Функции социальной философии

Социальная философия, как теория высшей абстракции, выполняет, по крайней мере, такие функции: методологическую, гносеологическую, мировоззренческую и прогностическую.

Методологическая функция.

Любая наука имеет свои методы, т. е. способы и средства познания мира. Наука строит определенную теоретическую модель, и поэтому она должна обладать соответствующими инструментами познания объективной действительности. Это касается и философии. Нельзя не заметить, что на это обращали внимание многие философы. Еще Платон в своих диалогах описывал способ диалектического познания. Он выделяет два способа, или метода, познания: «Первый — это способность, охватывая все общим взглядом, возводить к единой идее то, что повсюду разрозненно, чтобы, давая определение каждому, сделать ясным предмет поучения. Так поступили мы только что, говоря об Эроте: сперва определили, что он такое, а затем, худо ли, хорошо ли, стали рассуждать; поэтомуто наше рассуждение вышло ясным и не противоречило само себе… Второй вид — это, наоборот, способность разделять все на виды, на естественные составные части, стараясь при этом не раздробить ни одной из них…»^[1].

Декарт, разрабатывая правила для руководства ума, дал такое определение метода: «Под методом же я разумею достоверные и легкие правила, строго соблюдая которые человек никогда не примет ничего ложного за истинное и, не затрачивая напрасно никакого усилия ума, но постоянно шаг за шагом приумножая знание, придет к истинному познанию всего того, что он будет способен познать»^[2].

Вопросы методов исследования находились в центре внимания Канта, Гегеля и других представителей классической немецкой философии. Гегель, например, выделял такие методы, как аналитический, синтетический, спекулятивный, сравнительный и др.

Маркс тоже очень большое значение придавал методам исследования социальной действительности. Он подчеркивал, что от научного метода зависит построение подлинной теоретической модели общества. А таким научным методом он считал прежде всего диалектический метод.

Что касается методологии, то это учение о методах и средствах познания действительности. И когда мы говорим о методологической функции социальной философии, то имеем в виду прежде всего то, что она дает универсальные знания, пригодные для всех общественных наук. Ее выводы и результаты могут быть использованы другими обществоведами. Историки, например, могут использовать социальную философию как методологию при изучении разных конкретных социально-исторических организмов, культур разных народов и этносов. Социологам социальная философия помогает при выяснении, например, причин роста преступности или форм изменения семьи и семейных отношений и т. д.

В качестве общего методологического принципа в классической философии, в том числе в социальной философии, до недавнего времени выступала диалектика. Но в настоящее время многие обществоведы отвергают диалектику. Вместо нее теперь предлагается синергетика.

Как известно, термин «диалектика» греческого происхождения и буквально означает вести диалог, беседу. Все произведения Платона написаны в форме диалога. Именно путем споров и бесед, считали античные философы, познается истина. «Состязание в речах», говоря словами Платона, борьба мнений и свобода критики составили ту духовную атмосферу, в которой родились греческая философия и наука, в частности диалектика, как искусство доказывать и опровергать какой-либо тезис"^[3].

Крупнейшим представителем диалектики был Гераклит. Его знаменитое изречение «В одну и ту же реку нельзя войти дважды» выражает один из важнейших принципов диалектики — принцип развития и изменения. И, как пишет Кессиди, «никто из мыслителей, живших до и после Гераклита, не выразил идею всеобщего движения и изменения столь впечатляюще и рельефно, как это сделал Гераклит»^[4].

Особо следует подчеркнуть, что Гераклит исходил из единства и борьбы противоположностей. Жизнь и смерть, например, представляют собой противоположности, но они существуют в неразрывном единстве. «Признав в качестве основной характеристики бытия борьбу противоположностей, Гераклит в то же время в ряде афоризмов поясняет, что борющиеся противоположности не просто сосуществуют: они переходят одна в другую и переходят так, что при этом их переходе одной в другую сохраняется общая для обеих тождественная основа. Другими словами, переход противоположностей друг в друга Гераклит представляет вовсе не как такой, при котором возникающая новая противоположность уже не имеет ничего общего с той, из которой она возникла. Он представляет этот переход как такой, при котором всегда имеется в процессе перехода общая тождественная основа для самого перехода*^[5].

Гегель дальше развил учение о диалектике. Практически все его работы пронизаны духом диалектики. Многие, пишет Гегель, диалектику отождествляют со скептицизмом, представляющим собой не что иное, как простое отрицание. По мнению же других, диалектика есть не что иное, как искусственное нагромождение противоречий. В этой связи немецкий философ замечает, что действительно иной раз диалектика проявляется как субъективная игра, «которая по произволу выдвигает то доказательства, то опровержения — рассуждательство, в котором отсутствует содержание и пустота которого прикрывается остроумными соображениями. Однако в своей подлинной определенности диалектика, наоборот, есть собственно истинная природа определений рассудка, вещей и конечного вообще… Диалектика есть, следовательно, движущая душа всякого научного развертывания мысли и представляет собой единственный принцип, который вносит в содержание науки имманентную связь и необходимость, в котором вообще заключается подлинное, а не внешнее возвышение над конечным»^[6].

Гегель настаивает на том, чтобы правильно представляли себе диалектическое познание, поскольку «оно является вообще принципом всякого движения, всякой жизни и всякой деятельности в сфере действительности»^[7]. Оно есть душа любого истинного научного познания. Гегель показывает, как нужно диалектически рассуждать. Если известное положение «человек смертен», отмечает он, рассматривают недиалектически, то причину смерти ищут во внешних обстоятельствах. Получается так, что у человека два свойства: быть живым и быть смертным. А если анализировать диалектически, то у человека оказывается одно свойство, поскольку жизнь в себе уже носит зародыш смерти. Иначе говоря, жизнь — это и смерть. Если дальше расшифровывать Гегеля, то можно сказать: человек живет и вместе с тем умирает. Ведь старение организма есть не что иное, как приближение смерти.

Гегель предупреждает, что нельзя путать диалектику с софистикой. Софисты выдвигают абстрактные суждения, абсолютизируют те или иные явления и делают неверные выводы. Гегель приводит такой пример: для того чтобы жить, необходимо есть и пить. Но, абсолютизируя эту сторону человеческой жизни, можно прийти к выводу, что индивид имеет право воровать или предавать родину во имя спасения своей жизни. Это чистейший софизм, сознательный обман. Диалектик в отличие от софиста рассматривает все явления вместе и во взаимной связи. Софистика — это казуистика, а диалектика — научно-исследовательский метод.

Гегель открыл три закона диалектики: закон единства и борьбы противоположностей, закон перехода количественных изменений в качественные и наоборот и закон отрицания отрицания. Они являются всеобщими законами и действуют в природе, обществе и мышлении. Но Гегель-идеалист, как пишет Энгельс, выводит их только из мышления, хотя нередко он приводит примеры из истории и природы, подтверждающие эти законы. Так, в «Феноменологии духа» Гегель приводит блестящий пример закона отрицания отрицания: «Почка исчезает, когда распускается цветок, и можно было бы сказать, что она опровергается цветком; точно так же при появлении плода цветок признается ложным наличным бытием растения, а в качестве его истины вместо цветка выступает плод. Эти формы не только различаются между собой, но и вытесняют друг друга как несовместимые. Однако их текучая природа делает их в то же время моментами органического единства, в котором они не только не противоречат друг другу, но один так же необходим, как и другой; и только эта одинаковая необходимость и составляет жизнь целого»^[8].

Конспектируя «Науку логики» Гегеля, Ленин выделяет такие элементы диалектики: «1) объективность рассмотрения (не примеры, не отступления, а вещь сама в себе); 2) вся совокупность многоразличных отношений этой вещи к другим; 3) развитие этой вещи (respective явления), ее собственное движение, ее собственная жизнь; 4) внутренне противоречивые тенденции (и… стороны) в этой вещи; 5) вещь (явление и т. д.) как сумма… и единство противоположностей; 6) борьба, respective, развертывание этих противоположностей, противоречивых стремлений и т. д.; 7) соединение анализа и синтеза, — разборка отдельных частей и совокупность, суммирование этих частей вместе; 8) отношения каждой веши (явления и т. д.) не только многоразличны, но всеобщи, универсальны. Каждая вешь (явление, процесс и т. д.) связаны с каждой; 9) не только единство противоположностей, но и переходы каждого определения, качества, черты, стороны, свойства в каждое другое, в свою противоположность; 10) бесконечный процесс раскрытия новых сторон, отношений и т. д.; 11) бесконечный процесс углубления познания человеком вещи, явлений, процессов и т. д. от явлений к сущности и от менее глубокой к более глубокой сущности; 12) от сосуществования к каузальности и от одной формы связи к другой, более глубокой, более общей; 13) повторение в высшей стадии известных черт, свойств и т. д. низшей; 14) возврат к старому (отрицание отрицания); 15) борьба содержания с формой и обратно, сбрасывание формы, переделка содержания; 16) переход количества в качество и vice versa»^[9].

Даже если использовать только эти элементы как принципы познания, а богатство диалектики ими не исчерпывается, то можно добиться неплохих научных результатов.

Прокомментируем некоторые элементы диалектики. Второй элемент предполагает учет всех отношений и связей одной вещи с другими. Иначе говоря, диалектика представляет собой учение о всеобщей связи предметов и явлений объективного мира. Если, скажем, мы хотим изучить современные политические проблемы, то должны учитывать экономические, духовные, социальные, культурные, этнические, религиозные и другие реалии современного человечества. Только в этом случае мы можем получить подлинную картину политической жизни нашей эпохи. Сейчас, например, на всех уровнях говорят и пишут о терроризме как главной опасности для человечества. Но никто не рассматривает этот социальный феномен комплексно, т. е. диалектически. Все ограничиваются либо просто осуждением террора, либо чисто публицистическими рассуждениями. Поэтому нет ясного и четкого представления об этом историческом и вместе с тем современном явлении.

Возьмем третий элемент — принцип развития и изменения. Как уже выше отмечалось, этот принцип был выдвинут еще Гераклитом, но в наиболее развернутом виде он был представлен Гегелем. «Если мы, — писал он, — теперь бросим взгляд на всемирную историю вообще, то увидим огромную картину изменений и деяний, бесконечно разнообразных формирований народов, государств, индивидуумов, которые непрерывно появляются одни за другими… Общей мыслью, категорией, прежде всего представляющейся при этой непрерывной смене индивидуумов и народов, которые существуют некоторое время, а затем исчезают, является изменение вообще. Взгляд на развалины, сохранившиеся от прежнего великолепия, побуждает ближе рассмотреть это изменение с его отрицательной стороны. Какой путешественник при виде развалин Карфагена, Пальмиры, Персеполя, Рима не предавался размышлениям о тленности царств и людей и грусти о былой жизни, полной сил и богатой содержанием? Эта грусть не вызвана личными потерями и непостоянством личных целей, но является бескорыстной грустью о гибели блестящей и культурной человеческой жизни. Но ближайшим определением, относящимся к изменению, является то, что изменение, которое есть гибель, есть в то же время возникновение новой жизни, что из жизни происходит смерть, а из смерти жизнь»^[10].

Маркс создал материалистическую диалектику, суть которой он выразил так: «Мой диалектический метод по своей основе не только отличен от гегелевского, но является его прямой противоположностью. Для Гегеля процесс мышления, который он превращает даже под именем идеи в самостоятельный субъект, есть демиург действительного, которое составляет лишь его внешнее проявление. У меня же, наоборот, идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней»^[11].

Для диалектики нет ничего раз и навсегда данного. Все изменяется и развивается. То, что сегодня считалось самым необходимым, завтра в новых условиях становится ненужным и мешающим развитию общества по восходящей линии. Одна из причин нелюбви к диалектике заключается как раз в том, что она не оставляет надежды на вечное господство одних и тех же людей. Не случайно Маркс подчеркивал: «В своем рациональном виде диалектика внушает буржуазии и ее доктринерам-идеологам лишь злобу и ужас, так как в позитивное понимание существующего она включает в то же время понимание его отрицания, его необходимой гибели, каждую осуществленную форму она рассматривает в движении, следовательно, также и с ее преходящей стороны, она ни перед чем не преклоняется и по самому существу своему критична и революционна»^[12].

Ядро диалектики — единство противоположностей. Конечно, для постмодернистов и сторонников синергетики главное не противоречивое развитие общества, а консенсус. Но термин «консенсус» не есть философский термин. Это в лучшем случае понятие политологии. Но даже не это главное. А главное состоит в том, что трезвый, а не конъюнктурный взгляд на мир социальный показывает его противоречивость, связанную с противоположными интересами людей и социальных классов и государств. Это касается и нашей эпохи. Например, научное исследование современных глобализационных процессов, имеющих очень сложный и противоречивый характер, возможно только с помощью диалектики.

Противники диалектики утверждают, что современный мир настолько изменился, что прежние методы исследования уже устарели и требуются какие-то новые методы и средства познания объективной действительности.

Конечно, социальный мир меняется и поэтому важно, чтобы методы его исследования совершенствовались, чтобы появлялись новые подходы к изучению социальных процессов и феноменов. Без этого нет развития науки. Но когда вводятся новые методы и новые категории, то надо аргументированно доказать неэффективность прежних методов и категорий. Сторонники же синергетического подхода к изучению общества не приводят серьезных аргументов в защиту этого подхода. Так, Т. Х. Дебердяева пишет, что «к концу XX в. обнаружилась ограниченность, присущая классической парадигме линейно-поступательного развития социума. Эволюционные изменения в мире характеризуются возрастающей нелинейностью, „неклассичностью“ процесса трансформации социума и, как следствие, — изменениями и последствиями неожиданными, непредсказуемыми путем обычной экстраполяции или сопоставления с „классическими“ образцами»¹⁶.

Этот тезис абсолютно неверен. Ни один философ, придерживающийся диалектических позиций, не может защищать так называемую линейность общественного развития. Очевидность многолинейного, или полилинейного, развития социума настолько бросается в глаза, что не требует особых доказательств. Мир социальный очень сложен и было бы абсурдно пытаться втиснуть его в какое-то монолинейное развитие. Что касается цикличности, то диалектика под цикличностью подразумевает не круговорот, а спиралевидное развитие, т. е. (13 и 14-й элементы) «повторение в высшей стадии известных черт, свойств, и т. д. низшей и возврат якобы к старому (отрицание отрицания)». Абсолютный возврат к старому исключается, но относительный возврат — необходимое звено во всей цепочке развития объективного мира.

Многие синергетику определяют как науку о сложных системах. Вот что пишут Е. Н. Князева и С. П. Курдюмов: «Наряду с понятиями „самоорганизация“, „нелинейность“, „открытость“ и „хаос“ синергетика концентрирует внимание на исследовании сложности. Синергетика есть познание и объяснение сложного, его природы, принципов организации и эволюции»^[13]. Но впервые на сложный характер мира указали как раз приверженцы диалектики. Не случайно они критиковали метафизический метод исследования. Энгельс писал, что «для метафизика вещи и их мысленные отражения, понятия, суть отдельные, неизменные, застывшие, раз навсегда данные предметы, подлежащие исследованию один после другого и один независимо от другого»^[14]. Метафизик мир упрощает, а диалектик видит его во всей сложности и противоречивости.

Сторонники синергетики особый упор делают на принципы самоорганизации системы. Та же Т. Х. Дебердяева пишет: «Главным условием самоорганизации является наличие двух типов информации и энергии (из среды и в среду). Противоречивое единство входящего и исходящего потоков обусловливает формирование и развитие саморегулирующихся целостностей, характер канала эволюции»^[15]. (Какой постмодернистский язык!!! Как можно использовать такой стиль изложения сложнейших вопросов социальной философии? Бессмысленные термины «входящий и исходящий поток», «канал эволюции» звучат «революционно» в философии об обществе, но теоретической нагрузки никакой не несут.).

Общество не есть просто самоорганизующаяся система. Оно есть исторически сложившаяся форма совместной деятельности людей, которая носит целерациональный и целенаправленный характер. Иначе говоря, каждый человек сознательно ставит перед собой определенные цели и стремится к их реализации.

Но совместная деятельность людей немыслима без управления. Поэтому управление есть имманентная черта общества. Оно онтологично, т. е. бытие общества немыслимо без управления. А управление предполагает наличие субъектов и объектов управления. Стабильность общества во многом определяется эффективностью управления, компетентностью и ответственностью субъектов управления. Поэтому наивно думать, что в обществе все само собой образуется, все самоорганизуется. История человечества свидетельствует о том, что по вине субъектов управления многие цивилизации погибли. Другой вопрос, что развитие общества носит естественноисторический характер и нельзя волюнтаристски вмешиваться в это развитие.

Что касается природы, то здесь можно говорить о самоорганизации. Многие физики, например, пишут о самоорганизации многих процессов в микромире. Но если брать ноосферу, т. е. сферу разума, то о принципе самоорганизации природы можно говорить лишь условно, особенно в современную эпоху. Ведь мы переживаем глубокий экологический кризис. В результате безжалостной эксплуатации природных ресурсов и интенсивной урбанизации природа уже не в состоянии самоорганизовываться, самовосстанавливаться. В этом ей должны помочь люди, иначе будущее человечества может оказаться под угрозой.

Синергетики отвергают необходимость и все сводят к случайности и хаосу. Так, французский исследователь Д. Рюэль рассматривает проблемы случайности и хаоса в естественных науках. В целом он считает, что в природе господствуют хаос и случайность, поэтому ничего нельзя заранее предсказать. Но, оказывается, и в обществе хаос и случайность господствуют. Конечно же, детерминизму не находится места в этом хаотическом мире. «Практически несомненно то, что экономика и финансы обеспечивают примеры хаоса и непредсказуемого поведения (в техническом смысле слова). Однако сказать что-то еще сложно, потому что в данном случае у нас нет того типа тщательно контролируемых систем, с которым любят экспериментировать физики. Нельзя пренебрегать внешними событиями, которые экономисты называют нарушениями экономического равновесия»^[16]. Автор понимает, что природные и экономические процессы не тождественны и, следовательно, не могут быть одинаково объяснены, и тем не менее имплицитно он убежден в хаотичности и случайности социального мира, т. е. общества.

Синергетики чем-то напоминают философов XVIII века, но с обратным знаком. Филослфы в отличие от синергетиков отвергали случайность и все редуцировали к необходимости. Они случайность, сводили к незнанию причин тех или иных действий. Гольбах прямо пишет, что «словом „случай“ были обозначены действия, которых мы не можем предвидеть или необходимой связи которых с их причинами не знаем»^[17]. Эти мысли он все время повторяет: «Необходимость есть постоянная и ненарушимая связь причин с их следствиями. Огонь необходимо зажигает горючие вещества, попадающие в сферу его действия. Человек необходимо желает того, что полезно или кажется полезным его благополучию. Природа во всех своих явлениях с необходимостью действует согласно свойственной ей сущности… В нас, как и в природе, ничто не происходит случайно, ибо случай, как мы это доказали, представляет собой лишенное смысла слово. Все, что происходит в нас или осуществляется нами, равно как и все, что происходит в природе или что мы ей приписываем, зависит от необходимых причин, которые действуют по необходимым законам и производят необходимые следствия, порождающие другие следствия»^[18].

Гегель, а затем Маркс и Энгельс показали неразрывное единство случайности и необходимости. Случайность есть проявление необходимости. Все в мире причинно обусловлено. Как случайность, так и необходимость причинно обусловлены.

В обществе действуют свои законы, показывающие направленность исторического развития. И если бы общество представляло собой хаотическое и случайное нагромождение совершенно разных событий и процессов, то оно давно прекратило бы свое существование. Очевидно, что в обществе со временем накапливаются противоречия, связанные с различными интересами групп, социальных классов, слоев, каст и т. д., и если они вовремя не разрешаются, то наступает кризис, или, на языке синергетиков, хаос, что в конечном итоге приводит к гибели общества. Но общество — продукт взаимодействия людей и люди, как существа разумные, разрешают накопившиеся противоречия, корректируют поставленные перед собой задачи в зависимости от сложившейся конкретно исторической ситуации. Это не рассуждения в духе кантовской этики. Они базируются на изучении опыта истории человечества.

Синергетики редуцируют общественные процессы к природным процессам. Иными словами, они не видят качественной разницы между обществом и природой, хотя некоторые из них это понимают. Так, К. Майнцер пишет: «В социальных науках обычно проводится строгое разграничение между биологической эволюцией и историей человеческого общества. Причины такого разграничения заключаются в предположении о том, что развитие наций, рынков и культур происходит под влиянием интенционального поведения человека, т. е. решений, принимаемых на основе интенций, ценностей и т. д. С микроскопической точки зрения мы можем, конечно, наблюдать отдельных индивидов с их интенциями, убеждениями и т. д. Но с макроскопической точки зрения развитие наций, рынков и культур представляет собой нечто большее, чем сумма их составных частей. Как мы все знаем, монокаузальность в политике и истории есть ложный и опасный путь линейного мышления. Синергетику, по-видимому, можно рассматривать как стратегию, позволяющую успешно справиться со сложными системами даже в гуманитарных областях знания. Ясно, что для междисциплинарного применения синергетики совершенно не обязательно сводить историю культуры к биологической эволюции»^[19].

Конечно, в обществе все нельзя сводить к намерениями отдельных личностей. Но, тем не менее, эти намерения обязательно следует учитывать не только на микроскопическом, но и на макроскопическом уровне. История культуры — это история людей, а не животных. У каждого человека есть свои интересы, которые не всегда совпадают с интересами группы, класса и в целом общества. Социум — более сложная система, чем любая природная система. В природе действуют слепые силы, а в обществе — разумные существа, поведение которых может измениться в любую минуту. Без учета интересов всех и каждого члена общества, без учета исторических традиций и ментальных особенностей народа невозможно создать какую-либо теоретическую модель общества. К. Майнцер правильно предостерегает против монокаузальности в политике и истории. Действительно, нельзя сводить к одной единственной причине те или иные политические или социальные события. Необходимо анализировать множество причин, породивших эти события. Но вместе с тем следует помнить, что есть менее глубокие и более глубокие причины исторических феноменов и процессов.

Таким образом, в социальной философии не синергетический, а диалектический метод представляет собой самый результативный и плодотворный метод исследования общества. И какие бы изменения общество ни претерпевало, оно вполне будет поддаваться диалектическому анализу.

Нельзя не согласиться со сторонниками синергетики в том, что синергетика представляет собой междисциплинарную теорию, можно ее изучать и в рамках философии, но никак нельзя согласиться с тем, что синергетика представляет собой единственный философский метод, который может заменить диалектический метод исследования объективного мира.

Социальная философия использует также методы анализа и синтеза, индукции и дедукции, исторического и логического, которые с успехом применяются в других общественных науках. Очень полезен также герменевтический метод, суть которого заключается в интерпретации текстов.

• [1] Платон. Соч.: В 3 т. М., 1970. Т. 2. С. 205.
• [2] Декарт Р. Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 1. С. 86.
• [3] Кессиди Ф. Гераклит. СПб., 2004. С. 20.
• [4] Там же. С. 83.
• [5] *Асчус В. Ф. История античной философии. М., 1965. С. 29.
• [6] Наука логики // Энциклопедия философских наук. М., 1974. Т. 1. С. 205—206.
• [7] Там же. С. 206.
• [8] Гегель Г. В. Ф. Система наук. Ч. 1: Феноменология духа. М., 1959. С. 2.
• [9] Ленин В. И. Философские тетради. М., 1965. С. 202—203.
• [10] Гегель Г. В. Ф. Лекции по философии истории. СПб., 1993. С. 119—120.
• [11] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 21.
• [12] Там же. С. 22.
• [13] Князева Е. Н., Курдюмов С. П. Синергетическое расширение антропного принципа //Синергетическая парадигма. Многообразие подходов. М., 2000. С. 64.
• [14] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 203.
• [15] Там же. С. 16.
• [16] РюэлъД. Случайность и хаос / Пер. с фр. М.; Ижевск. 2001. С. 83—84.
• [17] Гольбах ПЛ Избр. произв.: В 2 т. М., 1963. Т. 1.С. 352.
• [18] Там же. С. 99, 236.
• [19] Майнцер К. Сложность и самоорганизация. Возникновение новой науки и культурына рубеже веков // Синергетическая парадигма. Многообразие подходов. М., 2000. С. 67.