Наречие. 
История русского языка

§ 231+. Наречие не относится к именам, но по своему происхождению восходит к именам, утратившим свои именные признаки.

Наречие как обстоятельство выступает чисто семантической характеристикой глагола, с которым не согласуется и, следовательно, не должно изменяться по формам. Бывшее имя не согласуется с личной формой глагола, и поэтому наречие не выступает в качестве формоизмсняющсгося класса слов.

По своим свойствам наречия подразделяются на обстоятельственные (обозначают место, время, цели, причины и т. д. действий) и определительные (выражают качественные и количественные признаки действия).

По степени отвлеченности выражаемого признака выделяются наречия общего значения (где, куда, когда), широкого значения (впереди, внизу, навеки) и конкретного значения (дома, утром, вдвоем).

Первая группа — наиболее древняя по образованию, из общеславянского языка древнерусский получил наречия типа какъ, куда, коли, яко, ту, когда, къдгъ, камо, егьмо, паче, таче, елико, колико, егда, отнюдь, ниць, прямъ, утрь, близь и некоторые другие, которые отчасти сохраняли свои контекстные значения, благодаря чему могли выступать и в значении предлогов (прямъ, близь, ергъдъ, пргьдь и т. д.). Основная их функция — указательная, в большинстве они возникли как падежные формы древних склоняемых слов с распространителем *d. Например, в текстах (и в говорах) сохраняются формы куда, куды, куду, ку’дгъ с различным значением относительно соседних слов сочетания, но в момент обобщения русский язык предпочел единственно родовую по смыслу форму с общим аблативным значением (обозначает действие, исходящее от данной точки): куда. Неопределенность в употреблении древних наречий выражается нс только формально, но и семантически. Так, в значении ‘сюда' в древнерусских текстах встречаются наречия туто, сюду, суда, сюды, сьд/ь, само, егьмъ, егьмо, здесь (съ-дгъ-съ с удвоением указательного местоимения при распространителе -дгь-).

Две следующие группы наречий по своему образованию являются отыменными и особенно активно развиваются в старорусском языке. Между теми и другими находятся также наречия, образованные от прилагательных; именно они начинают выступать в самых разных значениях — и конкретных, и отвлеченных, тем самым становясь актуальной сферой наречных форм в древнерусском языке.

• § 232. Древнейшие собственно русские наречия морфологического образования, это наречия образа и способа действия с «суффиксальными» -о (-е), -н>, а позже и -ы (пргъкы ‘вопреки', братьекы). Наречия типа ново образованы от кратких прилагательных в форме им. п. — вин. п. ед. ч. среднего рода. Объясняется это тем, что такие формы обладали наиболее отвлеченным значением, как и все вообще формы среднего рода, они не участвовали в формировании категории лица (одушевленности) и часто выступали в несогласованном отношении с субъектом высказывания. Древнерусские тексты показывают синтаксическую неопределенность таких форм:
• (В лодье) гребьци гребуть невидимо, токмо весла видгъти, а члов/ькъ бяше не видмии (Лавр. 1337 под 1152 г.).

Выделенная форма определения не согласована ни с именем, ни с глаголом и потому воспринимается двузначно, определенно выделяя два значения:

Одновременно представлена двойная связь: семантическое определение и к существительному, и к глаголу (приименное определение и наречие), т. е. гребуть невидимо — гребъци невидимы, простгь путь — простгь бгъ, различьно пакости — различно дгьяху. Общим словом определяется субъект или объект действия (выраженные именем) и само действие (выражено глаголом). Сохраняется чисто предметное обозначение события, никак не переходящее в условное изображение посредством словесных связей в тексте. Не согласуясь с именем, эти формы становятся несогласованным определением к глаголу, т. е. наречием. В результате переосмысления синтаксических связей происходит выделение слова как самостоятельного в своей семантике и форме.

Таким образом, вначале наречные слова определялись по отрицательным признакам: от прилагательных они отличались отсутствием согласования в роде и числе, от наречий — отсутствием прямой связи с действием (указан признак состояния). Так начиналось обозначение признака признака — вторичного признака, по семантике очень напоминающего действие символа.

По мнению А. А. Потебни, возможность приложения наречия к существительному объяснялась семантическим синкретизмом имен (прилагательного = существительного). Следовательно, подобный тип наречий мог образоваться только после формирования категории прилагательных, являясь остатками их прежних форм. Раньше всего такие формы образуются от качественных (с XI в.), позже — и от относительных прилагательных (с XIV в.).

§ 233+. Сначала несогласованное определение употребляется только при таких глаголах, семантика которых близка их собственному значению; например, форма тихо употреблялась лишь при обозначении движения, речи и физического воздействия. Только становясь наречием в точном смысле слова, такая форма могла расширять сферу своей сочетаемости, т. е. от метонимических связей переходить к метафорическим (современные типа тихо на душе).

Постепенно образовывались типичные модели наречных форм, мотивированных прилагательным. Сначала это были суффиксальные от относительных прилагательных (вгьетыпь), затем появились префиксальные на основе предложно-падежных форм; они имели множество вариантов как раз по причине разнообразия форм; ср. от млада, съмлада, изъмлада — обобщается форма смолоду; издавна, отдавна — обобщается издавна; изнова, сызнова, снова, заново — обобщается форма заново и т. д. Многие имена, попадавшие в такие сочетания, были суффиксальными — в результате развивается конфиксальный способ образования новых наречий: без-вгъсть-но, по-словъ-но и под. В конечном счете повышается степень отвлеченности признака с выходом его на признак действия. Наречия места и времени, которые скорее всего соотносятся с глагольной семантикой, были редки в древнерусском языке, иногда они не расчленяли характер признака: и ту долго время пребывъ.. время и место почти не различаются.

Более поздние модели наречных форм представлены соединением нескольких слов. Некоторые из них слились в общую наречную, форму, другие же остались сочетанием на уровне описательных форм. Ср., с одной стороны, сейчас, сегодня, тотчас, покамест, теперь (< топьрв-) и т. д., а с другой — друг друга, с глазу на глаз и под. Все они представляют собой новые, литературного происхождения наречия.

• § 234. Древнерусские наречия, образованные от имен существительных, были очень редкими. В основном они использовались в переносном или в отвлеченном значении: сдвиг в синтаксическом употреблении словоформы изменял ее статус. Чаще всего это были слова, максимально лишенные предметного значения, представленные как обстоятельства, они и развивали отвлеченное значение; ср.: вьрхъ — низъ, передъ — задъ, подь, долъ, середь как долу, вьрху, с различными предлогами (впереди, назади, посреди). Конкретные по смыслу имена, становясь наречными формами, также абстрагируются, особенно если они употреблены не в прямом падеже (ночь, день, зима, весна), а в форме обстоятельственного падежа {ночью, днемь, зимп>, веенгь), да еще с предлогом (по зимгь, по веенгъ), или в определенном сочетании (той же зимп>), или осложнены указательной клитикой (веснусь, зимусь, ночесь, днесь). И здесь возникало большое разнообразие форм (долу, долови, доловь; внизъ, нанизь, книзу), имевших либо стилистическое, либо смысловое расхождение, отличавшее их от значения, изолированного от сочетаний слова. Это значит, что возникает категория наречия с присущими ей семантическими и формальными признаками.
• § 235. Создание новых, собственно древнерусских типов наречий — это результат семантического включения на основе разрыва синтаксических связей в традиционных речевых формулах. С семантической точки зрения это всегда специализация значений слова, выходящего из словосочетания с определенным значением. Выражения типа вь мать числп>, вь малгъ времени, на дълзп> часть, во своя си села, во своя си мгьета и т. д. создавали возможность для появления наречий въмалгь, надолзгь, восвояси и др. Это собственно процесс адвербиализации — становления категории наречий на основе слов других частей речи и согласно их обстоятельственной функции. В этом процессе происходило совмещение реально лексического значения конкретного слова и синтаксической его функции вне традиционного оборота речи:

В результате при распадении формулы происходило обобщение (отвлечение) идеи времени, места и т. д. в конкретно видовом их проявлении.

В соответствии с потребностями высказывания состав наречий постоянно изменялся. Одни наречия исчезали совсем, другие изменили форму, третьи — значения, но большинство сохранилось в неизменном виде, главным образом по причине исходной своей многозначности (сокращались только некоторые из значений).

Исчезли в русском языке абие ‘тотчас', камо ‘куда', сгъмо, овогда, безлгьпа, самохоть, неулучьно, беззаапа и др., не только архаичные (некоторые остались в церковнославянском языке), но и преимущественно те, которые имели синонимичные формы; так, форма беззаапа исчезла потому, что сохранилась форма въюъзаапу (> внезапно).

Изменили свою форму наречия типа отаингь, ежедень, неудобь, коль, тако, особь и др.; ср. борется рукопашь с лютым звгьрем у Даниила Заточника — теперь врукопашную. Чаще всего изменяли форму бсссуффиксальные с конкретным значением корня.

Изменили свое значение такие наречия, как напрасыю ‘неожиданно', нагло ‘быстро, решительно', просто ‘прямо', здорово пройти ‘безопасно', остргьплгьни ‘быстро', опасно ‘осторожно', стремъглавъ ‘вниз головой' и т. д. Современные значения этих наречий известны.

Сохранились в одном из прежних значений наречия типа сладко, стройно, прилежьно, нещадно, честно, больно и др. Например, наречие честьно имело значения ‘правдиво', ‘добросовестно', ‘без обмана', сегодня сохранилось только последнее, но подразумеваются и другие. Наречие евгьтло имело значения ‘светло' и ‘ясно', теперь понимается скорее как ‘ярко'. Наречие сладко имело множество значений, и каждое зависело от узкого контекста: ели и пили сладко — ‘вкусно', слушали сладко — ‘радостно', девицы умывались сладко — ‘не торопясь', святой съпа сладко — ‘спокойно', кто-то говорит сладко — ‘искусно' и т. д. Взаимно покрывающие друг друга близкие созначения слова исполняли функцию символа, который в каждом отдельном сочетании слов частично изменял свои значения.

Становясь наречием, наречное слово устраняло многозначность.

§ 236. Ударение при образовании наречных форм играло особенно важную роль. Чаще всего именно изменение ударения в словоформе делало се вариантом наречного слова; ср. верхом — верхом, весну — весну, веснусъ, ново — ново и т. д.

В древнерусском языке не изменялось словесное ударение в исконных наречиях, все они уже обобщили накоренное ударение: всуе, елико, камо, колйко, толйко, нынгь, обаче, паки, ейце, аьмо и овамо, аоду и овуду, толю, ту то и др.

Новообразованные наречия с наконечным ударением показывают тенденцию к смещению его на корень (основу) слова: больши > больши, быстро > быстро, вельмй > вёльми, вольно > вольно, высоко > высоко, глубоко > глубоко, далеко > далёко, широко > широко, гнусно > гнусно, горько > горько, горгь > гбргъ, дебело > дебёло, добргъ > ддбрп>, коли > коли, кромгь > крбмгъ, а также наречия прёже, скоро, токмо, только, туне, храбро, чёрно и др.

В приставочных наречиях такой последовательности обобщения ударения на корне еще не наблюдается, тут возможны колебания, очень распространенные особенно в рукописях XVI в.: замертво, наедйнгь, дкрёстъ, одёсную, бдёрёнь, поелгьдй, пдеторднь и др., которые еще не обрели единой формы воплощения как наречные слова, а некоторые из них часто употребляются как предлоги.

Подобные колебания известны с XVI в., но особенно увеличиваются в XVII в., когда в разговорной речи появляются многие диалектные формы выражения, а некоторые из старых наречий как семантически неопределенные и устаревшие уходят из употребления. В их произношении сомневаются.

Позиционное распределение не имевшего парадигмы слова определяло место ударения в зависимости от словосочетания; ср. написания типа пока мтстъ, покамгьетъ, стрёмъглавъ — стремиглавъ и т. д. У слов подвижного типа ударения сохранялись оттяжки ударения на префикс: йзгуста, нагусто, нагусте, наново, нёпросто, йзеуха, пдеухи, посуху, насухо и пр.

По типичному ударению наречия в то или иное время можно судить о степени его книжности или связи с разговорным языком. История наречий как части речи складывалась в условиях постоянного варьирования не только произношения или семантики, но и ударения форм — в постоянных попытках строго разграничить омонимичные формы наречий и ненаречий (высоко — высоко).

На протяжении XVI—XVII вв. у сложных и новых наречий нет ни одного достоверно одноместного ударения. Словесное ударение как признак парадигмы несуществен для изолированных словоформ, из которых складывались наречия. В случае вариантности наречие предпочитало ударение не на окончании, потому что данная часть речи исключала окончание как грамматически важную часть слова. Ударение как бы освобождало поле деятельности для категориальных признаков наречия, путем акцентного варьирования постепенно разрушая прежние именные формы (о наречных словах см. § 458).