Норвежский роман в эпоху постмодернизма

Норвежская литература во второй половине XX в. развивалась очень стремительно. Причины такого подъема кроются прежде всего в политическом и социальном положении, которое Норвегия занимает с 1905 г., когда государство получает независимость от Дании. XX столетие становится для страны эпохой возрождения и развития искусства с абсолютно иным внутренним мироощущением.

Наряду с этим, через три десятилетия после тяжелой оккупации в годы Второй мировой войны Норвегия переживает еще один «поворот» в своей судьбе: благодаря месторождениям нефти страна превращается в одно из самых стабильных государств в мире и превосходит по экономическому росту своих давних соперников Данию и Швецию. Эти внелитературные факторы своеобразно отразились на развитии национальной культуры. К настоящему моменту можно с уверенностью сказать, что за прошедший век Норвегия сумела оценить и использовать накопленный опыт мировой литературы и при этом не превратиться в ее эпигона. Безусловно, многие тенденции получили здесь развитие гораздо позже, чем в Европе и США. Общеизвестно и то, что норвежское искусство, как и скандинавское искусство в целом, по причине языкового барьера и неприятия идей интеграции и глобализации не получает масштабного распространения в мире. Но у этой ситуации есть своя положительная сторона: литературный процесс в этих странах, учитывающий открытия других литератур, остается приверженным фундаментальным национальным идеям, которые, в свою очередь, не стоят на месте и эволюционируют вместе с развитием общества.

На протяжении «нового» для Норвегии XX столетия, и особенно после духовного перелома, связанного с участием во Второй мировой войне, норвежская литература искала философские и художественные ориентиры, чтобы, с одной стороны, остаться верной своей тематике, с другой — не отстать от времени и литературы других стран. В итоге в литературном процессе этой страны можно найти почти все, что было присуще мировой литературе, но в более концентрированном и динамичном варианте. Осваивая разные направления, течения и стили, страна искала свою национальную модель. Международный успех романов конца XX — начала XXI вв. может служить подтверждением успешно пройденного литературного пути.

«Внутренняя» литературная ситуация к середине 50-х годов отличалась наличием двух определяющих тенденций: к объективной и субъективной формам отражения жизни.

Одна из них была сформирована благодаря романам Александра Хьелланна (Alexander Kielland, 1849—1906). Его произведения воссоздавали широкий социально-исторический контекст, и в них преобладала объективная манера повествования. К литературе такого типа можно отнести также исторические романы Сигрид Унсет (Sigrid Undset, 1882—1949, Нобелевская премия 1928 г.). Романную форму, созданную этими авторами, называют «открытой»^[1].

Противоположная концепция связана с именем Кнута Гамсуна (Knut Hamsun, 1859—1952, Нобелевская премия 1920 г.), который сосредоточил внимание на внутреннем мире личности, показывая внешний мир опосредованно, глазами рефлектирующих одиноких героев. Такую модель называют «закрытой». Развитие норвежской литературы, таким образом, представляет собою предпочтение либо одной, либо другой структуры. В некоторых случаях используется синтез разных начал.

Помимо этой ярко выраженной особенности, норвежскую прозу отличает сложное размежевание реализма и модернизма, несмотря на то что, казалось бы, уже сами романные структуры тяготеют к определенному направлению. Однако в творчестве крупнейших писателей, таких, как Генрик Ибсен (Henrik Ibsen, 1828—1906) и Кнут Гамсун, а впоследствии Юхан Борген (Johan Borgen, 1902;1979) и Даг Сульстад (Dag Solstad, р. 1941), есть произведения, которые относятся к разным направлениям. Сульстад, в частности, имеет отношение и к постмодернизму, а в его русле и к течению «биографизма» .

Кроме того, время появления и утверждения модернистской литературы в Норвегии трудно определить однозначно. Норвежские критики указывают, что это период 50-х годов XX в., однако уже многие произведения 20-х годов определяются ими как модернистские или «тяготеющие» к ним. Например, об Арне Гарборге (Arne Garborg, 1851—1924) можно прочесть, что он «считается значительной фигурой среди самых рьяных европейских модернистов»^[2][3]. Аксель Сандемусе (Aksel Sandemose, 1899—1965), которого называют автором «психоаналитических романов» и последователем Гамсуна^[4], также может быть причислен к этому направлению.

Ситуация осложняется тем, что датой расцвета «настоящего» модернизма многие считают 1965 г., в то время как в европейской литературе уже формируются разные течения постмодернизма.

Отмстим и то, что модернизм, как его понимают в Норвегии, продлится там не только до середины 80-х годов, но не утратится и к настоящему моменту. Соответственно в этом контексте возникает проблема отграничения следующего направления — постмодернизма — от модернизма, так как отнюдь не все произведения 80—90-х годов содержат в себе элементы постмодернистского искусства. Напротив, норвежская литература воспринимает постмодернизм как частное явление, поскольку гамсуновский вариант «закрытой» структуры, усложненный модернизмом и экзистенциализмом, остается самой востребованной формой отражения национального мироощущения. Можно без преувеличения сказать, что Норвегия в полной мере нашла себя в «экзистенциальном модернизме».

Еще одно замечание следует сделать, сопоставляя литературные предпочтения в разных скандинавских странах.

Мы отмечали, что в Швеции долгое время приоритетными были жанровые разновидности романа и лишь с 90-х годов «большая форма» переживает серьезные модификации. С этого времени на первый план выходит обновленная новелла, которую можно считать «антиканоном», т.к. она строится на ожидании события, а не его свершении. Шведская литературная система остается наиболее устойчивой к влияниям извне.

Датская литература, напротив, переживает сильное влияние «малой» прозы Ф. Кафки, Э. Хемингуэя, французского «нового романа», норвежских экспериментов X. Аскильдсена и П.-Х. Хаугена. В тот же период, с начала 90-х годов, «центростремительный» роман уходит в прошлое, уступая место фрагментарному «точечному» тексту, который не всегда может быть охарактеризован с помощью академической терминологии. Тенденция к дискретности материала и «полицентризму» приводит к появлению разных модификаций минимализма, от нескольких десятков страниц до двух-трех строк.

В Норвегии, несмотря на интерес к этим тенденциям и даже новаторство в сфере минималистики. роман как жанр остается основной формой отражения мироощущения эпохи^[5]. Учитывая эти особенности и терминологические предпочтения норвежских писателей и критиков, отмстим основные этапы развития романа в этот период.

Середина 50-х годов может быть названа (при всех сделанных уточнениях) периодом развития модернистского философско-психологического романа, в котором можно видеть экзистенциальное восприятие человека, с использованием концептуальных идей Ф. Ницше и явным интересом к психоаналитическому учению. Исследователями отмечается влияние не только 3. Фрейда, но также «идола норвежских культуррадикалов психоаналитика Вильгельма Райха, автора книги „Массовая психология фашизма“»^[6]. По общему убеждению разных исследователей, такая литературная тенденция берет свое начало в творчестве К. Гамсуна, исследовавшего «болезненную психологию мятущейся личности»^[7].

Одним из писателей, работавших в этом направлении, является Аксель Сандемусе, начинавший в 20-е годы и продолжавший писать в послевоенный период («Былое — это сон», «Det gangna er еп dram», 1944; «Оборотень», «Varulven», 1955). Сандемусе изображал волевых мятежных героев'^[8], исследовал психологию преступления, природу фашизма, сложные иррациональные отношения между мужчиной и женщиной, любовные «многоугольники». Писатель, безусловно, тяготел к поиску «исключительного», искал в жизни предельные, маргинальные ситуации. В романс «Оборотень» обращает на себя внимание особая позиция автора в тексте: формально произведение строится по типу «он-роман», т. е. используется местоимение третьего лица «он», однако автор постоянно переходит на точку зрения своего протагониста Эрлинга, от его лица размышляя или задавая риторические вопросы, подобно авторам «потока сознания». Например: «До захода солнца он бродил по улицам. Может где-то есть мир, в котором и для него найдется местечко? Гюльнаре была такая веселая… Или она всегда такая?»^[9]

Юхан Борген с трилогией «Маленький лорд» («Lillelord», 1955), «Темные источники» («De merka kilder», 1956), «Теперь ему не уйти» («Vi har ham пи», 1957) из-за интереса к психологическим мотивам преступления нередко сравнивается с Сандемусе.

Философичность его романов и глубина обобщений позволяют сравнивать его творчество и с романами «Степной волк» Г. Гессе, и «Волшебная гора» Т. Манна. В поздних произведениях писателя отмечается интерес к автобиографизму, а с точки зрения техники письма — к принципам «я"-повествования и уже вполне классически используемому приему «потока сознания» (романы «Я», «Голубые вершины» и др.).

Проза Сигурда Хёля (Sigurd Hoel, 1890—1960), также идущего за Гамсуном, характеризуется как исповедальная, отмеченная пессимистическим взглядом на круговорот жизни, ее повторяемость и бесцельность. Отметим сходство заглавий романа К. Гамсуна «Круг замкнулся» («Ringen sluttet», 1936) и последнего романа Хёля «Заколдованный круг» («Trottringen», 1958).

В этом контексте следует назвать произведения романиста и новеллиста Нильса Юхана Рюда (Nils Johan Rud, 1908—1993) и поэта, драматурга и прозаика Йенса Бьёрнебу (Jens Bjornehoe, 1920—1976), в частности, его роман «Злой пастырь» («Den onde hyrde», 1960).

Названный критиками «модернистским» 1965 год связан с выходом поэтического сборника Георга Йоханнесена (Georg Johannesen, р. 1931) «Искусство умирания» («Ars moriendi»), благодаря которому норвежская литература получила образец «герметичного модернизма». За этим сборником последовали поэтические произведения других авторов, поэтому необходимо учитывать, что модернизм в Норвегии связан не только с развитием прозы.

Альтернативу подвергающемуся критике «пессимистическому» модернизму с его «пышными» метафорами с 1966 г. были призваны составить произведения, публикующиеся в журнале «РгоШ», организованном прозаиком Дагом Сульстадом и поэтом Яном Эриком Вульдом. Сульстад выступает против излишней символизации в искусстве, утверждая ценность конкретного, зримого образа. Его фраза: «Зачем кофейнику крылья?» из новеллистического сборника «Винтовой стул» («Svingstol», 1967) воспринимается как программный тезис журнала. В то же время известно, что писатель высоко ценил произведения В. Гомбровича и С. Бсккета, и его собственная проза остается наиболее сложной с точки зрения принципов построения.

В конце 60-х — начале 70-х годов в среде писателей, близких к «Профилю», получает развитие политический психологический роман. Причем психологизм в произведениях этой жанровой разновидности остается доминантой, так как писатели, как правило, показывают размышления человека своей эпохи, не удовлетворенного вступлением Норвегии в ЕЭС и в НАТО. Это был период серьезных преобразований в стране, которые по-разному оценивались интеллигенцией. Сульстад, например, проявляет интерес к маоизму, коммунистической идеологии. Я. Э. Вульд вместе с X. Флёгстадом и Э. Оклендом создают журнал «Basar». Интерес к внутреннему миру, к рефлексии (к уже традиционному дня Норвегии роману «закрытого» типа) и вместе с тем интерес к социальным факторам жизни дает критикам основания назвать круг этих авторов «социалмодернистами» (по контрасту с «соцреалистами»).

В этот же период, с конца 60-х годов, начинается интерес к усложнению формы в сторону минимализации текста. Из произведений устраняются сюжетность и композиционное единство. Сокращаются приметы времени и пространственной среды. Психологические мотивировки уходят в подтекст. Стиль, с одной стороны, становится объективным, регистрационным, но, с другой, отражает субъективное восприятие жизни не только автором, но и героями, которые живут в эпоху, когда «распалась связь времен». Именно в Норвегии после выхода романа Пааля-Хельге Хаугена (Paal-Helge Haugen, р. 1945) «Анна» («Аппе», 1968) появляется понятие «punktprosa» («точечный роман»), который серьезно повлиял на литературные предпочтения в датской литературе.

В 1969 г. новеллист Хьель Аскильдсен (Kjell Askildsen, р.

1929) издает свой экспериментальный роман «Окружение» («Omgivelser»), демонстрируя формотворчество в масштабе «большой» прозы. Аскильдсен является одним из самых оригинальных писателей Норвегии XX в. Несмотря на то что и на него оказали влияние Кафка, Хемингуэй, Беккет и Камю^[10], ему присущ свой специфический стиль, емкий и саркастический. Пессимист и мизантроп, Аскильдсен на протяжении жизни создавал преимущественно новеллы, однако влияние его на скандинавскую прозу в целом очень велико. В его произведениях можно видеть типично норвежское сочетание принципов прозы Гамсуна, новой «минималистской» эстетики и философско-психологического содержания. Писатель тяготел к отражению экзальтированного сознания, крайнего напряжения нервной системы, патологических страстей, садомазохистской жестокости в отношениях между друзьями, в семье, в обществе в целом.

В 1979 г. появляется еще одно экспериментальное произведение— «Интерес» («Sug») Сесилии Лёвейд (Cesilie Leveid, р. 1951) Роман повествует о судьбе молодой женщины и строится как цепь лирических фрагментов. Вслед за этой женской версией «точечного романа» появляются новые варианты. Более того, индивидуальная техника усложняется, и авторы предпочитают терминологически определять свои тексты особым образом. Например: «Уста темноты» («Morkets munn», 1986) Гейр Гулликсен — «tekstnett / roman», «Достаточно теории для короткой жизни» («Teori nok for eit kort liv», 1987) Эвы Енсен — «roman-roman», «От» («Fra», 1988) Мерете Моккен Андерсен — «punktroman», «Могильные дары» («Gravgaver», 1988) Тура Ульвена — «fragmentarium». Ян Хьерстад, являющийся редактором еще одного «культового» журнала — «Vinduet», так же критиковал литературные принципы XIX в. и утверждал, что в эпоху квантовой физики необходимо искать новые модели для построения текста. По его представлению, поэтика романа должна быть «комбинаторной» («kombinationspoetik»). т. е. в одно и то же время показывать хаос жизни и при этом взаимосвязь всех ее составляющих .

В период увлечения минималистикой в норвежскую литературу входит большое число писателей-женщин: Лив Хёлыпсов (Liv Keltzow), Кари Беге (Kari Bege), Туве Нильсен (Tove Nilseti), Сесилия Лёвейд (Cesilie Loveid) и др. Подобное гендерное выделение этих писателей в особую группу никак не умаляет их достоинства. Напротив, во всех Скандинавских странах издается огромное количество материалов и исследований, посвященных участию женщин в том или ином виде деятельности (например, «Женская история литературы», «Женская история изобразительного искусства», «Женщины в мировом кино» и т. д.). В Норвегии этот процесс набирает силу после 1978 г., когда был проведен женский форум.

«Женская» проза, как правило, отражает либо стремление к реалистическому психологическому роману, затрагивающему вопросы любви, семьи, положения женщин в обществе, либо к ярко выраженной экспериментальной литературе. Но и в последнем случае, даже изменив принцип «рассказывания» на минималистский прием «показывания», эти писатели редко ищут другие темы. Во всяком случае, «мужская» тематика (философия, политика, экология, спорт) не становятся объектом их размышлений.

В конце XX — начале XXI вв. в «женской» литературе появляется несколько крупных писателей. Прежде всего это Хёрбьёрг Вассму (Herbjerg Wassmo, р. 1942), автор целого ряда романов, лучшим из^[11]

которых является экзистенциальный психологический (и психоаналитический) роман «Книга Дины» («Dinas bok», 1989), экранизированный в 2002 г.

Психоанализ является основой метода профессионального психолога, писателя, поэта и автора афоризмов и парадоксов Марион Коксвик (Marion Koksvik, р. 1939) в романе «ЦЕРКОВНАЯ КАФЕДРА… Мерилин Монро… Кот Густав Малер (записки психоаналитика Сильвии Рабле)» («Marilyn Monroes eneste venn var en katt: Sylvia Rabelais' opplegnelser», 1995).

Большой интерес вызывает проза Лин Ульман (Linn Ullmann, р. 1966), дочери Ингмара Бергмана и Лив Ульман. Ее дебютный роман «Прежде чем ты уснешь» («For du sovner», 1998) был сразу переведен в 30 странах. В нем Ульман стремится показать отношения между мужчиной и женщиной методом акцентирования подсознания и отображения эмоций при помощи «овеществленных» метафор.

В следующих романах используется тот же прием «балансирования на грани фантасмагории и яви», но заметна тенденция к поиску исключительного события, экзистенциального порога. Например, роман «Когда ты рядом» («Nar jeg er hos deg», 2001) — «это две секунды головокружительного падения с крыши многоэтажного дома»^[12], роман «Дар» («Nade», 2002) уже достаточно традиционно для норвежской литературы повествует о герое, который узнает, что он болен раком и срок его жизни ограничен .

Психологическую «женскую» прозу с элементами религиозно-философских размышлений представляет Ханне Эрставик (Наппе Orstavik, р. 1969), автор романов «Любовь» («Kjxrlighet», 2004) и «Пасторша"("Presten», 2006).

Неизменный интерес в Норвегии проявляется к детективной литературе, причем мотив тайны как ключевой сюжетообразующий элемент этих произведений нередко входит и в другие литературные жанры. Большая доля таких произведений создается женщинами. Одной из самых незаурядных «сочинительниц убийств» являлась Герд Нюквист (Gerd Nyquist, 1913—1984).

В 80-е годы и особенно к середине 90-х годов в «мужской» прозе происходит поворот от политических романов-рефлексий к произведениям сугубо психологическим, но обновленным экспериментальной поэтикой 60-х годов. Психологическое состояние общества, находяще- ^[13]

гося в замкнутом пространстве и, несмотря на экономическую стабильность, переживающего «комплекс окраины Европы», можно видеть в абсолютном большинстве произведений. Еще в 1980 г. Кнут Фальдбаккен (Knut Faldbakken, р. 1941) издал роман «Е-18», где в заглавие было вынесено название дорожного указателя, который обозначает Европейское шоссе, т. е. направление «через юг Норвегии в основную часть европейского континента»^[14][15].

Об этом писали также Финн Карлинг (Finn Carling, р. 1925) в романе «Под вечерним небом» («Under aftenhimmelen», 1985) и Рой Якобсен (Roy Jacobsen, р. 1954) в новеллах и романе «Чистая вода» («Del nye vannet», 1987).

В 90-е годы это тенденция приобретает еще более трагический оттенок. Создаются преимущественно романы «закрытого» типа, поскольку писатели почти не изображают внешний мир, углубляясь в психическую жизнь своего героя. Во многих произведениях используется форма «я"-повествования, вследствие чего жизнь персонажа и мир вокруг него изображаются субъективно, через его восприятие. Нередко сознание героя не вполне адекватно, поскольку автору необходимо «заострение» проблемы посредством использования исключительного «я», отщепенца, юродивого, аполитичного, уставшего от бесцельности жизни.

Наиболее сильное эмоциональное звучание имеет трилогия об Эллинге Ингвара Амбьёрнсена (Ingvar Ambjernsen, р. 1956) «Вид на рай"(«Utsikt til paradiset», 1993), «Танец птицы» («Fugledansen», 1995), «Братья по крови» («Bredre i blodet», 1996). Уже начало первой части «Вид на рай» служит характеристикой смысловых и повествовательных ориентиров писателя: «Умерла мама. Умерла просто без трагедий. Говорю «без трагедий», хотя не уверен, можно ли так выразиться, когда речь идет о переходе человека в Великое Небытие, в Абсолютное. Но думаю, что можно». Суть трагедии выражена в характерном для скандинавской прозы фрагменте: «Конечно, я видел, как вырастали дети и семьи выезжали и въезжали. Но общее обрамление, эти геометрические контуры, укрывавшие разную жизнь разных людей, в основном оставались неизменными. Метро — дом. Дом — метро. Из дома — в «ИРМА». Из «ИРМА» — в дом. Постоянно одно и то же, одни и те же пути-дороги, одни и те же пространства… только времена года, сменявшиеся, как и положено, по.

законам природы, вносили иногда неожиданные поправки"^[16]. Последняя часть этой знаковой для Норвегии трилогии была экранизирована.

Близкими по художественным принципам к произведениям И. Амбьёрнсена, а также X. Аскильдсена являются новеллы и романы Эйстейна Лённа (0уstein Lenn, р. 1936). Новеллистический сборник писателя «Что будем делать сегодня? И другие новеллы» (1995) был удостоен премии Скандинавского совета. Большой интерес вызвал его роман «Обязательные ритуалы Марен Грипе» («Магеп Gripes nodvendige ritualer», 1999), в котором сочетаются элементы минималистской психологической прозы и детектива. В центре повествования вновь образ необычной, по-своему исключительной личности, но роман строится нс от первого лица, а как отстраненное повествование-расследование. Во многих произведениях норвежских писателей концептуальной является первая фраза, от которой идут смысловые нити к другим составляющим текста. Например: «В ту ночь, когда сказали, что Марен Грипе сошла с ума, она проснулась от стука упавшего на корабельную палубу троса»^[17]. Ключевые слова, объясняющие причины всех поступков в романе в скандинавском контексте уже не требуют комментариев: «Опустошение. Эмоциональное истощение»^[18].

В 1996 г. выходит знаменитая книга Эрленда Лу (Erlend Loe, р. 1969) «Наивно. Супер» («Naiv. Super»). В отличие от крайне пессимистических произведений, определявших в 80—90-ые годы настроение общества, роман Лу стал преодолением этой темы. В нем в оригинальной стилистической манере, с тонким юмором и самоиронией были проанализированы абсолютно разные аспекты современной жизни «удаленной от мира» страны. Книга полна мудрых замечаний и обобщений, касающихся незримых основ нашей жизни. С другой стороны, Лу очень органично соединил принципы минималистской прозы и разбивку текста на озаглавленные фрагменты с принципами вполне связного психологического романа «своего времени». Приведем несколько фрагментов:

«Я снова ложусь на диван. Нора что-то делать. Не обязательно что-нибудь особенное, а просто хоть что-то.

И я решил пойти и купить себе что-нибудь такое, что наведет меня на приятные мысли, а лучше всего — заставит улыбнуться.

…Вот и теперь я записываю такой перечень:

• — что-то нс слишком большое, чтобы можно было носить с собой,
• — чтобы стоило не больше ста крон,
• — чтобы могло использоваться многократно,
• — чтобы годилось для дома и для улицы,
• — чтобы им можно было заниматься в одиночку и в компании,
• — чтобы поднимало активность,
• — чтобы оно помогало забывать о времени.

…Отправляю факс Киму: «Настроение улучшилось впервые за долгое время. Купил красный мячик»"^[19].

Автор использует традиционную форму «я"-повествования, но сознание рассказчика способно собрать в единую картину «распавшийся» мир. Стремление оптимистически проанализировать причины своего состояния и найти стимул к жизни, к путешествиям, любви принципиально отличает героя романа Э. Лу от персонажей других авторов. Соответственно и сам роман предлагает иное восприятие настоящего и будущего.

Вслед за оптимистическими романами Э. Лу в 2002 г. вышла еще одна важная для норвежской литературы книга — «семейная сага» Ларса Соби Кристенсена (Lars Saabye Christensen, р. 1953) «Полубрат» (Halvbroren). Этот роман, посвященный истории одной семьи, рассказанной на семиста с лишним страницах, для многих читателей и критиков стал символом возрождения полноценной «большой» прозы. Вместе с тем это роман очень «норвежский»: в его основе лежит традиционная тема взросления, становления человека; герои по-своему неординарны, а события тяготеют к исключительности и даже маргинальности. Композиционно он представляет собой пролог и шесть частей, разделенных на озаглавленные фрагменты — это уже нечто вроде «генетической памяти» минимализма, дань его художественным возможностям.

Роман строится как цепь воспоминаний, которые вкрапляются в настоящее и определяют его, что доказывает значимость прошлого, неизбежную и необходимую для человека связь времен. Восстановление реалистически цельной картины мира, где сеть прошлое, настоящее и будущее, где отношения между людьми не прерваны, а, напротив, при всей их сложности, способны развиваться и придавать смысл жизни, принципиально отличает это произведение от других романов и смело напоминает о реализме.

Соответственно возникает вопрос, каково положение постмодернизма в норвежской литературе? Для ответа на вопрос необходимо представить основных представителей этого направления.

Особое место в литературе конца XX в. занимает философский роман Юстейна Гордера (Jostein Gaarder, р. 1952) «Мир Софии» («Sofies verderi. Roman от filosofiens historie», 1991). Произведение имеет подзаголовок «Роман об истории философии», и посвящен он в равной степени детям и взрослым. Это один из немногих романов, который можно считать хорошим образцом постмодернизма. В нем каждый уровень (от заглавия «Мир Софии» до предметно-именного указателя, где вслед за Андерсеном следуют понятия «антибиотики», «Антисфен», «антитезис» и т. д.) имеет массу отсылок. По этой причине читать его можно в соответствии с тем интеллектуальным уровнем, на котором читатель находится в данный момент. В сюжете очевидны аналогии с «Алисой» Л. Кэрролла, поскольку девочка по имени София получает письма от таинственного незнакомца с важнейшими философскими вопросами: «Кто ты такая?», «Откуда произошел мир?» — и вместе с ним отправляется в виртуальное пространство философских идей.

Гордер сохраняет присущий сказкам Кэрролла мотив тайны, усиливая (типично по-скандинавски) детективное начало. Структура построения романа соответствует параграфам учебника философии с ключевой идеей в качестве эпиграфа. Например: «Каит» — «…звездное небо надо мной и моральный закон во мне…»; «Романтизм» — «…самая сокровенная тайна скрывается внутри…» и т. д. Очевиден интерес Гордера к «энциклопедическому роману», поскольку сам принцип описания мира с бесконечной системой отсылок — это постмодернистский космос, подобно Вавилонской библиотеке Борхеса. Вместе с тем «№ир Софии» — это и «роман воспитания», так как маленькая героиня постепенно разбирается не только в важнейших категориях, описывающих мир, но и в самой себе.

В этом контексте следует назвать еще двух писателей, которые, по мнению норвежских критиков, работали с постмодернистскими приемами энциклопедического метатекста. Это Хьяртан Флёгстад (Kjartan Flogs! ad, р. 1944) и Ян Кьярстад (Jan Kjverst ad, p. 1953). Флёгстад был удостоен премии Скандинавского совета за роман «Долина Портленд» (1977). Наиболее сложным его произведением является роман-эссе «Седьмой климат: Салим Мухаммед в стране Меди-Туле» («Sjunde klimate», 1985). Кьярстад опубликовал трилогию «Соблазнитель» (1993), «Завоеватель» (1996), «Первооткрыватель» (2001). За последнюю часть он также удостоен премии Скандинавского совета.

В 1996 г. вышел постмодернистский роман Николая Фробениуса (Nikolaj Frobenus, р. 1965) «Каталог Латура, или Лакей маркиза де Сада» («Latours katalog»), который, с одной стороны, можно считать образцом постмодернистских игровых стилизаций, с другой — поставить вопрос о творческой несамостоятельности автора^[20].

Одной из особенностей произведения является использование в качестве основы другого постмодернистского романа — «Парфюмера» П. Зюскинда. Эта тенденция, очевидно, может развиваться до бесконечности, теряя при этом художественные достоинства: так, сначала сам Фробениус продолжает эксплуатировать эту тему (роман «Застенчивый порнограф"у 1999), а вслед за произведением Фробениуса появляется «Декоратор» (2003) Тургрима Э г гена (Torgrim Eggen, р. 1958).

Подводя определенный итог, отметим следующее. Несмотря на то что литература второй половины XX в. является эпохой постмодернизма, норвежская литература нс воспринимает это направление в качестве своего главного пути. Норвегии ближе модернистский роман и обновленный реализм, причем граница между ними проницаемая. Даже в произведениях т.н. «грязного реализма», например в романс Юнни Халберга (Jonny Halberg, р. 1962) «Паводок» («Flummen», 2000) у есть те же составляющие смысла и формы, что и в произведениях Р. Якобсена, И. Амбьсрнсена, Л. С. Кристенсена.

Очевидно, наиболее ярко отражает свою эпоху Даг Сульстад, который на протяжении нескольких десятилетий успел написать о многом, и его романы могут быть формально отнесены к разным направлениям и течениям. В то же время его произведения — это один большой текст о внутреннем мире глубокой, ранимой, болезненно рефлектирующей личности. И тот факт, что после романа «Т. Сингер» («Т. Singer"у 1999) Сульстад пишет биографический роман «16.07.41» (2002), вынося в заглавие дату своего рождения, может лишь подтвердить высказанную нами мысль, что истина норвежской литературы лежит между модернизмом и реализмом.

Адмони В.Г., Храповицкая Г. Н. Норвежская литература // Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.

Дробот О. «Убийство лишь заканчивает цепь событий…» // Сандемусе А. Оборотень / Пер. с норвежского Л. Горлиной. М., 2004.

Иностранная литература. 2005. № 11 («норвежский» номер).

Кобленкова Д.В. «Каталог Латура, или Лакей маркиза де Сада» Н. Фробениуса: синтез или эклектика? // Синтез в русской и мировой художественной культуре. М., 2006. С. 201—206.

Ливанова А. Поэзия по ту сторону фьорда / По ту сторону фьорда. Современная зарубежная поэзия. Норвегия / Сост. С. Вольский и В. Шемшученко. СПб., 2005.

Материалы «Международной научной конференции по изучению истории, экономики, языка и литературы скандинавских стран и Финляндии». Вып. Ill—XVI. 1966—2008.

Неустроев B.II. Литература Скандинавских стран (1870—1970). М., 1980.

Рачинская Е. Попытка разобраться в непостижимом / Сульстад Д.Т. Сингер / Пер. с норвежского Е. Рачииской. М., 2004.

Скандинавские чтения. Вып. I—V. СПб., 1997—2005.

Храповицкая Г. Н. Норвежская драматургия 60-х годов // Филологические науки, 1971. № 3.

• [1] На это в отечественном литературоведении обращал внимание В. П. Неустроев. См:. Неустроев В.II.

  Литература

  Скандинавских стран (1870—1970). М" 1980.

• [2] Подробнее об этом см: Поллен Г. Несколько слов о норвежской литературе //Иностранная литература, 2005. № 11.
• [3] Это суждение вынесено на обложку российского издания романа А. Гарбор-га «Мир». См.: Гарборг А. Мир / Пер. с норвежского А. Сельницына. М., 2006.См. также: Гарборг А. Статьи о Толстом / Пер. с норвежского и послесловиеЛ.Ф. Поповой. М., 2002.
• [4] Подробнее о творчестве А. Сандемусе смлДробот ОД. «Убийство лишьзаканчивает цепь событий…"ЦСандемусе А. Оборотень / Пер. с норвежскогоЛ. Горлиной. М., 2004.
• [5] Особого рассмотрения заслуживает норвежская драматургия. Об этом см.:Храповицкая Г. Н. Норвежская драматургия 60-х годов XX века // Филологические науки. 1971. № 3; Неустроев В.II. Реалистические и модернистские тенденции в драматургии // Литература скандинавских стран (1870—1970). М., 1980;Адмони В. Г., Храповицкая Г. Н. Норвежская литература //Литературный энциклопедический словарь. М., 1987. О современной норвежской поэзии ом.: Ливанова А. Поэзия по ту сторону фьорда / По ту сторону фьорда. Современная зарубежная поэзия. Норвегия / Сост. С. Вольский и В. Шемшученко. СПб., 2005.
• [6] Дробот О. Д. Указ. соч. С. 12.
• [7] Подробнее об этом см.: Неустроев В. П. Указ. соч. С. 202—203.
• [8], 3 Переводчик романа А. Сандемусе „Оборотень“ О. Дробот употребляет поотношению к типичным персонажам писателя следующую характеристику: „беглецы, убийцы, шизофреники, художники“. См /.Дробот О. Д. Указ. соч. С. 14.
• [9] Сандемусе Л. Оборотень/ Пер. с норвежского ОД. Дробот. М., 2004. С. 61.
• [10] На это указывает О. Дробот. См:.Дробот О. Сочувствующий вам, мизантроп Аскильдсен / Аскильдсен X. Все хорошо, пока хорошо / Пер. с норвежскогоО. Дробот. М» 2002. С. 346.
• [11] Об этом и разных принципах минималистской техники см.: Norsk litteraturefter 1900 av Hans Levander, Ivar Orgland och Ingmar l. emhagen /Litteraturhandboken. Huvudredaktor Bjorn Linnell. Stockholm. 1999. S. 267.
• [12] 2 Ульман Л. Когда ты рядом. Дар: Романы /Пер. с норвежского А. Наумовой, О. Коваленко. М., 2006. С. 4.
• [13] Например, этой же теме посвящена новелла Ю. Гордера «Диагноз». См.:Гордер /О. Диагноз и другие новеллы / Пер. с норвежского Л. Брауде. М., 1998.
• [14] См.: Фа. гьдбаккен К. Е-18. Летние каникулы / Пер. с норвежского Э. Панкратовой, Л. Поповой. М., 2004.
• [15] АмбьёрнсенИ. Видна рай /Пер. с норвежского Л. Ф. Поповой. М., 2001. С. 5.
• [16] Амбьёрнсен И. Видна рай / Пер. с норвежского Л. Ф. Поповой. М., 2001. С. 8.
• [17] Лённ Э. Обязательные ритуалы Марен Гриппе / Пер. с норвежского Л. Ф. Поповой. М., 2000. С. 5.
• [18] Там же. С. 110.
• [19] ДуЭ. Наивно. Супер/Пер. с норвежского И. Стребловой. М., 2005. С. 19,21.
• [20] Подробнее об этом см. в нашей работе: КобленковаД.В. «Каталог Латура, или Лакей маркиза де Сада» Н. Фробениуса: синтез или эклектика? // Синтез врусской и мировой художественной культуре. М., 2006. С. 201 —206.