От социальной — к социокультурной стратификации

Термин страта (лат. stratum — покрывало, слой) пришел в социологию из геологии, где обозначал пласт грунта, почвы; слои расположены в иерархическом порядке, один под другим — стратифицированы. В социологии социальная страта — это совокупность индивидов, которые занимают по некоторому критерию одинаковое или сходное, близкое положение в обществе, то есть одинаковые или сходные статусы, и выполняют сходные роли в обществе. По каждому критерию имеется множество страт, которые иерархически ранжированы и образуют определенный тип социальной стратификации. В целом стратификация служит конкретным выражением основной, социетально-дифференцирующей функции социальной структуры.

Можно выделить две группы типов стратификации. Во-первых, ее типы различаются по своему предметному содержанию: демографический тип стратифицирует людей по возрастам и поколениям; социально-экономический тип фиксирует господство собственников средств труда над людьми наемного труда, богатых — над бедными; политико-управленческая стратификация отражает командные позиции политической, экономической, менеджериальной и иных элит по отношению к рядовым гражданам, подчиненным; профессионально-трудовая стратификация выражает иерархию престижей, которыми обладают в обществе люди, работающие в различных профессиях; культурная стратификация ранжирует членов общества по образованию, доступу к информации, по престижам различных стилей жизни и иным параметрам.

Во-вторых, можно выделить типы, различающиеся по характеру включения индивидов в страты: кастовая (наследственная этнорелигиозная), сословная (наследственно-правовая), классовая (спонтанно-социальная).

В каждом обществе складывается своя комбинация стратификационных типов. Они оказывают взаимное влияние друг на друга и порождают многокритериальную, социетальную стратификацию общества как целого (Радаев, Шкаратан).

Обычно в такой стратификации выделяют три крупных страты (низшая, средняя, высшая), каждая из которых дифференцируется еще на две-три страты. В центре внимания оказываются пропорции распределения населения по стратам, общая конфигурация получаемой структуры: пирамида, ромб, купол и др. В этой конфигурации многое зависит от объема (доли) и качественных характеристик среднего слоя («класса»). Ключевое методологическое значение приобретает проблема выбора ограниченного числа критериев, на основании которых индивиды распределяются по социетальным стратам (Беляева, 2001).

Итак, социальная стратификация — это относительно устойчивое деление членов общества на страты, иерархизированные по соответствующим критериям. Но не всякая дифференциация в обществе имеет иерархический характер. Например, гендерная, этническая, конфессиональная дифференциации сами по себе не предполагают ранжирования; но во взаимодействии с социальными факторами они могут приобретать иерархические аспекты, которые могут приобрести определяющее значение. Поэтому следует учитывать, что социальная дифференциация — более широкое понятие, нежели социальная стратификация.

Возникает вопрос: как изменяется стратификация общества с течением времени? Увеличиваются или уменьшаются дистанции между соседними стратами? Сорокин выделил два подхода к поискам ответа на этот вопрос, две гипотезы.

Одна из них принадлежит Парето. Это итальянский математик, социолог 20-х гг. XX в. Проанализировав статистику по полутора десяткам стран Европы и Америки, он выдвинул утверждение о постоянстве профиля экономической стратификации по двум параметрам: по среднему размеру дохода на одного члена данной страты (горизонтальная ось X) и по количеству людей, обладающих данным доходом, т. е. образующих данную страту (вертикальная ось У). Парето констатировал, что отношение X и Y представляет собой константу, изображаемую прямой, которая находится к оси X под углом примерно 56°. Сорокин проанализировал данные, на которые ссылается Парето, и сделал вывод, что нет оснований говорить о наличии некоей константы стратификации, т. е. он опровергает теорему о стабильности состояния стратификации в обществе.

Другая теорема, другой подход принадлежит Марксу, который сформулировал вывод о постоянном нарастании неравенства между богатыми и бедными в мире, особенно в Европе и Америке, т. е. в условиях капитализма. Богатые становятся все богаче, а бедные все беднее — вот основной вывод Маркса из исследования тенденций эксплуатации труда капиталом. Из тезиса Маркса следовало, что постепенно исчезает средний класс, а общество распадается на два класса: тонкий слой сверхбогатых и огромное большинство бедных и нищих. Этот вывод был сделан Марксом в конце 50-х гг. XIX в. Проанализировав данные за последующие 70 лет, Сорокин сделал вывод, что гипотеза Маркса об исчезновении среднего класса опровергнута ходом истории: средний класс не только не исчез, а стал основным классом в развитом буржуазном обществе — и в Западной Европе, и в Америке. Следовательно, нельзя говорить о нарастании социальной дифференциации.

Согласно Сорокину, нарастание или ослабление дифференциации наблюдается в отдельных странах на коротких отрезках времени продолжительностью 50—100 лет. А в большой исторической перспективе нет направленной эволюции стратификации — ни в сторону обострения, ни в сторону ее ослабления, нет направленной мобильности ни вверх, ни вниз. Существуют ненаправленные волнообразные флуктуации: то вверх, то вниз, без устойчивого вектора. Задача исследователя состоит в том, чтобы выяснить тенденцию мобильности в конкретной стране на определенном отрезке времени (Сорокин, 2000). Именно в этом направлении проводилось большинство последующих исследований мобильности и стратификации.

Проблемы социальной мобильности и стратификации интенсивно разрабатывались в США в 1950;е гг. Дэвис и Мур предложили функционалистское объяснение стратификации американского общества как открытого и динамичного. Они обосновывали, что в таком обществе статус человека не наследуется, а завоевывается в социальной конкуренции. Липсет и Бендикс показали, что высокий уровень индивидуальной мобильности способствовал индивидуализации американского общества.

В послевоенной Англии под руководством крупного демографа и социолога Дэвида Гласса было проведено репрезентативное исследование социальной мобильности, совершавшейся в условиях перехода от военного производства к гражданскому и включения демобилизованных солдат в трудовую деятельность (1949—1954.). В центр этого исследования были выдвинуты процессы саморекрутировапия индивидов в определенные социальные группы, особенно в группы среднего класса — «беловоротничковых» специалистов и высокопоставленных чиновников. Особое внимание было уделено образованию как каналу мобильности. Тщательно фиксировались изменения профессий по мужской линии — от отца к сыну. Полученные данные свидетельствовали о том, что в целом налицо связь между статусом отцов и сыновей. Тенденция к повышению статуса более заметна среди тех молодых людей, чьи отцы принадлежали к низкостатусным категориям. Однако длина статусного перемещения оказалась нс особенно значительной (Гласс).

В дальнейшем были предприняты попытки обосновать зависимость форм социальной мобильности в Европе не столько от экономических условий, сколько от особенностей культуры, типа цивилизации Европы. Получают распространение подходы к стратификации постмодернистского общества как преимущественно социокультурной, в которой преобладает горизонтальная дифференциация, а основной ее единицей становятся различные стили жизни индивидов.

Можно структурировать совокупность возникающих социокультурных страт, а также отношения внутри них и между ними, поместив их в поле взаимодействий, взаимопроникновений культуры (ценностей, норм) и базовых социальных структур (классов, профессий, институтов, организаций). При этом субъект и объект взаимодействий — человека — представить в двух ипостасях: со стороны культуры — как личность и со стороны социальной структуры — как индивид. В итоге образуется контур взаимоусиливающих воздействий (культура — личность — социальная структура — индивид — культура) (табл. 23.1).

Таблица 23.1

Социокультурные страты российского общества.

В социальной структуре, прежде всего между социальными классами, формируются преимущественно конфликтные отношения. Они влияют на конфликтность социальных институтов и организаций (включая государство). Однако последние одновременно испытывают также и интегрирующее влияние культуры, которое осуществляется через вырастающих из нее личностей. Тем самым институты и организации несут в себе двуединое начало: конфликтно-интегрирующее.

В недрах культуры формируется спектр отношений, преимущественно интегрирующих общество: консенсус — согласие — солидарность. Но на их содержание влияют индивиды, сформированные конфликтной социальной структурой. Из этих двойственных отношений возникают двуединые, социальные + культурные страты — массовые слои, преимущественно (но не только) профессиональные группы, локальные контактные общности (историческая последовательность их становления была скорее обратной: общности, группы, слои). Весьма специфичны по своим основаниям этнокультурные, религиозно-общинные, а также новейшие социокультурные общности — спортивные общества, сообщества фанатов, клубы по интересам, социальные сети в Интернете и иные спонтанные объединения людей, непосредственно контактирующих друг с другом.