Современные интерпретации общественного прогресса

Вера в общественный прогресс сопровождала тысячелетия человека. Пожалуй, идея прогресса была самой главной идеей в социальной философии. В первой половине XIX века идея прогресса доминировала в обшествознании. «Идея прогресса становится общим местом в философии, внедряется в литературу, искусство и науку. Дух романтического оптимизма сопровождается верой в разум и мощь человека. Представляется, что наука и технология способны гарантировать постоянное улучшение»^[1].

Но уже во второй половине XIX века, когда стали рельефно проявляться все противоречия буржуазного общества, идея прогресса начала подвергаться критике. А в XX веке все больше и больше исследователей стали сомневаться в восходящем прогрессе человеческого общества. Но особенно усилилась критика общественного прогресса во второй половине XX века. Во Франции, где всегда считалось, что человечество развивается по восходящей линии, вдруг заговорили о том, что прогресс умер и его труп отравляет атмосферу. Лякруа, Седийо, Фридман и другие стали утверждать, что человечество начало разлагаться. Постмодернисты Делез, Сер, Лиотар и другие во всех современных бедах обвинили классический рационализм, Просвещение, проповедовавшее веру в бесконечный социальный прогресс. В США В. Пфафф объявил, что идея прогресса является мертвой идеей и нечего ее возрождать. Д. Белл выразил глубокое сомнение в том, что человечество развивается, поскольку отсталые страны все больше и больше отстают. «…В Африке восьмидесятых годов, — пишет он, — жили хуже, чем в Африке семидесятых, а в Африке девяностых хуже, чем в Африке восьмидесятых…»^[2].

Крупнейший современный французский философ Арон в первых своих работах признавал прогресс, но сводил его к чисто количественным накоплениям. «…Некоторые виды человеческой деятельности, — писал он, — имеют такой характер, который нельзя не признать превосходсгвом настоящего над прошлым и будущего над настоящим. Это такие виды человеческой деятельности, продукты которых накапливаются или результаты которых имеют количественный характер. История человечества содержит в себе момент сохранения, она не есть только трансформация. Она предполагает, что люди имеют различные социальные институты, что они созидают и что эти социальные институты и творения людей сохраняются. История существует потому, что сохранение результатов деятельности человека ставит перед различными поколениями вопрос о том, чтобы принять или отказаться от прошлого наследства. В различных областях жизни ритм будущего зависит от характера ответа каждого поколения на отношение к достижениям предшествующих поколений. Сохранение наследия прошлого позволяет говорить о прогрессе лишь в том случае, когда новое поколение не только сохраняет предшествующий опыт, но прибавляет к нему что-то свое»^[3].

Арон проблему общественного прогресса рассматривает с чисто количественной точки зрения. В этом смысле он не отрицает подъема экономики, повышения темпов ее развития, изменений самой структуры экономики, но категорически отвергает какой-либо прогресс в области производственных отношений и политической структуры.

В последних своих трудах Арон вообще выступил с абсолютной критикой общественного прогресса. В книге «Разочарование в прогрессе» Арон прямо заявил, что во всем мире наблюдается не прогресс, а регресс. В этой связи он анализирует проблемы диалектики равенства, социализации и универсальности.

Рассматривая вопросы равенства в современном мире, Арон отмечает, что идеал равенства, который пропагандировали социальные теории в прошлом, на самом деле оказался ложным и утопическим идеалом. Современный мир демонстрирует рост классового неравенства, усиление социальной поляризации людей. Не утихают расовые и национальные конфликты. Причем национальные конфликты имеют место не только в отсталых, но и в развитых государствах.

Что касается диалектики социализации, то Арон имеет в виду прежде всего современное состояние семьи и школы. Рассматривая семью, Арон отмечает, что в отличие от прошлых эпох в современной семье проявляется больше равенства между мужем и женой, родителями и детьми, что нельзя не оценить позитивно. Но вместе с тем наблюдаются крайне негативные для семьи явления. Так, как только дети подрастают, они начинают жить отдельно от родителей и нередко их вообще забывают, что в конечном итоге рвет связи между поколениями, а без такой связи общество в целом не может нормально функционировать. «Семья все больше и больше теряет свои экономические функции… Созданная на основе свободного волеизъявления двух персон, она оказывается хрупкой и неустойчивой»^[4]. Женщины, продолжает французский философ, требуют не формального, а реального равенства. Но идея равенства мужчины и женщины есть не просто социальная проблема, но и проблема, связанная с естественными различиями мужчины и женщины. Молодые девушки желают выполнять ту же работу, какую выполняют молодые парни, хотя с точки зрения половых различий эта работа может быть противопоказана девушкам. Арон считает, что это может со временем привести вообще к деградации не только семьи, но и к депопуляции общества. Всюду наблюдаются аномия и отчуждение, всюду одиночество и неуверенность в завтрашнем дне.

Анализируя диалектику универсальности, Арон отмечает, что впервые человечество живет в едином историческом пространстве. «С одной стороны, Организация Объединенных Наций, с другой — Олимпийские игры символизируют определенное единство человечества»^[5]. Идет процесс мондиализации или глобализации. «Классическая идея унификации человечества благодаря технике производства, транспорту, коммуникации, информации, ставшая в настоящее время банальной, вошла в сознание всех людей планеты»^[6]. Но вместе с тем, продолжает Арон, наблюдается дезинтеграция общества. Современная цивилизация не уничтожает межгосударственных отношений, но ущемляет национальные интересы разных народов. Мир развивается неравномерно, одни государства обладают мощным экономическим потенциалом, а другие лишены новейших орудий производства. «Люди никогда не знали историю, которую они делали, но еще меньше знают ее сегодня. Легче думать о будущем, чем верить в него заранее. История остается человеческой, драматической и, следовательно, в некотором смысле иррациональной»^[7]. Одним словом, заключает Арон, человечество катится вниз и ни о каком развитии по восходящей линии нельзя говорить.

Конечно, в настоящее время есть больше оснований для пессимизма по сравнению с теми периодами, когда в социальной философии преобладали оптимистические воззрения. Во-первых, миллионы людей не могут удовлетворить свои элементарные потребности. Во-вторых, происходит сильное социальное расслоение людей. В-третьих, слаборазвитые государства постоянно отстают от развитых и это отставание все больше и больше увеличивается. В-четвертых, рушатся традиционные семейные устои и из-за этого происходит депопуляция многих развитых государств. В-пятых, люди все больше и больше отчуждаются друг от друга. В-шестых, не решаются глобальные проблемы современности и т. д. и т. п. Все это верно. Но все же объективный анализ общества показывает, что человечество совершило гигантский шаг вперед в развитии производительных сил, в освоении космического пространства, в политической и социальной сферах, в улучшении жизненных условий человека — короче, во всех областях социума. Возьмем, например, положение человека в обществе. Ретроспективный взгляд на историю показывает, что по мере продвижения общества вперед по пути социального прогресса человек получает все больше и больше возможностей для проявления своих сущностных сил. Вспомним эпоху рабства, когда с рабом обращались, как с животным. Но уже в эпоху феодализма нельзя было обращаться, скажем, с крестьянином, как с рабом.

Современный человек по сравнению с человеком средневековья получает еще большую свободу. Ведь в те далекие времена людям в буквальном смысле слова приходилось бороться за свое физическое существование. Вот как Л. Фсвр описывает француза XVI столетия. Он отмечает, что между французом XVI века и французом XX века мало сходства. «Этот сельский житель, кочевник, человек грубый и неотесанный — как он далек от нас! К тридцати годам, когда он достигал расцвета сил, — каких только опасностей он не преодолел, каких испытаний не перенес! Прежде всего, он выжил. Он миновал, не погибнув, первые шестнадцать лет своего существования — за это время погибал каждый второй ребенок… В более позднем возрасте он выстоял, не погибнув, против всех смертельных поветрий… которые каждый год уносили жизни многих тысяч людей цветущего возраста…»^[8]. Он постоянно рисковал своей жизнью, как солдат, всюду его ожидали опасности, и редко когда он доживал отведенный ему природой срок жизни.

Человек XXI века, несомненно, имеет больше возможностей для проявления своих физических и духовных потенций. Вместе с тем мы видим, что он сталкивается с немалыми трудностями, но такова жизнь. Никогда не будет идеальных условий для человека. Сам человек, будучи кузнецом своего счастья, должен стремиться к тому, чтобы бороться за это счастье, за уничтожение устаревших порядков и установление новых общественных отношений, дающих возможность полностью проявить себя как творческое существо. Как бы ни тосковали многие критики прогресса по прошлому, новые поколения никогда не захотят терять то, что они уже приобрели.

Существенно заметить, что человечество не впервые сталкивается с трудностями, но оно их всегда преодолевало и шло вперед. И надо надеяться на то, что оно преодолеет нынешние трудности и будет развиваться по восходящей линии, ибо для его совершенствования нет никаких пределов, хотя некоторые ученые заговорили о конце истории. Характерна в этом отношении позиция американского исследователя Ф.Фукуямы. В статье «Конец истории?» он пишет, что о конце истории писал Маркс, «полагавший, что историческое развитие, определяемое взаимодействием материальных сил, имеет целенаправленный характер и закончится, лишь достигнув коммунистической утопии, которая и разрешит все противоречия»^[9]. Под концом истории Фукуяма понимает безраздельное господство либерализма, способного, по его утверждению, разрешить все противоречия современного общества. Во-первых, реалии жизни свидетельствуют, что либерализм не в состоянии решить накопившиеся в современном мире противоречия. Если либерализм представляет собой эффективный механизм преодоления трудностей, то почему большая часть человечества влачит жалкое существование? История вообще не имеет конца в социальном смысле слова, т. е. нельзя сказать, что вот это конечная остановка истории, а дальше ехать запрещено. Исторический процесс — это бесконечный процесс-континуум. Во-вторых, Фукуяма либо не понял Маркса, либо извращает его, так как Маркс никогда не писал о конце истории. Маркс утверждал, что «буржуазные производственные отношения являются последней антагонистической формой общественного процесса производства, антагонистической не в смысле индивидуального антагонизма, а в смысле антагонизма, вырастающего из общественных условий жизни индивидуумов; но развивающиеся в недрах буржуазного общества производительные силы создают вместе с тем материальные условия для разрешения этого антагонизма. Поэтому буржуазной общественной формацией завершается предыстория человеческого общества»^[10]. С точки зрения Маркса, коммунизм есть не конец истории, а ее начало.

Глубоко ошибаются те, кто отвергает общественный прогресс. Они видят сложный и противоречивый характер общественного развития, замечают, что в ходе истории многие культуры, цивилизации исчезают, что наука не всегда способствует совершенствованию жизненных условий человека. Одним словом, они видят негативные последствия развития человеческого общества по восходящей линии и поэтому всячески отвергают это восходящее развитие. Но они смотрят на социальный мир глазами метафизика, а не диалекта. Общество противоречиво, сложно и многогранно, но все-таки оно развивается по восходящей линии. И нет сомнения в том, что и нынешнее общество со временем перейдет в новое, более прогрессивное, качественно иное состояние. Это зависит не от мыслителей, отрицающих прогресс и, следовательно, будущее человечества, а от творцов истории, т. е. от людей, постоянно стремящихся к улучшению своих жизненных условий и желающих обеспечить достойное будущее последующим поколениям. Они должны изменить те общественные отношения, которые тормозят развитие общества. И они это сделают, как это до них делали предыдущие поколения. «Убежденность в том, что мы вышли откуда-то, неразрывно связана с убежденностью в том, что мы идем куда-то. Общество, которое больше не верит в то, что продвигается в будущее, быстро перестает интересоваться своим развитием в прошлом»^[11].

Если нет движения вперед, то либо надо «топтаться на месте», либо вернуться назад. «Топтаться на месте» исключается, поскольку, как уже отмечалось, новые поколения со своими новыми потребностями будут стремиться к тому, чтобы идти вперед, преодолевать трудности, которые будут встречаться на их пути. Возвращаться назад тоже исключается, ибо возвращаться, собственно говоря, некуда. Поэтому остается единственный выход: преодолевать трудности, как и прежде, переходить от одного качественного состояния общества к другому, более прогрессивному. Пока существует человечество, должен осуществляться прогресс. Такова имманентная логика истории, ничего общего не имеющая как с фатализмом, так и с волюнтаризмом.

• [1] Штомпка П. Социология социальных изменений. М., 1996. С. 48.
• [2] Bell D. L’Afrique au-dela de Гап 2000 // Commentaire № 69. Printemps 1995. P. 5.
• [3] Aron R. Dix-huit lecons sur la societe industrielle. Paris, 1962. P. 77.
• [4] |70/4/ш/?. Les desullisions du progres. Essai sur la dialectique de la modemite. Paris, 1969. P. 101.
• [5] Ibid. P 191.
• [6] Ibid. P. 192.
• [7] Aron R. Les desullisions du progres. Essai sur la dialectique de la modemite. Paris, 1969. P. 294
• [8] ФеврЛ. Бои за историю. М., 1991. С. 295.
• [9] Фукуяма Ф. Коней истории? // Философия истории. Антология. М., 1995. С. 291.
• [10] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 7—8.
• [11] Carr Е.И. Qu’est-ce que Fhistoire? Paris, 1988.