Время и место создания гомеровских поэм

Время создания гомеровских поэм можно определить лишь приблизительно, на основании той картины общественногоустройства и материальной культуры «героического века», которая в этих поэмах нарисована.

Энгельс, анализируя структуру «гомеровского общества», приходит к следующему выводу: «Мы видим, таким образом, в греческом общественном строе героической эпохи еще в полной силе древнюю родовую организацию, но, вместе с тем, и начало ее разрушения: отцовское право с наследованием имущества детьми, что благоприятствует накоплению богатств в семье и усиливает семью в противовес роду; влияние имущественных различий на общественный строй путем образования первых начатков наследственного дворянства и монархии; рабство, сперва одних только военнопленных, но уже подготовляющее возможность порабощения собственных соплеменников и даже сородичей; совершающееся уже вырождение былой войны между племенами в систематический разбой на суше и на море в целях захвата скота, рабов и сокровищ, превращение ее в регулярный промысел; одним словом, восхваление и почитание богатства как высшего блага и злоупотребление древними родовыми учреждениями для оправдания насильственного грабежа богатств. Недоставало только одного: учреждения, которое обеспечивало бы вновь приобретенные богатства отдельных лиц не только от коммунистических традииий родового строя, которое не только сделало бы прежде столь малоценившуюся частную собственность священной и это освящение объявило бы высшей целью всякого человеческого общества, но и приложило бы печать всеобщего общественного признания к развивающимся одна за другой новым формам приобретения собственности, следовательно и к непрерывно ускоряющемуся накоплению богатства; нехватало учреждения, которое увековечивало бы не только начинающееся разделение общества на классы, но и право имущего класса на эксплуатацию неимущих и господство первого над последними.

И такое учреждение появилось. Было изобретено государств о". ¹

Гомеровский эпос являет, таким образом, картину позднеродового общества, находящегося уже в процессе разложения. Имущественное расслоение внутри племени зашло уже довольно далеко — общество разделено на «худых» и «лучших»; рядом с племенным вождем («царем»)^[1][2] вырастает наследственная знать, расширяющая свою власть за счет «царя» и народа. Упомянутый уже (стр. 35) эпизод с Ферситом свидетельствует о зарождении социального антагонизма в среде родового общества. Родовой строй, однако, еще не сломлен, и рабство продолжает сохранять патриархальный характер, не образуя основы производства. «Гомеровское» общественное устройство отвечает в основных чертах состоянию Греции в последние века перед социально-экономическим переустройством VII—VI вв., приведшим к окончательному оформлению классового общества и государства, — хотя соответствие это и не является полным: пользуясь архаическим материалом сказаний, эпос сохраняет ряд моментов, относящихся к общественному строю более раннего времени (черты примитивно-рабовладельческого строя «микенской» эпохи, следы матриархата), а с другой стороны, не все явления современности переносились эпическими певцами в «героический век».

Эти соображения подтверждаются и анализом «гомеровской» материальной культуры, которая особенно интересна тем, что допускает сопоставление со сравнительно точно датируемыми вещественными памятниками. Культура эта оказывается неоднородной. Эпическая традиция сохранила многие особенности «микенского» времени, вплоть до бронзового вооружения воинов, однако эпос уже отлично знаком с употреблением железа, а одежда и прическа гомеровских героев воспроизводят восточные моды, проникшие в IX—VIII вв. з Малую Азию и в греческие области. Большинство исследователей признает поэтому VIII—VII вв. временем завершения гомеровских поэм. При этом «Одиссея» несколько¹ моложе «Илиады» и в своих бытовых зарисовках ближе отражает современную ей действительность, начальный период развития греческой торговли и мореплавания. «Хитроумный» и «многострадальный» Одиссей представляет собой фигуру, весьма отличную по умственным и нравственным качествам от большинства героев «Илиады», и вторая гомеровская поэма в известной мере уже затронута тем углублением нравственного момента в религиозных представлениях, с которым мы впоследствии встретимся у Гесиода (стр. 64, 66) и в греческой лирике VII—VI вв.

Местом создания гомеровских поэм является Иония: об этом свидетельствует язык поэм. «Илиада» и «Одиссея» написаны на ионийском диалекте, с значительной примесью эолийских, т. е. северсахейских форм. «Эолизмы» эпического языка имеют не случайный характер, они тесно связаны с привычным ритмическим ходом стиха и часто встречаются в традиционных эпических формулах. Отсюда можно сделать вывод, что «смешение» диалектов в гомеровском языке отражает историю эпоса Гре-* ков; ионийскому периоду в развитии эпического языка предшествует более ранний эолийский период. После разрушения южных центрез «микенской» культуры в эпоху переселений, сказания об ахейских героях «микенского» времени разрабатывались эолийскими певцами в Фессалии, -а затем, по выселении ахейских племен из Фессалии на Лесбос и малоазийское побережье, стали достоянием малоазийских эолян. Ионяне, осваивая развитое уже искусство эолян, создали специфический литературный язык эпоса. Этот исторический путь развития греческих исторических сказаний объясняет и спайку южногреческих элементов предания (Агамемнон и его круг) с фессалийскими (Ахилл), которую мы находим в «Илиаде». В начале пути лежит устное творчество «микенской» эпохи, от которого сохранились довольно точные воспоминания об исторической обстановке XIV—XII вв., в конце — гомеровский эпос VIII—VII вв., и продолжительность этого пути не менее пятисот лет.

Характерно, что несмотря на малоазийское происхождение «Илиады» и «Одиссеи», в них никогда не упоминается о малоазийских городах греков. Это свидетельствует о том, что, воспевая события древности, эпические певцы стремились сохранить некоторую историческую перспективу, поскольку она им была доступна: возникновение малоазийских колоний относилось к заведомо более поздним временам, чем поход на Трою. Таким же стремлением к архаизации продиктовано, вероятно, почти полное отсутствие указаний на письменность, которая в эпоху завершения гомеровского эпоса была уже широко развита (только один раз в 6-й книге «Илиады», ст. 168, упоминается о «злосоветных знаках», но и здесь неясно, имеются ли в виду действительные письмена или условные знаки иного рода).

• [1] Фр. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства.Сом., т. XVI, I. 1937. стр. 86—87.
• [2] Греческий термин «басилевс» обычно переводят, в соответствии с позднейшим-значением этого термина, словом «царь», но современному значению слова «царь"древнегреческое «басилевс» «совершенно не соответствует». (Энгельс, там же, стр. 86). В этом отношении переводы зачастую искажают подлинный смысл гомеровского текста, придавая ему «монархический» оттенок; особенно злоупотребляет термином «царь» Жуковский в переводе «Одиссеи».