Завершение тенденции к слоговому сингармонизму. 
Вторичное смягчение полумягких согласных

§ 68. Вторичное смягчение полумягких согласных, т. е. непалатальных фонем, смягчаемых в положении перед гласным переднего ряда (сгъдл [сед а]), с фонематической точки зрения представляет собой фонологизацию признака мягкости, т. е. распространение этого признака и на велярные согласные. Этот процесс охватывает вторую половину XI в.

Обычным обозначением исконно мягкого (палатального) согласного в древнеславянских рукописях является йотация следующего за ним гласного: вона, дргьвлк, помышлати (т. с. [н"а, л"е, л"а]), в отличие от лещи, ллгоу, ьлгнА (т. е. [л е, л а, н а]) и т. д. В самых древних русских рукописях, к числу которых относится и ПМХ1, это единственный способ обозначения палатального, который вынесен из церковнославянской письменной традиции и почти точно соответствует исконным фонетическим отношениям — противопоставление палатального велярному, например (л"—л) в одной и той же позиции. В этой системе (л", н") — среднеязычные, образовавшиеся из сочетания (л, н) с (j), который и переводил эти сонанты в средний ряд. Преимущественно только йотацией фонемы (л", н") обозначены в ОЕ1056, И73 (здесь 45 раз йотируется даже гь — большая редкость в древнерусских рукописях), М96, М97, ЖКХ1, ЕПХ1, ДЕ1164, Мстисл.гр.ок. 1130 и др., что отражает скорее традицию письма, чем произношение писцов.

Несколько позже появляются и другие обозначения. Из числа наиболее распространенных следует указать надстрочный знак каморы, который ставился в промежутке между согласным и гласным: вь немь. Такое обозначение спорадически встречается уже в ГБХ1 с интересной дифференциацией по отношению к традиционному обозначению: палатальные согласные по-прежнему обозначаются йотацией следующего гласного, изредка и каморой, в то время как согласные вторичного смягчения обозначаются только каморой: гмъвъ, по вишь, стп>нп>, огнь, огнл, но и огнкмъ.

В более поздних рукописях либо нет специального обозначения палатальности (в И76, ЮЕ1120, С1156 и др., особенно в северных рукописях), либо оно проведено спорадически (как в ЗХН, где всего три раза показана палатальность согласного). Самой важной особенностью рукописей конца XI — начала XII в. является широкое распространение графических средств выражения мягкости согласных. В АЕ1092 появляется и новое для русских рукописей обозначение (в переписанном из болгарского оригинала ГБХ1 оно использовано только раз) — посредством черточки (крюка) справа от буквы (н^-'); в МДХ1 палатальные обозначены точками, а палатализованные — йотацией гласного. Несколько раз крюки, перенесенные из оригиналов, использованы в ОЕЮ56, И73 (в последнем 53 раза). Зато в рукописях XII в. этот способ становится основным в передаче палатальных, он последовательно использован в МЕ1117, Выг. ХИ, УСХН, а также в рукописях конца XI — начала XII в., таких как ЧПХ1, СПХ1. В начале XII в. много южнорусских рукописей со смешением крюка и йотации (ПАХ1, ГЕ1144, ХАХИ). Палатальные обозначаются с помощью крюка, причем не только (л", н"), но и (р") (цр'а, вечера в АЕ1092), (ж"д') (въжд'/аахь, дъжд^гь, непод’вижшюе, пригвожд’кны в Выг. ХИ; жаж&етъ, ижд^!еноу в МЕ1117); согласные вторичного смягчения обозначаются либо крюком, либо йотацией (икон’гъ, испълн^гшш, плкнити в Выг. ХИ).

Обычно не обозначался как мягкий (р"). В ОЕЮ56 форма мор а (род. п. ед. ч.) обычнее, чем ожидаемая мора (в § 49 показано, что в этом отражается смещение (ja > а) после твердого согласного), здесь нет также йотации перед (р"): только боура, боуроу, горе, гороушьпоу, море, цароу и др. Много примеров своеобразного отвердения (р") в И73, АЕ1092 и др., что, может быть, связано с влиянием оригиналов, потому что восточноболгарские рукописи XI в. (CPXI и СЕХИ) отражают то же явление.

Обозначение мягкости смягченных согласных проникает в русские рукописи с конца XI в. (если не считать нескольких случаев в И73,.

может быть, и подвергшихся сильному воздействию южнославянской орфографии таких рукописей, как ПАХ1, ГБХ1, где написаний типа ткбе довольно много). Из надежных источников рассмотрим:

1) ПМХ1 и ГЕ1144; 2) АЕ1092, МЕ1117 и С1156; 3) ЕКХН.

В ПМХ1 (рукопись первой половины века) отражена интересная закономерность — а вместо, а и к вместо е пишутся здесь главным образом после (л, н, р): къназь, израдыю, обращоу, по радоу, сътрась; также в суффиксах причастий (65 раз) типа болащоу, зъргаштпмъ, молаще; в конце слова также в причастных формах (зьра, мола, храпа)', в формах им. п. ед. ч. среднего рода типа агна и т. д., тогда как после прочих согласных сохраняется, а (носа, сваша и др., при исключениях: славащий, са, m/а); възлкгтъ, пелк-

наахь, клкнь, //а колксе, поеркд)ь, Феодулк (зв. п.) и др. пишутся так же, как и исконные палатальные типа во///я, дргьвлк. Учитывая все написания с л/f, л/я на месте ле, лл, в ПМХ1 отмечаем 175 случаев обозначения полумягких (л, н, р, з, с) как палатальных.

Сопоставление написаний типа хотл — зьра показывает, что рукопись отражает функциональное совпадение полумягких и палатальных, но только у тех согласных, которые еще в праславянском языке имели одинаковые палатальные и палатализованные согласные, т. е. с точки зрения системы различались только признаком ряда (палатальные — это среднеязычные согласные).

В ГЕ1144 палатальные (л, н) обозначаются всеми тремя способами (йотацией, крюком и каморой), (р) — только четырежды перед (у) каморой (морю), так же (з, с). Полумягкие (л, н) передаются йотацией (но не надстрочным знаком), а (р, з, с) — нет.

В рукописях второй группы все согласные обозначаются как мягкие перед к, а (идк, кръвк, плктоша, ркче, ткбе, с а и др.), но только йотацией гласного и, видимо, безразлично к тому, в какой области рукопись написана. В М97 известно 159 примеров такого типа; в АЕ1092 перед (е) совпадения (л, н) и (л", н") довольно редки, поэтому Н. Н. Дурново предполагал, что в говоре первого писца (л) и (л"), (н) и (н") совпадали перед (и), но еще различались перед (е). Синтагматическое варьирование палатальных и палатализованных можно установить и по другим рукописям до середины XII в.

ЕКХИ типична как рукопись ХН-ХШ вв., в которой различение ла и ла уже не имеет никакого значения и является чисто графическим приемом с чередованием а/а: безразлично к происхождению и функции оба написания употребляются почти nopoBiiy. К концу XII в. никаких фонетических оснований такое графическое разграничение уже не имело.

§ 69+. Если не принимать во внимание редких отклонений, обязанных влиянию старославянских оригиналов, в основном изменение графических обозначений палатальности в древнерусских рукописях идет в следующей последовательности: до середины XI в. — йотация, с середины XI в. до начала XII в. одновременно с йотацией развивается употребление каморы, с конца XI в. и до конца XII в. обычным средством выражения палатальности становится крюк. При этом на первом этапе в качестве мягких могут передаваться смягченные [л, н, р, з, с]; на втором этапе положение существенно не меняется (встречаются рукописи, отражающие его, например ГЕ1144), но с конца XI в. количество смягченных, передаваемых как мягкие, увеличивается (в АЕ1092 — 54 раза), а к середине XII в. это изменение фактически охватывает все типы согласных.

Выбор знака для обозначения палатальности вряд ли случаен. До середины XI в. устойчивая ориентация на йотацию связана с распределением гласных в начале слова (см. § 29). Графические сочетания типа к, ля, га обозначали не сочетание [j] с гласным, а передний нелабиализованный гласный, [j] нефонематичен, и, следовательно, в написаниях типа дргьвлк буква к обозначает нс только мягкость (л), но и отсутствие лабиализации у (е). Исконно мягкие шипящие и (ц") в этой позиции нс обозначались знаком к. Там, где чередование с лабиализованным и нс могло возникнуть (например, перед /ь), там обычно нет и йотации. Палатальность (л", н") существует сама по себе, независимо от следующего гласного, и не нуждается в обозначениях. Связанное с фонетическими изменениями появление каморы, а затем крюка явилось переворотом в графике. Теперь знак смягчения стал возможен перед любым нелабиализованным гласным, т. е. также и перед (ё, и, ь). Даже графически этот знак оторвался от гласного элемента слога и теперь обозначал не определенное качество гласного, а какую-то особенность всего слога в целом, напоминая функцию титла; ср. ныть [нын'Ъ] как гь бъ. Именно в это время происходит отмеченное JI. Л. Васильевым неорганическое смягчение [н > н"] после (г, к) в словах типа гнгьвь, огнь, огню (ГБХ1), не участвуя в слоге с (ъ) (гънеши, окъно), следовательно, — до утраты редуцированных. Но изменения в положении после (г, к) имеют колебания в различных славянских языках (ср.: чеш. hnus, серб, гнус с (н'), рус. гнус с (н)), следовательно, смягчение происходит всс-таки незадолго перед утратой редуцированных. Это доказывает, что камора действительно связана с обозначением мягкости целого слога, а не одного (н").

Введение

крюка, в свою очередь, указывает на то, что обозначение мягкости согласного снова изменяется: следует передать именно мягкость или твердость согласного, независимые от качества следующего гласного. Варианты самих гласных букв становятся ненужными и постепенно меняют свое назначение (а—га).

§ 70+. Таким образом, в соотношениях.

начинается преобразование «разных степеней мягкости». В соотношении I возникло противоречие между фонетическим сходством (мягкость и полумягкость после изменений (j) мало чем отличались друг от друга) и фонематическим различием (противопоставление палатального (л") непалатальному (л—л')), полумягких [л, н, р, з, с] — мягким [л", н", р", з", с"]. Фонематические различия нейтрализовались в некоторых морфемах, т. е. не выполняли различительную функцию; ср., например, странное противопоставление палатального непалатальному в одной и той же основе: жителю, рыбарю (ед. ч.), жителе, рыбаре (мн. ч.), т. е. [л", р"] — [л*, р*]. У некоторых имен такое противоречие было устранено введением суффикса единичности (крьстьюнинъ — крьстьюпе с постоянной велярностью основы), но и тут первоначальное соотношение корня сохранилось (не обозначаясь на письме: [кр'ьст'^ан"] — [кр'ьст'ь)ан]). Только [л", н", р"] — [л*, н*, р'] пересекались также и в формах спряжения; ср.: хватя—хваллтъ (т. е. [л"—л']), жьн/я, но жънАщи — жьнящи (совр. жну — жнущий), также стешя — стенати (т. е. [н"—н']. Так же ведут себя и [з", с"] — [з, с], например, в парадигме местоименного склонения; ср. формы въаъ, (им.-вин. п. мн. ч. жсн. р.) и вьаъмъ (тв. п. муж. р.) с «разными» по качеству свистящими: в первом случае (с") (ср. ст.-сл. вьел), во втором — [с'], так как флексия гъмь является вторичной, не связана с мягкой основой склонения (ожидалось бы вьсимь, ср. симь). Однако «вторая ступень мягкости» и здесь приводила к нефонематическому смягчению © перед п>, в результате чего одна и та же парадигма давала фонетически сходные, но фонематически неравноценные типы смягчения согласного в корне. Кроме того, целая серия морфологических выравниваний привела к тому, что одно и то же окончание стали получать фонематически разные основы; ср. формы местн. п. ед. ч. кони [кон"и], дьни [д'ьн'и], кошь [кон'ё] (от конь, дьнь, конь) само окончание совпадало и у твердых, и у мягких основ, но в твердой основе сохранялось [н*], а в мягкой — функционально равное ему (н"). Такое сходство в функции способствовало совмещению мягких и полумягких согласных в одну фонемную единицу, произошло преобразование.

еще сохранялись некоторое время как непалатальные. Вторичное смягчение полумягких началось в тех согласных, которые имели сходные (одинаковые по образованию) палатальные и палатализованные ([и", н']) варианты, связанные общностью функции. Произошло перераспределение оттенков двух фонем, определяемое морфологическими пределами их варьирования.

В связи с совпадением [н' н'] возникает новый, общий для них дифференциальный признак. В изменении.

[л'е], совпадая с [л"е], утрачивал бы и свои функциональные связи с [л а] (на самом деле их нс было: [л'е—л а] противопоставляются только в корнях; ср.: лебедь [л*сб'$д‘ь] — [лабрд'ь]), а [л"е], совпадая с [л'е], в свою очередь, утрачивал свои фонетические связи со среднеязычными. В результате совпадения в одну фонему каждый из элементов (и [л"], и [л*]) поступился чем-то, чтобы устранить функциональное противоречие между сходством звучания и различием в значении. В конечном счете их общим признаком стала палатализованность (бывшая прежде признаком [ле]) — дополнительная йотовая артикуляция основного согласного. Этим древнерусское вторичное смягчение отличается, например, от древнепольского или древнечешского, в которых выбор был сделан в пользу среднеязычной артикуляции (палатального [л"]). Особенность древнерусского варианта заключалась в том, что палатализованность в принципе возможна для любого согласного, а палатальность — нет, и потому впоследствии в русском языке образовался коррелятивный ряд согласных по твердости—мягкости (см. § 97), а в западнославянских языках этот процесс приостановился.

§ 71. Объективным критерием выделения корреляции по твердости—мягкости из прежней палатальной зоны образования становится поведение заднеязычных и губных согласных, которым практически очень трудно получить смягчение (даже в современном русском литературном произношении они производят «впечатление мягких» только благодаря вокалическим переходам с полугласными типа пить [п)'ит'], [шит']). Поэтому в тех русских говорах, в которых губные и заднеязычные нс вступают еще в корреляцию по твердости—мягкости, по-прежнему сохраняется исходный палатальный ряд, поскольку заднеязычные и губные не могут образовать среднеязычного ряда. В свое время такие изменения коснулись белорусского языка: кроме палатальных, он включил в противопоставление по твердости— мягкости только зубные, которые и сами стали палатальными.

(ср. произношение слов типа дети < дгъти как [д'з'ец'и]). В древнерусском языке, таким образом, произошло не вторичное смягчение полумягких, а скорее фонематическое отвердение палатальных, потому что полумягкий (палатализованный) фонетически «тверже» палатального.

Совпадение [л"] и [л^-] и т. д. в древнерусских рукописях отражается в смешении букв, указывающих именно на отвердение палатальных. Так, в И73 формы типа до недъла, землоу, на ноу ‘на нее', от чрева матера, оухыштравъ, прпхмышлаи, твора, Авлать встречаются в следующем распределении:

Пересечение форм типа твора — творити — твороу (т. е. [р'а— р’и—р"у]) показывает, что в рукописи отражен процесс совпадения палатальных и непалатальных согласных одного качества. Тот факт, что «смешение» отражается только перед (а, у), вовсе нс определяет условий изменения, потому что только перед этими гласными писец мог передать в написании синтагматическое изменение фонем. Рукопись И73 в орфографии зависит от восточноболгарского оригинала, в котором подобное смешение букв встречается. Однако и другие древнерусские рукописи того же времени (но не раньше, этого нет в ПМХ1) отражают тот же процесс.

Особенно показательны данные об отвердении (р"). Кроме ОЕ1056 (см. выше), то же находим в АЕ1092 (упокритъ — оупокрыти, приобращеть, рокота, рызы, сътвороу), в Выг. ХН (градоуща) и т. д. — р на месте (р") встречается уже и перед (и, е), хотя в этой позиции мягкость (р) сохранялась дольше, чем перед другими гласными. Впоследствии число рукописей с подобными написаниями увеличивается.

Наоборот, новгородские рукописи второй половины XI в. и XII в. указывают на совпадение (л, л"), (н, н") в палатальном варианте (лючами, лючь в М95), такие примеры встречаются вплоть до XIV в.: аньны (‘Анны'), въ противтою весь ‘в противоположную деревню', маньноу, оусню ‘усну' в Ев.С.

Все эти факты отражают разное направление диалектного выравнивания в двух типах сонорных согласных: из «трех л и н» (т. е. [л— л‘—л"] и [н—н'—н"]) и «двух р» ([р—р']) у восточных славян отмечено два возможных типа изменения — отвердение только (р) и развитие противопоставления (л"—л), (н"—н) (где [л", н"] сохранили палатальность) — или распространение нового фонемного признака и тем самым сохранение всех трех сонантов в корреляции по твердости—мягкости (т. е. [р—р'] = [л—л'] = [н—н']); последнее произошло в большинстве древнерусских говоров и стало типичной особенностью собственно русских говоров. Отвердение же (р) в южной зоне распространения древнерусского языка произошло настолько рано, что впоследствии, когда начались изменения палатальных (л", н">, рукописи уже не отразили никаких колебаний у (р, р"); ср. в ПА 1307, где много примеров отвердения (л', н'), связанных, несомненно, с отвердением губных сонантов (в, м), но не (р'): былы, выно (‘вино'), день, донъдеже, мотыль, пргъелалы и др.

Таким образом, вторичное смягчение есть не фонетическое увеличение степени мягкости полумягких (смягченных) согласных, а фонологизация уже существующей в слоге фонетической мягкости. Это происходило вследствие указанных морфологических причин не у всех согласных одновременно; на различных территориях Древней Руси возникли собственные типы фонемных противопоставлений.

§ 72. Положение осложняется в связи с одновременными изменениями (а < $). Если прежде только (л, н, р, з, с) могли морфологически пересекаться своими палатальными и велярными типами, теперь фактически любой согласный мог оказаться в таком положении; например, в формах имперфекта видгъахъ [*еа], знаахъ [аа], хожаахь ['аа].

Согласные корня во всех случаях фонематически равны, ибо и перед (а), и перед (ё) употреблены твердые согласные (за исключением исконно мягких в последнем примере, которые и не могли быть велярными). После изменения (q > а) происходили описанные изменения (а > ё) в зависимости от предшествующего согласного, т. с. в наших сочетаниях начались перемещения вариантов: [Гёа > Гаа], потому что после смягченного согласного в изолированной позиции теперь может употребляться нс (ё), а (а < q) (на письме не /ь, а а). В новых сочетаниях, т. е. в наших примерах соответственно [Гаа—Гаа— Гаа—ж'аа], стяжение гласных было связано с условием: сохранить мягкость сочетания (слога), как у [ж'аа > ж’а], или устранить ее, как в случае с [Гаа > ta]. Совпадение в твердом слоге еще невозможно, так как это привело бы к совпадению гласных фонем (а) и (а). Но поскольку позиционная мягкость (л, н, з, с) фонологизовалась в результате вторичного смягчения полумягких, имеющих палатальные соответствия, постольку и в данных сочетаниях выбор был сделан в пользу мягкости, произошло вторичное смягчение остальных согласных, имевших палатализованные варианты в положении перед передним гласным (писахъ, несАхъ, т. е. [са, с’а]), кроме (г, к, х), которые таких вариантов не имели, и (в, м), которые не приняли признака мягкости (см. § 97). В результате морфологического выравнивания, допускаемого новыми фонемными отношениями, возникали новые позиции различения твердости—мягкости согласных; ср. формы кратких причастий мужского рода им. п. ед. ч.: неса — носа (т. е. [са—с'а]), веда — вод а (т. е. [да—д'а]) и т. д., но только возма, зова, мога, река и т. п. Увеличение числа сильных позиций для всех зубных шло параллельно с уменьшением числа сильных позиций для губных и заднеязычных, что ослабляло различительные возможности последних. Любопытно, что формы причастия типа дада, паса появляются только с М95 (до этого встречаем ст.-сл. дады, пасы, сы), а приима, река и др. появляются гораздо раньше, фактически в связи с утратой носовых гласных. Следовательно, именно процесс вторичного смягчения согласных допустил в конце XI в. возникновение форм типа паса, но еще не привел к другой возможности — к совпадению в общем типе неся — нося (что отмечается только после падения редуцированных).

Фонологическая система не допускает одновременного изменения и согласного, и гласного в пределах слога; вторичное смягчение знаменует собой фонологизацию мягкости согласных, которая вынужденно совпадает с противопоставлением гласных по ряду. Таким образом, в оппозиции [са—с'а] = [су—с'у] = [та—т'а] = [ту— т’у] и т. д. качества гласного и согласного сопряжены в одном слоге, мягкость согласного перед передним гласным невозможна без гласного переднего ряда, и наоборот; следовательно, каждый гласный, стоящий после мягкого согласного, — передний. Возникает единая по ряду признаков функциональная единица — силлабем, а (от лат. syllaba — слог). Некоторые ученые допускают даже, что новый признак противопоставления, общий для гласного и согласного в пределах слога, был не линейным, а просодическим, т. е. признаком, сходным с долготой или интонацией. Расхождения в толковании явления несущественны, но важно, что в эпоху функционального единства слога по целому ряду признаков, т. с. наличия силлабем, от середины XI до середины XII в. в просодической системе древнерусского языка фонологически различных интонаций уже не могло быть, поскольку фонетически признаки палатации и интонации слога очень близки и потому в данной системе не могут использоваться одновременно. Южнославянские языки, сохранившие интонационные различия слога, не знали вторичного смягчения согласных и впоследствии не развили оппозиции согласных по твердости—мягкости.

§ 73. Вторичное смягчение наиболее последовательно и фонологически устойчиво было в тех диалектах древнерусского языка, в которых одновременно с тем: 1) (^ > а > а) и (ф > у > у); 2) (е > о) в определенных условиях; 3) согласные перед {€) по степени мягкости не различались от согласных перед (е).

Важной и устойчивой особенностью северных говоров до сих пор является позиционное изменение (а > е) между мягкими согласными: пятый [п'атый] — пять [п'ёт']. Как остаточное явление оно встречается и в среднерусских говорах, уже перешедших к противопоставлению согласных по твердости—мягкости. В архаических говорах переход (а > е) возможен и перед твердыми согласными (на ту пяту [п'ёту], оттянуть [отт'ёнут'], сяду [с'ёду], и без ударения в памятях [ф пам’ет’ах], кровяной [кров'енбй], лягушка [л'егушка]). Притом иногда разграничивается употребление исконного (а < $) (дает переход в (е)) и исконного (а) (в (е) не переходит); ср. произношение [п'ет'], [п'ет'й], [п'ётый] из плть, но днями [дн'ам'и], сетями [с'ет'ам'и] (с исконным (а)). В старожильческих сибирских говорах, сохраняющих полумягкость шипящих, сохраняется и функциональное различие между (а < $) и (а < a, je); ср.: жажда [ж*ажда] с полумягким [ж] перед (а < $), но жаль [ж*ал'] с [ж'] перед (а < а). Инструментальное изучение этого диалектного изменения показало, что фонетически в словах типа пять — пятый первые слоги различаются не гласными ['е, 'а], а целыми слогами — с различной степенью мягкости согласного перед [а], т. е. как [п'а—п*а]. В тех же говорах возможно совпадение [ф, *у] в [и] в произношении ряда слов, как и в литературном произношении союза либо (любо еще в Сл. ПИ). Все это лсксикализованныс или фонетические остатки древнерусской системы, сохраненной в говорах, в которых после падения редуцированных фонемы (а—а, *у—у) не совпали в одну фонемную единицу (см. § 90) и, следовательно, сохранили остатки слогового принципа, действовавшего в древнерусском языке.

Это явление отмечается только в южнорусских (украинских) рукописях XII—XIV вв., а также в рукописях, отражающих особенности севернорусских говоров, которые в XIV—XV вв. еще только отходили от древнерусской силлабической системы. А. И. Соболевский приводил примеры из ДЕ1164 и др. (печели, приселется, развращектъ и т. п.), а диалектологи подтверждают, что в северо-западных украинских говорах до сих пор отмечается переход (е > а, а > е) (жель, счестье, тежко), но не после (л) (гуляти, для), причем особенно широко представлено изменение (е < т. е. довольно рано, так как в украинских говорах встречается архаическое произношение типа буре [бур'а], порядок [поредок], прясти [прести] (с (е < о)). Оно происходило до отвердения согласных перед (е), т. е. также очень рано; все это связывает изменение со временем формирования корреляции по твердости—мягкости.

Те же выводы касаются другого сопутствующего изменения гласных. Вторичное смягчение не развивалось последовательно в тех говорах, которые имеют изменение (е > о) только после исконно мягких согласных (см. § 110), — это те же севернорусские и украинские говоры, которые отражают позиционное изменение (q > е).

О «двух степенях мягкости» согласного перед следующим передним гласным историки и диалектологи говорили неоднократно. О. Брок в архаических тотсмских говорах особенно сильное палатализующее воздействие (ё) (из /ь) на предшествующий согласный объяснял расподоблением дифтонга [ie > ie], чем он и отличался от (е). Л. Л. Васильев разницу между (ё) и (е) видел в различном влиянии на предшествующий согласный: в первом случае более мягкий, чем во втором. В украинских и севернорусских говорах (ё, е) действительно развивались иначе, чем в большинстве других древнерусских говоров, а это косвенно может подтверждать (см. табл, в § 67) выделение двух типов гласных переднего ряда, т. с. [*ё, 'и], но [*е, ^#а].

Таким образом, вторичное смягчение впоследствии определило целый ряд вокалических изменений: (а > а, *у > у, е > о, ё > е) или (ё > и) (см. § 90, 110). Совпадение всех этих условий в одной системе может указывать, происходила ли когда-то в исходной системе данного говора фонологизация мягкости согласных или такого изменения не было (оно не завершилось последовательно), если различные степени мягкости согласных по-прежнему сохраняются в говоре.

§ 74. В результате вторичного смягчения согласных и образования силлабем в системе появились сочетания, не имевшие парных по новому признаку эквивалентов: сочетания заднеязычных и шипящих с (ц) перед некоторыми гласными. Началось взаимное приспособление фонемных признаков гласного и согласного в пределах слога, особенно выразительное в слогах с шипящими.

В древнерусских рукописях довольно последовательно писались после шипящих и (ц") только а и ю (на месте я, ю). Однако между рукописями разного времени имеются различия. ПМХ1, МДХ1, ЧПХ1, ОЕЮ56, И73 и другие ранние рукописи последовательно передают написания типа ша, шоу, шъ, ши; исключения появляются уже в И76. Но особенно изменяется орфография в АЕ1092, М95, ЕПХ1, становясь впоследствии особой приметой древнерусских рукописей до XIII в.: наряду с написанием типа ша возможны только написания типа шю. Это не случайное изменение орфографической нормы, потому что хронологически оно совпадает с вторичным смягчением согласных и отражается во всех возможных сочетаниях с гласными переднего ряда. Так, а на месте (ё, а) после шипящих может заменяться на е: жены замоуже в И73; щедить в ПАХ1; оукрашеемъ, шетание, шетания (также шатания) в MXI; въждедая, соуграженинъ в М95; желгьите (также желгъниемъ), запрещею, подъ лежениемъ в БГХП. Такое изменение сохранялось и в более поздних рукописях: сверше— ти, чюжего в ПА 1307; слышелъ в ПСХ1У и т. д. (в западнорусских и новгородско-псковских рукописях, поскольку в соответствующих говорах этот этап изменения задерживался).

Появляются написания с ь, о после шипящих. При этом написания с жь, шъ на месте (жь, шь) малопоказательны, ибо возможны и в ранних рукописях, переписанных с восточноболгарских оригиналов (ГБХ1, ОЕЮ56); замена же е на о подтверждает изменения гласного в слоге по качеству. Все это заставляет предполагать общую причину изменения, отраженного в орфографии. Оказывается, во всех возможных колебаниях, представляемых нам древними рукописями, именно в типах:

в рукописях до середины XI в. смешение шло не по признаку ряда, а по подъему; ср. наиболее ранние примеры в ОЕЮ56: апчл (на месте формы 1-го л. ед. ч. алча*), дам (на месте даш) и т. д.

Различие между ст.-сл. кожю и др.-рус. кожоу (до второй половины XI в.) того же типа, что и различие между ст.-сл. юноша и др.-рус. оуноша. В обоих случаях маркированный по признаку лабиализованности гласный не нуждается в специальном обозначении различия, возможного только у гласного. Палатальность шипящих — такой же постоянный признак этих согласных и потому также не требует особого обозначения на письме.

После завершения вторичного смягчения соотношение фонемных признаков в силлабеме видоизменилось. Нужно было обозначать и мягкость согласных, и противопоставление гласных по лабиализованности. Единого знака для выражения этих прямо противоположных характеристик слога древнерусским писцам найти не удалось, может быть, потому, что они не прибегали к использованию надстрочных знаков (это позволяет думать, что никакими просодическими признаками новый тип смягчения уже нс обладал). Во всей цепочке графических переходов, отмеченных в древнерусских рукописях, в жертву приносится обозначение гласных по ряду: передний—непсредний. Самые интересные и частые обозначения с чередованием (о < е, ъ < ь) также не связаны с огублением шипящих. Это попытка передать смещение по ряду, но очень неудачная (и потому не привившаяся) попытка, ибо всякое смещение по ряду у (е) обязательно пересекается с (о), а (о) — гласный лабиализованный.

Самос важное, на что указывают все такие колебания в рукописях, заключается в том, что уже в древнерусском языке до падения редуцированных основным признаком стала лабиализованность у гласных и палатализованность (связанная с признаком ряда) у согласных. Еще в силлабеме согласный и гласный в пределах слога как бы перераспределили свои признаки. Прежде всего это происходило в положении после шипящего, потому что в этой позиции [а] < (а) и [а] < (о) никак друг другу нс противопоставлялись; например, в ЖАжа (‘жажда') оба слога после вторичного смягчения согласных оказывались фонетически схожими ([ж'аж'а]) и приводили к нейтрализации противопоставления (а—а) в этой позиции.

Особенно выделяется по рукописям передача (щ, ц); (ц) постоянно обозначается как мягкое, ср. в ЕКХП написания типа ша, жа, ча, но чаще пишется ца, чем ца; и в галицко-волынских ПА 1307, и в новгородских и двинских грамотах XIV—XV вв. ца (ча) является обычным написанием при ша, жа; во всех русских рукописях XII в., которые использовали написания чъ, жъ, шъ, щь, последовательно пишется только цъ. Дело в том, что (ц) не могло употребляться во всех тех положениях, что и шипящие согласные. И по происхождению (ц) отличалось от (ч); например, в положении перед (б) могло быть только (ц) ((ч) перед (е) привело к изменению (е > а)); всякий же согласный перед (ё) был особенно мягким. Наоборот, во многих рукописях XII в. пишется только щъ (даже там, где обычны написания с чь, шъ, жъ), и это опять-таки связано с положением [ш"т'ш"] в системе фонем и в слоге.