Е годы: писатель и вызов времени

Дос Пассос — писатель, чрезвычайно чуткий к переменам и колебаниям общественного барометра. Именно в 1930;е гг. формируются основы его политической философии. И хотя ему пришлось выслушать немало жестких упреков и несправедливых наветов, время подтвердило, что он оказался дальновиднее иных соотечественников-литераторов. В первые послекризисные годы, особенно в пору депрессии (1929—1933) Дос Пассос, как и следовало ожидать, оказывается в рядах левых. Выступает с радикальными заявлениями, декларируя свою солидарность с трудящимися, жертвами кризиса. Как всегда, Дос Пассос спешит туда, где надо было защищать свободу. Однако радикализм и эмоциональность некоторых деклараций Дос Пассоса (что было нередко данью политической моде) не мешали ему сохранять независимость своих взглядов. Воздавая, например, должное коммунистам за их акции в защиту безработных и черных американцев, Дос Пассос не мог примириться с их фанатизмом, нетерпимостью к инакомыслящим, с их безусловным подчинением «линии Кремля».

После прихода Гитлера к власти (1933), в условиях активизации американских крайне правых, для Дос Пассоса стала очевидной насущная необходимость отстаивать демократические ценности, «найти подлинные Соединенные Штаты». К середине 1930;х гг. он во все большей мере связывал надежды с реформаторским курсом Рузвельта.

Особую позицию, вызвавшую нападки левых, Дос Пассос занял в период гражданской войны в Испании, в стране, к культуре которой он питал живой многолетний интерес. В начале 1937 г. он прибыл в Мадрид, у стен которого стояли мятежники; тогда один из его друзей был незаконно репрессирован республиканскими спецслужбами. Происшедшее привело его к «окончательному разочарованию в коммунизме и Советском Союзе».

В центре его «испанского» романа «Приключения молодого человека» (1939) — Гленн Спотсвуд, великодушно настроенный молодой человек, коммунист, отправившийся в Испанию, чтобы «остановить фашизм». Там его обвиняют в отклонении от партийной линии, приклеивают ярлык «троцкиста» и ликвидируют. Этот роман, ставший первой частью новой трилогии Дос Пассоса, поссорил его с левыми. Сегодня очевидно, что расхожий тезис о «ренегатстве» Дос Пассоса в Испании — несправедлив. В любой ситуации, полагал он, можно и нужно отстаивать гражданские свободы, высказывать правду. «В Испании, я уверен, — полагал Дос Пассос, — использование коммунистами методов ГПУ принесло столько же вреда, сколько пользы принесли советские танкисты, летчики, опытные военные советники». Дос Пассос не щадит также верхи Англии и Франции за их попустительство мятежникам. В своих выступлениях в конце 1930;х гг. он обличает тоталитарные идеи, откуда бы они ни исходили — из Германии, Италии, Японии или Испании.

Последние десятилетия: американское кредо. В конце 1930;х гг. завершился наиболее плодотворный и значительный этап в творчестве Дос Пассоса. Впереди были еще три десятилетия интенсивного труда, но его главные художественные достижения, прежде всего связанные с его стилевыми экспериментами, были позади. Заметно померкла и его писательская слава. В годы Второй мировой войны он работает корреспондентом на Тихоокеанском театре боевых действий, активно занимается публицистикой.

Дос Пассос публикует еще два романа, явившихся продолжением книги о Гленне Спотсвуде и составивших трилогию «Округ Колумбия». В трилогии первой частью стал упоминавшийся роман «Приключения молодого человека», за которым последовали «Номер первый» (1943) и «Великий план» (1949). Написанная в традиционной манере трилогия была художественно бледнее прежней беллетристики Дос Пассоса: она также отразила разочарование писателя в радикализме.

В последние десятилетия он расстается с надеждой на то, что Старый Свет предложит модель или план справедливого общественного устройства. Его духовной опорой становятся национальный исторический опыт и укорененные в США демократические ценности. Он полагает, что это «система избранного народом правительства, основанная на свободе личности». Это было его кредо — американское кредо. В послевоенные годы, когда коммунизм усиливал свою экспансию и укреплял позиции, Дос Пассос утверждал: «Мир становится музеем неудач социализма». Конец XX в. показал, что писатель был прав.

В 1940;е гг. Дос Пассос избирает для себя новую стезю — профессионального историка, еще не изученную с научной точки зрения. Он стоит в ряду тех художников слова, как Вольтер и Шиллер, Вальтер Скотт и Франс, Сэндберг и Твен, а у нас — Карамзин и Пушкин, которые активно занимались историческими разысканиями. На протяжении почти двух столетий Дос Пассос создает серию исторических трудов и биографий. В них он прослеживает развитие демократической и либеральной традиций в США, сложившихся в XVIII в., рисует панораму жизни страны, доведя исследование до 1830—1840-х гг. В его трудах убедительно реализуется формула «использования прошлого». При всех недостатках демократии она обладает огромными потенциальными возможностями, будучи «способной обуздать рвущиеся к власти влиятельные группы». Сердцевина его политической философии — убеждение в непреходящей ценности индивидуальной свободы. А также в способности людей «направить всю мощь науки для улучшения, а не истребления жизни на земле».

Финал. В 1947 г. Дос Пассос попадает в автокатастрофу. Гибнет его жена. Сам писатель получает тяжелейшие травмы, но, несмотря на резкое ухудшение здоровья, поддерживает работоспособность, много пишет. Выходят несколько его романов, мемуары, тема публицистики, исторические труды. Он остается общественно активен: выступает в защиту писателей-диссидентов в СССР и также отстаивает демократические ценности от нависшей над ними угрозы коммунизма. По мысли Дос Пассоса, противоречие существует не между социализмом и капитализмом, а между такой организацией производства, которая стимулирует рост продукции, и той, которая «душит общество мертвой рукой бюрократической рутины и высасывает до конца его ресурсы». Он признает крах радикальных надежд своей юности, что не мешает ему, однако, критиковать недостатки американской системы. Вместе с тем, очевидно снижение эстетического уровня прозы Дос Пассоса. Видимо, причины того — и состояние здоровья, и, главное, то, что он «разбрасывается», трудится и как беллетрист, и как ученый, и как культуролог и публицист, довольствуясь подчас «усредненным» журналистским стилем.

Дос Пассос умер в 1970 г. К этому времени он уже воспринимался как живой классик. Расхожий тезис о том, что Дос Пассос был чуть ли не отступником, который начал как радикал, а кончил как ренегат и консерватор, во многом несправедлив. Конечно, уроки истории корректировали его позицию. Но в общем его деятельность, писательская карьера отличались внутренней цельностью. Глубинной темой оставалась борьба человека против угнетения: будь то всевластие денег или тоталитарные и бюрократические структуры.

Обогащение жанра: романы-репортажи. В широком плане Дос Пассос принадлежал к художникам слова (Синклер Льюис, Эптон Синклер, Теодор Драйзер), которые тяготели к социально-политическому анализу американской жизни, в их манере отчетливо проявлялись элементы документализма, социологизма, репортажа, публицистики. Особое внимание уделяли они общественным факторам, которые детерминируют человеческие судьбы. Уступая иным своим современникам (таким как Фолкнеру Фицджеральду Хемингуэй, Андерсон) в искусстве психологического анализа, в тонкости и самобытности стиля, Дос Пассос создал книги, впечатляющие безусловным размахом жизненных картин.

Методология Дос Пассоса во многом питалась живым интересом к истории, носившим целенаправленный характер. Он тяготел к интерпретации истоков и корней любого общественного явления. Труды классиков исторической науки, таких как Гиббсон, Маколей, Тойнби, были его настольными книгами. Он даже признавался, что беллетристика стоит у него на втором месте после исторических сочинений. Его интересовал опыт Джона Рида, которого Дос Пассос считал одним из лучших американских писателейдокумснталистов.

Художественная философия Дос Пассоса базировалась на принципе включения судеб героев в ход исторических событий. Это объясняет насыщение его книг приметами времени. Иногда его крупномасштабные произведения относят к особой жанровой разновидности — к романам-репортажам. Для него — «писатель, отражающий непосредственно жизнь, — архитектор истории». Художник слова — «самодеятельный историк» своей эпохи. Его книги ценны не только в эстетическом, но и в познавательном плане. Он воссоздает реальность, исходя из личного опыта, и делает это лучше, чем историк или биограф. Соединяя в себе таланты беллетриста, ученого-историка, культуролога и публициста, Дос Пассос — своеобразный летописец событий, развертывавшихся у него на глазах. Свои романы он называл хрониками современности.

Русская судьба Дос Пассоса: второе рождение. «Советский фактор» сыграл значительную роль в творчестве Дос Пассоса, в его идейных исканиях. Он был первым из писателей «потерянного поколения», проложившим дорогу к нашему читателю еще в 1920;е гг. Впервые он приехал в Советскую Россию в 1921 г. Дос Пассос весьма осторожно высказывался о новом режиме Грузии, куда только что были введены войска 11-й армии, полагал, что Западу необходимо помочь голодающим в Поволжье.

В 1928 г., в канун «великого перелома» интерес к «советскому эксперименту» вторично привел его в нашу страну. Дос Пассос пробыл в России несколько месяцев, был тепло принят нашей интеллигенцией; в нем видели «американского Горького». Критики откровенно желали, чтобы он «поставил свой литературный талант на службу коммунистической доктрине». Находясь в Москве, которая считалась театральной Меккой, он пришел к выводу, что, с точки зрения достижений в сценическом искусстве (Станиславский, Таиров, Мейерхольд) и кинематографии (Эйзенштейн, Пудовкин), русские — первые в мире. Он не скрывал, что использует в своем творчестве их художественные достижения, особенно принцип монтажа, разработанный Эйзенштейном. При этом за внешне благопристойным фасадом столичного быта от него не укрылась «железная рука террора», замечал он и подспудно укоренившееся у многих людей чувство страха.

В начале 1930;х гг. появились переводы первых двух частей трилогии Дос Пассоса «США». Стилевые приемы Дос Пассоса, его новаторская экспериментально-художественная система стали предметом специальной дискуссии в СССР «Советская литература и Дос Пассос». Появились статьи о «школе Дос Пассоса» в советской литературе.

Между тем сообщения о «большом терроре» начинали все больше озадачивать Дос Пассоса. Убийство Кирова (1934) писатель сразу оценил как начало перехода революционного процесса в «термидорианскую» фазу.

В его письмах 1935—1936 гг. обсуждается проблема целей и средств в политике. Писатель убежден, что самые гуманные идеалы не могут быть достигнуты, если они осуществляются с помощью террора и насилия. Антисталинские высказывания Дос Пассоса, его позиция в Испании не остались незамеченными в России. В конце 1930;х гг. имя Дос Пассоса в СССР уже не упоминали. За ним тянулся шлейф «ренегата»: десятилетиями оставался он объектом изощренной хулы.

Лишь в 1981 г. в серии «Библиотека литературы США» вышел том Дос Пассоса с переведенными еще в начале 1930;х гг. двумя первыми книгами трилогии «США». В 1990;е гг. начался процесс «реабилитации» писателя, публикации его сочинений, включая трехтомник. После кончины писателя споры вокруг его книг поутихли. Началось серьезное, более взвешенное осмысление его наследия, вклада в литературу.