Юмористическая литература для детей и подростков

Басня в детском чтении

Юмористика, как и многие другие явления детской литературы, берущая начало в фольклоре, представлена прозаическими, стихотворными и драматургическими произведениями. Как и прочие направления в детской литературе, юмористика, с одной стороны, служила и служит развлечению, играет роль психологической разрядки, а с другой — является инструментом исправления нравов и предостережения от дурных поступков. Комическое, смеховое входит органичной составляющей в различные литературные жанры. Юмористика, как, пожалуй, никакой другой вид литературы, ориентирована на рассказывание, разыгрывание, и в этом угадывается ее природа, ее корни — народные игрища, балаганные представления, сатирическая сказка, байка и анекдот.

Литературные жанры часто стилизуют фольклорные образцы, но самым популярным литературным жанром в XVIII — первой половине XIX в. является басня, т. е. короткий рассказ, чаще всего стихотворный, обладающий иносказательным смыслом. Родоначальником басни слывет древнегреческий писатель Эзоп, отчего иносказание как стиль и названо «эзоповым языком».

Собрание нравоучительных историй — древнеиндийский эпос «Панчатантра» — также входил в круг детского чтения и, придя через греческий язык под названием «Стефанит и Ихнилат», появляется на Руси уже в XV в.

Для детей печатаются басни в переводе с французского: «Басни, в стихах и прозе, выбранные из лучших писателей» выходят в 1788 г. Антологии, подобные этой, и впоследствии издаются весьма активно. Одним из наиболее полных изданий Эзопа в XVIII в. является вышедшая в 1747 г. книга «Езоповы басни с нравоучением и примечаниями Рожера Летранжа», переведенная на русский язык Сергеем Волчковым, Отдельным изданием в 1803 г. выходят «Басни и сказки индийские, сочиненные Вишну-Самою, на древнем индусском или санскритском языке и служившие образцом басням Пильпаевым, Езоповым и пр.».

Многие басни, переведенные, пересказанные, персвосеозданные русскими поэтами в XVIII в. и позже, изначально принадлежат перу Жана де Лафонтена (1621—1695) — французского поэта и прозаика, члена Французской академии с 1684 г. Впрочем, он гоже является интерпретатором Эзоповых басен на французском языке.

Ж. де Лафонтен родился в семье, принадлежавшей к старинному роду. Родители пред назначал и мальчика в священники, но Лафонтен отказался от сана.

Поселившись в 1657 г. в Париже 1657, он общается с выдающимися писателями своего времени — Корнелем, Мольером, Расином, Буало. Опробовав жанр комедии и поэмы, он пишет баллады, рондо, послания и т. п., сочиняет любовные стихи.

В баснях Лафонтен развивает традиции древнегреческих баснописцев, модернизируя их. Перевод и переложение на французский язык или создание самостоятельных произведений притчево-басенного содержания обращены к различным сферам жизни («Лунный зверь», «Павлин, жалующийся Юноне», «Мор зверей», «Крыса и слон»), где нравоучения, как и положено в басне, являются определяющими. «Дуб и тростник», «Лисица и виноград», которые но-новому зазвучали в русском «исполнении» И. А. Крылова, представляют собой сатирические аллегорические зарисовки и т. д.

Поскольку аллегория есть зашифрованный рассказ, как правило, на злобу дня, то перевоссоздание басен Лафонтена в России укореняло их в русской почве именно потому, что русский баснописец писал свои басни, разоблачая таким образом социально-нравственные пороки, которые виделись в конкретных обстоятельствах современности и воспринимались как вопиющие.

Наблюдение только над одной басней Эзопа, преобразованной Лафонтеном в конкретных французских обстоятельствах, а затем ставшей совершенно русской под пером И. А. Крылова, поможет понять особенности мимесиса (подражания) и парафразирования во французском и русском индивидуальных стилях.

Так, в басне Эзопа «Муравей и жук» Лафонтен изменяет состав персонажей. Жук становится цикадой. Причем оба персонажа мужского рода превращаются в соседок — муравьиху и цикаду. Известный и извечный конфликт соседок (завистниц, соперниц и др.) несет понятную бытовую мораль, не требующую вербального оформления, а потому Лафонтен снимает ее, хотя у Эзопа мораль присутствует всегда. В плане сюжета Крылов, как может показаться, меняет мало: к работяге Муравью приходит Стрекоза — таким образом, содержательный план становится для русского читателя зримо-изобразительным (кто же не представляет себе и того и другого!). «Он» и «она» несут дополнительные содержательные значения в сравнении как с эзоповым, так и с лафонтеновым вариантами сюжета.

Лафонтеном написано 12 книг басен, причем первые шесть он демонстративно называет «Басни Эзопа, переложенные в стихи Лафонтеном» (Fables d’Esope, mises еп vers par M. de La Fontaine). Басни Лафонтена — прекрасный образец работы с жанром, когда писатель идет от перевода к переложению, варьированию, и, наконец, созданию самостоятельных произведений в известном с Античности жанре. При этом сравнение работы русских баснописцев с французскими подлинниками дает замечательную возможность школьнику развивать и талант компаративиста. Жанр басни как нельзя лучше прижился на русской почве XVIII в., так что А. Д. Кантемир, И. И. Хемницер, И. И. Дмитриев благодаря своим басням становятся известными учащимся того времени. Однако идеальным, эталонным баснописцем зарекомендовал себя Иван Андреевич Крылов (1769—1844): трудно сегодня представить себе ученика начальной школы, который бы не знал и не любил его басен. Дело тут, видимо, и в искусстве Крылова-рассказчика, и в том, что басня оказывается «постоянным сказуемым переменчивых подлежащих», как утверждал А. А. Потебня. Он же указывал на то, что в жанре басни сходятся поэзия и проза как семантические единства: прозаический сюжет в басне облечен в стихотворную форму. К созданию прозаической басни в учебно-воспитательных целях прибегали в своих учебных книгах К. Д. Ушинский и Л. Н. Толстой.

Достойным продолжателем стихотворной басенной русской литературной традиции явился Сергей Владимирович Михалков (1913—2009). Например, весьма поучительна его басня «Муха и пчела».

Перелетев с помойки на цветок, Лентяйка Муха Пчелку повстречала —.

Та хоботком своим цветочный сок По малым долькам собирала…

«Летим со мной! — так, обратясь к Пчеле, Сказала Муха, глазками вращая. —.

Я угощу тебя! Там — в доме, на столе —.

Такие сладости остались после чая!

На скатерти — варенье, в блюдцах — мед.

И все — за так! Все даром лезет в рот!" —.

«Нет! Это не по мне!» — ответила Пчела.

«Тогда валяй трудись!» — лентяйка прожужжала И полетела в дом, где уж не раз была,.

Но том на липкую бумагу вдруг попала…

В басне соблюдены вес ее обязательные компоненты: аллегоричность образов, выразительный «картинный» сюжет, обязательная декларативная мораль — все на месте и все актуально для каждого времени ио-своему.

Написанная С. М. Михалковым в 1945 г., сегодня эта басня может быть воспринята как анахронизм для своего времени и чрезвычайно актуальная для современности. Аллегоричность басни наличествует уже в названии, которое не может быть прочитано как не относящееся к людям, а потому легко раскрывается ее содержание, сатирически активно обозначенное в стихотворении 1920;х гг. «О дряни».

Две подруги.

«Красиво ты живешь, Любезная сестрица! —.

Сказала с завистью в гостях у Крысы Мышь.

На чем ты ешь и пьешь, На чем сидишь, Куда ни глянешь — все из-за границы!".

«Ах, если 6, душенька, ты знала, —.

Со вздохом Крыса отвечала, —.

Я вечно что-нибудь ищу!

«А что ты ешь? — спросила Крысу Мышь. —.

Есть то, что мы едим, тебе ведь не пристало!".

«Ах, душенька! — ей Крыса отвечала. —.

Тут на меня ничем не угодишь!

Вот разве только хлеб я ем и сало!..".

Нравоучительная поэзия для детей часто идет «басенным» путем — с той лишь разницей, что она не прибегает к аллегории (иносказанию), когда конкретное изображение указывает на какое-то абстрактное понятие. В детских стихах рассказывается о ребенке, наделенном дурными качествами: трус, ябеда, ленивец, растяпа, жадина — герои многих детских стихотворных рассказов, в которых без обиняков, напрямую высмеиваются человеческие пороки, пока еще выглядящие как детские проступки. Стихи С. Я. Маршака, К. И. Чуковского, С. В. Михалкова, А. Л. Барто стали классикой советской юмористической поэзии.