еще массу проступков, которые становятся известны родителям по возвращении.

Коротенькое следствие обнаруживает, по мнению отца, полную несостоятельность системы воспитания сына. Может быть, для девочек она и годится, но натуры мальчика и девочки — вещи разные. Он по опыту знает, что такое мальчик и чего ему надо… Под тяжестью доводов отца мать уступает, и власть на время переходит к отцу.

Дверь кабинета плотно закрывается.

…и, наконец, голосом, полным испуга и мольбы, быстро, несвязно и горячо говорит: Милый мой, дорогой, голубчик… Папа! Папа! Голубчик… Папа, милый папа, постой! Папа?! Ай, ай, ай! Ая-я-яй!..

Удары сыплются. Тема извивается, визжит, ловит сухую, жилистую руку, страстно целует ее, молит. Но что-то другое рядом с мольбой растет в его душе. 11е целовать, а бить, кусать хочется ему эту противную, гадкую руку. Ненависть, какая-то дикая, жгучая злоба охватывает его.

Он бешено рвется, но железные тиски еще крепче сжимают его.

• — Противный, гадкий, я тебя не люблю! — кричит он с бессильной злобой.
• — Полюбишь!

Тема яростно впивается зубами в руку отца.

— Ах ты, змееныш!

И ловким поворотом Тема на диване, голова его в подушке. Одна рука придерживает, а другая продолжает хлестать извивающегося, рычащего Тему.

Удары глухо сыплются один за другим, отмечая рубец за рубцом на маленьком посинелом теле.

С помертвелым лицом ждет исхода мать, сидя одна в гостиной. Каждый вопль рвет се за самое сердце, каждый удар терзает до самого дна се душу.

Ах! Зачем она опять дала себя убедить, зачем связала себя словом не вмешиваться и ждать?

Но разве он смел так связать ее словом?! И, наконец, он, сам увлекающийся, он может не заметить, как забьет мальчика! Боже мой! Что это за хрип?

Ужас наполняет душу матери.

• — Довольно, довольно! — кричит она, врываясь в кабинет. — Довольно!..
• — Полюбуйся, каков твой звереныш! — сует ей отец прокушенный палец.

Но она не видит этого пальца. Она с ужасом смотрит на диван, откуда слезает в это время растрепанный, жалкий, осаженный звереныш и дико, с инстинктом зверя, о котором на минуту забыли, пробирается к выходу. Мучительная боль пронизывает мать. Горьким чувством звучат ее слова, когда она говорит мужу:

— И это воспитание?! Это знание натуры мальчика? Превратить в жалкого идиота ребенка, вырвать его человеческое достоинство — это воспитание?

Желчь охватывает ее. Вся кровь приливает к ее сердцу. Острой, топкой сталью впивается ее голос в мужа:

• — О, жалкий воспитатель! Щенков вам дрессировать, а не людей воспитывать!
• — Вон! — ревет отец.
• — Да, я уйду, — говорит мать, останавливаясь в дверях, — но объявляю вам, что через мой труп вы перешагнете прежде, чем я позволю вам еще раз высечь мальчика.

Отец не может прийти в себя от неожиданности и негодования. Не скоро успокаивается он и долго еще мрачно ходит по комнате, пока, наконец, не останавливается возле окна, рассеянно всматривается в заволакиваемую ранними сумерками серую даль и возмущенно шепчет:

— Ну, извольте вы тут с бабами воспитывать мальчика!..

В то же время мать проходит в детскую, окидывает ее быстрым взглядом, убеждается, что Темы здесь нет, идет дальше, пытливо всматривается на ходу в отворенную дверь маленькой комнаты, замечает в ней маленькую фигурку Темы, лежащего на диване с уткнувшимся лицом, проходит в столовую, отворяет дверь в спальню и сейчас же плотно затворяет ее за собой.

Оставшись одна, она тоже подходит к окну, смотрит и не видит темнеющую улицу. Мысли роем носятся в ее голове.

Пусть Тема так и лежит, пусть придет в себя, надо его теперь совершенно предоставить себе… Белье бы переменить… Ах, боже мой, боже мой, какая страшная ошибка! Как могла она допустить это? Какая гнусная гадость! Точно ребенок сознательный негодяй! Как не понять, что если он делает глупости, шалости, то делает только потому, что не видит дурной стороны этой шалости. У казать ему эту дурную сторону, не с своей, конечно, точки зрения взрослого человека, а с его, детской, не себя убедить, а его убедить…"^[5]

• [1] Коменский Я. А. Великая дидактика // Я. А. Коменский, Д. Локк, Ж.-Ж. Руссо, И. Г. Песталоцци. Педагогическое наследие. М.: Педагогика, 1989. С. 27.
• [2] КорчакЯ. Избранные педагогические произведения. М.: Педагогика, 1979. С. 31—34.
• [3] Лесгафт П. Ф. Семейное воспитание ребенка и его значение. М., 1991.
• [4] Богуславский С. Р. Пока сердца для чести живы… М.: Знание, 1990. С. 45.
• [5] Гарин-Михайловский Н. Г. Детство Темы. Гимназисты. М., 1981. С. 7—29.