Литература Чехии и Венгрии

Литература Чехии и Венгрии

Издавна в Польше установилась особая политическая система — дворянская республика, представлявшая собой одну из разновидностей феодального государственного устройства.

Централизованное правление государства было чрезвычайно шатким, сильны были влияния отдельных крупных феодалов, магнатов. В стране, несмотря на внешнее политическое единство, царила феодальная раздробленность. Короли Польши были выборными. Крупнейшие польские магнаты, обладавшие колоссальными богатствами, Радзивиллы и Черторыйские, во взаимной вражде, соперничая друг с другом, шли на организацию внутренних распрей, вовлекали в свои раздоры иностранные государства, порождая в Польше анархию и беспорядок.

Феодальная раздробленность Польши политически закреплялась правом так называемого либерум вето, единогласия в решениях высшего государственного органа — сейма. Речь Посполитая по своему политическому устройству представляла собой союз (федерацию) отдельных воеводств. От каждого воеводства в сейм входили свои представители («сеймовые послы»). Решение сейма только тогда считалось принятым, когда за него голосовали все послы. Достаточно было одного голоса против, чтобы сорвать решение, принятое большинством голосов. Уего давало возможность иностранным государствам путем подкупа отдельных послов влиять на решения польского правительства, иначе говоря, контролировать внутреннюю жизнь Польши. Работа главного политического органа была парализована. С 1652 по 1764 гад из 55 сеймов 48 были сорваны. Более того, право либерум вето было принято в малых воеводских сеймиках. Ясно, что нормальная работа государственных органов при таком положении была невозможна.

Польские шляхтичи часто приглашали на польский престол людей пришлых, алчущих власти чужеземцев, которые нисколько не интересовались нуждами страны, ее внутренним и внешним положением, ее историей, ее будущим. Они не знали ни народа, ни его культуры. Более того, при каждом избрании польского короля все соседние страны, вмешиваясь во внутренние дела Польши, выдвигали своих претендентов, прибегая к посулам и подкупам влиятельных лиц государства. Поэтому польские короли, связанные с той или иной чужеземной державой, предавали интересы преступно врученной им страны. Чувствуя себя людьми случайными, они иногда просто сбегали, как мелкие мошенники. Так случилось с Генрихом Валуа, избранным на польский престол в 1573 г. и в том же году бежавшим из Кракова тайно, ночью, к великому смущению своих избирателей.

В XVII столетии Польша теряет свои былые, весьма солидные политические позиции в Европе, что тесно связано с начавшимся внутренним экономическим и политическим ее распадом. Феодально-крепостнический строй изживал себя, помещичьи хозяйства оскудевали. Польское правительство искало выхода в авантюристических планах захвата новых земель. В начале века польские войска вторгаются в Россию, доходят до Москвы и сажают на русский престол Лжедмитрия. Польский ставленник гибнет от руки русских повстанцев. Поляки выдвигают новую фигуру — Лжедмитрия II. Потерпев неудачу и с этой креатурой, они провозглашают русским царем польского королевича Владислава. Поднявшаяся волна народного движения отбрасывает интервентов к западным границам России. План захвата русских земель, столь любезный сердцу польско-литовских магнатов и иезуитов, проваливается.

Теперь Польше грозит Оттоманская Порта, спешившая воспользоваться ее поражением в войне с Россией. Однако польским войскам, действовавшим совместно с украинскими казаками, удается предотвратить турецкое нашествие (Хотинское сражение, воспетое сербским поэтом Иваном Гундуличем и польскими поэтами Вацлавом Потоцким, а в XVIII в. — Игнатием Красиц-ким). В середине века против польского гнета восстают Украина и Белоруссия. Восстанием руководит Богдан Хмельницкий. По решению Переяславской рады (1654) Украина воссоединилась с Россией.

В Польшу вторгаются шведские войска. Пойдя на перемирие с Россией, чтобы отразить натиск шведов, Польша снова начала военные действия против своего восточного соседа, как только наметились первые успехи на польско-шведском фронте. А дальше унизительный мир со шведами (Оливский мир, 1660), унизительный мир с Турцией (Бучачский мир, 1672), и лишь по установлении добрососедских отношений с Россией Польше удается одержать ряд блестящих побед над турками.

В 1683 г. польский король Ян Собесский, один из талантливейших полководцев, разгромив турецкие войска под Веной, окончательно приостановил наступление Оттоманской Порты на Центральную Европу. В 1686 г. Польша заключила с Россией «Вечный мир».

Польша больше, чем какая-либо другая славянская страна, претерпела влияние латинской культуры. В Польше много переводят: в 1594 г. — «Энеиду», в 1614 г. — «Георгики» Вергилия, в 1618 г. — «Освобожденный Иерусалим» Тассо, в 1638 г. — «Метаморфозы» Овидия; переводят древних и новых поэтов: «Ипполита» Сенеки и «Сида» Корнеля, Лукиана и Расина. Итальянское барокко проникает в польскую литературу. Андрей Морштын (1620−1693) переводит и переделывает стихи Марино, прививая вкус к изощренной манерности. Между тем значительные явления тогдашней умственной жизни Европы (наука, философия) остаются вне поля зрения польской общественности, и это после того как в предыдущем столетии Польша дала миру Коперника. В Польше появляется фаланга поэтов-эрудитов, пренебрегающих родным языком и пишущих по-латыни (наиболее талантливый из них — Сарбевский).

Поэзия становится сферой напыщенной лести. Существовала поэма, посвященная Дмитрию Самозванцу, — «Маре Московской», огромная и тяжеловесная, в которой каждый стих начинался с буквы, входящей в имя Самозванца. Всей культурной жизнью в Польше руководят иезуиты, все типографии находятся в их руках. В 1627 г. совершено первое публичное сожжение неугодных католической церкви книг; далее подобные «торжества» совершаются неоднократно. Часто XVII век в польской истории называют эпохой иезуитов.

Шляхта ведет себя разнузданно. Ян Пасек (1630-1701), автор знаменитых мемуаров, ярко и не без остроумия рассказывает о ее образе жизни. Обкрадывание государства, дикий произвол в обращении с крепостными — явление обычное, не вызывающее у автора мемуаров никаких раздумий.

В сатирах Кшиштофа Опалинского (1609−1655) немало колоритных сцен из жизни шляхетской Польши XVII столетия. Богач, аристократ, он, однако, не мог не показать действительных социальных язв, разъедающих государственный организм Польши. Положение крепостного люда запечатлено в его сатире «На крестьянские тяготы и гнет»².

Наиболее известным поэтом того времени был Вацлав Потоцкий (1621−1696), оставивший огромное литературное наследие. Его перу принадлежит поэма «Хотинская война» (издана впервые в 1850 г., содержащая 12 тысяч стихов). Потоцкий подробно, в хронологической последовательности описывают события воины с Турцией и, обращаясь к прошлому Польши, противопоставляет это прошлое настоящему, отмечая одичание и огрубение нравов, ставя в пример потомкам славные деяния предков. Потоцкий тоже говорит о тяжелом положении крепостного крестьянства.

Немало ядовитых, насмешливых стихов своей поэмы Вацлав Потоцкий посвятил польскому двору. Во время битвы королевич Владислав болеет. Ему нужно орлом носиться на поле брани, а он в постели. Лукавая усмешка в глазах поэта, он явно издевается. Немцы, наемное войско Владислава, тоже разболелись, объевшись молдавскими дынями. Не лучше и король Сигизмунд. Ему не до битвы, он охотится в окрестностях Львова. «Занятый ловлею зайцев, он слушает вести о войне, как сказку». Сербский поэт Иван Гундулич сделал из Владислава героя, Потоцкий же не пощадил своего соотечественника. С точки зрения художественной, картина, нарисованная Иваном Гундуличем, поэтичнее, в ней много яркой и вдохновенной романтики. Поэма Потоцкого несколько суше, но правдивее, исторически точнее.

Несколько эпических поэм, высоко оцененных современниками, написаны Самуилом Твардовским (1600−1660). Твардовский напечатал поэмы «Владислав IV», «Отечественная война», «Посольство князя Збаражского к Султану в 1621 году». Подражание драматическому повествованию Вергилия, стремление создать свой национальный эпос, подобный прославленному античному эпосу, столь явно в творчестве Твардовского, что его называли «славянским Вергилием».

Из лирических поэтов упомянем Веспасиана Коховского. Его переложение библейских псалмов применительно к польской действительности («Польская псалмодия») весьма примечательно.

Коховский, как и многие его современники, размышляет о судьбах Польши, он не знает, почему так много бед обрушилось на нее. У него уже появились догадки, что шляхетская «вольница» ведет к политической анархии и вредит государству. «Мила мне свобода, я в ней родился, я ею украшаюсь и горжусь, но я должен ее так употреблять, чтобы не повредить отечеству», — многозначительно заключает он.

Литература

Чехии

8 ноября 1620 г. стало для чехов днем величайшей национальной трагедии. На Белой Горе недалеко от Праги войска германского императора Фердинанда II одержали победу над чешскими повстанческими полками, отстаивавшими национальную независимость Чехии. Покоренная Прага была залита кровью, вместе с иезуитами в страну устремились немецкие князья, чтобы владеть чешскими землями, угнетать чешских хлеборобов. Фердинанд II, еще будучи принцем, поклялся папе Клименту VIII верой и правдой служить католицизму, произнеся при этом мрачную по своему смыслу и чудовищную по своим последствиям фразу: «Лучше пустыня, чем страна, заселенная еретиками».

Топор палача, виселица, пытки, гнусное издевательство над умом и совестью человека — вот что ждало каждого смелого чешского патриота. Сознательное истребление народа, истребление в невиданных масштабах, уничтожение культуры, книг, письменности, самого чешского языка проводилось под флагом борьбы с еретиками, с протестантизмом. Свирепствовала инквизиция, именуемая «противореформацией», и Фердинанд II получил от папы и иезуитов имя «защитника католической церкви».

В годы Тридцатилетней войны Чехия страдала от обеих враждующих сторон. Жизнь в родной стране для чехов стала невыносимой, за границу потянулись толпы беженцев, среди которых были лучшие умы народа. После 1651 г. из страны эмигрировало более 30 тысяч человек. Покинул Чехию и ее великий сын Ян Амос Коменский.

Богатейшая чешская культура после Белогорской битвы, растоптанная сапогом немецкого солдата, пришла в упадок. Лишь чешские эмигранты на чужбине еще продолжали дело своих соотечественников — гуманистов предшествующего столетия, работали не покладая рук, не ведая того, как длителен будет иностранный гнет в Чехии (1620−1774 гг.). Они писали по-чешски, но их книги не попадали в руки соотечественников (строго-настрого было запрещено иезуитами не только распространение, но и хранение чешских книг в стране). Иногда, теряя надежду, чешские писатели переходили на латинский язык, чтобы труд их принес пользу другим народам.

Карл Жеротин (1564-1636), известный чешский государственный деятель и образованнейший человек, собравший великолепную библиотеку, оставил несколько тысяч писем к современникам, «Чешские письма» (1591−1636). Вся чешская история, современная Жеротину, общественная и частная жизнь его соотечественников предстает перед нами в виде яркой картины, нарисованной изысканным пером тончайшего стилиста эпохи. Письма Жеротина изданы впервые во второй половине XIX столетия.

Богуслав Бальбин (1621-1688), не выезжая из Чехии, неутомимо и жертвенно трудился, воодушевляемый неугасимой мечтой о возрождении родной страны. Все его книги написаны по-латыни, с тем, чтобы далеко за пределы Чехии распространялась ее слава среди образованного мира. Не имея возможности писать по-чешски, он неутомимо славит чешский язык и создает труд, благородный и глубоко патриотический по своему назначению, — «Защита славянского языка». Книга не могла быть напечатана в его время по цензурным условиям и увидела свет лишь сто лет спустя.

Бальбин печатает десятитомное сочинение под названием «Разные разности» — своеобразную чешскую энциклопедию. Его книга «Извлечение из чешской истории» семь лет не могла пробиться через церковную цензуру. (Чтобы облегчить себе работу, Бальбин сам вступил в орден иезуитов, но не избег, однако, репрессий со стороны подозрительных последователей Игнатия Лойолы.)

Бальбин печалился о судьбах родной страны: «По битве Белогорской… наибольшая часть земли нашей была разделена между чужеземцами, по преимуществу военными… как слабый заяц между псами, растерзана она»². Он с увлечением занимается историей родной страны, любуется ее героями, прославляет важнейшие знаменательные деяния народа. «Нет ничего лучшего, как утешаться тем, что наша отчизна произвела стольких превосходных мужей в войне и мире, отчизна, которую теперь мы видим почти уничтоженною и оплакиваем»³, — писал он к одному из современников, Альбрехту Роновскому, в 1685 г.

Чешский народ дал миру крупнейшего мыслителя, «Колумба воспитания», «отца новой педагогики», как часто называют Яна Амоса Коменского (1592−1670). Жизнь этого человека — сплошное скитание изгнанника, вынужденного покинуть родину, окровавленную и истерзанную. Он один из могикан великого века Возрождения, он мечтал о всеобщем братстве народа, о всеобщем мире и счастье людей, мечтал в годы дикого разгула феодально-католической реакции, дикой резни Тридцатилетней войны. Во имя грядущего счастья человеческого он трудился всю жизнь, написав более 140 сочинений. Сын своего времени, священник, епископ, он был религиозным человеком. Сторонник идей гуманизма, он искал в христианстве подкрепления своим человеколюбивым идеалам. В простоте душевной он не видел того, что христианская проповедь человеколюбия прикрывала вопиющие преступления церкви, к какой бы религии эта последняя ни принадлежала. Многочисленные богословские сочинения Коменского ныне справедливо забыты. Однако в памяти человеческой Коменский остался как великий провозвестник гуманистического воспитания.

Педагогические проблемы были в центре внимания мыслителей предшествующего столетия. Рабле во Франции развернул величественную программу новой системы воспитания и обучения, но это было парение в эмпиреях, мощный полет мечты гениального прозорливца. Коменский же взял на себя труд детально разработать новую педагогическую систему как практическое руководство для всех организаторов педагогического процесса.

Сам Коменский начал учиться довольно поздно (18 лет он только поступил в латинскую школу) и на себе испытал все недостатки традиционной системы обучения.

Цель воспитания, как торжественно провозгласил Коменский, — пробудить и взрастить в человеке все лучшее, что заложено в нем от природы (от бога, по терминологии тех времен), воспитать в человеке человека. Человек — высшее создание природы, он — бог природы, и это высокое назначение человека, его «богоподобие» следует в нем укрепить путем целенаправленного интеллектуального и физического развития. Школа до сих пор была местом пыток, где истязались детские души, она должна стать оазисом радости, очагом гуманности, где бы на плодотворной почве взрастили роскошные цветы человеческих дарований. Образование человека должно быть универсальным, он должен знать все, что включает в себя мир, и это возможно, ибо он сам подобен этому миру (микрокосмос — малый мир), проповедовал Коменский в своей «Великой дидактике» (1657).

Войны, костры инквизиции, дикая жестокость человека по отношению к человеку породили в душе великого гуманиста чувства, близкие к отчаянию. Плодом тяжелого раздумья о неупорядоченности и смутах века явилась его мрачная книга «Лабиринт света и рай сердца».

Это поистине крик истерзанной души, который так сильно отозвался в душах соотечественников Коменского. Чешские изгнанники пели в своих печальных песнях, что ничего не взяли они с собой, покидая родные дома, кроме Кралицкой Библии (национальная святыня чехов, уничтожаемая притеснителями) и «Лабиринта света».

В книге рисуются аллегорические картины. Автор в сопровождении Вездесущего и Всеведущего проходит по лабиринту мира и видит все пороки людские — злобу, корысть, зависть, жестокость, — и убеждается в тщетности всех побуждений людских. Наконец, он встречает Христа, и тот указывает ему путь к утешению: «Войди в дом своего сердца и запри за собой дверь! Воздвигни в себе самом царство небесное!» Этот угрюмый вывод не раз являлся печальникам человечества в тяжелые годы социальных невзгод, начиная от Эпиктета и до новейших времен.

Основную мысль книги формулирует ее полное название, которое мы здесь приведем: «Лабиринт света и рай сердца, ясное изображение того, как в этом свете и во всех его предметах нет ничего, кроме суеты и блуждания, сомнений и забот, ослепления и обмана, бедствий и скорбей, наконец, пресыщения всем и разочарования, и как только тот добивается истинного и полного успокоения духа и радости, кто, оставаясь дома в своем сердце, замыкается с одним господом богом». ' Коменский в отчаянии призывает людей уйти в себя, удалиться от участия в общественных распрях. Однако сам он не ушел в себя, не отрекся от работы во имя блага «суетных» людей в этом земном «суетном» мире. Его книга «Дверь языков» была переведена при жизни автора на двенадцать европейских языков и четыре азиатских. Она снискала ему широкую популярность. Он пишет трактат «Предтеча премудрости», стремясь представить все накопленные человечеством знания в некоем едином энциклопедическом своде — и опять же во имя блага «суетных» людей на «суетной» земле.

Коменский умер 15 ноября 1670 г. в Голландии, не переставая верить в обновление человечества на началах братства, мира и просвещения. Похоронен он в Наардене.

В 1957 г. в этом старинном голландском городке, где Коменский когда-то прожил последние 14 лет своей жизни, ему воздвигли памятник. Бронзовая скульптура и постамент — дар Чехословакии Королевству Нидерландов в знак благодарности за оказанный некогда приют великому чешскому патриоту.

Литература

Венгрии

XVII век венгерской литературы венгерские литературоведы называют веком барокко. Барокко связано с феодально-католической реакцией, а последняя — с деятельностью иезуитов и двором австрийских Габсбургов.

Австрия, управляемая династией Габсбургов, уже в XVII столетии сосредоточила под своим флагом огромные земли. В нее входили в конце века Сардиния и Корсика на Средиземном море, весь юг Италии и Великое герцогство Тоскана, значительная часть Бельгии и Нидерландов, Венгрия, Силезия, Словакия, Чехия. В XVIII в. к ней отошли Банат, Валахия, Галиция. Продвижение Турции в глубь Европы закончилось в 1683 г. после того, как польский король Ян Собесский нанес поражение туркам, осаждавшим Вену. В 1699 г. по Карловицкому договору Австрия получила Восточную Венгрию, Трансильванию и Хорватию. В состав ее общего населения входили тогда самые разные народности: немцы, чехи, словаки, словене, сербы, хорваты, венгры, румыны, итальянцы, поляки, карпатские и галицийские украинцы. Это было «лоскутное», дурно управляемое государство. Ни сколько-нибудь прочного государственного единства, ни единой культуры Австрия не создала. Даже название это огромное государство имело странное и неопределенное — «Наследственные владения Габсбургов». Под Австрией же собственно понималась Восточная, или Австрийская марка. Габсбурги часто натравливали один угнетенный ими народ на другой, жестоко подавляя их национальное самосознание и национальную культуру.

В начале XVII в. центральная часть Венгрии была в руках турок, западная и северо-западная — Габсбургов. В конце века в результате австро-турецких войн Австрия почти полностью оккупировала бывшее Венгерское Королевство, вытеснив турок. Тогда же начались массовые репрессии против вождей и участников антигабсбургских выступлений и заговоров. Казни совершались ежедневно в течение целого месяца тридцатью палачами одновременно. Габсбурги ввели в страну оккупационные войска, наводнили ее своими чиновниками, распустили венгерские пограничные воинские части. Преследуя протестантов, они закрывали их церкви (часть из этих церквей была превращена в конюшни), арестовывали и казнили протестантских пасторов.

И этой обстановке разногласия, возникшие в эпоху Реформации в церквах Западной Европы, стали своеобразным идеологическим инструментом в национально-освободительной борьбе народов, покоренных Австрией.

Антигабсбургские деятели Венгрии обратились к протестантской церкви, ибо католическая церковь была оплотом австрийского правительства. Протестанты-писатели в духе реформаторских идей стремились укрепить в литературе позиции национального венгерского языка. Напомним, что официальным языком тогда был латинский, а венгерский язык, ныне столь богатый и разработанный, тогда употребляемый венграми только в быту, требовал больших лексических «вложений», чтобы стать литературным. Альберт Сенци Мол нар (1574−1634), писатель-протестант, проделал в этом направлении громадную работу. Он составил латино-венгерский и венгро-латинский словари, написал венгерскую грамматику, перевел на венгерский язык псалмы французских поэтов Маро и Беза, женевские псалмы Жана Кальвина и его главное сочинение «Наставление в христианской вере». Была переведена на венгерский язык Гашпаром Каройн Библия. Все это составило круг чтения венгров и значительно содействовало формированию венгерского национального языка.

Иезуиты, обосновавшиеся в Венгрии еще в XVI столетии, повели решительную борьбу за укрепление в стране католицизма. Петер Позмань (1570−1637) — иезуит, профессор Грацкого университета, архиепископ, бесспорно, талантливый стилист (его «Проводник к правде божьей» (1613) считается венграми великолепным образцом церковной риторической прозы). Петер Позмань был одним из первых венгерских писателей барокко. Он ввел в литературный обиход барочную изысканность речи в духе модного в Европе маньеризма.

Самым крупным венгерским автором XVII в. был, бесспорно, Миклош Зриньи (1620−1664) — один из руководителей антигабсбургского движения. Хорват по происхождению, выходец из дворянской семьи, прославившейся в борьбе против Турции, Миклош Зриньи получил прекрасное образование, учился в университете в Граце, Вене и в Италии. Любовные идиллии Миклоша Зриньи несут на себе печать итальянского маринизма. Главным его произведением была эпическая поэма из 15 песен «Сигетское бедствие».

Он описал в ней, несколько в духе поэмы Торквато Тассо «Освобожденный Иерусалим», осаду крепости Сигетвар турецкими войсками в 1566 г. Крепость пала, но турки понесли огромные потери. Известный султан-завоеватель Сулейман II умер во время атаки, и само событие расценивается венгерскими историками как поворотный пункт в венгро-турецких войнах. Руководил обороной крепости дед поэта, по имени тоже Миклош Зриньи. Героический его образ и мужество воинов, защищавших крепость, погибших на ее стенах, описал стихами венгерский поэт. Миклош Зриньи был сам воином, полководцем, поэтому батальные сцены поэмы даны им красочно и правдиво. Подражая Торквато Тас-со, Миклош Зриньи ввел в свою поэму мифические образы, чудеса и потусторонние силы. Важная историческая тема поэмы, ее патриотический дух, прекрасные стихи сделали произведение Миклоша Зриньи широко популярным в Венгрии.

После Миклоша Зриньи следует назвать еще поэта Дьёндьёши (1629−1704). Его поэзия не имела той политической и художественной масштабности, какой обладало творчество Зриньи. По образованию юрист, адвокат Иштван Дьёндьёши жил при дворах крупных вельмож и писал пышные стихотворные панегирики аристократам в виде малых эпических поэм, обычно посвященных свадебным торжествам. Такова его «Мураньска Венера, беседующая с Марсом» (женитьба крупного венгерского магната Ференца Вешенели) или «Феникс, из пепла восставший» (женитьба трансильванского князя Яноша Кеменя) и др. Эти своеобразные эпиталамы, насыщенные томной эротикой с изящной орнаментовкой стиха, нравились тогда, и Дьёндьёши был широко читаемым автором.

В XVII столетии в Венгрии пышно расцвела поэзия куруцев (меченосцев, борцов против угнетателей Габсбургов). Эта поэзия, преследуемая властями, была анонимной и распространялась изустно или в рукописях. Среди куруцких песен известны замечательные образцы подлинной поэзии. Такова «Песня о Ракоци», о вожде освободительной борьбы куруцев Ференце II Ракоци, созданная уже в начале XVIII в. В поэзии куруцев были и песни-жалобы и песни-плачи и задорные баллады.

Главными темами венгерской литературы XVII в. были идеи и чувства, устремленные к созданию национального единства, к борьбе против иностранных поработителей — турецких султанов и австрийских Габсбургов, к созданию национальной культуры. Эти идеи захватили широкие народные массы, о чем свидетельствует поэзия куруцев.

1. Виппер Ю. Б., Самарин Р. М. Курс лекций по истории зарубежных литератур XVII века. — М., 1954.

2. XVII век в мировом литературном развитии. — М., 1969.

3. История зарубежной литературы XVIII века /Под ред. В. П. Неустроева, Р. М. Самарина. — М., 1974.

4. Бахмутский В. Я. и др. История зарубежной литературы XVIII века. _ М., 1967.

5. Тураев С. В. Введение в западноевропейскую литературу XVIII века. _ М., 1962.

6. Проблемы просвещения в мировой литературе. — М., 1970.