Социальная организация. 
Этнология (Этнография)

Подавляющее большинство представителей неславянских народов Европейской части России XIX—XX вв. являлись сельскими жителями.

Своеобразием отличалась социальная организация саамов. Родовая организация у них не сохранилась, а основной хозяйственной и социально-экономической единицей была территориальная община сыйт, состоящая из отдельных семей и насчитывающая от нескольких десятков до нескольких сотен членов. Ее объединяли общие промысловые угодья, единая хозяйственная деятельность, взаимопомощь и религиозные культы. До конца XIX в. предпочитались однонациональные браки. Преобладающей была малая семья. Были распространены браки с сыном или дочерью кузена, а также такие союзы, при которых братья или сестры из одной семьи становились мужьями или женами для сестер или братьев из другой семьи.

До крестьянской реформы 1861 г. в северных районах преобладающее число было среди государственных крестьян, а в южных — помещичьих. У оседло-земледельческих народов региона основу социальной организации составляла сельская община, функции которой не отличались от русской. У пародов Поволжья существовали этнически неоднородные общины. Существовал обычай деревенской взаимопомощи типа толоки. Общиной выполняли трудоемкие работы — вывозку сена, возведение построек и т. п. Широкое распространение получили разнообразные производственные объединения — артели.

При этом жители поселений, составляющих общину, нередко были связаны и родственными отношениями. Так, у коми группа родственников, происходящая от одного предка, называлась котыр, чукор или став, у марийцев — урмат. Часто семьи, связанные родством, образовывали отдельные части селений. У удмуртов родовые подразделения назывались воршудами. Их наименования нередко происходили от названий животных. Каждый род имел свою куалу, где совершались моления. Также роды имели тамги — знаки собственности, которыми отмечались лесные делянки, домашние животные, вещи и т. п. До начала XX в. родо-племенное деление сохраняли некоторые группы татар, башкиры, калмыки.

Простейшую экономическую единицу составляло индивидуальное крестьянское хозяйство, объединявшее, как правило, одну семью. К началу XX в. господствовавшей формой семьи стала малая, хотя в некоторых регионах встречались и большие неразделенные семьи, включавшие три-четыре поколения. Для такой семьи было характерно совместное владение имуществом и коллективный труд. Бытовало примачество. После выделения сыновей, родители оставались, как правило, с младшим, имущество разделялось между всеми братьями. В районах активного отходничества важный статус и авторитет в семье приобретала женщина.

Брак был патрилокальным, у народов Поволжья в семейнобрачных отношениях сохранялись пережитки сорората и левирата.

У татар и башкир под влиянием ислама сформировались обычаи избегания женщинами мужчин, замкнутый семейный быт, существовало многоженство, в основном среди зажиточных слоев населения.

Развитые социальные отношения существовали у калмыков. Потомки аристократии составляли слой нойонов и зайсангов, буддийское духовенство было представлено гелюнгами и ламами.

Некоторые народы (вепсы, карелы) в результате длительного этнокультурного взаимодействия заимствовали от славянского населения значительную часть терминов родства и свойства.

Духовная культура. У народов Северо-Запада Европейской части России свадебная обрядность была близка севернорусской, хотя и имела некоторые особенности. Повсеместно были распространены свадебные причитания, которые совершались невестой и ее подругами. Накануне свадьбы происходило ритуальное мытье в бане.

У води и ижоры сватовство состояло из двух этапов. Во время первого этапа жених и невеста обменивались залогами, во время второго в дом невесты приезжали жених, его родители и сват и привозили с собой табак и пироги. Все участники принимали участие в выкуривании табака. До XIX в. свадьба была двухконечной: после венчания новобрачные разъезжались по своим домам, где и происходило празднование. За невестой жених ехал на следующий день. Для вепсов был характерен обычай ночного сватовства. Во время свадебного торжества наряду с песнями на родном языке было характерно также исполнение фольклорных произведений по-русски. У коми для благополучного течения свадьбы приглашали колдуна-тодысь. Иногда жених с невестой лично приглашали гостей на свадебное торжество, обходя их дома. У саамов до второй половины XIX в. сохранялась отработка в течение года за невесту женихом в доме тестя. После свадебной церемонии невеста восемь дней ходила закрытой платками и мехами. Церковное венчание нередко совершалось через несколько месяцев после свадьбы.

У народов Поволжья свадебная обрядность имела сходные элементы с различными вариантами русской свадьбы. Вместе с тем, наблюдались и восточные влияния. Так наряду с браками по сватовству бытовали браки-похищения, обычно с согласия родителей невесты. Нередко брак организовывался между парнем и девушкой, которая была старше на 8−15 лет, что объяснялось хозяйственными интересами. За девушку ее родителям платили выкуп. Приданое невесты считалось ее личной собственностью. У удмуртов молодка после свадьбы возвращалась в дом родителей на несколько месяцев. У татар и башкир при заключении брака согласие молодых не было обязательным. Большинство свадебных обрядов, в частности праздничное застолье организовывалось в доме невесты без участия молодоженов. Во время свадьбы проводились состязания в борьбе, конных скачках и др. До уплаты калыма молодая оставалась у своих родителей, иногда она переезжала в дом мужа после рождения первенца.

У калмыков также согласия девушки и парня при заключении брака не спрашивали. Для определения совместимости будущих супругов в браке гелюнг сопоставлял годы их рождения по восточному календарю. Специальное гадание для выбора «счастливого» дня свадьбы, продолжавшейся 4−5 дней, проводил астролог-зурхачи. Жилище для новой семьи готовила семья жениха, а его внутреннее убранство лежало на близких родственниках невесты.

В родильной обрядности народов Европейской части России имелись некоторые особенности, связанные с их хозяйственной деятельностью, вероисповеданием и характером этнокультурного взаимодействия.

В период беременности для женщины, готовящейся стать матерью, существовали некоторые запреты, призванные ограничить ее от неблагоприятных факторов и сохранить душевное спокойствие. В частности, запрещалось смотреть на пожар, покойника. Во время родов выполнялись магические действия, помогающие благополучно разрешиться от бремени: открывали печную трубу, неожиданно прыскали роженице водой в лицо, стреляли вверх из ружья. После родов совершались обряды, призванные защитить новорожденного от сглаза. Существовали многообразные способы лечения ряда детских болезней народными средствами.

Имелись и некоторые своеобразные моменты в родильной обрядности отдельных этносов. У саамов при рождении ребенка, прорезывании первого зуба ему дарились олени, приплод от которых к совершеннолетию считался его собственностью. К люльке в качестве оберегов подвешивались металлические кольца и зубы лося. У прибалтийско-финских народов Северо-Запада России после родов роженицу обязательно посещали замужние женщины деревни с дарами в виде угощений и денег. У чувашей при рождении мальчика пуповину отрезали на топорище, а если появлялась на свет девочка — на прялке. Новорожденного кормили медом и маслом, особыми действиями передавали под покровительство духа домашнего очага. У православных народов родившегося младенца старались как можно скорее окрестить, выбирая достойных крестных. У татар и башкир спустя три дня после рождения ребенка устраивался праздник наречения имени, сопровождавшийся трапезой.

В погребальной обрядности у этносов Европейской части России сохранялось большое количество архаичных элементов. Обычной практикой было поминовение умерших родителей и пращуров поминальными угощениями.

У саамов места погребений чаще всего располагались на островах. Гроб с покойником выносили через окно, выламывая раму. Для предотвращения вреда живым захоронение очерчивали кругом и пересекали несколько раз топором. На могилу клали перевернутые сани и помещали под них пищу и утварь, в погребение клали орудия труда. Запрещалось использовать для поездок ездовых оленей умершего. У прибалтийско-финских народов наряду с кладбищами при погостах сохранялись и захоронения вблизи поселений — на жальниках и в рощах. Обязательным элементом похоронной обрядности были причитания. На третий, девятый, двадцатый и сороковой день, а также в годовщину смерти устраивались поминальные трапезы. У вепсов фиксировались так называемые «веселые» похороны, во время которых по прижизненному пожеланию умершего, звучала бодрая музыка, и исполнялись его любимые песни. Во время следования с гробом на кладбище первому встреченному человеку делали подношение — пирог на полотенце (если умер мужчина) или на платке (если умерла женщина). До сорокового дня в могилу сначала втыкали палку, а только потом ставили крест. Иногда на могилы детей вместо крестов устанавливали можжевеловые деревца. В похоронном обряде коми отразились представления о загробной жизни. Подчеркивалась связь гроба с жилищем. Он назывался словом «дом» (горг), в крышке прорезывалось или рисовалось окошко. Над гробом сооружали дощатую крышу или покрывали его берестой. Для защиты от вредоносных действий покойника гроб выносили через взвоз, а затем трижды запирали дверь. У народов Поволжья захоронения совершались на родовых кладбищах. В гроб покойнику клали пищу, бытовые предметы, орудия труда, которые согласно традиционным представлениям понадобятся в загробном мире. Сохранялись родовые кладбища. У башкир и большей части татар похоронный обряд совершался по мусульманским обычаям. Похороны происходили в день смерти, тело умершего, заворачивали в саван, в могильной яме при захоронении устраивали нишу. В ряде мест башкиры над могилой сооружали бревенчатые домики.

Календарная обрядность была тесно связана с хозяйственной деятельностью, отражала взаимодействие людей человека с природой, а также формировалась под воздействием традиционных верований и религий.

В связи тем, что большинство народов Европейской части России занималось земледелием, большая часть значимых календарных праздников приходилась на весенне-летний период, причем они были приурочены, как и у русского населения к датам православного календаря. Самыми значимыми церковными праздниками у православных являлись Пасха, Троица, Рождество и Крещение. У мусульманских народов (бо?льшая часть татар, башкиры) наиболее важными считались праздники, связанные с исламской религией. Так у татар широко отмечались Корбан гаете — жертвоприношение, У раза гаете — окончание 30-дневного поста, Маулид — день рождения пророка Мухаммеда. Языческую основу имел повсеместно распространенный обряд ритуального очищения домашних животных во время массового падежа от болезней. Скот прогоняли между двух костров, разожженных при помощи так называемого «живого огня», добытого трением.

У финноязычных народов Северо-Запада России и некоторых групп коми особую значимость приобрели следующие праздники: Егорьев день — 23 апреля (6 мая) — когда происходил ритуальный выгон скота на пастбище; Иванов день — 24 июня (7 июля) — отмечавшийся разжиганием костров, сбором целебных трав и гаданиями девушек; Петров день — 29 июня (12 июля) — сопровождавшийся жертвоприношениями молочных продуктов, Ильин день — 20 июля (2 августа) — выделявшийся совместными трапезами с ритуальным приготовлением жертвенных животных и нива, день Флора и Лавра — 18 августа (31 августа), считавшийся «лошадиным праздником». В этот день лошади получали отдых от работ, и происходило их ритуальное купание в водоемах.

Некоторые праздники имели яркую этническую окраску. Так у ижоры с Егорьевым днем был сопряжен так называемый «бабий праздник», участие в котором принимали только замужние женщины. Они устраивали совместную трапезу, обязательным блюдом на которой была яичница. У карел особое место занимал праздник Кегри пяева, завершавший уборку урожая. У пародов поволжского региона большее значение имели праздники, связанные с земледелием. Так, у удмуртов отмечался праздник выноса плуга (геры поттои) и обрядовое поедание каши из зерна нового урожая (выль жук), у марийцев праздник сохи (ага пайрем) и праздник нового хлеба (кинде пайрем). У марийцев, мордвы и чувашей многие праздники сопровождались ритуальными молениями и жертвоприношениями языческим божествам и предкам. Праздничная культура татар тесно была связана с мусульманской религией.

Доисламский характер сохраняли земледельческие праздники татар и башкир. Важнейшим из них был сабантуй (дословно «праздник плуга»). Его сопровождали различные соревнования в беге, прыжках, национальной борьбе ксрэш, стрельбе из лука, скачках на лошадях. Башкиры отмечали также весенний «грачиный праздник» — каргатуй — в честь прилета этих птиц. Его атрибутами были хороводы, соревнования в беге, поедание ритуальной каши, остатки которой оставляли на поле.

В период после окончания посевных работ до начала уборки урожая и сенокоса у татар и башкир праздновался джиен. Он отмечался в определенной последовательности группой деревень на протяжении нескольких дней. В это время принимали гостей из соседних поселений, устраивались молодежные гулянья, открывались ярмарки, организовывались игры.

Самым популярным у калмыков был праздник начала весны и Нового года по монгольскому лунно-солнечному календарю Цаган Сар («Белый Месяц»). К торжествам заранее заготавливали мясо, которое варили и ели в больших количествах, готовили позы — пельмени, приготовленные на пару. Обязательными праздничными дарами являлись борцоки — фигурки животных из сдобного пресного теста жареные в кипящем жире. В каждом доме демонстрировали состоятельность, вывешивая новые наряды, так как праздник сопровождался взаимными визитами, поздравлениями и благопожеланиями.

Лучше всего традиционные верования сохранились у тех народов Европейской России, которые позже оказались крещеными.

Так, у саамов, которые официально считались православными, сохранялась вера в духов — хозяев озер и рек, имелись служители культа (нойд), выполнявшие функции шамана, жреца и колдуна, почитались сейды — особые места, природные объекты, сооружения из камней. В каждой семье хранились завернутые в тряпку камешки, олицетворявшие духов. У других прибалтийско-финских народов, также у коми (води, ижоры, карел, вепсов) сохранялось почитание некоторых природных объектов: деревьев, камней, водных источников, некоторых животных, имелись представления о духах-хозяевах воды, леса, дома, хозяйственных построек, имелись люди, обладавшие особыми знаниями и магическими приемами, направленными на защиту от вредоносных сил и лечение недугов. У коми сохранялись также представления о создателе мира Ене и его враге Куле или Омоле, именами которых после распространения христианства стали называть Бога и дьявола. У удмуртов, марийцев, мордвы и чувашей были пантеоны божеств, духов и мифологических существ насчитывавшие несколько десятков персонажей. Существовало почитание особых рощ и урочищ — киреметов. Проведением обрядов руководили особые жрецы. В год совершалось несколько десятков обрядов с жертвоприношениями. До принятия христианства религиозная система мордвы отличалась доминирующим положением женских божеств, но верховным божеством (Нишке, Шкай) был мужской персонаж. У марийцев в 1870-х гг. в результате реформирования языческих верований сформировалась синкретическая секта Кугу Сорта («Большая свеча»). На мифологические представления чувашей оказали влияние такие религии как зороастризм, иудаизм, ислам и православие. В каждой семьи имелся йерех — кузовок из коры, служивший для хранения изображений духов в виде куколок, прутиков и т. п. Несмотря на запреты ислама, у татар и башкир также продолжали существовать элементы традиционных верований, сохранялись представления о различных духах-хозяевах, о верховном тюркском божестве Тэнре, отрицательными персонажами считались джины и пери. Существовали различные обереги в виде фрагментов животных, монет, записок с изречениями из Корана, зашитых в кожу или бересту.

У народов Европейской России сложился своеобразный фольклор, включающий разные жанры.

Саамский фольклор наиболее ярко был представлен сказками, легендами и мифами о явлениях и объектах природы, об олене-человеке Мяндаше, историческими преданиями сакки повествующими о войнах, о примечательных горах, водных объектах, а также песнями и рассказами-импровизациями. У прибалтийско-финских народов наряду с обрядовым фольклором, представленным различными песнями, свадебными, похоронными причитаниями, особое место занимали произведения эпической поэзии — руны. Многие из них, начиная с XIX в., записывались у води, ижоры, карел и были включены в скомпонованный финским фольклористом Элиасом Леннротом карело-финский эпос «Калевала». Исполнение рун сопровождалось игрой на щипковом музыкальном инструмент кантеле, напоминавшем гусли. Широкую известность получили танцы, нередко исполнявшиеся под гармонь. В фольклоре коми яркую этническую окраску имели поэмы и сказания о богатырях, героях и знаменитых колдунах. На основе ненецких преданий сложился ижмо-колвинский эпос, исполнявшийся на коми языке ижемцами и ненцами. Национальными музыкальными инструментами были смычковые (сигудок), струнные (брунган), флейты (полян, чипсан), дудки (буксан), позднее гармонь и балалайка.

У народов Поволжья наибольшее развитие получили песенное и танцевальное искусства. Их исполнение, а также отправление религиозных церемоний сопровождалось игрой на таких музыкальных инструментах как гусли, свирели, волынки, различные трубы (деревянные, берестяные, роговые), скрипки и др. У татар, кроме того, большую популярность приобрела гармонь, у башкир — домра. Калмыцкий фольклор знаменит героическим эпосом «Джангар», который исполнялся сказателями-джангарчи.

Этнокультурные процессы, которые протекали в XX — начале XXI в. на территории Европейской части России характеризуются активным межэтническим взаимодействием народов региона и интенсивной урбанизацией, что влечет трансформацию многих элементов традиционного уклада и возрастание значимости элементов духовной сферы жизни. Отмечается тенденция к ассимиляции русскими прибалтийско-финских народов и мордвы, что объясняется длительным совместным проживанием и близостью во многих значимых сферах культуры. Наряду с этим поступательно увеличивается численность тюркоязычных народов Поволжья и Приуралья (татар, башкир и чувашей), сопровождающаяся их внутренней консолидацией. Противоположным примером могут служить ижемцы, все больше осознающие свою самобытность и выделяющие себя в качестве самостоятельной этнической общности. В последние десятилетия наблюдается также заметное увеличение численности народов, основная этническая территория которых находится за пределами Европейской части России.