Подростковый возраст в свете разных концепций

Историческое происхождение подросткового возраста

Подростковый возраст обычно характеризуют как переломный, переходный, критический, но чаще — как возраст полового созревания. Л. С. Выготский различал три точки созревания: органическое, половое и социальное. У шимпанзе точки органического и полового созревания совпадают, оно наступает примерно в 5 лет, когда у этих человекообразных обезьян заканчивается детство. У человека в истории развития общества точки полового и социального развития совпадали, и это отмечалось обрядом инициации, тогда как органическое созревание наступало обычно еще через несколько лет. У современного ребенка все линии развития разошлись. Теперь мы наблюдаем сначала половое созревание, затем органическое и спустя некоторое время — социальное. Это расхождение и обусловило возникновение подросткового возраста.

Французский этнограф и историк Ф. Ариес предположил, что подростковый возраст впервые возник в XIX в., а XX в. уже стал веком тинейджеров. В настоящее время, когда в развитых странах мира контроль родителей за развитием ребенка продолжается вплоть до брака, этот период жизни имеет тенденцию к постепенному увеличению. По современным данным, он охватывает почти десятилетие: от 11 до 20 лет. Но уже в 30-х гг. XX в. П. П. Блонский писал, что российским детям еще предстоит завоевать подростковый период. Он был убежден, что это позднее, «почти на глазах истории происшедшее приобретение человечества». Выготский также подходил к подростковому периоду как к историческому образованию. Как и Блонский, он считал, что особенности протекания и продолжительность подросткового возраста заметно варьируются в зависимости от уровня развития общества. Согласно взглядам Выготского подростковый возраст — это самый неустойчивый и изменчивый период, который отсутствует у дикарей и при неблагоприятных условиях имеет тенденцию несколько сокращаться, составляя часто «едва приметную полоску» между окончанием полового созревания и наступлением окончательной зрелости.

В 1920;1930;е гг. в России был собран и проанализирован большой фактический материал, характеризующий отрочество в разных социальных слоях и группах (среди рабочих, крестьян, интеллигенции, служащих, кустарей), у подростков разных национальностей и у беспризорных. Много интересного содержится в работах H.A. Рыбникова, В. Е. Смирнова, И. А. Арямова и др. Обобщая эти работы, Л. С. Выготский пришел к выводу о том, что в подростковом возрасте структура возрастных потребностей и интересов определяется в основном социально-классовой принадлежностью подростка. Он писал: «Никогда влияние среды на развитие мышления не приобретает такого большого значения, как именно в переходном возрасте. Теперь по уровню развития интеллекта все сильнее и сильнее отличаются город и деревня, мальчик и девочка, дети различных социальных и классовых слоев» (Выготский Л. С, 1929).

Во второй половине XX в. французский психолог Б. Заззо также изучала подростков из различных социально-экономических слоев общества, чтобы выявить их личные представления о продолжительности подросткового возраста. Заззо показала, что почти все они относят начало отрочества к 14 годам, связывая его с половым созреванием. Однако представления о сроках его окончания расходятся. Рабочие и низкоквалифицированные служащие считают, что их отрочество закончилось в 19 лет, инженерно-технические работники отодвигают этот срок до 20 лет, предприниматели и лица свободных профессий — до 21 года. Таким образом, субъективная средняя продолжительность отрочества колеблется в зависимости от социального положения и длительности образования в целом от4 до 7 лет (Гордеева Т.О., 1992).

В России за короткий исторический период произошли глубокие изменения в разных сферах жизни, которые оказали влияние на развивающуюся личность. В результате на глазах одного поколения проявлялись существенные изменения общей направленности личности подростка. Это хорошо показано в работе H.H. Толстых, которая изучала отношение подростков к будущему. Сопоставляя свои данные, полученные в результате обследования школьников с третьего по восьмой класс, с результатами исследований Л. И. Божович и Н. И. Крылова, также посвященных изучению отношения к будущему у детей различных возрастов, Толстых обнаружила интересный фаю-, касающийся границ подросткового возраста. В исследованиях Божович, которые проводились в середине 50-х гг. XX в., переломный момент в представлении о будущем наблюдался у учащихся восьмого и девятого классов, т. е. в 15 лет. Десятилетие спустя исследования Крылова показали, что профессиональная направленность школьников, выбор будущей профессии становится актуальным для юношей и девушек только в 16−17 лет. В начале 1980;х гг. Толстых отмечает время яркого перелома в отношении к будущему на рубеже шестого — восьмого классов, что примерно соответствует возрасту 13 лет. Такое расхождение результатов можно объяснить изменением в социальной ситуации развития поколений. Это еще раз подтверждает историческую и социальную обусловленность развития личности и отсутствие стабильных границ подросткового возраста.

В пашем обществе еще до конца не определена социокультурная норма для характеристики подросткового возраста. Каждому понятно, как нужно относиться к детям или как следует строить свое общение с взрослыми. А как быть с подростками? Взрослый не знает, как обратиться к подростку. Мы часто слышим: «Ты — ребенок», «Ты — взрослый». Но можно ли сказать: «Ты — подросток»? Как верно замечено, это слово произносят исключительно с добавлением эпитета «трудный». Для самих подростков их положение в обществе амбивалентно, и они нередко «выгодно» его используют. Так, например. Света (14 лет), имеющая 9-летнюю сестру, говорит психологу: «Мне очень нравится мое нынешнее положение в семье. Когда родители дают шоколадные конфеты, нам с Олей (сестрой) достается больше, чем им, потому что мы — дети. А когда на Новый год мы пьем шампанское, то я пью его, а Оля нет, потому что я уже взрослая, а она еще ребенок» .

По отношению к подросткам, их психическому развитию и судьбе помимо социальной ситуации существенное значение имеют особенности исторического времени, в котором проходит их жизнь. В кризисный период развития российского общества известный московский учитель А. Тубельский писал в «Общей газете»: «Старшие поколения — те, кому за 20, за 30 и больше, — росли с идеалами и жизненными ценностями. Их можно было принимать или не принимать, но они были. И на этой основе каждое поколение, так или иначе, определяло свое будущее. Жизнь сегодняшних подростков трагична в буквальном смысле. У них уже сложилось ощущение своей ненужности в обществе. Чем в основном озабочены родители и педагоги? Накормить, одеть, дать образование, помочь поступить в институт. Зачем, ради чего, как жить дальше? На эти вопросы нет ответов ни у старших, ни у самих 11 -16-летних» (1994.21−27 января. № 3/28).