Международные пакты о правах человека

Следующим шагом государств-членов ООН стал переход от декларирования фундаментальных прав и свобод человека к закреплению их в международных пактах, в которых были бы не только названы и конкретизированы эти права, но и установлена ответственность государств за их реализацию, согласованы формы всеобщего контроля над выполнением каждым государством взятых на себя обязательств.

Первоначально планировали разработать единый международный Пакт с перечислением всех прав и свобод человека, способов их реализации, а также определить механизм контроля над их выполнением. Но практическое решение этой задачи оказалось непростым делом. Во-первых, потому, что государства всегда крайне ревниво относятся к своему суверенитету и болезненно реагируют на малейшие попытки кого бы то ни было ограничить его. Каждое из них, особенно из числа крупных, будучи готовым исполнять роль судьи в отношении других государств и народов, считает совершенно недопустимой любую критику в свой собственный адрес и решительно отвергает ее как «вмешательство в его внутренние дела».

И в самом деле, как согласовать провозглашенные в Уставе ООН суверенное равенство государств и их обязательство не вмешиваться в дела друг друга с международным контролем над их политикой в области прав и свобод человека? Этот непростой вопрос был урегулирован признанием принципа солидарности всех государств в обеспечении эффективной защиты прав человека во всем мире. Международный институт права, обсудив проблемы охраны прав человека и принципы невмешательства во внутренние дела других государств, пришел к выводу о том, что права человека, которым дана международная протекция, не являются делом только внутренней юрисдикции государств. Все вопросы, связанные с правами человека, образуют предмет международной заботы и, соответственно, выражение беспокойства одних государств по этому поводу никогда не представляет собою вмешательство во внутренние дела других государств. Поэтому положение параграфа 6 ст. 2 устава ООН^[1] не применимо к нарушениям прав человека.

Шли горячие споры и о том, что следует понимать под правами и свободами человека, какие из них первичные, а какие — производные, как ранжировать их по степени важности, а также о том, какие формы взаимного контроля здесь возможны и допустимы. Изменившиеся отношения между народами и государствами не благоприятствовали поиску консенсуса в этих вопросах. Атмосфера взаимного доверия и согласия, характерная для периода работы над Хартией ООН и ВДПЧ, сменилась атмосферой «холодной войны» и соперничества прежних союзников. На характере споров не могло не сказаться и разное понимание проблемы прав и свобод государствами Востока и Запада. Каждое из них идеализировало свои достижения и отвергало системы ценностей обществ-оппонентов.

Как известно, страны с разными экономическими, политическими и социальными системами по-разному смотрят на одни и те же социальные явления (общество, коллектив, индивид, собственность, труд, свобода, справедливость, права человека) и по-разному трактуют их. Это закономерно. Недаром говорят: «что полезно для одних — смертельно для других». Это в равной мере относится к политическим и духовным ценностям.

Западная политическая традиция считала, что права человека — это права только индивидов, в то время как восточная традиция всегда отдавала приоритет целому, коллективу и обществу, элементами которых индивиды являются. Первая признавала только те права и свободы, которые поддаются точному измерению, оценке и контролю, а вторая ставила на первое место социальные, экономические и духовные права и свободы. «Права человека начинаются с полицейского участка», — заявляли сторонники западной традиции. «Права человека начинаются с повседневных завтраков»^[2], — отвечали им представители восточной политической традиции.

Второй аргумент сводился к разной степени верификации этих прав, отсутствию единых критериев оценки и возможности проверки их соблюдения. Некоторые полагали, что только гражданские и политические права — это права индивидов, которые могут быть определены с точностью. Нарушение каждого из этих прав может быть рассматриваемо в суде и устранено немедленно. Экономические, социальные и культурные права якобы незримы и не поддаются оценке.

Это справедливо, но лишь отчасти. Явления не перестают существовать оттого, что они не видны и не поддаются точному измерению, отвечали сторонники признания экономических, социальных и культурных прав человека. Есть права абсолютные, неотъемлемые и безотлагательные, есть и права относительные, прогрессивные, без которых нет свободного человека. Эти права реализуются постепенно, и при активном участии государств. Гражданские и политические права являются абсолютными и безотлагательными, а часть экономических, социальных и культурных прав — относительными и прогрессивными, которые в разных странах реализуются в разных объемах или будут все полнее реализовываться по мере создания необходимых для этого условий.

Долгое время считалось, (а многие и до сих пор считают^[3]), что гражданские и политические права имеют «отрицательный характер», поскольку требуют невмешательства государства в сферу прав и свобод граждан. А экономические права, напротив, требуют активного участия государства, поскольку степень их реализации зависит от имеющихся средств и ресурсов, создаваемых деятельностью государства. Однако при внимательном рассмотрении прав и свобод человека оказывается, что в реальной жизни многое обстоит иначе. Выясняется, что некоторые гражданские и политические права требуют позитивных действий и активного участия государства, и могут быть реализованы только после создания некоторых предварительных условий. И в то же время отдельные экономические, социальные и культурные права требуют невмешательства государства, а соответственно, имеют как бы отрицательный характер. Стало быть, жесткое различение прав и свобод человека в двух международных пактах лишено всяких четких оснований.

Некоторые права и свободы человека многогранны, охватывают множество сфер жизни, являясь одновременно и гражданско-политическими, и социально-экономическими, и культурными. Действительно, к какой группе прав относятся право человека на жизнь или право на самоуправление? А свобода совести и вероисповедания — к политической, социальной, духовной (культурной) или ко всем одновременно? Религия возникла, прежде всего, как фактор социальной и духовной жизни и только после своего возникновения превратилась в важный фактор политической жизни. Право на образование, относимое преимущественно к культурным правам, на самом деле является одновременно и социальным, и экономическим, и политическим, и культурным, а, соответственно, и гражданским правом.

После длительных споров договорились разработать проекты двух пактов: один из них назвать Пактом о гражданских и политических правах, а другой — Пактом об экономических, социальных и культурных правах.

Как это не покажется парадоксальным, деление мира на две противоположные системы сыграло огромную положительную роль в области прав человека. Соревнуясь друг с другом, и, подталкивая друг друга, каждая сторона выступала с новыми и новыми инициативами, призванными доказывать «демократичность», «народность», «гуманность» каждой из них. Предложение одной стороны, если оно казалось бесспорным, тут же дополнялось другим, не менее бесспорным. Поэтому не случайно, что период самого острого соперничества двух систем — 50—80-е гг. XX столетия — оказался самым продуктивным в области международной кодификации прав и свобод человека. В эти годы ООН, ее специализированными учреждениями (ЮНЕСКО, ВОЗ, МОТ), континентальными и региональными организациями были приняты сотни деклараций и соглашений в этой области. Многие из них обеспечены в настоящее время эффективными контрольными механизмами и дают неплохие результаты.

Проекты двух пактов о правах человека были обсуждены и приняты на XXI пленарной сессии Генеральной Ассамблеи ООН и подписаны 16 и 19 декабря 1966 года. Еще 10 лет ушли на процедуру ратификации^[4]. Вступили в силу они 3 января (ПЭСКП) и 23 марта 1976 г. (ПГПП). Статья 48 Пакта о гражданских и политических правах и статья 26 Пакта об экономических, социальных и культурных правах объявляли их открытыми для подписания любым государством-членом ООН, ее специализированных учреждений, а также любым государством-участником Статута Международного Суда или любым другим государством. Эти два пакта имеют не только отличия, но и немало общего, что обусловлено логикой самой жизни. В некоторых статьях обоих пактов провозглашены одни и те же права (право на образование, право на брак и создание семьи и т. д.), но в одном случае они отнесены к гражданским и политическим, в другом — к экономическим, социальным и культурным правам.

Оба пакта объединены общей преамбулой. В ней провозглашается, что признание достоинства, присущего всем членам человеческой семьи, равных и неотъемлемых прав является основой свободы, справедливости и всеобщего мира, а эти права вытекают из присущего человеческой личности достоинства. Государства, подписавшие пакты, признают, что идеал свободной человеческой личности, пользующейся гражданской и политической свободой, а также свободой от страха и нужды, может быть осуществлен только в том случае, если будут созданы условия, при которых каждый человек может пользоваться своими как экономическими, социальными и культурными, так и гражданскими и политическими правами. Общей для обоих пактов является также их первая часть, состоящая из одной статьи, в которой признается право народов на самоопределение и содержится обязательство подписавших их государств «поощрять осуществление права на самоопределение и уважать это право». В обоих документах провозглашено также право на равенство и свободу от дискриминации.

• [1] Этот параграф гласит: «Настоящий Устав ни в коей мере не дает ООН правана вмешательство в дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию любогогосударства, и не требует от членов ООН представлять такие дела на разрешениев порядке настоящего Устава».
• [2] См.: Sieghart Р. The Lawful Rights of Mankind. Oxford, 1986. P. 34.
• [3] См., например, Смыслов М. Д. Международно-правовая защита меньшинств //Московский журнал международного права. 1993. № 1. С. 107—108.
• [4] СССР, правопреемницей которой является Российская Федерация, ратифицировалоба пакта в 1973 г.