Философские основания экзистенциальной психологии и психотерапии

С нашей точки зрения, философские концепции, оказавшие определяющее влияние на теорию и практику экзистенциальной психотерапии, интересно рассмотреть, уделяя основное внимание тому, как разные авторы видят соотношение эссенции (сущности) и экзистенции (существования) человека и какой смысл вкладывают в эти понятия. Такой ракурс связан с определенным противоречием, которое можно обнаружить в понимании философского базиса экзистенциальной психологии. Традиционно считается (Д. А. Леонтьев, Р. Кочюнас, Р. Мэй, И. Ялом, Э. ван Дорцен), что в экзистенциальной психологии существованию человека отдается приоритет по сравнению с его сущностью. Или, согласно формулировке Ж.-П. Сартра: «Существование предшествует сущности» (Сартр, 2005, с. 211). В то же время у В. Франкла можно найти обратное утверждение — сущность человека первична по отношению к его существованию: «…сущность в конечном счете не зависит от существования; „эссенция“ не зависит от „экзистенции“, и, поскольку она имеет эту свободу, она имеет превосходство над „экзистенцией“» (Франкл, 1990, с. 249).

Общие методологические принципы философии экзистенции сформулировал датский философ первой половины XIX в. С. Кьеркегор, который, в стремлении соединить непосредственность конкретного человеческого опыта с философской рефлексией, поставил в центр своих размышлений бытие отдельного человека и его способность к самодетерминации. С. Кьеркегор заложил основы описания трудно формализуемого понятия экзистенции как самобытия субъективности: экзистенция — это отношение к самому себе и одновременно отношение к иному; в этом двойном соотнесении человек как субъект собственной жизни должен постоянно делать выбор своей внутренней позиции и своего поведения (Кьеркегор, 2012, 2014).

К. Ясперс полагал, что экзистенция — это свободное бытие человека, необъективируемый источник человеческих мыслей и действий. Из необъективируемости экзистенции, считал К. Ясперс, следует, что она представляет собой не бытие некоторой сущности, которое оставалось бы для этой сущности чем-то внешним, но саму сущность человека, которой, однако, невозможно дать некоторое однозначное содержательное определение как предмету. Экзистенция — это реальность, которая познается только на личном опыте, а не на основе естественнонаучных способов познания. Как и С. Кьеркегор, К. Ясперс описывает экзистенцию как отношение к самому себе и одновременно к иному, где соотнесение с иным — это либо экзистенциальная коммуникация, глубоко интимное общение с другим человеком, либо соотнесение с трансцендентным «Объемлющим», которое содержит в себе смыслы всего сущего (Ясперс, 2000; Jaspers, 1974, 1984).

Согласно М. Хайдеггеру, сущность сущего «человек» находится в его бытии. Для обозначения человеческой реальности М. Хайдеггер вводит термин Dasein, или бытие-в-мире, которым подчеркивает фундаментальную неразделимость двух планов человеческого бытия: онтологического непредметного смыслового плана и конкретного предметно-фактического онтического плана. Описывая человека как бытие-в-мире, М. Хайдеггер фактически абсолютизирует понимание экзистенции как отношения: соотнесенность становится неразрывной связанностью, нерасчленимым единством; больше нет человека и мира, но лишь их единство — Dasein. В работе «Бытие и время» под экзистенцией М. Хайдеггер понимал подлинное, или аутентичное бытие-в-мире, а в более позднем периоде своего творчества он описывал экзистенцию как такое состояние Dasein, которое наилучшим образом позволяет проявиться истине Бытия (Хайдеггер, 1993, 2003).

Анализ концепций С. Кьеркегора, К. Ясперса и М. Хайдеггера позволяет увидеть общее во взглядах этих авторов на обращение человека к экзистенции: оно происходит не позитивным, а негативным путем — к экзистенции принуждают прийти переживания страха, отчаяния, ужаса чувственного соотнесения с неизбежностью собственной смерти, опыт «пограничных» ситуаций. Именно такие тяжелые эмоциональные переживания приводят к своего рода внутренней революции — аутентичное существование начинает осознаваться в качестве такой безусловной ценности, что становится очевидным существенное и несущественное в жизни, а также более невозможным уклонение в пустую суетность повседневности. Тогда путь к подлинности находится человеком благодаря соотнесению с чем-то, превосходящим его: Богом (С. Кьеркегор), «Объемлющим» (К. Ясперс), зовом совести, идущим из глубины Бытия (М. Хайдеггер).

Ж.-П. Сартр отказывается от подобных ориентиров, онтологически укореняя человеческое бытие в Ничто. Отталкиваясь от идеи интенциональности сознания, в соответствии с которой всякое сознание есть сознание чего-либо, он приходит к выводу, что само сознание лишено содержания и сущности, это простое существование, поскольку то, что является его содержанием, на самом деле исходит от объекта. У человека нет ни Бога, ни «Объемлющего», которые могли бы мыслиться как онтологическое обеспечение его существования, а есть лишь тотальная пустота противостоящего бытию сознания. И поэтому основной характеристикой человека как такового, по Ж.-П. Сартру, является свобода как полная автономия выбора, сопровождаемая ответственностью как признанием себя неоспоримым автором того, что получилось в результате сделанного выбора; быть подлинным — значит выбирать. Но поскольку абсолютных оснований для выбора нет, каждый человек должен заново изобрести добро и зло, моральный закон и ценности, наделить смыслом мир и собственную жизнь (Сартр, 2002, 2005). Существование человека, следовательно, предшествует его сущности, если под сущностью, как это предлагает Ж.-П. Сартр, понимать то, что человек «сам из себя сделал».

На теорию и практику экзистенциальной психологии и психотерапии существенное влияние оказала также персоналистическая философская традиция, которая имеет глубокие корни в христианской культуре. Основы христианского понимания личности закладывались в тринитарных и христологических дискуссиях Никейского (325 г.) и Халкидонского (451 г.) Вселенских соборов. В представлениях о человеке в философии до XX в. можно выделить одно из первых определений личности как индивидуальной субстанции разумной природы (Боэций, ок. 400 г.); средневековые описания, подчеркивающие как уникальность, достоинство личности (Р. Сен-Викторский, П. Ломбардийский), так и способность личности быть господином своих действий — «действовать, а не приводиться в действие» (Ф. Аквинский); понятие личности, основанное на идее морального закона, благодаря которому личность обретает независимость от природы, и утверждение о том, что личность должна быть целью, а не средством (И. Кант).

В XX в. вклад в философское осмысление личности, оказавший влияние на экзистенциальную психологию, внесли теистические философыэкзистенциалисты Н. А. Бердяев, М. Бубер, Г. Марсель, создатель оригинальной философской антропологии М. Шелер. Всех перечисленных авторов объединяет близкое к христианскому представление о том, что сущностью человека является личность как духовная индивидуальность. Будучи существом биологическим и социальным, человек детерминирован природой и обществом, однако как существо духовное, как личность, человек способен к самодетерминации — способен подняться над природным и социальным миром, совершать свободный выбор и самостоятельно придавать своей жизни определенную форму и направление. Авторами выделяются такие характеристики личности, как нравственная ответственность, чувства собственной ценности и достоинства, способность к самотрансценденции, а также подчеркивается, что человек может стать личностью только благодаря опыту общения с другой личностью (Бердяев, 2003; Бубер, 1999; Марсель, 2004, 2007; Шелер, 1994, 2004).

Большинство авторов отмечает парадоксальность личности, вследствие чего ее невозможно охватить однозначным определением. Основной парадокс состоит в том, что, с одной стороны, личность существует сама по себе, в ней есть некая непередаваемая другим внутренняя глубина и сердцевина, благодаря которой она осознает саму себя, свою уникальность, целостность и ни с кем не разделимую ответственность; никакое другое человеческое существо не властно над этой сердцевиной. С другой стороны, личность открыта: как вертикально, по отношению к нематериальной сфере ценностей и смыслов, так и горизонтально — по отношению к миру и к другим людям, с которыми она вступает во взаимообогащающие отношения.

Можно увидеть сходные моменты в философских описаниях экзистенции и личности. Так, экзистенция непредметна и необъективируема, но и личность, дух, тоже не есть нечто вещественное и субстанциональное. Человек может реализовать или же не реализовать возможность своей экзистенции, и, сходным образом, человек может стать личностью, но в то же время всегда подвержен опасности впасть либо в эгоцентрический индивидуализм, либо в безличный конформизм.

Мы полагаем, что с точки зрения истории философии позиция приоритета у человека экзистенции над эссенцией, подчеркивающая человеческую способность к самодетерминации, возникла вполне оправданно как противовес философским концепциям, растворяющим индивидуальное в коллективном и универсальном. Однако впоследствии появилась тенденция ассоциировать эту позицию со всей экзистенциальной философией, а также с экзистенциальной психологией и психотерапией. В тень оказалась отодвинута персоналистическая позиция, которую мы можем обозначить следующим образом: личность как духовная индивидуальность представляет собой сущность человека и является внутренней антропологической основой экзистенции. Личность первична по отношению к экзистенции, которая, в свою очередь, представляет собой проживание человеком своего личностного начала.

Таким образом, можно выделить две исходные философские позиции по вопросу соотношения у человека эссенции и экзистенции:

• • экзистенция первична по отношению к эссенции (сущность есть предикат существования — К. Ясперс, М. Хайдеггер, существование предшествует сущности — Ж.-П. Сартр);
• • эссенция первична по отношению к экзистенции; экзистенция есть результат актуализации человеческой сущности — личности как духовной индивидуальности.

Соответственно этим двум позициям мы выделяем в экзистенциальной психологии и психотерапии два направления: онтологическое и персоналистическое.