Раннее детство как культурно-исторический феномен

Раннее детство в контексте научного знания понимается как особая форма развития, когда биологические закономерности, связанные с возрастными изменениями ребенка, подчинены доминирующему действию социальных факторов. Оно рассматривается современными учеными как наиболее значимый возрастной этап развития человека. Ранние этапы развития ребенка являются прогностическими. Именно ранний возраст определяет возможность достижения ребенком по мере взросления оптимального уровня социализации, который характерен для определенного исторического общества в конкретный исторический период. Уровень социального развития человека повышается на последующих возрастных этапах, происходит усложнение социального функционирования личности.

Понимание периода раннего детства формировалось под влиянием реального положения ребенка в обществе, концепций детства, разрабатываемых наукой и представляемых религией в тот или иной исторический период. Это христианские идеи эпохи Средневековья, просветительские идеи XVIII в., культурологические идеи начала XIX в., антропологические и биологические, социологические и психологические идеи второй половины XIX в. Исторический анализ периода раннего детства дан в трудах крупнейших отечественных ученых, таких как П. П. Блонский, Л. С. Выготский, Д. Б. Эльконин. Об особенностях и парадоксах детского развития, без которых невозможно представить период раннего детства, писали знаменитые представители западной науки ученые-психологи В. Прайер, А. Вине, А. Гезелл, 3. Фрейд, В. Штерн, Ж. Пиаже и другие. На каждом историческом отрезке мирового цивилизационного процесса перед исследователями детства стояла важнейшая задача разработки педагогических систем с ориентацией на многообразные факторы, детерминирующие включение ребенка в человеческое сообщество.

Период раннего детства как начальный этап общественного развития человека, представляет особый обобщенный субъект многоплановых отношений, в которых закладываются формы взаимодействия ребенка со взрослыми. Проблема отношений мира взрослых и мира детства приобретает сейчас особую актуальность, поскольку организационные формы процессов социальной поддержки, воспитания и образования детей, включая разработку научных концепций раннего развития, зависят от правильного понимания современного пространства детства, а также от исторических истоков этого феномена.

Исследования детства в историческом контексте демонстрируют различное отношение к возрастным рамкам детства в разные исторические периоды. Интерес к проблемам раннего детства представителей отдельных наук обусловил выявление трех основных подходов к его изучению.

Первый подход рассматривает раннее детство как начальный период жизни человека, который противопоставляется следующим возрастным периодам развития до достижения зрелости как высшей ступени физического и интеллектуального становления человека. Поэтому дети раннего возраста воспринимаются как физически неполноценные сущности и подлежат естественному отбору и постоянной жесткой опеке со стороны взрослых. Второй подход связан с развитием основной деятельности в детском возрасте. Вследствие физической и интеллектуальной незрелости ребенок не может заниматься трудовой и иными видами практически полезной деятельности. Ему доступна только игра. Поэтому существование маленького ребенка в обществе рассматривается как нечто временное, малозначимое, несерьезное. Третий подход основан на противопоставлении ребенка взрослому. Младенец видится совершенным, чистым, нравственно непорочным существом. Данный подход основан на христианском восприятии человека, в рамках которого раннее детство понимается не как начальный период жизни, а как его высшая точка. Последующее развитие есть не что иное, как регресс, упадок изначальной бытийной полноты, излившейся на новорожденного.

Наукой определено, что раннее детство — это особый период жизни человека, особая фаза созревании не только в психофизическом, но и в социальном плане, когда определяются основные линии развития индивида, формируется фундамент личности. Несмотря на огромную значимость периода раннего детства в системе жизненного пути человека, научный интерес к изучаемому феномену появился довольно поздно, лишь в XVIII в., а отношение общества к начальному этапу в жизненной траектории развивающейся личности в разные периоды истории менялось весьма существенно. Особый интерес к раннему детству в науке появился лишь на определенном этапе общественного развития и становления научных знаний. Безразличие по отношению к периоду раннего детства на протяжении многих веков, по мнению основоположника современной истории детства французского демографа Ф. Ариеса, было прямым следствием демографической ситуации прошлого, отличавшейся высокой рождаемостью и большой детской смертностью. Период раннего детства считался периодом малоценным и быстро проходящим, а младенцы воспринимались беспомощными существами, вся жизнедеятельность которых зависит от взрослых. Признаком преодоления безразличия и возникновением интереса к периоду раннего детства, как считает Ф. Ариес, служит появление в XVI в. портретов умерших младенцев. Их смерть, пишет он, теперь переживалась как действительно невосполнимая утрата, а не как вполне естественное событие. По мнению Ф. Ариеса, открытие раннего детства наиболее полно проявляется в течение XVIII столетия. Основной недостаток концепции Ариеса, по мнению нашего современника российского социолога И. С. Кона, в том, что французский демограф описывает историю детства вне связи с социально-экономическим уровнем развития общества. Кон считает, что принципиальная новизна исследований Ф. Ариеса состоит в том, что тот впервые конкретно показал, что «детство — не просто естественная универсальная фаза человеческого развития, а понятие, имеющее сложное, неодинаковое в разные эпохи социальное и культурное содержание»^[1].

Ллойд Демоз, американский психоаналитик, социолог и историк, указывает на общие закономерности в истории развития детства, фиксирует увеличение степени его независимости от взрослого мира, вскрывает причины изменений в характере взаимоотношений родителей и детей. История детства представлена Демозом как история «непрерывной жестокости и бессердечия». «Чем глубже в историю — тем меньше заботы о детях и тем больше у ребенка вероятность быть убитым, брошенным, избитым и сексуально оскорбленным»^[2]. Ученый подразделяет всю историю человечества на периоды, каждому из которых соответствует определенный стиль воспитания и форма взаимоотношений между родителями и детьми. Для нас эта теория интересна прежде всего тем, что достаточно достоверно отражает эволюцию периода раннего детства в истории общества. Используя малоизвестные в России исторические источники, автор демонстрирует положение детей прошлого в младенчестве и в раннем возрасте.

В исторической ретроспективе смена поколений родителей детерминирует изменение отношения к детям. Это напрямую связано с прогрессом научного знания и образования, с постепенным повышением уровня компетентности общества в области родительства, в сфере своеобразия детского развития и адекватных времени методов воспитания. По мере взросления человеческой цивилизации и развития «большой науки» уровень родительской культуры повышается, у родителей начинают развиваться способности распознавания и удовлетворения особых потребностей ребенка. Несомненно, это напрямую связано с повышением культурного и образовательного уровня людей прошлого, что объясняется развитием естественных и гуманитарных наук, а также со становлением наук о детстве: эмпирической психологии и гуманной педагогики.

Как изменялось отношение к феномену детской нетипичное™ в контексте истории раннего детства?

Начальный период истории детства характеризуется очень низкой ценностью детской жизни. В Античности (до IV в. н.э.) крайняя жестокость отношений к ребенку проявлялась в форме детоубийства (инфантицида) и носила характер общепринятого действия. Нежеланных и нетипичных новорожденных детей бросали в реку, в кучу навоза, в помойную яму, сажали в кувшин, чтобы уморить голодом, оставляли на пригорке или на обочине дороги на растерзание птицам и диким зверям. Существовал некий гинекологический трактат «Как определить, стоит ли воспитывать новорожденного» (Soranus, Gynecology), в котором были перечислены оптимальные признаки новорожденного, признаваемого жизнеспособным. Ребенка, несоответствующего описанию по форме или размерам, а также по иным признакам, убивали. Жизнь девочки ценились гораздо менее жизни мальчика. В результате мужчин становилось намного больше, чем женщин, и такая ситуация в Европе сохранялась до эпохи Средневековья. До IV в. н.э. ни закон, ни общественное мнение не осуждали детоубийства. Особенно, если оно касалось незаконнорожденных детей или детей, родившихся физически слабыми, с выраженными дефектами.

Большинство античных авторов открыто одобряет детоубийство. Вот некоторые цитаты из наиболее известных произведений Античности.

Аристотель: «Относительно выращивания новорожденных детей и отказа от их выращивания, пусть будет закон: ни одного калеку выращивать не следует…».

Сенека: «Мы разбиваем голову бешеному псу, мы закалываем неистового быка; больную овцу мы пускаем под нож, иначе она заразит остальное стадо; ненормальное потомство мы уничтожаем; точно также мы топим детей, которые при рождении оказываются слабыми и ненормальными. Так что это не гнев, а разум, отделяющий больное от здорового».

Плутарх:". .с полным сознанием происходящего они сами приносят в жертву собственных детей, а те, у кого детей нет, должны купить маленького ребенка у бедных…".

Филон: «Некоторые совершают это собственными руками; с чудовищной жестокостью они душат новорожденное дитя, едва успевшее сделать первый в жизни глоток воздуха, бросают в реку или в море, привязав что-нибудь тяжелое, чтобы дитя как можно быстрее погрузилось в пучину. Другие оставляют их в каком-нибудь пустынном месте, надеясь, как говорят сами, что кто-нибудь спасет ребенка, на самом же деле обеспечивая ему ужаснейшую участь».

Умерщвление детей стало рассматриваться европейским законом как убийство только с 374 г. н.э. Во многом этому способствовало распространение христианской религии. Постановлением церковного собора в Везоне (443 г. н.э.) было рекомендовано объявлять в церкви о нахождении брошенного ребенка, а в 787 г. н.э. в Милане был открыт первый приют исключительно для малолетних брошенных детей. В каждой европейской стране открывали дома для найденышей, которые всегда были переполнены. Распространение христианства повлияло на отношение общества к нетипичности. При монастырях стали появляться первые приюты для «убогих». Глухие, слепые, калеки стали объектом христианского участия со стороны общества. Детям с сенсорными нарушениями сохраняли жизнь лишь потому, что дефекты слуха и зрения проявлялись после крещения младенца. А крещеный ребенок считался полноправным членом христианской общины, поэтому возникали первые прецеденты взаимодействия с детьми с нарушениями развития, попытки их лечения. Этот исторический период ознаменован становлением практической медицины.

На протяжении нескольких столетий (IV—XIII вв. н.э.) интерес к появлению в обществе детской нетипичности укреплялся. Однако считалось, что единственный способ избежать опасных для духовного мира семьи влияний — это фактический отказ от больного ребенка. С момента рождения нетипичного младенца отдавали либо в дом кормилицы, либо в монастырскую общину, либо в дом знатного рода для воспитания в качестве слуги. Во всех случаях маленького ребенка превращали в заложника обстоятельств, окружая эмоциональной холодностью. Естественно, что положение брошенного ребенка в неадекватной для жизни и развития среде было невыносимым. Обычай отдавать детей на воспитание в чужую семью распространяется во всех социальных классах, у всех европейских народов, в том числе и в России. Преобладающей формой узаконенного отказа от детей было изъятие их из семьи и общества, помещение в закрытый социум, например, в монастырь или к кормилице. Кормилица — персонаж наиболее известных исторических источников, таких как Библия, Кодекс Хаммурапи, древние египетские папирусы, а также древнегреческая и древнеримская литература. Исторические источники описывают страшные картины изуверств над детьми, находящихся у кормилиц. В частности, было принято регулярно давать грудным детям «опий» и спиртные напитки, чтобы они не кричали, а также ограничивать питание детей. Известно о двух-трехразовом кормлении грудных младенцев, о детских постах, о дисциплинарном лишении еды. Кроме того с первых недель жизни младенца грудное кормление дополнялось или заменялось кашицей, сделанной из обычного хлеба, муки на воде или на молоке. Любой прикорм сначала пережевывался кормилицей, а потом только давался ребенку.

Особым способом ограничения свободы движений младенцев было пеленание. Традиционное пеленание в любой стране и в любую эпоху является одинаковым. При пеленании тело ребенка сдавливается, нарушая кровообращение, часто и голова тоже сжата, чтобы придать ей нужную форму. Спеленатые дети крайне пассивны, сердцебиение замедленно, кричат они меньше, а спят — гораздо больше. Пеленание зачастую представляло сложную процедуру, занимающую до двух часов. В исторических источниках часто встречаются описания ситуаций, когда туго спеленатых младенцев кладут за горячую печь, подвешивают на гвоздик в стене, опускают в кадушку или оставляют как сверток в любом подходящем углу. В тех немногих странах, где пеленание было не принято, например, в Древней Спарте или у шотландских горцев, применялись суровые методы закалки. Малыша купали в ледяной воде, оставляли голышом на морозе, заставляли босым бегать по снегу. Прекращение традиций пеленания и отсылки детей к кормилицам наблюдается лишь в конце XVIII в. сначала в Англии, а затем во Франции и в Германии. В России воспитание у кормилиц и жесткое пеленание младенцев сохранялось на протяжении всего XVIII в. и упоминается в ряде исторических источников XIX в.

В XIII—XIV вв. в странах Запада появляются единичные прецеденты не только сохранения жизни детям, родившимся с отклонениями в развитии, но и первые попытки их обучения. Правда, описания этих случаев проникнуты духом мистицизма, характерным для тех времен, и касаются они исключительно слепых и глухих детей. Основная масса детей с врожденными выраженными нарушениями развития по-прежнему обречена на физическое уничтожение.

Деятельность университетов, которые учреждаются во многих европейских столицах, начиная с XII в., способствует развитию естественных наук и формированию материалистических взглядов на природу физических и умственных недостатков детского развития. Это время рассматривается в европейской истории детства как переломный момент в изменении общественных взглядов на природу ребенка.

Иная ситуация начального периода истории детства складывалась в России. Более чем двухвековая вассальная зависимость России от Орды имела далеко идущие негативные последствия для исторической судьбы нашей страны. Кабала надолго вырвала Россию из общего потока общеевропейского развития, стала главной причиной экономического отставания России от Западной Европы, существенно ослабила зачатки демократических (вечевых) свобод, существовавших в Древней Руси, и отразилась на положении детей в структуре общества того времени. Несмотря на постоянную борьбу с внешним врагом, в России X—XII вв. развиваются основные направления помощи и поддержки детей, нуждающихся в особой заботе. Происходит становление чисто российских форм благотворительности: княжеской, церковно-монастырской и приходской, древнейших форм призрения в славянских общинах: «приймачества», скудельниц и милостыни. В качестве примера можно привести факт основания Преподобным Феодосием КиевоПечерского монастыря и создание при нем больницы-богадельни, где по летописным свидетельствам, оказывалась помощь детям (калекам и глухонемым). Таким образом, в древнейший период славянской истории зарождаются формы помощи нуждающимся детям, которые в дальнейшем станут основой для организации христианской модели благотворительности.

Эпоха Возрождения в странах Запада (XIV—XVII вв. н.э.) характеризуется тем, что в общественном сознании возникает интерес к человеку как к личности, к творению Божьему. В культуре и искусстве распространяется культ Марии и младенца Иисуса, а в повседневной жизни становится популярным образ заботливой матери. Однако главной задачей воспитания маленького ребенка остается задача «отлить его в форму», «выковать». Младенец рассматривается как tabula rasa («чистая доска»). Уже в момент рождения судьба человека и его жизненный путь считаются предопределенными. Для того чтобы сформировать личность ребенка в соответствии с социальным заказом и классовым статусом, необходимо было выковать те качества и черты характера, которые не только были значимы для родителей малыша, но и одобрены тем слоем общества, к которому принадлежала семья. Средства для этого отражены в свидетельствах различных авторов, которые говорят о том, что детей регулярно били. Описаны и орудия наказания: разнообразные кнуты, хлысты, палки, железные и деревянные прутья, розги, специальные плети из тонких цепей. Суровые побои с синяками и кровоподтеками начинались в раннем возрасте и составляли значительную часть детства. Младенцев били уже в первые дни жизни, чтобы успокоить. Дети вырастали и в свою очередь били своих детей. Даже болезнь и несоответствие нормативам развития не освобождали ребенка от побоев. И так повторялось век за веком. Известные гуманисты, которые славились прогрессивными воззрениями, такие как Петрарка, Коменский, Песталоцци, одобряли битье детей. Однако двойственность характеристик эпохи Возрождения демонстрирует также примеры родительской и сыновней любви и привязанности. Несомненно, это объясняется повышением культурного и образовательного уровня людей этого времени, так как стремительное развитие экспериментальной базы науки в Европе детерминирует серию научных открытий, обоснование новых научных законов. Развитие «большой науки» позволило обозначить научный подход к объяснению причин врожденных нарушений слуха, зрения, интеллектуальной сферы.

В XVIII в., в эпоху Просвещения, взаимодействие взрослого с ребенком приобретает форму контроля не только за его поведением и внешними проявлениями чувств, но и пристальным вниманием к его мыслям и переживаниям. Взрослый должен «обрести власть над умом ребенка и уже посредством этой власти контролировать его внутреннее состояние»^[3].

Теперь ребенок с момента рождения воспитывается в родной семье, его не принуждают, а уговаривают, бьют не часто и не систематически, повиноваться заставляют с помощью слов, угрожают и наказывают гораздо реже. Во взаимодействиях взрослого и ребенка появляется истинная эмпатия. Во многом это происходит по причине доступности образования для всех слоев населения в Европе. Происходит расширение образовательных границ и укрепление позиций классической науки, которая приобретает современные черты. Научное знание служит теперь средством изучения природы человека. Успехи таких направлений науки, как естествознание и медицина, сделали возможным предупреждение пандемий, лечение многих болезней. Открытия в области патологической анатомии, эмбриологии и физиологии привели к заметным изменениям общественного сознания, детерминировали социальные преобразования, которые повлияли на родительские позиции в рамках отдельной семьи. Повысилось качество жизни ребенка в условиях родной семьи, а вследствие этого снизилась детская смертность, что заложило основу демографическим изменениям XVIII в. Несомненно, что и другие социальные факторы, такие как рост благосостояния семьи, повышение общей грамотности, улучшение гигиены, медицинский контроль и лечение детских заболеваний, также способствовали улучшению положения детей в обществе этого периода. Однако в это время государство и общество стояло над семьей и личностью, и диктовало свои условия существования ребенка, безжалостно отбраковывая тот человеческий материал, который не соответствовал требованиям стандарта. Открывались специализированные социальные институты — интернаты для содержания детей с нетипичным развитием в отрыве от семьи и общества.

В России XVII—XVIII вв. в период правления Петра I происходит заимствование многих аспектов общественной жизни Запада, в том числе перенос на российскую почву социальных моделей помощи детям. Отмечается становление системы образования, организационных форм и социальных институтов помощи лицам с ограниченными возможностями. Великий реформатор заложил основы государственной светской системы помощи, пытаясь внедрить в российскую социальную политику европейские модели благотворительности. Царским указом в Москве создаются смирительные и сиротские дома, «гошпитали» как первые государственные институты поддержки нуждающихся: от закрытых заведений для содержания детей с выраженными отклонениями в развитии до обеспечения работой способных трудиться и заниматься ремеслом. В 1706 г. открываются приюты для «зазорных младенцев». Законодательно закрепляется запрет на «погубление зазорных младенцев»^[4]. Важнейшей особенностью периода правления Петра I является отказ от теологических смыслов помощи. Процесс, институты, субъект и объект помощи рассматривались только в рамках государственных указов и постановлений. Нуждающийся в помощи соотносился с одним из государственных институтов помощи, который определял его дальнейшую судьбу. Особое значение такое положение имело для маленьких детей, оказавшихся вне попечения родителей, а также для тех, чье развитие было осложнено рядом физиологических и социальных проблем. Однако многие нововведения Петра I, эффективно внедрявшиеся в российскую действительность при активном покровительстве императора, после его смерти были видоизменены или забыты. Так разработанный Петром I проект о создании госпиталей для душевнобольных, куда предполагалось помещать «ненормальных заброшенных» детей, не был претворен в жизнь^[5].

В период царствования Екатерины II в России XIX в. создаются и развиваются специализированные воспитательные учреждения нового типа: воспитательный дом для сирот, воспитательное училище для мальчиков при Академии художеств, Смольный институт благородных девиц и другие. Государственный проект социального воспитания имел целью образование нового поколения образцовых «прямых граждан», основательных тружеников, истинных христиан^[6]. Апробируется одна из форм открытого призрения, заимствованная из западного опыта и внедряемая в российскую действительность «по высочайшему повелению». Это патронаж — помещение детей беспризорных или больных, нуждающихся в заботливом домашнем уходе, в частные крестьянские семьи. Проект был обречен на неудачу, так как социальноэкономическое положение крестьянской семьи того времени не соответствовало его генеральной идее. Большинство детей умирали. Как и многие идеи, начиная с петровских времен, эта форма призрения была продиктована «сверху», хотя объективных условий для ее реализации не было. Важной вехой дальнейшего формирования в России организованной системы социальной помощи детям с нарушениями развития стало создание сети благотворительных обществ под патронажем императрицы Марии Федоровны (1797). Объектом особого милосердия и внимания учреждений Ведомства императрицы Марии были детские приюты для младенцев-сирот. Из собственных средств императрицы ежегодно выделялись значительные суммы на содержание грудных младенцев с кормилицами. По ее инициативе в России были организованы первые образовательные учреждения для детей с нарушениями слуха и зрения (1806—1807). В России XIX в. назван золотым веком благотворительности.

Период конца XIX — середины XX в. в европейской истории детства характеризуется как период, интерпретирующий детство как переходный этап подготовки к взрослой жизни. Ребенок еще не признается полноценным субъектом общественной жизни. Однако период детства представляется периодом научения и тренировки определенных социальных и моральных качеств личности. Именно в эту эпоху возникает всплеск интереса к раннему периоду детства как к самому значимому в плане становления основных функциональных областей развития, определяющих будущий социальный статус человека. Именно в этот период ребенка учат приспосабливаться к изменяющимся условиям окружающего мира, формируют умение социализироваться. Понятие «социализация» становится наиболее востребованным в большинстве европейских наук гуманитарного цикла того времени, а при обсуждении проблемы воспитания детей в научной среде социализирующая модель признается единственно верной. Этот стиль общественных отношений стал основой всех педагогических и психологических теорий XX в. Концепция социализации интегрирует теории раннего развития, становится теоретическим обоснованием практики ранней помощи детям с ограниченными возможностями здоровья и жизнедеятельности. Получают развитие медико-психологические, филантропически-христианские и социально-педагогические организационные формы общественной помощи детям, имеющим отклонения в развитии. В западных странах изменяется концепция инвалидности. Происходит переход от медицинской модели к модели интеграции. Общественное движение борется за воспитание детей с ограниченными возможностями здоровья в условиях семьи (родной, приемной, специально организованной). Происходит трансформация системы образования. На смену закрытым интернатам для инвалидов появляются специальные детские сады и школы, дневные центры, социальные структуры помощи.

Накопление научных знаний в области детской физиологии, педиатрии, психологии предопределили автономное формирование самостоятельных направлений в психолого-педагогической науке — лечебной педагогики, а затем специальной педагогики и психологии. Исследователями отмечается важность рассмотрения феномена нетипичного детства в данный исторический период в культурно-историческом аспекте.

Огромный вклад в эту область научного знания внес выдающийся отечественный ученый Л. С. Выготский. Согласно его культурно-исторической концепции развитие человека представляет собой результат активизации двух психических процессов: биологического — от простейших животных до человека разумного и культурноисторического, в результате которого первобытный человек превратился в человека культурного. Обе эти линии слиты в онтогенезе. «В процессе исторического развития общественный человек изменяет способы и приемы своего поведения, трансформирует природные задатки и функции, вырабатывает и создает новые формы поведения — специфически культурные»^[7]. Проблемы органического или психического характера препятствуют процессу врастания ребенка в культуру В связи с этим Л. С. Выготский рассматривает сотрудничество ребенка со взрослым как «обходные пути», движущую силу нетипичного развития. Культурно-историческая концепция детского развития вскрывает причины того, почему при одинаковых природных и социальных условиях уровень психического развития, которого достигает ребенок на каждом историческом этапе, различен. Концепция культурно-исторического развития Л. С. Выготского стала основой многих теоретических положений мировой науки и практики в области ранней комплексной помощи детям с ограниченными возможностями здоровья.

Первая треть XX в. характеризуется в европейской истории как период войн и революций. В России катаклизм общественной жизни 1917 г. надолго прервал традиции милосердия и благотворительности в области образования и социальной помощи, ознаменовав переворот в организации форм помощи детям с отклонениями развития. Были утверждены принципы государственного воспитания и образования всех детей, а дети, не вписывающиеся в массовый образовательный поток, были определены как дефективные, маркированы как люди второго сорта. В этот период система благотворительных учреждений дореволюционной России была национализирована и преобразована в советскую систему специального образования и соцобеспечения. На антигуманных принципах сегрегации решалась судьба детей, родившихся со сложной структурой нарушений развития. Они были лишены прав на образование и на воспитание в условиях семьи, содержались в интернатных учреждениях закрытого типа. Более семидесяти лет Россия находилась за «железным занавесом», в отрыве от европейской научной и культурной жизни. Однако научный интерес к раннему детству в советское время не прекращается, формируя систему планомерного научно обоснованного процесса воспитания и обучения детей младенческого и раннего возраста, уникальную отечественную научную школу дефектологии, изучающую особенности аномального развития на этапах раннего онтогенеза. Только в конце XX в. Россия становится на путь социальных преобразований, присоединяется к общемировому движению защиты прав детей с ограниченным потенциалом развития на образование и социальную интеграцию.

В контексте научных концепций XX в. каждый ребенок предстает в новом образе как уникальный мир, микрокосмос. Раннее детство приобретает значение едва ли не важнейшего периода в жизни человека. Признание обществом прав ребенка на самостоятельный выбор пути развития закрепляется в важнейших международных законодательных документах. Прежде всего, это Конвенция о правах ребенка — Всемирная хартия вольностей для детей, живущих в различных странах мира на разных континентах планеты. В связи с революционными открытиями в области науки и техники изменяется отношение общества к проблемам детства и детей, глобально меняются также и детско-родительские отношения в системе современной семьи. Учитываются специфические потребности ребенка с различными нарушениями на каждой возрастной ступени развития. В основу раннего развития ребенка в семье и в обществе закладывается толерантность, приветствуется проявление понимания и уважения любой нетипичности развития. Уходят в прошлое физические наказания, а ограничения в процессе воспитания минимизируются. Повышается образовательный уровень родителей и уровень их педагогической компетентности. Современный стиль воспитания требует больших личностных затрат и материальных ресурсов семьи и общества. Двадцатый век ориентирует семью и общество на компетентность в понимании причин эмоциональных конфликтов в семье и умение предупреждать их, создавать условия для полноценного развития способностей ребенка, формировать в семье развивающую среду, адекватно реагировать на проявления кризисов, задержек и регресса в развитии детей и максимально удовлетворять особые потребности нетипичного ребенка.

Главной движущей силой исторических изменений конца XX — начала XXI в. в аспекте общественных отношений к детству, происходящих в процессе развития цивилизации, служат изменения человека на личностном уровне, формирующиеся в результате генезиса науки, которые оказывают непосредственное влияние на стиль взаимодействия поколений родителей и детей. Концепции детства и отношение к детям, в том числе с отклонениями в развитии, подвергались значительным изменениям на всем протяжении истории человеческой цивилизации. Несмотря на разные подходы к трактовке детства, сегодня во многих культурах, в разнообразных научных концепциях период раннего детства рассматривается как период развития, требующий комплексной помощи и мощной поддержки со стороны взрослых. Этого же мнения придерживаются и представители современной российской науки и практики.

В настоящее время в Российской Федерации наблюдаются революционные закрепляемые законодательно изменения в формировании институтов помощи детям младенческого и раннего возраста с отклонениями в развитии. Число детей, родившихся с выраженными нарушениями и получающих семейное воспитание, год от года увеличивается. Уменьшается число младенцев-отказников (так называются детисироты при живых родителях, от которых официальный отказ оформляется уже в роддоме в периоде новорожденности по причине выраженных нарушений развития или риска нарушений генетического, психофизического характера). Российская система образования также трансформируется в инклюзивную систему, расширяющую возможность детей с особыми образовательными потребностями на образование и социальную жизнь, в соответствии с социальными эталонами нормы.

Однако история детства доказывает, что и сегодня во многих современных обществах к детям относятся как к пассивному меньшинству, фиксируются многочисленные факты эксплуатации детей, физического и сексуального насилия, рабского детского труда.

Несомненно, исторический этап конца XX — начала XXI в. ознаменован переходом к гуманному отношению к миру детства. Об этом свидетельствуют международные и региональные правозащитные документы, в которых права детей охраняются законом.

В современной науке раннее детство рассматривается как стартовый потенциал в определении будущей жизненной траектории каждой личности и свидетельствует об осознании ценности данного периода. По мнению современных ученых, от численности детей раннего возраста в конкретном обществе, от условий, при которых совершается процесс их развития и социализации, зависит будущее этого общества. Современные исследователи детства констатируют, что развитие науки и культурные традиции определяют содержание раннего периода детства. Сравнительное изучение способов первичной социализации детей позволяет понять зависимость определенного отношения к раннему периоду детства от социальных и экономических условий отдельной общественной формации. Даже на современном этапе развития общества особенности осмысления раннего детства и применяемые формы взаимодействия детей со взрослыми значительно варьируются в различных странах и культурах.

Итак, история раннего детства — это движение общества от жестокости и насилия к пониманию ценности начального периода детства. Изучение различных концепций, рассматривающих феномен раннего детства, позволяет выдвинуть основные положения специфики современных подходов к исследованию данного социального явления. Период раннего детства:

• • рассматривается, в рамках эволюционистских концепций, где описывается специфика изменения содержания раннего детства в истории развития цивилизации, а также особенности трансформации феномена детства в современном обществе;
• • признается важной частью социальной структуры общества и характеризуется достижением оптимального уровня формирования основных социальных и психофизических функций, который впоследствии повышается по мере взросления человека, определяя особенности социального функционирования личности;
• • признается периодом фундаментальных закономерностей развития человека и является важным этапом качественного изменения возможностей детей, имеющих особые потребности развития и образования.

• [1] Кон И. С. Ребенок и общество. М., 1998.
• [2] Демоз Л. Психоистория. Ростов н/Д, 2000.
• [3] Демоз Л. Психоистория.
• [4] Ошанин М. О призрении покинутых детей. Ярославль, 1912.
• [5] Ошанин М. О призрении покинутых детей.
• [6] Там же.
• [7] Выготский Л. С. Психология развития как феномен культуры. М.: МПСИ; Воронеж: НПО «Модэк», 1996.