Истолкование смерти у великих мужей Античности

Тема смерти, как известно, может считаться для философии одной из главенствующих, классических. Преодолеть угрозу конечного исчезновения, дать разумное истолкование смерти пытался в античной философии Сократ. Не только своим личным поступком, т. е. добровольным принятием яда, но и путем философских размышлений. Завершая свое выступление на суде, Сократ говорит: «А вот я вам скажу: похоже в самом деле, что все это произошло к моему благу, и быть этого не может, чтобы мы правильно понимали дело, полагая, что смерть есть зло». Сократ утверждает, что смерть действительно есть благо: или сладкий вечный сон («Так если смерть такова, — продолжает он, — я со своей стороны назову ее приобретением, потому что таким образом выходит, что вся жизнь не лучше одной ночи» (там же), или, как удивительное общение, сравнимое, пожалуй, только с «блаженством», с замечательными умершими мужами Греции, которых, добавляет Сократ, там не убивают за поиски мудрости, «потому что помимо всего прочего тамошние люди блаженнее здешних еще и тем, что остаются во все времена бессмертными» .

Осмысливая поступок Сократа, немецкий философ В. Виндельбанд пишет: «Нелегко правильно оценить это поведение Сократа. В том, какое влияние он окажет на судей, он сомневаться не мог. Как тонкий психолог он знал, что доведет их этим до крайнего раздражения. Хотел ли он этого раздражения, стремился ли к крайности? Хотел ли он стать мучеником? Но к чему? Чтобы принести этим пользу своему делу? Плохо бы он знал своих афинян, если бы так думал! Влекла ли его тщеславная жажда посмертной славы? Никто не был дальше от этого, чем он. Может быть, семидесятилетний старик утомился жизнью и захотел, несмотря на свое презрение к самоубийству, воспользоваться рукою судьи? Он был бы худшим из софистов, если бы сознательно и намеренно вызвал с этой целью смертный приговор» .

Однако Виндельбанд оценивает позицию Сократа по меркам своей эпохи. Античный же мыслитель радикально переосмысливает смерть. Она не расценивается как устранение жизни. Напротив, она трактуется как благо. Вместе с тем Сократ отвергает мысль о бессмертии, которая была характерна для анимизма. «Но и вам, о мужи судьи, — говорит Сократ, — не следует ожидать ничего дурного от смерти, и уж если что принимать за верное, так это то, что с человеком хорошим не бывает ничего дурного ни при жизни, ни после смерти и что боги не перестают заботиться о его делах» 2.

Передавая смысл наставлений Сократа о смерти, Платон утверждал, что «те, кто подлинно предан философии, заняты, по сути вещей, только одним — умиранием и смертью» 3. Смерть, согласно Сократу, представляет собой отделение души от тела, высвобождение ее из темницы, в которой она находилась, пока длилась земная жизнь.

Это воззрение восходит к орфикам, представителям древнегреческого религиозного движения, возникшего в VI в. до н.э. Важным источником орфических взглядов считается поэма «Нисхождение Орфея в Аид». Утверждалось, что душа сброшена на землю с божественной высоты. Она заключена в темницу тела. Орфики учили о переселении душ как раз в то время, когда в Индии складывался буддизм.

В концепции Платона сном является жизнь, а не смерть. Душа же, освобождаясь от тела, обретает способность мыслить, чувствовать и понимать гораздо лучше, нежели в то время, когда она заключена в тело. Древнегреческий философ всесторонне обосновал идею бессмертия души. Он говорил, в частности, о законе контрастов. Сильнейшее в этом мире, рассуждал Платон, является из слабейшего. Быстрейшее порождается самым медленным. Не должна ли поэтому жизнь возникнуть из мертвых, а мертвые из живых. И, стало быть, души умерших где-то обитают, если им в назначенное время надлежит вернуться к жизни.

Все эти доводы Платон вкладывает в уста своего учителя Сократа в день его смерти. В диалоге с ним, философским наставником, осмысливаются и возможные протесты, возражения. Платон убежден в том, что настоящие философы всю жизнь готовятся к смерти. Поэтому было бы нелепым, если бы они ее боялись. Но дело, оказывается, не в этих общих рассуждениях о связи души и тела. Есть у Платона и более конкретные свидетельства о смерти. Один из них содержится в диалоге «Государство», где, в частности, говорится о солдате по имени Эр, получившем во время боя смертельное ранение. Воины решили, что он мертв и отправили Эра на погребальный костер. Однако он, говоря современным языком, воскрес после клинической смерти.

Эр помнит, как душа его покинула тело и пристроилась к рою призраков. Все вместе они прошли через некие тропы, которые соединяли земную и загробную жизнь. Достигнув какой-то границы, эти тени предстали перед некими запредельными существами, которые вопрошали их о прошлой жизни, о том, что сотворено ими в земном бытии. Что касается конкретно Эра, то высшее создание распорядилось вернуть его к мирскому существованию, чтобы он мог передать другим о том, что довелось познать после смерти.

Платон, воспроизведя этот эпизод, сообщает, что Эр видел души тех, кто собирался воскреснуть в подлунном мире. «…Они все вместе в жару и страшный зной отправляются на равнины Леты, где нет ни деревьев, ни другой растительности. Уже под вечер они располагаются у реки Амелет, вода которой не может удержаться ни в каком сосуде. В меру все должны были выпить этой воды, те же, кто не соблюдал благоразумия, тот пил без меры, а кто пьет ее таким образом, тот все забывает. Когда все легли спать, то в самую полночь раздался гром и разразилось землетрясение. Внезапно их понесло оттуда вверх в разные стороны, к местам, где им суждено было родиться, и они рассыпались по небу, как звезды» .

В. М. Розин, оценивая эти идеи, пишет: «По сути Платон пытался решить сразу несколько задач: обрести бессмертие, уподобившись богам, найти альтернативу софистам и натурфилософам, сделавшим сомнительной мудрость, перенести на античную почву восточные идеалы, в частности, идеи божественного бытия и порядка. Судя по его произведениям, на способ разрешения этих задач повлияли два обстоятельства: переосмысление Платоном архаической идеи души и переход от простых рассуждений на идеальных объектах к доказательствам, т. е. рассуждениям, основанным на определенных фиксированных нормах (правилах, законах). Архаическую душу, переходящую, подобно стихии, из тела живого человека в царство Аида (правда, не без помощи богов) Платон начинает трактовать как душу человека, который, во-первых, активно относится к себе, и, во-вторых, способен влиять на саму душу» .

Итак, человек может «блаженно закончить свои дни», т. е. стать бессмертным, если он обратится к своей душе и сам сотворит такие предпосылки, которые позволят душе вернуться к божественной природе. «Когда же душа, — говорит Платон устами Сократа, — ведет исследование сама по себе, она направляется туда, где все чисто, вечно, бессмертно и неизменно, и так как она близка и сродни всему этому, то всегда оказывается вместе с ним, как только остается наедине с собой и не встречает препятствий. Здесь наступает конец ее блужданиям, и в непрерывном соприкосновении с постоянным и неизменным и сама обнаруживает те же свойства. Это ее состояние мы и называем размышлением» 3.

Хорошо известно, что платоновские представления о кочующих душах получили развитие в трудах других мыслителей. Аристотель, в частности, не исключал существования бессмертной души. Он полагал, что в начале земного бытия она сливается с зыбкой, недолговечной плотью, чтобы покинуть ее у роковой черты. Но тот же Аристотель отверг идею о неуничтожимости индивидуального сознания. Воззрения Сократа, Платона и Аристотеля о бессмертии души подрывало в конечном в известной мере трагическое мировосприятие смерти.

В измененной, преобразованной форме оно было использовано христианством. В течение многих веков эта традиция во многом определяла общественное сознание Европы.

Другая версия смерти осмысливалась в рамках стоицизма. Эта школа древнегреческой философии была основана около 300 г. до н.э. Стоики утверждали, что мы умираем ежедневно, каждый день идем навстречу смерти. Однако не следует рассматривать трагический миг как цель, к которой надо устремляться. Просто человек обязан исходить из представления о том, что в самой жизни заключена смерть. Поэтому приближение к роковому часу есть процесс, в ходе которого смерть должна наконец проявиться, обнаружить себя. Она вырастает из жизни, как цветок из бутона.

Мужественное отношение к смерти как неизбежной участи развивали Эпикур и Лукреций. По мнению первого мыслителя, душа так же, как и тело, состоит из атомов. Только эти атомы тонки и рассеяны по всему телу. Тленья не может избежать ни душа, ни тело. Сначала разлагается тело, а потом и дух. Из этого объективного и всеобщего порядка вещей у Эпикура следует трезвый вывод: нет основания бояться смерти. «Смерть не имеет к нам никакого отношения; когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет» .

Вслед за Эпикуром другой философ Лукреций Кар, одолеваемый чувством ужаса перед смертью (это легко прочитывается в его сочинении «О природе вещей»), доказывает, что исчезновение живого не может рассматриваться как зло. При этом Лукреций выдвигает два основных резона. Страх смерти основывается, по его мнению, на представлении о возможном существовании после смерти. В ином мире человек может сожалеть о несостоявшихся радостях жизни, печалиться при виде умерших. Это следует исключить, полагает Лукреций: поскольку смерть есть полное и окончательное уничтожение, никаких сожалений не будет и, следовательно, не оправдан и прижизненный страх перед смертью. Второй резон сводится к тому, что если допустить невозможность послежизненных переживаний, то имеет ли значение, было ли бытие долгим или кратким. Рано человек умер или поздно — все равно. Смерть — необозримое пространство забвения и безмолвия.

Из этих последовательно развернутых резонов следует вывод: «Смерть — ничто и ничуть не имеет значенья» .