Примечания к главе 15 «Кредитно-расчетные отношения»

[1314] То же — абз. 1 п. 1 ст. 807 ГК РФ (см.).

[1315] То же — абз. 2 п. 1 ст. 807 ГК РФ (см.).

[1316] См. об этом п. 2 ст. 807 ГК РФ и статьи, к которым он отсылает (140, 141 и 317).

[1317] Сегодня действует противоположная презумпция — презумпция процентного характера всякого займа (см. п. 1 ст. 809 ГК РФ); исключения из этого правила — т. е. случаи применения предположения о беспроцентном характере займа — перечислены в п. 3 указ, статьи Кодекса.

[1318] С недавних пор (со вступлением в силу Федерального закона от 08.03.2015 № 42-ФЗ) подобное указание появилось в п. 2 ст. 317.1 и п. 5 ст. 395 ГК РФ (см.); последнее, впрочем (как видно из самого его расположения), касается только процентов за незаконное пользование чужими денежными средствами — процентов, являющихся мерой ответственности за нарушение денежного обязательства. Что же касается «регулятивных» процентов по п. 2 ст. 317.1 ГК РФ (частным случаем которых являются проценты по договору займа), то оно допускает начисление сложных процентов по договорам банковского вклада и договорам, связанным с осуществлением обеими их сторонами предпринимательской деятельности. Ранее же о возможности (или невозможности) начисления иных сложных процентов — в частности, по договору займа — можно судить только по косвенным указаниям Кодекса, например, по началу п. 1 ст. 809:". .заимодавец имеет право на получение с заемщика процентов на сумму займа…" Подобные указания арбитражная практика толковала строго ограничительно: проценты могут быть начислены только на сумму займа, но не на сумму присоединяемых к ней процентов. — О единственном случае, в котором даже наше советское законодательство допускало начисление сложных процентов — см. ниже, § 4 комментируемой главы (о процентах на сальдо по договору контокоррента).

[1319] Также считает ст. 818 ГК РФ (см.); см. наш комментарий к ней в прим. 1089 выше.

[1320] По современному российскому праву — создает, но не то, о котором здесь пишет М. М. Агарков (т.е. не обязательство заемщика вернуть долг), а обязательство будущего кредитора предоставить обусловленную сумму взаймы, а точнее в кредит (см. п. 1 ст. 819 ГК РФ); обязательство это, однако, совершенно особого рода, т.к. предполагает исполнение только при условии сохранения известного уровня кредитоспособности заемщика (см. п. 1 ст. 821 ГК РФ). — Широко известна также практика заключения предварительных договоров о заключении договоров займа в будущем — см. о ней соображения Ю. А. Тарасенко (Практика применения Гражданского кодекса РФ, части первой / под общ. ред. В. А. Белова. 2-е изд. М., 2011. С. 1235—1236), наши, совместные с Р. С. Бевзенко (Практика применения Гражданского кодекса РФ, частей второй и третьей / под общ. ред. В. А. Белова. 2-е изд. М., 2011. С. 553—554), а также комментируемый основной текст М. М. Агаркова, ниже.

[1321] Сегодня об этом вопросе трактует ст. 812 ГК РФ; см. также классическую статью по сему вопросу: Новицкий И. Б. Безвалютность займа // Право и жизнь. 1922. № 3. С. 3—7.

[1322] Современное положение дел отличается только суммой — см. ст. 808 ГК РФ.

[1323] Ср. с 30-дневным (!) «льготным сроком», установленным для этого случая абз. 2 п. 1 ст. 810 ГК РФ.

[1324] То же — абз. 1 п. 2 ст. 810 ГК РФ.

[1325] Технически несколько иначе, но по сути — о том же гласит абз. 2 п. 2 ст. 810 ГК РФ.

[1326] Предварительных договоров о заключении в будущем именно договоров займа ГК РФ не регулирует, но он содержит общие правила о предварительном договоре, сконцентрированные в ст. 429; ее п. 2 также требует облечения предварительного договора как минимум в письменную форму, притом, под страхом ничтожности.

[1327] См. наш комментарий к п. 1 ст. 821 ГК РФ в прим. 1320 (выше).

[1328] ГК РФ, как известно, считает «денежный вклад» операцией, оформляемой договором самостоятельной правовой природы — договором банковского вклада (гл. 44 Кодекса).

[1329] Это замечание позволяет видеть, что под понятие банковского вклада М. М. Агарков подводил и операцию, ныне оформляемую еще одним самостоятельным договором — договором банковского счета (гл. 45 и большая часть гл. 46 ГК РФ).

[1330] Собственно говоря, именно такое воззрение на договор бессрочного вклада — как на договор особого рода, — как на самостоятельный договор, «. .близкий и к займу, и к хранению», но не сливающийся ни с одним из них, — воплотился в нынешнем ГК РФ.

[1331] Если быть точным, то 07.06.1930 было подписано три «женевских вексельных» конвенции — Конвенция № 358, устанавливающая Единообразный закон о переводном и простом векселях (по-русски обычно сокращаемый как Единообразный вексельный закон или ЕВЗ), с приложением самого ЕВЗ, а также возможных «Оговорок и заявлений» к нему; Конвенция № 359, имеющая целью разрешение некоторых коллизий законов о переводных и простых векселях и Конвенция № 360 о гербовом сборе в отношении переводных и простых векселей. СССР присоединился ко всем трем, сделав все допустимые к первой Конвенции оговорки. — Материалы Женевской конференции, принявшей названные Конвенции, опубликованы — см.: Мошенский С. 3. Вексель: базовые концепции. Киев, 2007. С. 178—774 (рус. пер.), 775—1268 (на англ. яз.).

[1332] См. упомянутое М. М. Агарковым в конце § 2 гл. 12 постановление ЦИК и СНК СССР от 15 января 1930 г. о кредитной реформе (СЗ СССР 1930 г., № 8, ст. 98), п. 1 которого под названием «О замене в обобществленном секторе народного хозяйства товарного кредитования банковским» постановлял буквально следующее: «Государственным органам, кооперативным организациям и смешанным акционерным обществам без участия иностранного капитала воспрещается отпускать товары и оказывать услуги друг другу в кредит. Этот кредит заменяется исключительно банковским кредитованием». В этом своем — предельно общем — виде данное запрещение просуществовало вплоть до 24 июня 1991 г., пока не было отменено п. 4 постановления Президиума ВС РСФСР № 1451—1 «О применении векселя в хозяйственном обороте РСФСР» // Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. № 31. Ст. 1024: «Разрешить предприятиям, организациям, учреждениям и предпринимателям осуществлять поставку продукции (выполнять работы, оказывать услуги) в кредит с взиманием с покупателей (потребителей, заказчиков) процентов, используя для оформления таких сделок векселя». — Кажется, первая в новейшей истории публикация по этому вопросу — см.: Медведев Д. А. Правовые вопросы коммерческого кредитования в СССР // Правоведение. 1989. № 4. С. 49—58.

[1333] Действует до настоящего времени; если не принимать во внимание некоторую актуализацию норм его ст. 48 и 49 относительно размера вексельных санкций, осуществленную закона Федеральным законом от 11.03.1997 № 48-ФЗ «О переводном и простом векселе» (см. наше прим. 0987 выше), то можно сказать, что без каких бы то ни было изменений. По существу оно представляет собой русский перевод текста Единообразного вексельного закона—приложения к Конвенции № 358; осуществил его, насколько нам известно, именно М. М. Агарков.

[1334] Из современной литературы см. наши Курс (2006) и Учебник (2004) вексельного права; из классической — курсы П. П. Цитовича (1887, переиздан в серии «Классика российской цивилистики» вторым томом «Избранных трудов» ученого, в 2005 году), С. М. Бараца (1893) и А. Ф. Федорова (1906).

[1335] Или, вернее сказать, обыкновенная именная ценная бумага (Rektapapiere) — см. п. 2 § 2 гл. 5 (в конце), поскольку документ, права из которого передаются «с последствиями обыкновенной цессии» никак не может обладать публичной достоверностью.

[1336] В оригинальном тексте говорится о векселедержателе, что безусловно — опечатка.

[1337] Нужно обратить внимание, что ст. 31 Положения о векселях, содержащая эту норму, относится к переводному векселю; следовательно, она имеет в виду аваль за векселедателя переводного векселя (трассанта) [ср., кстати, с абз. 2 п. 2 ст. 881 ГК РФ, регулирующим чековый аваль, в котором не указано, за кого он дан — в таком случае он считается данным за чекодателя, а не за плательщика, за которого он, кстати, и не может быть дан, ибо плательщик по чеку вообще не может быть фигурой, обязанной перед чекодержателем]. В простом векселе фигурой, по своему правовому положению аналогичной трассанту, является не векселедатель, а первый оборотный индоссант; следовательно, по логике вещей аваль на просто векселе, не указывающий, за чей счет он дан, должен был бы считаться авалем за первого оборотного индоссанта. Но ч. 3 ст. 77 Положения о векселях постановляет иначе, а именно — указывает, что в подобном случае аваль считается данным именно за векселедателя простого векселя, т. е. за прямого должника. Аналогом такого аваля в векселе переводном должен был бы считаться аваль не за трассанта, а за акцептанта. Мы затрудняемся объяснить такую непоследовательность.

[1338] См. наши прим. 0520—0522 (кн. 1) и 0995 (кн. 2) выше. Законный (формально-легитимированный) держатель векселя есть лицо, управомоченное к осуществлению прав на вексель как ценную бумагу и из векселя, опять же, как из ценной бумаги. Вопрос же о том, является ли он кредитором — обладателем прав, удостоверенных ценной бумагой (как и о том, является ли он собственником ценной бумаги) обсуждается по общим началам гражданского законодательства и на основании одной только ценной бумаги (в данном случае векселя) никак не может быть решен.

[1339] По вопросу о том, действительно ли вексельная ответственность является солидарной, см. наше прим. 1118 (кн. 2) выше.

[1340] Подробнее о понятии абстрактных сделок и его соотношении с понятием публичной достоверности ценных бумаг см. § 3 гл. 5 (кн. 1) наст, изд.; цит. изд. «Избранных трудов» М. М. Агаркова. Т. I. С. 156—161 (статья «Ценные бумаги на предъявителя» 1926 г.) и 288—301 (монография «Обязательство по советскому гражданскому праву» 1940 г.); Т. II. С. 176—178 (статья «Дубликат накладной» 1925 г.); см. еще его «Учение о ценных бумагах» (М., 1927. С. 33—38 и 43), где в основном повторяются положения, изложенные им годом раньше (см. выше), § 4 комментируемой здесь главы 15 — об абстрактном характере сделки признания сальдо контокоррентного счета и § 3 гл. 17 наст. изд. — о каузальных и абстрактных сделках в разрезе института неосновательного обогащения.

[1341] В оригинальном тексте сказано «содержащего» (без «не»). Явная опечатка.

[1342] «Давности» — да, но «исковой давности» — нет. Квалификация М. М. Агарковым сроков, предусмотренных ст. 70 Положения о векселях в качестве исковой давности объясняется спецификой понимания им права на иск — предмета исковой давности — как правомочия, входящего в состав нарушенного субъективного права (см. об этом § 6 гл. 5 комментируемой книги). Действительно, с уничтожением («задавниванием») любого из правомочий, составляющих известное субъективное право, неизбежно должно прекратиться и само это субъективное право, в данном случае — снабженное исковой защитой («исковое») требование по векселю. Но если признать возможность защиты права по иску считать самостоятельным субъективным правом, существующим отдельно от защищаемого им нарушенного права и относительно независимо от него, то придется признать, что ст. 70 Положения о векселях говорит отнюдь не об исковой давности; если там вообще речь идет о какой-либо давности, то о давности совершенно особой — давности существования вексельных требований (вексельной давности). Подобные сроки вообще логично относить к категории не давностных, а пресекательных — сроков существования нарушенных субъективных прав, снабженных исковой защитой (вексельных требований): истечение таких сроков прекращает не одну только возможность защиты подобных требований по иску, но и сами эти требования в целом. Еще более четко это обстоятельство видно из ст. 33 Положения о чеках от 06.11.1929 (разбирается ниже). — Подробнее см. об этом нашу статью «Новые приключения вексельной давности» (ЭЖ-Юрист. 2016. № 22. С. 11—14).

[1343] С последующими изменениями и дополнениями, направленными, главным образом, на исключение возможности выдачи и обращения чеков на предъявителя, данный документ действует до сих пор. Применение этого документа прерывалось на четыре года — т. е. период действия Положения о чеках, утв. постановлением Верховного Совета РФ от 13.02.1992 № 2349—1 (Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1992. № 24. Ст. 1283), а именно — с 01.03.1992 по 29.02.1996, когда оно было признано утратившим силу одновременно с введением в действие части II ГК РФ. Иными словами, нормы Положения о чеках 1929 г., сохранившие силу на момент вступления в силу части II ГК РФ, подлежат применению в части, не противоречащей нормам § 5 гл. 46 (ст. 877—885) Кодекса.

[1344] 19 марта 1931 г. в Женеве было подписано три чековых конвенции, называющихся аналогично трем вексельным конвенциям 7 июня 1930 г., а именно — Конвенция, устанавливающая Единообразный закон о чеках (по-русски обычно сокращаемый как Единообразный чековый закон или ЕЧЗ), с приложением самого ЕЧЗ, а также «Оговорок и заявлений», которые государства могут сделать, присоединяясь к Конвенции; Конвенция, имеющая целью разрешение некоторых коллизий законов о чеках и Конвенция № 360 о гербовом сборе в отношении чеков. Ни СССР, ни (в последующем) Россия к этим Конвенциям не присоединились.

[1345] Ср. с п. 1 ст. 877 ГК РФ: «Чеком признается ценная бумага, содержащая ничем не обусловленное распоряжение чекодателя банку произвести платеж указанной в нем суммы чекодержателю». «Распоряжение» — термин, более точно отражающий положение дел, чем «предложение». На это указывает п. 2 ст. 877, согласно которому «в качестве плательщика по чеку может быть указан только банк, где чекодатель имеет средства, которыми он вправе распоряжаться путем выставления чеков». Распоряжение в форме чека является частным случаем распоряжения чекодателя денежными средствами на своем банковском счете и, будучи составлено надлежащим образом на сумму, не превышающую свободного остатка по счету, не может быть отклонено банком-плателыциком. Предложение же уплатить предполагает возможность его принятия (акцепта) или отклонения, как это имеет место в переводном векселе. Но по нашему законодательству чек видом переводного векселя не является. Это совершенно самостоятельная ценная бумага, кстати, вообще не допускающая своего акцепта. Именно поэтому определять чек как предложение по нашему законодательству (в отличии от, например, английского) неправильно. Столь же неправильно описывать содержание чека словом «поручение», как это сделано в подпункте 2 п. 1 ст. 878 ГК РФ при перечислении реквизитов чека; такая путаница вызвана, вероятно, сближением чека с платежным поручением — самым распространенным сейчас расчетным документом, наименование которого, увы, также не отличается юридической точностью.

[1346] Ср. с реквизитами, требуемыми п. 1 ст. 878 ГК РФ. Можно видеть, что от перечня реквизитов по Положению о чеках они отличаются буквально единственным моментом: подпункт 4 п. 1 акцентирует внимание на том, чтобы среди прочих реквизитов содержалось указание также и на валюту платежа. С практической точки зрения разница эта не особенно существенна, ибо согласно п. 1 ст. 140 ГК РФ единственным законным платежным средством в РФ является рубль, а использование в качестве валюты платежа иностранных денег допускается только в случаях, прямо предусмотренных валютным законодательством (п. 2 ст. 140, п. 3 ст. 317 ГК РФ). Иными словами, даже в том случае, когда валютой долга по чеку является валюта иностранная, валютой платежа по чеку все равно будет признаваться рубль РФ, даже если в чеке на сей счет не будет никакого указания. Такое указание (о валюте чекового платежа) необходимо, следовательно, только в одном случае — при желании чекодателя произвести платеж по чеку не в рублях, а в иностранной (по отношению к РФ), валюте.

[1347] Термин «кредитное учреждение» в настоящее время устарел и более не употребляется. Его современным эквивалентом является понятие «кредитная организация». ГК РФ, однако, говоря о плательщиках по чеку, называет их банками-, банки — это, конечно, самая распространенная, но не единственная разновидность кредитных организаций. Тем не менее, существенной разницы с советской эпохой и в этом вопросе тоже не наблюдается, ибо советские «кредитные учреждения», по крайней мере, с конца 1920;х — начала 1930;х гг. сводились исключительно к одним только банкам, притом, государственным.

[1348] Неслучайно среди реквизитов чека — что по Положению 1929 г., что по ГК РФ — нет и никогда не было такого, как наименование чекодержателя. — Ср. с нормами п. 6 ст. 1 и п. 5 ст. 75 Положения о векселях, требующими помещения как в переводном, так и в простом векселе «наименования того, кому или приказу кого платеж должен быть совершен».

[1349] См. также п. 1 и абз. 2, 3 п. 3 ст. 880 ГК РФ.

[1350] Ср. с абз. 1 п. 3 ст. 880 ГК РФ: «В переводном чеке индоссамент на плательщика имеет силу расписки за получение платежа». Из контекста можно догадаться, что переводным наш законодатель назвал ордерный чек; видимо, он сделал это, то ли руководствуясь расхожим у нас заблуждением, касающимся понятия переводного векселя (якобы, переводным у нас называется такой вексель, который может передаваться по индоссаменту, т. е. «переводиться»), то ли по аналогии с практикой словоупотребления, установившейся в аккредитивной практике, где переводным (или трансферабелъным) действительно называют такой аккредитив, право получения выручки по которому может быть уступлено — передано или переведено (!) — так называемому второму бенефициару. В действительности, переводным следует называть чек, выданный на имя не собственно чекодержателя, а обслуживающего его банка: чекодержатель сдаст этот чек такому банку на комиссию (или, вернее, на инкассо), а тот полученный по нему платеж зачислит (за вычетом комиссионного вознаграждения) на счет своего клиента. Подобная операция описана, кстати сказать, в ст. 882 ГК РФ (см.), а также несколько далее в тексте книги М. М. Агаркова («К предъявлению чека к платежу приравнивается предъявлении чека для расчета в расчетные учреждения Госбанка. В этом случае чек должен быть предъявлен с соблюдением правил, установленных в расчетном учреждении»). Для оформления чеков такого рода было изобретено их перечеркивание или кроссирование, а несколько позднее — препоручительный или инкассовый индоссамент (о том и другом см. ниже). В настоящее время те же цели достигаются много проще, а именно — путем снабжения чека пометкой типа «Расчетный», «Зачетный» (см. ниже) или оговоркой об оплате только на счет чекодержателя, безналичными денежными средствами или иной подобной.

[1351] Согласно п. 2 ст. 880 ГК РФ «Именной чек не подлежит передаче». Думается, что этой норме надлежит придать ограничительное толкование, а именно — толкование в том смысле, о котором пишет М. М. Агарков: именной чек не подлежит передаче ни путем простого вручения, ни по индоссаменту, т. е. способами, сохраняющими публичную достоверность чека как ценной бумаги. Запрета же не на передачу самого именного чека, а на уступку права, им удостоверяемого, ГК РФ не содержит; следовательно, такая уступка возможна. Сказанное свидетельствует о том, что именной чек по нашему законодательству должен признаваться обыкновенной именной ценной бумагой (Rektapapiere) — см. п. 2 § 2 гл. 5 (в конце).

[1352] Ниже (через четырнадцать абзацев) эта же мысль повторяется, но в чуть более полной форме: к перечню статей Положения о чеках, определяющих личность правильного чекодержателя, ученый прибавляет еще и ст. 8 — о чекодержателе, который легитимирован препоручительным индоссаментом (см. о нем далее).

[1353] Аналогично — п. 2 ст. 877, п. 1 ст. 879 ГК РФ (см.).

[1354] См. наше пред. прим.

[1355] ГК РФ об этом ничего не говорит; стало быть (надо понимать) ничего против такого подхода не имеет. Для чекодержателя, конечно, неважно, по какой причине плательщик откажется от платежа по чеку — потому ли, что он был отозван чекодателем, или же по какой-нибудь другой. Акт отмены чека имеет юридическое значение только для отношений плательщика и чекодателя; на положение чекодержателя он влияния не оказывает.

[1356] Ср. п. 3 ст. 879 ГК РФ: «Плательщик по чеку обязан удостовериться всеми доступными ему способами [!] в подлинности чека [!!], а также в том, что предъявитель чека является уполномоченным [!!!] по нему лицом [судя по дальнейшему тексту статьи законодатель имеет в виду не уполномоченного в строгом смысле слова — представителя — а законного чекодержателя]. — При оплате индоссированного чека плательщик обязан проверить правильность индоссаментов, но не подписи индоссантов». Последнее уточнение (явно взятое из ч. 3 ст. 40 Положения о векселях) ставит, конечно, некоторые рамки совершенно беспредельному понятию о «всех, доступных [плательщику] способах» проверки подлинности чека и формальной легитимации законного чекодержателя, но рамки эти, безусловно, недостаточны. В результате плательщика почти всегда можно будет упрекнуть в том, что тем или иным «доступным» ему способом проверки подлинности чека или формальной легитимации держателя он не воспользовался; последствия достаточно полно и ясно описаны в основном тексте самим М. М. Агарковым (см.). Быть может, кстати, такое — т. е. возлагающее на плательщика риски всех мыслимых и немыслимых его упущений и оплошностей — законодательное регулирование является одним из факторов, препятствующим сколько-нибудь широкому распространению практики чековых расчетов в современной России.

[1357] В настоящее время чековые бланки могут быть напечатаны любой типографией, имеющей соответствующее оборудование; известны случаи изготовления чековых бланков с помощью принтеров и копировально-множительной офисной техники.

[1358] В настоящее время — даже не по общему правилу, а исключительно. Соответственно, «развилка», предлагаемая ст. 30 Положения о чеках в решении вопроса о распределении риска убытков от оплаты подложного чека (составлен ли чек с использованием бланка или без такового) практического значения теперь не имеет.

[1359] Чтобы в полной мере оценить сказанное, нужно задаться вопросом, об обязанности плательщика перед кем (каким лицом) — чекодержателем или чекодателем — идет речь. Очевидно, М. М. Агарков ведет речь о самостоятельной «чековой» обязанности плательщика по чеку перед чекодержателем — таковой чек действительно не создает. Чекодержатель может рассчитывать на получение платежа по чеку, если плательщик предложит его произвести, а получив — присвоить уплаченную сумму (включить в состав своего имущества). Но требовать платежа по чеку от плательщика чекодержатель не может. Чекодержатель не кредитор плательщика, а третье лицо — адресат исполнения денежного обязательства, связывающего должника-плательщика с кредитором- чекодателем. Такое денежное обязательство возникает в силу (а) связывающего их чекового договора (см. выше) и (б) факта предъявления соответствующего чека формально легитимированным лицом; оно подлежит исполнению (в) при наличии на счете чекодателя у плательщика достаточного для оплаты покрытия (см. ст. 17 Положения о чеках). Если чекодержатель и имеет к кому-либо чековое требование — то не к плательщику, а к чекодателю и иным лицам, поставившим свои подписи на чеке — индоссантам и авалистам (п. 3 ст. 880, ст. 881, п. 1 и 2 ст. 885 ГК РФ).

[1360] Хотя нормы об акцепте чеков из Положения не были исключены, представляется, что применяться они в настоящее время не должны, т.к. ГК РФ акцепта чеков не допускает (нельзя, впрочем, не признать, что и не запрещает его).

[1361] См. наше прим. 1351 выше.

[1362] Не вполне ясно, из каких норм Положения о чеках М. М. Агарков заключает, что получать платежи по перечеркнутым чекам способны лишь такие кредитные организации, которые легитимированы, помимо самого перечеркивания, еще и в «обще-чековом» порядке, т. е. в качестве предъявителя, индоссата или лица, названного в именном чеке. Если бы это было так, никакой необходимости в перечеркивании не было бы — достаточно было бы индоссировать чек в бланк, либо на конкретную кредитную организацию; кроме того, при таком толковании невозможно объяснить смысл требования ч. 2 ст. 8 Положения о чеках насчет того, чтобы замена одного специального кроссирования другим была удостоверена подписью заменяемой кредитной организации. В действительности кроссирование (что общее, что специальное) является инструментом вполне самостоятельным по отношению к иным способам формальной легитимации чекодержателя и способным применяться наряду с ними, а не в дополнение к ним.

[1363] Как раз потому, что все те самые цели, которые на Западе (особенно в странах-представительницах англо-саксонской правовой традиции) достигались с помощью перечеркнутых чеков, у нас привыкли достигать при помощи индоссаментов — ордерных и бланковых, служащих как для передачи чеков, так и для уполномочия — а позднее еще и с помощью оговорок о расчетном значении чеков (их безналичной оплате).

[1364] Конечно, нет никакой надобности в том, чтобы ограничивать круг «лиц, поставивших свою подпись на оборотной стороне чека», только теми, которые сделали это на предъявительском чеке — вполне возможно допустить участие подобных лиц и в чеке ордерном, и даже в именном. Другое дело, что Положение о чеках не знает (и никогда не знало) чекового аваля — в этом отношении оно подобно, кстати, Положению о векселях 1922 г. ГК РФ, однако, такой институт известен под названием гарантии платежа или аваля (см. ст. 881). Сфера его применения не ограничивается одними только чеками на предъявителя.

[1365] О том же — см. п. 1 ст. 883 ГК РФ; см. также п. 2 этой статьи, который определяет сроки совершения действий, направленных на удостоверение факта неоплаты чека; см., наконец, ст. 96 Основ законодательства РФ о нотариате (закон РФ от 11.02.1993 № 4462—1). Фигурирующие в ч. 1 данной статьи сроки предъявления чеков к платежу (10, 20 и 70 дней, применяемые в зависимости от соотношения мест составления и платежа), попали туда из ныне недействующего Положения о чеках 1992 г. (см. наше прим. 1343 выше) и потому применению не подлежат.

[1366] Изменений, аналогичных тем, что были внесены в подобные нормы Положения о векселях 07.08.1937 (см. наши прим. 0987 (кн. 2) и 1333 выше), в ст. 24 Положения о чеках не вносилось. Тем не менее, по крайней мере проценты, прежде начисляемые по ставке 6% годовых, сегодня несомненно должны рассчитываться по ставке, предусмотренной ст. 395 ГК РФ, как более поздней нормой российского законодательства по вопросу о плате за неправомерное пользование чужими денежными средствами. Аналогичного (нового, более позднего) правила о ставке законной неустойки (пени) ни в ГК РФ, ни в иных нормативных актах «нового» времени принятия, не содержится; следовательно, необходимо признать, что предусмотренная ст. 24 Положения о чеках пеня в размере 1% с суммы чека по-прежнему подлежит взысканию, притом, именно по этой ставке. — Положение не уточняет, имеется ли в виду однократная уплата пени или же ее начисление по 1% за каждый день просрочки платежа. Аналогичное затруднение существовало и в практике применения «пени в размере 3%», предусмотренной ст. 48 Положения о векселях; арбитражная практика разрешила его в смысле признания пресловутой пени санкцией текущей, а не однократной. В последующем проблема утратила свою актуальность в связи с принятием Федерального закона от 11.03.1997 № 48-ФЗ (см. указ, выше прим.). Думается, что такое решение было неправильным, ибо явно не укладывалось в исторические условия принятия соответствующей нормы: три процента за каждый день просрочки в 1937 г. были абсолютно неподъемной и нереальной санкцией. То же следует сказать и про 1% в условиях 1929 г. — года принятия Положения о чеках. Следует, стало быть, заключить, что в рассматриваемой норме Положения о чеках речь идет о пене, взыскиваемой однократно и единовременно. Это толкование, конечно, несколько не соответствует традициям употребления слова «пеня» для обозначения как раз такого вида неустойки, который представляет собой санкцию периодическую и текущую (см. п. 2 § 3 гл. 12), но лучше уж такое (чисто филологическое) несоответствие, чем сущностное.

[1367] В части подложной подписи такая позиция, конечно, сомнения не вызывает, ибо подложная подпись означает, что она поставлена лицом иным, чем-то, от имени которого она якобы поставлена. Однако в части подписей, поставленных лицом, действующим в состоянии порока воли, равно как и лицом, действующим с превышением полномочий или без таковых, позиция законодателя безусловно расходится с таким свойством чека — ценной бумаги, как его публичная достоверность (см. об этом п. 2 § 2 гл. 5, в конце; см. также далее, в основном тексте комментируемого параграфа — насчет того, что «…чекодержатель… гарантирован против возражений, которые вытекают из отношений, не отраженных в самом чеке» — выходит, что не вполне гарантирован). Такой же взгляд воплощен не только в чековом, но и в вексельном отечественном законодателе. Это обстоятельство свидетельствует о том, что взгляд этот не является случайностью, что отрицать или игнорировать его нет никакой возможности. Остается одно — признать его положительными исключениями из общего принципа публичной достоверности торговых (коммерческих) ценных бумаг — оборотных документов (negotiable instruments).

[1368] Изменения в сумме чека, произведенные после его заполнения, но до подписания, подлога не составляют, ибо подписывая таковые чекодатель соглашается с ними.

[1369] Ср. ст. 31 Положения о чеках со ст. 17 Положения о векселях:

• 31. Ответственное по чеку лицо не может противопоставить требованию чекодержателя возражения, основанные на своих личных отношениях к чекодателю или к кому-либо из предшественников чекодержателя, если только не будет доказана недобросовестность чекодержателя при приобретении им чека.
• 17. Лица, к которым предъявлен иск по переводному векселю, не могут противопоставить векселедержателю возражения, основанные на их личных отношениях к векселедателю или к предшествующим векселедержателям, если только векселедержатель, приобретая вексель, не действовал сознательно в ущерб должнику.

Называя формулировку ст. 31 Положения о чеках «менее благоприятной для ответственных по чеку лиц» М. М. Агарков по всей видимости имеет в виду, что чековое законодательство совсем не раскрывает существа используемого им понятия о «недобросовестности чекодержателя при приобретении им чека». Современная практика разницы в этих формулировках не видит, разъясняя одну с помощью другой и, следовательно, полагая их равнозначными: «На свои личные отношения к иным лицам, в том числе к предшествующим векселедержателям, должник вправе ссылаться лишь в том случае, когда векселедержатель, приобретая вексель, действовал сознательно в ущерб должнику, то есть [!] если он знал об отсутствии законных оснований к выдаче (передаче) векселя до или во время его приобретения. — Наличие указанных обстоятельств, свидетельствующих о недобросовестности держателя векселя, доказывается лицом, к которому предъявлен иск» (абз. 3 и 4 п. 15 постановления Пленумов ВС и ВАС РФ от 04.12.2000 № 33/14 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с обращением векселей»).

[1370] Даже если согласиться с тем, что речь в данной статье идет о давностных сроках, их не надо смешивать со сроками исковой давности (см. наше прим. 1342 выше). Статья 33, на которую ссылается М. М. Агарков, говорит о прекращении истечением трехмесячного срока права требования чекодержателя «в отношении всех ответственных по чеку лиц» и «права обратного требования лица, сделавшего надпись на обороте ордерного чека, или лица, поставившего свою подпись на обороте предъявительского чека». Также и истечение трех лет со дня отказа плательщика оплатить чек прекращает «все права требования по чеку». Иными словами, предметом прекращения по этой статье являются сами материальные обязательственно-правовые чековые требования, а отнюдь не их возможность защиты по иску. Стало быть, речь идет о сроках существования субъективных прав (требований) или о пресекательных сроках.

[1371] УК РФ подобной ответственности не знает; по всей видимости, она должна наступать по общим правилам его ст. 159 «Мошенничество».

[1372] Постановление 23.07.1930 о договоре контокоррента не подвергалось никаким изменениям, не признавалось ни утратившим силу, ни неподлежащим применению, т. е. юридически остается действующим и подлежащим применению нормативным правовым актом. Другое дело, что самая операция, урегулированная правилами этого постановления, в настоящее время практически не применяется как, якобы, нарушающая монопольное право кредитных организаций на открытие и ведение банковских счетов и прием банковских вкладов. Исключение составляют межбанковские (!) расчеты — сфера, в которой контокоррентные счета продолжают использоваться, правда, под несколько иным названием — корреспондентских счетов (см. о них далее). Думается, что никакого нарушения в действительности нет, ибо внесения денежных средств на счета и (тем более) во вклады контокоррент не только не предполагает, но и более того: назначение контокоррентного договора как раз в том и состоит, чтобы обойтись (по возможности, конечно) без (!) систематических денежных платежей встречной направленности. Так, если налицо два коммерсанта, состоящих в более-менее регулярных двусторонних отношениях — отношениях, в рамках которых каждый что-либо поставляет другому (например, один второму— сырье, а второй первому—продукцию, произведенную с использованием этого сырья) нет никакого смысла в том, чтобы каждая подобная поставка производилась против денежного платежа. Достаточно договориться о том, что сторона, осуществившая (принявшая) поставку, заносит на ведущийся ею контокоррентный счет сумму созданного таким образом денежного требования (долга); по истечении известного периода времени стороны выводят сальдо и либо погашают, либо переносят его на следующий контокоррентный период. Видеть в такой операции нарушение банковской монополии на открытие и ведение денежных счетов (принятие денежных вкладов) — значит отказывать в правомерности всякой коммерческой кредитной операции, ибо всякий авансовый платеж, равно как и любая отсрочка (или рассрочка) платежа могут быть рассмотрены как «открытие» контрагенту, получившему возможность пользоваться принятыми (сохраненными) деньгами своеобразного денежного счета.

[1373] В равной степени верным будет и утверждение, согласно которому на контокоррентный (единый) счет заносятся долги сторон друг другу, ибо требования немыслимы без долгов. Занося на счет известное денежное требование по отношению к себе сторона тем самым фиксирует на этом счете и свой долг, которым обеспечено такое требование. Это обстоятельство важно отметить в свете обсуждаемого далее правопрекращающего назначения контокоррента.

[1374] Или (иначе говоря) сумму требования второй стороны в отношении первой.

[1375] Поскольку является сроком пресекательным, а не давностным.

[1376] Ибо, опять-таки, является пресекательным сроком.

[1377] Ср. со ст. 814 ГК РФ «Целевой заем»: «1. Если договор займа заключен с условием использования заемщиком полученных средств на определенные цели (целевой заем), заемщик обязан обеспечить возможность осуществления заимодавцем контроля за целевым использованием суммы займа. — 2. В случае невыполнения заемщиком условия договора займа о целевом использовании суммы займа, а также при нарушении обязанностей, предусмотренных п. 1 настоящей статьи, займодавец вправе потребовать от заемщика досрочного возврата суммы займа и уплаты причитающихся процентов, если иное не предусмотрено договором». — См. также п. 3 ст. 821 ГК РФ: «В случае нарушения заемщиком предусмотренной кредитным договором обязанности целевого использования кредита (ст. 814) кредитор вправе также отказаться от дальнейшего кредитования заемщика по договору». — Разумеется, правильно говорить о целевом займе (см. п. 3 комментируемого параграфа, ниже) или целевом кредите (см. в конце п. 2 комментируемого параграфа, ниже), но не о целевой ссуде, ибо термин ссуда по современному российскому ГК (гл. 36) означает безвозмездное пользование чужим индивидуально-определенным имуществом. Ни момент безвозмездности, ни индивидуальная определенность денежных средств — предмета банковских операций — конечно, места не имеют. Выражение «банковская ссуда» характерно для советской банковской практики, всецело обусловлено ее спецификой и допустимо лишь потому, что употребляется в тексте, написанном в советское время. Сегодня оснований для его применения конечно нет.

[1378] Ср.: «Кредитор вправе отказаться от предоставления заемщику предусмотренного кредитным договором кредита полностью или частично при наличии обстоятельств, очевидно свидетельствующих о том, что предоставленная заемщику сумма не будет возвращена в срок» (п. 1 ст. 821 ГК РФ).

[1379] См., напр., статью «Договоры о финансировании и их юридическая природа» (Право и жизнь. 1925. № 9—10. С. 35—38), автор которой (Н. П. Дмитриевский) как раз и приходит к выводу о том, что договоры о финансировании представляют собой частный случай договоров простого товарищества. В ГК РФ термин «финансирование» используется в наименовании института, регулируемого нормами его гл. 43 — договора о предоставлении денежных средств под уступку (поступление) финансирующей стороне (финансовому агенту) дебиторской задолженности, возникающей из деятельности финансируемого им лица (клиента). — В современном обиходе термин «финансирование» употребляется также для обозначения операции по предоставлению денежных средств на оплату капитального строительства по договорам подряда, субподряда и участия в долевом строительстве; затем, слово «финансирование» считается обозначением частного случая инвестиционной деятельности; наконец, имеется специальный Федеральный закон (от 07.08.2001 № 115-ФЗ), употребляющий термин «финансирование терроризма» для обозначения всякого предоставления для целей осуществления террористической деятельности.

[1380] Современная практика применения ст. 814 ГК РФ о целевом займе (кредите) весьма обширна, но (по нашим наблюдениям) довольно своеобразна. Практика положительного содержания, т. е. перечисления тех целей, на достижение которых известный заем или кредит может быть использован, встречается нечасто; притом, даже в тех редких случаях, когда она имеет место, цели кредитования определяются самым общим образом, примерно так, как написано в комментируемом основном тексте — «на пополнение оборотных средств», «на оплату импортируемого сырья», «на рефинансирование просроченной задолженности», «на финансирование капитальных вложений» и т. п. Зато почти повсеместной является практика отрицательного (негативного) свойства, т. е. практика указания в договоре займа или кредита тех целей (притом, весьма конкретных), на достижение которых сумму займа или кредита использовать нельзя. Почему так? — см. об этом п. 3—5 основного текста комментируемого параграфа.

[1381] Как и ст. 157, 327¹ ГК РФ (см. наше прим. 581 выше).

[1382] Сравнив предложение М. М. Агаркова с цит. в прим. 1377 (выше) п. 2 ст. 814 ГК РФ можно видеть, что именно такую конструкцию принял современный российский законодатель.

[1383] Существенное дополнение к п. 4 § 3 гл. 5 комментируемой книги.

[1384] Ср. с п. 2 ст. 810 ГК РФ: «2. Если иное не предусмотрено договором займа, сумма беспроцентного займа может быть возвращена заемщиком досрочно. — Сумма займа, предоставленного под проценты заемщику-гражданину для личного, семейного, домашнего или иного использования, не связанного с предпринимательской деятельностью, может быть возвращена заемщиком-гражданином досрочно полностью или по частям при условии уведомления об этом займодавца не менее чем за тридцать дней до дня такого возврата. Договором займа может быть установлен более короткий срок уведомления займодавца о намерении заемщика возвратить денежные средства досрочно. — Сумма займа, предоставленного под проценты в иных случаях, может быть возвращена досрочно с согласия займодавца».

[1385] Сравнив предложение М. М. Агаркова с цит. в прим. 1377 (выше) п. 3 ст. 821 ГК РФ можно видеть, что именно такую конструкцию принял современный российский законодатель.