Доводы в поддержку оценок

В результате изучения данной главы студент должен: знать

• • чем оценки принципиально отличаются от описаний;
• • как соотносятся между собою оценки и нормы;
• • в чем своеобразие обоснования выдвигаемых оценочных утверждений;
• • какова структура целевого обоснования оценок; уметь
• • ясно отличать оценочные положения от описательных и от двойственных, описательно-оценочных утверждений;
• • выявлять роль социальных образцов в обосновании оценок;
• • выявлять структуру целевого обоснования оценок; владеть
• • устойчивыми навыками выявления оценочного и нормативного употреблений языка;
• • основными приемами обоснования оценочных положений;
• • приемами построения и опровержения целевых обоснований.

Особенности обоснования оценок

Аргументация существенно зависит от того, какое утверждение призваны поддержать приводимые аргументы: чистое описание, чистую оценку (в частности, норму) или же смешанное, описательно-оценочное утверждение. Прежде чем обратиться непосредственно к анализу аргументации в поддержку оценок, дадим характеристику описательных и оценочных высказываний.

За оппозицией «описание — оценка» стоит в конечном счете оппозиция «истина — ценность», и первый элемент этой оппозиции не может быть ясно понят без прояснения второго.

Главная функция описательного, или дескриптивного, высказывания

состоит в описании действительности.

Если описание, даваемое высказыванием, соответствует реальному положению дел, высказывание считается истинным, если не соответствует — ложным. Описательное высказывание чаще всего имеет грамматическую форму повествовательного предложения: «Социальные революции обычно совершаются иод лозунгом справедливости»; «Первая мировая война поколебала до основания веру в тождественность европейских культур» и т. п. Описание может выражаться и предложениями других видов; в подходящем контексте даже вопросительное предложение способно выражать описание. Описательное высказывание отличается от высказываний других видов не грамматической формой, а прежде всего своей основной функцией и, соответственно, особенностями составляющих его структурных частей. Только описательные высказывания могут быть истинными или ложными; все иные высказывания, не претендующие на описание реальности, стоят вне категории истины.

Понятие описательного высказывания может быть в должной мере прояснено лишь на основе противопоставления его оценочному высказыванию. Попытка определить описание вне оппозиции «описание — оценка» подобна намерению охарактеризовать «вареное» без упоминания о «сыром» или определить «гладкое», не ссылаясь на «шероховатое». Аналогично обстоит дело с теми определениями оценочного высказывания, которые не противопоставляют оценке описание.

Описание и оценка являются выражением двух противоположных отношений мысли к действительности: истинностного, когда отправным пунктом в сопоставлении высказывания с объектом служит объект, а высказывание выступает как его описание и характеризуется в истинностных терминах; и ценностного, когда исходным является высказывание, выступающее как стандарт или проект, которому должен соответствовать объект, и если последний отвечает требованиям, предъявляемым к нему высказыванием, он считается позитивно ценным (хорошим).

Например, при сопоставлении местности и топографической карты можно, приняв за исходное местность, сказать, что карта, отвечающая ей, является верной. Но можно, приняв за исходное карту, сказать, что местность, отвечающая карте, является такой, какой она должна быть, т. е. позитивно ценной. Неутверждаемое выражение «Этот дом деревянный», для которого не указан способ соотнесения его с ситуацией (способ утверждения), не является ни описанием, ни оценкой, ни вопросом. Описание «Истинно, что этот дом деревянный», оценка «Этот дом должен быть деревянным» и вопрос «Этот дом деревянный?» совпадают по своей основе и различаются только способом соотнесения с действительностью.

Описательное отношение высказывания к действительности иногда отмечается словами «истинно», «действительно» и т. п., но чаще всего никак не обозначается. Сказать «Трава зеленая» — все равно что сказать «Истинно, что трава зеленая».

Оценочное высказывание устанавливает абсолютную или сравнительную ценность какого-то объекта, дает ему оценку.

Оценка — выражение ценностного отношения утверждения к объекту, противоположного описательному, или истинностному, отношению. В случае истинностного отношения отправным пунктом сопоставления утверждения и объекта является объект, а утверждение выступает как его описание. В случае ценностного отношения исходным служит утверждение и соответствие ему объекта характеризуется в оценочных понятиях. Позитивно ценным считается объект, соответствующий высказанному о нем утверждению, отвечающий предъявленным к нему требованиям.

Например, сопоставляются какой-то дом и его план. Если принять за исходное дом, можно сказать, что план, соответствующий дому, истинный. Но если принять за исходное план, можно сказать, что дом, отвечающий плану, является хорошим, т. е. таким, каким он должен быть.

Всякий раз, когда объект сопоставляется с мыслью на предмет соответствия ей, возникает ценностное отношение. Далеко не всегда оно осознается, еще реже находит выражение в особом высказывании.

Формы явного и неявного вхождения оценок в наши рассуждения, в частности в научные теории, многочисленны и разнородны.

Способы выражения оценок в языке разнообразны. Абсолютные оценки выражаются чаще всего предложениями с оценочными словами «хорошо», «плохо» и «(оценочно) безразлично»; вместо них могут использоваться слова: «позитивно ценно», «негативно ценно», «добро», «зло», «благо» и т. п. Сравнительные оценки, называемые также предпочтениями, формулируются в предложениях с оценочными словами «лучше», «хуже», «равноценно», «предпочитается» и т. п. В языке правильному пониманию оценок способствует контекст, в котором они формулируются. Можно выделять обычные, или стандартные, формулировки оценочного утверждения, но в принципе предложение едва ли не любой грамматической формы в соответствующем контексте может выражать оценку. Выделить оценочные утверждения среди других видов утверждений, опираясь только на грамматические основания, невозможно.

Оценочное отношение мысли к действительности нередко выражается не с помощью особых оценочных понятий, а утверждениями с явным или подразумеваемым «должен» (или «должно быть»): «Электрон на стационарной орбите не должен излучать», «Ученый критичен» и т. п. Оценка включает следующие части, или компоненты:

• • субъект оценки — лицо (или группа лиц), приписывающее ценность некоторому объекту;
• • предмет оценки — объект, которому приписывается ценность, или объекты, ценности которых сопоставляются;
• • характер оценки — указание на абсолютную или сравнительную ценность объекта;
• • основание оценки — точка зрения, с которой производится оценивание.

Не все эти части находят явное выражение в оценочном утверждении. Однако без любой из них нет оценки и, значит, нет фиксирующего ее оценочного утверждения.

Таким образом, и описательные, и оценочные высказывания имеют одни и те же структурные части: субъект высказывания (лицо, которому принадлежит высказывание); предмет высказывания (описываемая или оцениваемая ситуация); основание высказывания (та точка зрения, в соответствии с которой производится описание или оценка); характер высказывания («истинно — ложно» в случае описательных высказываний и «хорошо — безразлично — плохо» или «лучше — равноценно — хуже» в случае оценочных высказываний). Субъект, предмет и основание высказывания (в которых описание и оценка совпадают) можно назвать ядром, или основой, высказывания. Полное, или утверждаемое, высказывание образуется в результате указания характера высказывания, определяющего общую ориентацию мысли в отношении того фрагмента реальности, с которым она сопоставляется. Описательные характеры «истинно», «ложно» (и, возможно, «неопределенно») указывают, что за исходное принимается реальность и в случае расхождения с ней преобразованию должно быть подвергнуто высказывание. Оценочные характеры «хорошо», «безразлично», «плохо» и «лучше», «равноценно», «хуже» указывают, что отправным пунктом является уже не реальность, а высказывание о ней и при их расхождении преобразованию должна подвергаться реальность (если вообще предполагается привести в соответствие высказывание и сопоставляемый с ним фрагмент реальности).

Оценки могут принадлежать разным субъектам, один из которых может оценивать какое-то состояние как «хорошее», а другой — как «безразличное» или «плохое». Оценки «Хорошо, что А» и «Плохо, что Л», принадлежащие двум разным субъектам, не противоречат друг другу. Описания же «Истинно, что А» и «Ложно, что А» противоречат друг другу, даже если они принадлежат разным субъектам. Далее, оценки одного и того же объекта, даваемые одним и тем же субъектом, могут иметь разные основания. Выражения «Хорошо, что Л, с точки зрения С» и «Плохо, что Л, с точки зрения D» не противоречат друг другу, даже если они принадлежат одному и тому же субъекту. Субъекты и основания разных оценок не могут быть отождествлены, оценки не являются, как было сказано, интерсубъективными в том же смысле, что и описания.

Сложность проведения различия между описаниями и оценками во многом связана с тем, что многие выражения языка имеют двойственный (смешанный) описательно-оценочный характер. Одно и то же выражение, например закон какой-то теории или принцип морали, может в одной ситуации функционировать как описание, в другой — как оценка, и нередко даже с помощью контекста трудно определить, в какой из этих двух противоположных ролей употребляется выражение.

Оценочное утверждение не является ни истинным, ни ложным. Оно стоит, как говорят, «вне категории истины». Истина характеризует отношение между описательным утверждением и действительностью. Оценки не являются описаниями. Они могут характеризоваться как целесообразные, эффективные, разумные, обоснованные и т. п., но не как истинные или ложные. Споры по поводу приложимости к оценочным утверждениям терминов «истинно» и «ложно» объясняются распространенностью двойственных, описательно-оценочных выражений, которые функционируют в одних ситуациях как описания, а в других — как оценки.

К выражениям оценочного характера относятся всякого рода стандарты, образцы, идеалы и т. п. Очевиден оценочный элемент в советах, пожеланиях, методологических и иных рекомендациях, предостережениях, просьбах, угрозах и т. п.

Ценностное отношение мысли к действительности находит свое выражение и в разнообразных нормах. Их область крайне гетерогенна и включает законы государства, правила всякого рода (правила игры, грамматики, ритуала, исчислений и т. п.), команды, директивы, технические (или целевые) нормы, моральные нормы и т. д.

Обычно нормы противопоставляются и описаниям, и оценкам. Но в действительности связь между нормами и оценками проста. Нормы представляют собой частный случай ценностного отношения между мыслью и действительностью, т. е. являются частным случаем оценок. Именно тем случаем, который нормативным авторитетом считается настолько важным, что он находит нужным установить определенное наказание за приведение действительности в соответствие с оценкой.

Норма — это социально навязанная и социально закрепленная оценка.

Средством, с помощью которого оценка превращается в норму, является санкция, или наказание в широком смысле слова.

Нормы как оценки, стандартизованные с помощью санкций, являются достаточно узким классом оценок. Нормы касаются действий человека или вещей, тесно связанных с его деятельностью, в то время как оценки могут относиться к любым объектам. Нормы направлены в будущее, оценки могут касаться как прошлого и настоящего, гак и того, что существует вне времени.

Проведение четкого различия между описаниями и оценками — предпосылка правильной трактовки ценностей в теории аргументации. Если убедить аудиторию в приемлемости какого-то описательного утверждения — значит прежде всего продемонстрировать ей истинность или по крайней мере высокую правдоподобность этого утверждения, то совершенно иначе обстоит дело с оценочными утверждениями. Они не являются ни истинными, ни ложными, поэтому попытка, но аналогии с описаниями продемонстрировать аудитории истинность оценочного утверждения — пустая трата сил.

Лучший способ убеждения — обоснование. Однако между обоснованием описательных утверждений и обоснованием оценочных утверждений имеется существенная асимметрия. Во-первых, оценочные утверждения не допускают прямого и косвенного эмпирического подтверждения', в строгом смысле оценки не поддерживаются ни непосредственным наблюдением, приведением фактов, ни подтверждением в опыте их логических следствий. Во-вторых, оценочные утверждения не могут обосновываться и построением объяснений, поскольку посылки последних всегда являются описательными утверждениями. В-третьих, применительно к оценкам бессмысленно говорить о фальсификации, неуспех которой мог бы истолковываться как свидетельство их обоснованности. В-четвертых, относительно оценок не могут быть поставлены вопросы о принципиальной возможности их эмпирического подтверждения и эмпирического опровержения. В-пятых, оценки нельзя обосновывать путем их дедукции из истинных описаний; они вообще не выводимы логически из описаний.

С другой стороны, есть способы обоснования оценочных утверждений, не приложимые к описаниям. Во-первых, это — целевое подтверждение, являющееся параллелью косвенного эмпирического подтверждения описательных утверждений. Во-вторых, оценки могут быть составными элементами актов понимания, параллельных актам объяснения. Адекватное понимание сложного явления — одно из важных средств утверждения той общей оценки, которая используется в акте понимания. В-третьих, оценка может быть обоснована путем дедукции ее из других оценок, что невозможно для описаний. Описательные заключения вообще не выводимы из оценочных посылок.

Коротко говоря, описательные утверждения обосновываются принципиально иначе, чем оценочные утверждения, и соответственно, аргументация в поддержку описаний должна быть другой, нежели аргументация в поддержку оценок.

Всякая человеческая деятельность неразрывно связана с постановкой целей, следованием нормам и правилам, систематизацией и иерархизацией рассматриваемых и преобразуемых объектов, подведением их под образцы или стандарты, отделением важного и фундаментального от менее существенного и второстепенного и т. д. Все эти понятия: «цель», «норма», «правило», «система», «иерархия», «образец», «стандарт», «фундаментальное», «второстепенное» и т. п. — являются оценочными или имеют важное оценочное содержание.

Ценности — неотъемлемый элемент любой деятельности, а значит, и всей человеческой жизни, в каких бы формах она ни протекала. Аргументация как особый случай деятельности также насквозь пронизана ценностями и без них немыслима.

Вопрос о соотношении истины и ценности — один из аспектов более общей проблемы взаимосвязи теории и практики, созерцания и действия.

Обсуждение проблем обоснования оценок должно учитывать то обстоятельство, что из описаний логически не выводимы оценки, а из оценок не выводимы описания. Описательные утверждения обычно формулируются со связкой «есть», в оценочных утверждениях нередко употребляется «должен». Поэтому идею о невыводимости оценок из описаний и описаний из оценок выражают также в форме положения, что от «есть» нельзя с помощью логики перейти к «должен», а от «должен» — перейти к «есть».

Английский философ XVIII в. Д. Юм первым подчеркнул невозможность логического перехода от «есть» к «должен» и упрекнул всю предшествовавшую этику в том, что она не считалась с этим важным обстоятельством.

«…В каждой этической теории, с которой мне до сих нор приходилось встречаться, — писал Юм, — автор в течение некоторого времени рассуждает обычным образом, устанавливает существование Бога или излагает свои наблюдения относительно дел человеческих; и вдруг я, к своему удивлению, нахожу, что вместо обычной связки, употребляемой в предложениях, а именно: „есть“ или „не есть“, нс встречаю ни одного предложения, в котором не было бы в качестве связки „должно“ или „не должно“. Подмена эта происходит незаметно, но тем не менее она в высшей степени важна. Раз это „должно“ или „не должно“ выражает некоторое новое отношение или утверждение, последнее необходимо следует принять во внимание и объяснить, и в то же время должно быть указано основание того, что кажется совсем непонятным, а именно того, каким образом это новое отношение может быть дедукцией из других, совершенно отличных от него… Я уверен, что этот незначительный акт внимания опроверг бы все обычные этические системы и показал бы нам, что различие порока и добродетели не основано исключительно на отношениях между объектами и не познается разумом»^[1].

Этот отрывок из «Трактата о человеческой природе» Юма очень популярен. Положение о невозможности логического перехода от фактических утверждений к утверждениям долженствования получило название «принципа Юма».

Данный принцип служил отправным пунктом для важных методологических заключений, касающихся этики и иных наук, устанавливающих или обосновывающих какие-то утверждения о долженствовании. Утверждалось, в частности, что если моральные заключения не могут логически следовать из неморальных посылок, значит, нельзя обосновывать моральные принципы, выходя за пределы самой морали. Это положение, утверждающее, как кажется, независимость морали от фактов, получило название «принцип автономии морали» и вызвало большие споры.

Как обосновать «принцип Юма», не впадая в порочный круг? Можно выдвинуть два довода в поддержку этого принципа. Во-первых, все попытки его опровержения ни к чему не привели. Неуспех фальсификации служит аргументом в пользу принятия утверждения, устоявшего под напором критики. Во-вторых, принципу Юма может быть дано теоретическое обоснование путем включения его в теоретическую систему, в рамках которой он будет следствием других, более фундаментальных положений. В частности, такой является система, противопоставляющая описания и оценки как два полярных употребления языка.

Проще обстоит дело с принципом, согласно которому из оценочных утверждений логически не выводимы описательные утверждения. Ни логика оценок, ни логика норм не считают переход «должен» —> «есть» обоснованным. Если ценность понимается как противоположность истины, то лишаются смысла не только поиски логического перехода «есть» —> «должен», но и поиски перехода «должен» —" «есть».

В качестве иллюстрации рассмотрим «принцип Канта»: если человек обязан что-то сделать, он способен эго выполнить. Если этот принцип истолковывать как допущение возможности логического перехода от суждения долженствования (т.е. оценки) к описанию (а именно к описанию способностей человека), он неверен. Но данный принцип представляет собой скорее совет, адресованный нормативному авторитету: не следует устанавливать норм, выполнение которых выходит за пределы (обычных) человеческих способностей. Этот совет, как и всякий другой, является оценкой.

«Принцип Канта» можно интерпретировать также как описание: из утверждения о существовании нормы можно с определенной уверенностью вывести утверждение, что предписываемое этой нормой действие лежит в пределах человеческих возможностей. Но эта дескриптивная интерпретация, конечно, не является контрпримером к положению о невыводимое™ описаний из оценок.

Ценности не даны в непосредственном опыте, поэтому оценки не способны иметь прямого эмпирического подтверждения. Из оценочных утверждений нс вытекают эмпирические следствия, подтверждение которых в опыте могло бы истолковываться как свидетельство в поддержку таких утверждений. Это означает, что, во-первых, к оценкам не применимо не только прямое подтверждение, но и косвенное эмпирическое подтверждение, и во-вторых, что оценки нельзя не только подтвердить, но и опровергнуть с помощью опыта. Таким образом, принцип, отрицающий возможность выведения описательных утверждений из оценочных утверждений, является столь же важным, как и «принцип Юма». Эти два принципа прямо говорят о том, что оценки должны обосновываться совершенно иначе, чем описания.

Вместе с тем рассматриваемые принципы только ограничивают способы обоснования оценочных утверждений, но не исключают самой возможности их обоснования.

• [1] Юм Д. Сочинения: в 2 т. М.: Мысль, 1966. Т. 1. С. 618.