Социологическая теория суицида в экономическом контексте

До сих пор мы вкратце описали ядро социологической и экономической теории самоубийства. Однако необходимо уточнить, каким образом эти теории различаются и как теория Дюркгейма и другие социологические теории могут быть истолкованы с точки зрения экономики. Шаг между социологией и экономикой может показаться длинным, но вполне возможно включение социологических теорий в концептуальный контекст экономики. Например, Дюркгейм связал аномальное самоубийство с экономическими потрясениями. Р. Гинсберг¹ утверждал, что причина аномального самоубийства, возникающего во время циклических изменений, объясняется увеличением ощущения несчастья. Таким образом подход Гинсберга очень похож на анализ Хамермеша и Сосса: аномальное самоубийство совершается людьми, максимизирующими полезность. Другие категории из социологии суицида Дюркгейма также могут быть включены в модель Хамермеша и Сосса. Если мы предположим, что индивид ценит социальную интеграцию, то его ощущение счастья, конечно, будет снижаться с понижением социальной интеграции. Таким образом эгоистическое самоубийство является результатом того, что индивид высоко оценивает социальную интеграцию, но не может ее получить и поэтому совершает самоубийство. Альтруистическое самоубийство является результатом того, что индивид, максимизирующий полезность, ценит ее больше, чем сниженную полезность, живя дольше. Наконец, фаталистическое самоубийство возникает, когда существующие нормы внутри общества ограничивают индивида возможностью удовлетворить свои предпочтения до такой степени, что оставшаяся полезность от пребывания в живых будет отрицательной. Это можно проиллюстрировать, предположив, что гомосексуалист, проживающий в стране, которая не допускает гомосексуализма, убивает себя по этой причине.

Теория Генри и Шорта, в которой говорится, что потеря статуса заставляет индивидов совершать самоубийство, также может быть включена в экономическую теорию. В исследовании^[1][2], проведенном в Соединенных Штатах, было обнаружено, что счастье индивида увеличивается, если он имеет более высокие доходы относительно своего соседа. Это говорит о том, что позиция индивида в обществе влияет на его уровень полезности. Таким образом изменение статуса может быть одним из факторов, которые влияют на будущие выгоды индивида.

Дж. Ходжсон^[3] отмечает, что правила могут быть важны для максимизации полезности. Правила необходимы в сложных и неопределенных ситуациях из-за ограниченных когнитивных способностей отдельных лиц. Таким образом существует формальная связь между экономикой и подходом Дюркгейма (аномальное самоубийство). Когда правил слишком мало, индивиды больше не могут максимизировать свою полезность так же эффективно, как без наличия этих правил. Из-за возможности принятия неправильных решений индивид может упустить возможность будущих благ и, таким образом, совершить самоубийство.

Социальную интеграцию действительно трудно измерить. Дюркгейм утверждал, что развод и рождаемость являются факторами, которые влияют на уровень социальной интеграции индивида. Развод может не только уменьшить социальную интеграцию индивида, но также повлиять на его материальный уровень жизни и статус. Наличие ребенка дает жизненный смысл и таким образом укрепляет социальную интеграцию, что может снизить риск совершения самоубийства. Дюркгейм также утверждал, что урбанизация может стать фактором сокращения социальной интеграции и повысить риск совершения самоубийства. Повышенная плотность населения включает в себя больше «встреч» с другими индивидами. Таким образом урбанизация ведет к большей социальной интеграции.

Дюркгейм говорит, что нормы и правила влияют на уровень самоубийств. Изучение влияния норм и правил нелегко отразить в исследовании, поскольку они не должны сильно различаться внутри страны. Хаджсон считал, что индивидам нужны правила, чтобы не принимать неправильные решения. Если мы предположим, что «неправильные решения» приводят к аномальному самоубийству, мы можем найти некоторые факторы, которые различны в разных странах. Вполне вероятно, что чрезмерное потребление алкоголя может привести к неосмотрительным решениям. Меньшее количество потребления алкоголя также послужит прокси-фактором для социальной интеграции, поскольку алкоголь часто употребляется с друзьями и знакомыми.

Генри и Шорт потерю статуса связали с самоубийством. Социальный статус также трудно измерить. Однако мы считаем, например, что безработица может привести к потере статуса. Другим фактором, который может повлиять на статус, является развод. В странах ЕС разводиться не так стигматично, как, например, в традиционных обществах. Обществу с большими различиями между богатыми и бедными присущи большие различия в статусе и социальном неравенстве. Таким образом неравенство в доходах может служить прокси-статусом. С экономической точки зрения, конечно, есть и другие факторы, влияющие на полезность, чем только статус, уровень жизни и социальная интеграция. Индивид может удовлетворить многие материальные потребности, покупая товары и услуги. Для покупки товаров и услуг индивид нуждается в доходе, переменной, которую Хамермеш и Сосс использовали в своей функции полезности. Другим важным «ресурсом» в экономике является досуг. Расширение участия женщин на рынке труда снижает их возможности выделять время на работу по дому и может таким образом повысить уровень самоубийств среди мужчин. Женщина, которая начинает работать, может получить более выгодную позицию по отношению к семейным «активам». Это означает, что уровень самоубийств среди женщин может быть уменьшен по мере увеличения участия женщин на рынке труда, поскольку зоз у них будет больше возможностей контролировать домашний кошелек. Конечно, возможна обратная ситуация, когда домохозяйка начинает работать.

Гипотеза о том, что уровень самоубийств уменьшается с увеличением дохода, подтверждается во многих эмпирических исследованиях. Интерпретация этих выводов проста: более высокий доход увеличивает функцию сниженной полезности, которая делает этих индивидов менее склонными к самоубийству. Тот факт, что уровень самоубийств уменьшается с увеличением дохода, сильно контрастирует с предположением Дюркгейма. Согласно Дюркгейму, увеличение доходов должно привести к более высокой дезинтеграции, сделав индивидов более независимыми, и тем самым — к более высокому уровню самоубийств. Это предположение было подтверждено А. Андресом^[4], изучающим феномен суицида в 15 европейских странах в период между 1970 и 1998 гг., результаты которого были значительными по показателям самоубийств как среди мужчин, так и женщин.

Хамермеш и Сосс установили, что число самоубийств возрастает с возрастом. Поскольку оставшаяся полезность жизни уменьшается с возрастом, неудивительно, что самоубийство чаще встречается среди пожилых людей. Пожилые люди могут испытывать беспокойство в отношении здоровья, одиночество после потери супруга или друзей, что, в свою очередь, снижает их социальную интеграцию и, следовательно, приводит к более высоким уровням самоубийств среди пожилых людей, чем среди других возрастных групп.

Хамермеш и Сосс также проанализировали последствия безработицы и установили, что более высокий уровень безработицы приводит к более высоким показателям самоубийств. Когда индивид становится безработным, его доход уменьшается, следовательно, ожидаемая полезность также снижается, что делает жизнь менее привлекательной. Большая часть исследователей приходит к выводу, что безработица действительно связана с более высоким уровнем самоубийств.

Развод является частой контрольной переменной в исследованиях самоубийств. После работы Дюркгейма развод может быть использован в качестве прокси-индикатора социальной интеграции внутри общества. Развод уменьшает социальную интеграцию, поскольку она разрушает семейные и социальные связи, и поэтому должен быть положительно связан с самоубийством. Эта гипотеза согласуется со многими эмпирическими исследованиями.

Еще одна распространенная переменная в исследованиях самоубийства — это рождение ребенка. Дюркгейм утверждает, что более высокая рождаемость отрицательно связана с самоубийством. Наличие ребенка дает жизненный смысл и, таким образом, укрепляет семейные связи и социальную интеграцию, что может снизить риск совершения самоубийства. Современные исследования подтверждают предположение Дюркгейма.

Плотность населения зависит от процессов урбанизации. Дюркгейм считал, что промышленное развитие снижает уровень социальной интеграции, что, в свою очередь, приводит к более высоким уровням самоубийств. Однако было установлено, что более высокая плотность населения снижает уровень самоубийств в США¹.

Еще одна переменная, представляющая интерес при изучении детерминации суицида, — потребление алкоголя. Дюркгейм не рассматривал проблемы, связанные с алкоголем, как часть социальной сферы. Он утверждал, что алкоголизм — это психопатическое состояние и, следовательно, фактор индивидуального уровня, который не может быть использован для объяснения уровня самоубийств. Дюркгейм подвергся серьезной критике за этот аргумент, поскольку социальные последствия потребления алкоголя можно интегрировать в его теорию самоубийства.

Не подлежит сомнению положительная значительная связь между потреблением алкоголя и уровнем самоубийств. Увеличение продаж алкоголя пропорционально связано как с мужским, так и с женским уровнем самоубийств. Однако соотношение потребления алкоголя и уровня самоубийств для женщин в возрасте 65 лет и старше отрицательно.

Другая переменная, которая может быть связана с концепцией социальной интеграции, — женская занятость. Эта детерминанта не была включена в теорию Дюркгейма, но социологи и экономисты впоследствии рассматривали женскую занятость в качестве важного фактора, влияющего на уровень самоубийств. Большинство исследований показывает, что существует положительная связь между высоким уровнем женской занятости и самоубийством. Положительная связь может быть объяснена возрастающими рискованными конфликтами между полами, когда женщины работают. Это, в свою очередь, может ослабить семейные связи и социальную интеграцию и, таким образом, привести к более высоким показателям самоубийств.

Существуют, однако, социологические теории суицида, которые использовали дюркгеймовские понятия интеграции и регуляции.

Э. Гидденс^[5][6] различал интеграцию и регуляцию в отношении соответствующих психологических понятий. Он утверждал, что простого сочетания социологических и психологических понятий недостаточно для систематической теории самоубийства, необходимо ее формировать вокруг «обобщенного понимания отношений между социальной структурой и индивидом». Он соединил дюркгеймовские социальные состояния эгоизма и аномии с психоаналитической теорией депрессивных состояний, которые могли быть связаны с самоубийством. Согласно Гидденсу, можно утверждать, что эгоизм, как правило, подталкивал индивидов к социальной изоляции, в то время как аномия, отсутствие у индивидов определенных и разумных целей, которые, как правило, создавали патологическое расхождение между индивидуальными устремлениями и достижениями. Социальная изоляция и патологическое расхождение между стремлениями и достижениями, в свою очередь, составляли депрессивные состояния, которые были центральными в суицидальной структуре индивида. Однако связь между установленными социологическими и психологическими факторами будет проводиться только на основе предположения, что самоубийству предшествовала депрессия.

Б. Пескосолидо^[7], кроме того, использовал сетевую перспективу, в которой различал (как недостаточную, так и чрезмерную) интеграцию и регулирование с точки зрения потенциальных функций сетей, которые могут быть дополнительно поняты в отношении их структур и более широкого культурного контекста.

Следовательно, отказ от первоначальных дюркгеймовских понятий интеграции и регуляции означал уделение большего внимания аспектам социальной интеграции на индивидуальном уровне. Наблюдалась попытка распространить теорию Дюркгейма на микроуровень в смысле сочетания ее с психологической теорией и сетевым подходом соответственно. Поиск причин самоубийства на индивидуальном уровне, введеный в макросоциологическое теоретизирование суицида, а также стремление сосредоточиться только на одной из дюркгеймовских социальных причин суицида можно рассматривать как попытки обойти ограничения, связанные с его теорией. Самоубийство является мотивированным актом, возможно, предназначенным для воздействия на конкретную ситуацию, поэтому объяснение самоубийств и объяснение суицидальных показателей должно включать объяснение, почему индивиды его совершают. Какова его исходная точка, не является ли она сочетанием отдельных индивидов? Последние, несомненно, представляют собой существенный фактор социального феномена, подобно тому, как элементы химического соединения являются его существенными факторами.

Вышеизложенное означает, что не макросоциологическое исследование самоубийства было недостаточным как таковое, а только то, что даже строго макросоциологическая перспектива требует такого понимания макросоциологических причин, при котором они рассматриваются по отношению к индивиду. Кроме того, это следует рассматривать как нечто иное, чем психологическое понимание самоубийства. Социологическое понимание индивидуального уровня по-прежнему относится к социальным процессам и индивидам в социальной среде, в то время как психологическое понимание фокусируется на внутренних психологических процессах индивида¹. Подход Дюркгейма был макросоциологическим. Однако современная социология включает в свое предметное поле зрения индивидуальный уровень, или микросоциологический взгляд, на социальные явления. Даже с макросоциологической точки зрения предпринимались попытки внимательного рассмотрения индивида в его социальном контексте. Такая перспектива может быть продуктивной в отношении будущего макросоциологического изучения суицида.

• [1] Ginsberg, R. В. Anomic and aspiration: a reinterpretation of Durkhiem’s theory. N. Y., 1966.
• [2] Luttmer, E. F. Neighbors as Negatives: Relative Earnings and Well-Being // The QuarterlyJournal of Economics. 2005. Vol. 120 (3). P. 963—1002.
• [3] Hodgson, G. M. The ubiquity of habits and rules // Cambridge Journal of Economics.1997. Vol. 21 (6). P. 663—684.
• [4] Andres, A. R. Income Inequality, Unemployment, and Suicide: A Panel Data Analysisof 15 European countries // Applied Economics. 2005. Vol. 37. P. 439—451.
• [5] Minoiu, С., Andres, A. R. The Effect of Public Spending on Suicide: Evidencefrom U. S. State Data // The Journal of Socio-Economics. 2008. Vol. 37. P. 237—261.
• [6] Giddens, A. A typology of suicide // European Journal of Sociology. 1966. Vol. 7 (2).P. 276—295.
• [7] Pescosolido, В. A. The social context of religious integration and suicide. P. 337—357.