Актуализация логоэпистем — один из технологических приемов использования лингвистических средств

Актуализацию логоэпистем в коммуникации можно смело отнести к одной из лингвистических стратагем, влияющих на формирование социальной реальности.

Логоэпистемой называют языковое выражение закрепленного общественной памятью следа отражения действительности в сознании носителей языка в результате постижения или создания ими духовных ценностей отечественной и мировой культур. Дословно логоэпистему можно перевести как «знание, хранящееся в слове»^[1][2].

С логоэпистемой связаны такие понятия лингво-когнитивной природы как прецедентная ситуация, прецедентное имя и прецедентное высказывание. Все эти прецедентные феномены (ПФ) относятся к коллективному достоянию, «обусловленному культурой результату эмоционально-образного восприятия» уникальной ситуации, имени (уникального лица-персонажа — исторического, фольклорного и т. д.), или уникального высказывания, обладающего «фиксированной языковой формой» (В. В. Красных). В качестве примеров можно привести следующие прецедентные феномены: «Там русский дух, там Русью пахнет», «Александр Невский», «Куликовская битва», «Служить бы рад, прислуживаться тошно», «В человеке все должно быть прекрасно», «Подвиг героев-панфиловцев», «Враг будет разбит, победа будет за нами!», «Мочить террористов в сортире», «Денег нет — но вы держитесь» и т. д.

У каждого прецедентного феномена могут быть «локальные семантики» (Ю. М. Лотман), формирующие инварианты восприятия. Например, Иван Сусанин, в качестве инварианта восприятия — это и патриот, пожертвовавший своей жизнью за отечество, и в то же время человек, который завел в место, из которого выхода нет или выход затруднен.

Остановимся на некоторых аспектах использования ПФ, в частности прецедентного имени, в коммуникации. Например, Александр Невский — русский князь и полководец, одержавший победу на Чудском Озере (Ледовое побоище). Отличительной особенностью функционирования прецедентного имени является его способность употребляться в качестве символа некой характеристики, некого характера: Александр Невский — символ защитника Руси. Этот инвариант восприятия официально поддерживался властью как в дореволюционные, так и в советские времена, а также Русской православной церковью. Идеализация Александра достигла зенита перед Великой Отечественной войной, во время и в первые десятилетия после нее. Этот образ был запечатлен в фильме «Александр Невский» Сергея Эйзенштейна. Каждый советский школьник был знаком с прецедентным высказыванием «Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет».

В постсоветский период началась активная трансформация инварианта восприятия — затушевывалось героическое начало, актуализировались иные дифференциальные признаки, в частности, властолюбие и жестокость. Акцент ставился на том, что князь пошел на союз с монголами якобы для укрепления личной власти. И Западная Европа опять же якобы серьезно не угрожала Руси, а поэтому ценность выигранных Александром Невским сражений не велика. Речь идет, в частности, о преуменьшении значимости победы в Невской битве. Обесцениванию подвергается и Ледовое побоище, превратившееся в незначительный эпизод.

Попытками изменить общенациональный инвариант восприятия Невского возмутились многие исследователи, обратившие внимание на недопустимость извращать суть русской истории и культурную память народа, связанную с образом Александра Невского, предопределившего путь России.

Однако, несмотря на все старания очернить этот образ, по результатам широкомасштабного опроса россиян 28 декабря 2008 г. Александр Невский был выбран «именем России».

Дифференциальные признаки прецедентного имени актуализируются через черты характера, внешности, а также через прецедентную ситуацию. Обломов — символ лени, Александр Матросов — символ бесстрашия.

Еще один пример актуализации прецедентного феномена — генерал Власов; общий, характерный для всего сообщества инвариант его восприятия — предатель. Вот характерные заголовки статей, посвященных данной фигуре: «Из героев в предатели», «Анатомия предательства», «Образцово-показательный предатель» и т. д.

Другое прецедентное имя, Зоя Космодемьянская, сразу после подвига ставшая символом патриота, защитника Родины, в постсоветский период стала предметом трансформации. Зоя Космодемьянская, вошедшая в историю своим подвигом, своими предсмертными словами: «Эта моя смерть — это мое достижение! Сколько нас ни вешайте, всех не перевешаете, нас сто семьдесят миллионов. Но за меня вам наши товарищи отомстят!» никак не дает покоя фальсификаторам истории. То, что Зоя выдержала все пытки и не выдала никого и ничего, один из современных психиатров объяснил тем, что Зоя впала в «кататонический ступор с мутизмом». Саму же виселицу, эшафот, психиатр назвал подиумом¹.

Свою лепту в дегероизацию советского прошлого неустанно вносят наши западные (и доморощенные) «партнеры», пытаясь пересмотреть общенациональные инварианты представлений. Выпуск своей новой книги «Война внутри: Дневники блокадного Ленинграда» профессор Бостонского университета (США) Алексис Пери решила приурочить к очередной годовщине прорыва блокады Ленинграда — 18 января. А. Пери, основываясь на дневниках жителей блокадного города, утверждает, что никакого героизма в осажденном городе не было; по сути, по ее мнению умирающие от недоедания люди сражались не с фашизмом, а с собственными болезнями, холодом, голодом и такими же несчастными за последний кусок хлеба.

В ответ на публикацию книги в журнале «Столетие» вышла статья, где говорится: «Читала она дневники или не читала — неизвестно. Самое главное, что ее знакомство с историческими свидетельствами легло на некую неолиберальную матрицу ценностей. То есть отрицая такие вещи, как борьба духа, как героический подвиг, не понимая этих фраз, эта женщина переложила историю подвига Ленинграда на язык тупого европейского потребителя. Она превратила героический подвиг в некий материалистический разбор по полочкам — что было так, что было не так»^[3][4].

Книга вызвала возмущение даже в Германии. Так Яков Черкасский в газете «Русская Германия» пишет, что блокадный город жил и сражался, он сохранил себя как исторический и культурный центр, как вторую столицу России, «свое лицо, свою душу». Промышленность города продолжала выпускать военную продукцию. Из ленинградцев было сформировано десять дивизий народного ополчения, которые героически провоевали до прорыва блокады. Я. Черкасский призывает автора книги вдуматься «в поистине поражающий человеческое воображение факт: из всемирно известного селекционного фонда ленинградского Всесоюзного института растениеводства не было тронуто ни одного зернышка, ни одного картофельного клубня». Двадцать восемь (!) сотрудников института умерли от голода, но сохранили эти бесценные материалы¹.

Как видим, в рамках актуализации прецедентных феноменов в СМИ и издательствах осуществляется «релятивизация ценностей», включая героизм и предательство, когда снимаются абсолютный положительный смысл первого, и абсолютно отрицательный — последнего. Остается нечто невразумительное. Четкие грани между Добром и Злом, подвигом и предательством, патриотизмом и изменой нарочито стираются. Все относительно. Подвиг, самопожертвование относительны. Александр Невский, был, конечно, великим, но он был властолюбив и жесток, и все успехи его военных походов относительны. Зоя Космодемьянская, конечно, бесстрашная партизанка, но бесстрашие ее объясняется не любовью к Родине, а болезнью. Предательство, измена относительны. Власовцы были, конечно, изменниками — но заодно они боролись со сталинизмом и т. д.

По справедливому замечанию швейцарского исследователя Ги Меттана, реальность создается не фактами, а мнением тех, кто о них рассказывает^[5][6].

Итак, логоэпистемы, выраженные в прецедентных феноменах, глубоко символичны, а символы — как носители знания о Добре и Зле, направляют наши поступки; они упорядочивают историю народа, связывают в нашей коллективной жизни прошлое, настоящее и будущее; они создают нашу общую память, благодаря которой мы становимся народом; они соединяют нас в народ, указывая, куда следовало бы стремиться и чего следовало бы опасаться.

• [1] Dijk Т van Opinions and Ideologies in the Press // Bell A., Garrett P. Approachesto Media Discourse. Oxford: Oxford Blackwell, 1998. См. также: Dijk T. van Ideology: A Multidisciplinary Approach. L.: Sage, 1998.
• [2] Термин «логоэпистема» был предложен в 1995 г. на конференции «Россия и Запад. Диалог культур» лингвистами В. Г. Костомаровым и Н. Д. Бурвиковой для обозначенияречевых единиц, семантика которых соотносится с каким-либо явлением культуры.
• [3] Диагноз доктора Бильжо. Чем болела Зоя Космодемьянская? // Аргументыи факты. 2016. 13 декабря. 2016. URL: http://www.aif.ru/society/history/diagnoz_doktora_bilzho_chem_bolela_zoya_kosmodemyanskaya.
• [4] Соколов А. За что боролись блокадники. Американской профессуре не понять природы подвига нашего народа // Столетие. 2017. 11 января. URL: http://www.stoletie.ru/territoriya_istorii/za_chto_borolis_blokadniki₃₆₉.htm.
• [5] Там же.
• [6] Меттан Г. Запад — Россия: тысячелетняя война. С. 67.