Толпа, объединенная биологическими потребностями

Наиболее проблемной является ситуация, связанная с угрозой удовлетворения биологических потребностей толпы. Весной 1965 г. 91% американских студентов вообще поддерживали вьетнамскую войну. Летом 1967 г. отменили призывные льготы для студентов. Теперь борьба велась уже не за отвлеченные социальные идеалы американской демократии, а за собственную жизнь и здоровье (самосохранение). И это сразу резко изменило ситуацию в студенческих кампусах. Число противников вьетнамской войны резко растет. За три года, с весны 1965 г. по весну 1968 г., оно возросло в 300 раз, причем почти весь этот рост пришелся на последний год, т. е. был прямо связан с отменой льгот. В мае 1970 г. взбунтовались 350 университетов и колледжей. Против студентов была направлена национальная гвардия, и борьба вступила в фазу кровопролитных столкновений. После того как правительство объявило о возвращении студенческих призывных льгот, движение пошло на спад, выступления в студенческих городках стали реже и приобрели в целом мирный характер^[1].

Нехватка внутренних ресурсов для преодоления угрозы биологическим потребностям, как мы помним, провоцирует панику.

Для управления такой толпой необходимо:

• 1) предупреждение паники'.
• • эффективное предупреждение кризисных ситуаций;
• • контроль участников толпы, склонных к паническим реакциям, особое внимание толпе, в которой преобладают женщины и дети (установлено, что об их приоритетном спасении при массовой панике большинство не думает);
• • пресечение слухов о катастрофическом ухудшении социально-экономической обстановки, предстоящих или якобы произошедших техногенных катастрофах, начале военных действий, появлении объектов культурно-специфических страхов для участников данной толпы;
• • формирование устойчивого оптимистического общественного мнения, недопущение преобладания в СМИ информации с отрицательной эмоциональной окраской, вызывающей раздражение и тревогу;
• • адекватное информирование о текущей обстановке и недопущение противоречий между наблюдаемой ситуацией и информацией, сообщаемой населению;
• • недопущение формирования критической плотности толпы (более четырех-пяти человек на квадратный метр, при которой здоровье и жизнь людей оказываются под угрозой), продуманная логистика передвижений, организация узких переходов и мест максимального скопления людей;
• 2) противодействие панике:
  • • присутствие на месте образования толпы лиц и средств, обеспечивающих безопасность, и их демонстрация;

• • присутствие эффективных, пользующихся общим доверием лидеров толпы;
• • отсутствие образцов, символов и знаков панического поведения в социально-психологическом пространстве участников толпы;
• • устранение из толпы лиц, находящихся в состоянии алкогольного и наркотического опьянения;
• • отслеживание и удаление индукторов паники (паникеров) — лиц с выразительными движениями, сильным голосом, своими действиями внушающих людям ложную уверенность в целесообразности своих действий^[2];
• • решительные действия организаторов толпы: четкие команды, транслируемые по громкой связи и внушающие уверенность и спокойствие мужские низкие голоса;
• • применение сверхсильного раздражителя (предупредительный выстрел, пронзительный оглушающий свист);
• • использование специальных противопаниковых команд, демонстрирующих образцы уверенного поведения, выучки и отваги;
• • включение в состав толпы сплоченных коллективов, малых групп^[3];
• • ритмическая организация толпы: скандированием речевок и лозунгов, хлопками и топотом, барабанами.

Панику не всегда предупреждают, не всегда противостоят ей и стремятся остановить. Иногда формирование и поддержание панических настроений становится первостепенной задачей. В 1990;е гг. такую задачу вольно или невольно решали в СССР и в России средства массовой информации. Хроника новостей напоминала хронику страхов и ужасов^[4]. Чем острее воспринималась населением угроза, чем выше становился уровень страха, тем настойчивее раздавался призыв к немедленному наведению порядка, в сущности, узаконивающий в общественном сознании возможность применения насилия. В 1993 г. перед стрельбой по Белому дому в Москве нагнетался страх «коричневой чумы» и угрозы фашизма. В таком же духе ведутся информационные войны. Например, член Верховного суда США У. Дуглас так живописал массовые настроения во время холодной войны: «…Наша система стала испытывать такое напряжение и давление, а проявления несогласия стали такими бурными и непрерывными, что большую часть страны охватило глубокое беспокойство. Это беспокойство отражает заботы и тревоги как внутреннего, так и международного характера. В своем отношении к международным вопросам мы фактически стали неврастениками. Мир представляется нам полным опасных людей. Эта наша одержимость отчасти объясняется страхом, который породил Джозеф Маккарти. Черное безмолвие страха владеет нашим народом и заставляет нас выбрасывать за борт некоторые наши свободолюбивые традиции»^[5].

Легитимизированной расплатой за страх после событий 11 сентября 2001 г. в США стал карт-бланш на войну с террористами во всем мире.

Можно сделать вывод, что нагнетание панических настроений является психолого-политической технологией, адресованной как военным и гражданскому населению потенциального противника, так и собственному населению.

• [1] См.: Большаков В. В. Бунт в тупике.
• [2] Часто паникерами оказываются высоковнушаемые истерические личности с повышенным эгоизмом и самолюбием.
• [3] В этом плане бесценен опыт японского общества, задающегося четкую субординациюи нормативно-ролевую структуру в микрогруппах, которая позволяет успешно преодолеватьпанические настроения в случае землетрясений и других катаклизмов.
• [4] См.: Цыганов В. Медиа-терроризм. Терроризм и средства массовой информации. Киев: Пика-Центр, 2004.
• [5] Цит. по: Большаков В. В. Бунт в тупике. С. 144.