Человек как субъект культурно-исторической антропологии

По убеждению Л. С. Выготского, временное отношение между обучением и развитием (выражающее собой механизм гетерохронности) и уже достигнутое качество самоопределения личности в каком-либо направлении деятельности сами по себе еще не вполне представляют сущность развития личности. Сущность и направленность ее развития более всего выражены не просто отмиранием прежнего качества и заменой его новым качеством, а тем, что в системе личности «зона ближайшего развития имеет более непосредственное значение для динамики интеллектуального развития и успешности обучения, чем актуальный уровень их развития» (52).

В этой известной формулировке Л. С. Выготского на первый план выдвигается представление о динамике развития личности в направлении обучения. Но самоопределение человека его будущим состоянием в связи с его настоящим состоянием в эволюционном процессе, при явной асимметрии авторского утверждения в сторону субъектно определяемого будущего, — это положение Л. С. Выготского имеет наибольшее значение для определения содержания развития личности.

С именем Л. С. Выготского чаще всего связывается понятие культурно-исторического подхода в понимании развития человека. Но, как представляется из содержания одной из наиболее глобальных по своему значению работ, каковой является «Мышление и речь» (52), подход Л. С. Выготского правильнее определить более широко как конструктивный, который, только в своих частных аспектах может быть актуализирован как культурно-историческии, историко-генетическии, синтетический (объединяющий принципы развития и системности), или, наконец, как объективный и опосредующий, открывающий чрезвычайное значение человеческой практики в триадно представляемом, орудийном формировании психики.

В контексте современной ему эпохи, когда идея К. Левина о конструктивном развитии науки была выражением оптимистических убеждений многих ученых, Л. С. Выготский фактически реализовал конструктивный подход в психологии человека, основанный на принципе диалектического снятия, что позволило ему осуществить, до известной степени, синтез психологического знания.

Известно также, что Л. С. Выготский оперировал понятием конструктивного как понятием общеизвестным, — как это сложилось в содержании мировоззрения философов и психологов 30-х годов двадцатого века. Работа «Мышление и речь», поскольку она была одной из последних по времени написания, показывает, как конкретно понимал Л. С. Выготский конструктивное в критическом анализе концепции Ж. Пиаже: «Исходный момент развития Пиаже рисует как солипсизм младенческого сознания, который… уступает место эгоцентризму детской мысли… Процесс развития представлен не как непрерывное возникновение новых свойств, высших,…из более элементарных и первичных форм мышления, а как постепенное и непрерывное вытеснение одними формами других. Социализация мысли рассматривается как внешнее, механическое вытеснение индивидуальных особенностей мысли ребенка… Развитие сводится в сущности к отмиранию. Новое в развитии возникает извне. Особенности самого ребенка не играют конструктивной, положительной, прогрессивной, формообразующей роли в истории его умственного развития. Не из них возникают высшие формы мысли. Они, эти высшие формы, просто становятся на место прежних…

Если продолжить мысль Пиаже так, чтобы она охватила и более частную проблему развития, можно с несомненностью утверждать, что прямым продолжением этой мысли должно стать признание того, что антагонизм — единственно адекватное название для тех отношений, которые существуют между обучением и развитием в процессе образования детских понятий" (52; 196).

К этому процессу развития познавательной деятельности личности необходимо, разумеется специальное обращение, но в контексте проблемы содержательного рассмотрения личностного развития наиболее важно выделить мысль о том, что «конструктивное», через запятую раскрывается Л. С. Выготским как «формообразующее». И если далее, по поводу той же теории Ж. Пиаже, говорится: «…нужно в центре поставить то, что Пиаже отбрасывает с порога, — систему» (52; 224), то становится ясным, что конструктивное, как положительно отрицающее актуальное потенциальным (в противовес антагонистическому, мертвому, отрицательному замещению «низшего», «высшим»), — это системообразующее.

То есть конструктивный подход, как метод диалектического снятия, предшествует образованной на его основе системе. Система положительно отрицает метод, ее образовавший, но, вместе с тем, в своем переструктурировании, порождает новую конструктивную идею, согласно которой и возникают все дальнейшие «новообразования» в теоретической и практической деятельности человека и в его психологии, включающей познавательный опыт личности.

Драма прогрессивной человеческой идеи конструктивного состоит в том, что она отождествляется с антигуманным социальным и техническим конструированием и, более того, с сущностью явлений социального террора, войны и тирании. Эти явления механически присоединяются к понятию конструктивности так же, как с понятием свободы связывается заблуждение вседозволенности.

С абсолютистских позиций, разрывая диаду конструктивно-деструктивного (в буквально прочитываемом смысле — положительно-отрицающего), первое понятие зачастую употребляется как предполагающее лишь конформизм или, например, консенсус и, связывается даже, — что является примитивной формой догматического мышления, — с выдвижением странного, мягко говоря, понятия «конструктивный конфликт».

Второе из этих двух указанных понятий, — «деструктивное» толкуется, в отрыве от первого, как синоним тотально разрушающего, и так далее, — в духе анатомии человеческого деструктивности по Э. Фромму. (303).

На место метода, образующего систему, становится «система незыблемых общечеловеческих ценностей», которая, как и у Г. В. Ф. Гегеля, занимает вершину развития идеи мирового духа цивилизации. Развитие превращается в функционирование человеческих индивидов, которое изучается с позиций «фундаментального» системно-структурного подхода. В согласии с абсолютизацией этого подхода, совершенно в духе Ж. Пиаже, появление новой системы означает катастрофу и гибель для «отмирающей» прежней системы. Логический тупик развития в квази-системном подходе не разрушается при этом ни конвергенцией, ни совершенствованием, ни расширением, ни бифуркациями систем, представляющих принципиально непознаваемые «вещи в себе», ибо познать их, найти код (метод) их организации, — значит, по логике «системы», — выйти из нее, т. е. «разрушить» ее.