История психосоматической медицины

Вечная загадка — не та, у которой нет отгадки, а та, у которой отгадки что ни день разные.

Станислав Ежи Лец

Предыстория

О древних корнях представлений о единстве психического и телесного написано столько, что мне достаточно будет нескольких слов на эту тему — просто для того, чтобы соблюсти традицию. Можно упомянуть здесь александрийского целителя Эразистрата, или Платона, который в «Хармидах» называл величайшей ошибкой медицины то, что врачи для тела и врачи для души существуют по отдельности — именно поэтому многие болезни ускользают от их внимания. Можно вспомнить Гиппократа и Галена, связывавших различные темпераменты, или соматопсихические конституции, со склонностью к определенным болезням: сангвиников — к нарушениям кровообращения, холериков — к заболеваниям желчных путей, и т. д. Впрочем, например, Бройтигам с соавторами, ссылаясь на испанского историка медицины Лаин-Энтральго, выражают сомнение, что психосоматическая медицина и терапия действительно существовали в древности (Бройтигам, Кристиан, Рад, 1999). Идеи Платона и Аристотеля о катарсической силе слова в те времена не разделялись медиками, оставаясь чистой философией. Греки в системе физиологической медицины уделяли психической жизни довольно мало внимания, охватывая всю патологию натурализмом, то есть сугубым соматизмом. В частности, вполне в соответствии с этой тенденцией Гиппократ рассматривал истерию как заболевание матки.

Как теперь хорошо известно, некоторым болезням нередко долгое время давалось превратное толкование: так, женщины, страдающие истерией, в средние века обвинялись в союзе с дьяволом или считались одержимыми. По-видимому, то же самое можно сказать и о ряде патологий, которые в наши дни трактуются как психосоматические. Ожирение рассматривалось в ту эпоху как признак божественной благости и здорового духа. Также раннему европейскому средневековью принадлежат характерные описания больных анорексией: голоданию тогда придавалось религиозное значение, и люди, патологически стремящиеся к отказу от еды, полагались живущими в святости. Впрочем, и сегодня существуют болезни, которые многими не признаются за таковые — особенно теми, кто является их носителем.

Проблемой связи души и тела занимались в XVII веке Декарт, Спиноза, Лейбниц — перечень имен мог бы быть довольно обширен. Единым для этих исследователей был постулат, согласно которому душа пребывает в непрерывном взаимодействии с телом. Как уже упоминалось, само слово «психосоматика» впервые использовал в начале XIX столетия Иоганн Хайнрот. Этому немецкому врачу принадлежало первое объяснение некоторых болезней в психологическом аспекте: так, туберкулез, эпилепсия и рак рассматривались им как продукты переживаний злобы, стыда и особенно сексуального страдания. Огюст Льебо в Нанси лечил телесные заболевания с помощью гипноза, внушая пациентам исчезновение симптомов. Приблизительно тем же занимался в Берне Дюбуа, утверждавший, что с помощью разговора он способен убедить своих пациентов отказаться от болезненных (ипохондрических) представлений. Трудно сказать однозначно, насколько успешен был данный эксперимент.

По-видимому, одним из крупнейших вдохновителей будущего психосоматического подхода можно назвать Фридриха Ницше. Ницше создал философию, которая «исходит из тела и нуждается в нем как в путеводной нити», говорил о разуме тела и, в сущности, предвосхитил целый ряд психоаналитических концепций в учении о бессознательном и об аффектах. Однако в то время в Европе еще не было врачей, которые могли бы принять провозглашенную им «новую мораль» как часть медицины. Позднее эту функцию взял на себя Зигмунд Фрейд.