Особенности конкретизации и реализации уголовной ответственности за военные преступления в рамках международной уголовной юрисдикции

Вводные замечания, касающиеся правовых основ организации и деятельности международных органов уголовной юстиции в сфере уголовной ответственности за военные преступления.

Как уже отмечалось, в современных условиях наблюдается динамичное развитие международной уголовной юстиции, представленной целым рядом различных по своему правовому статусу, способам учреждения, юрисдикции и другим признакам международных судебных учреждений, а также иных, в той или иной степени связанных с ними органов.

Следует согласиться с О. И. Рабцевич, предлагающей понимать под международным органом уголовной юстиции любую организационную структуру, функционирующую на постоянной или временной основе, действующую на основании международного права и в соответствии с ним, созданную государствами или международной организацией в целях осуществления уголовного преследования и правосудия по уголовным делам¹.

Прежде чем перейти непосредственно к вопросам развития отношений по поводу конкретизации и реализации уголовной ответственности за военные преступления в рамках международной уголовной юрисдикции, следует с опорой на доктринальные разработки отечественной и зарубежной науки международного права^[1][2] и в контексте исследуемой темы дать общие пояснения (отправные посылы) относительно международно-правовых основ правового статуса и функционирования институтов международного уголовного правосудия.

Первое. В современной специальной литературе традиционно выделяют три основные группы рассматриваемых институтов, принимая во внимание, прежде всего, критерии способа их учреждения и правового статуса:

1) международные уголовные трибуналы ad hoc; в современных условиях — это МТБЮ и Международный трибунал по Руанде.

Следует иметь в виду, что Нюрнбергский и Токийский МВТ, созданные для суда над главными военными преступниками Второй мировой войны, выполнили свою историческую миссию. Тем не менее, мы ниже будем обращаться к положениям уставов, приговоров и других документов данных Трибуналов, принимая во внимание их роль в последующем становлении и развитии международной уголовной юстиции, научно-теоретическую и практическую ценность сопоставления нормативных и институциональных компонентов международной уголовной юрисдикции в отношении военных преступлений.

Предметная юрисдикция МТБЮ (расположен в Гааге, Нидерланды), как это следует из ст. 2, 3 его Устава, включает в себя, в том числе военные преступления, а именно серьезные нарушения Женевских конвенций о защите жертв войны 1949 г., нарушения законов и обычаев войны, и распространяется исключительно на физических лиц (ст. 6 Устава); Трибунал имеет по отношению к национальным судам параллельную юрисдикцию, при этом пользуется приоритетом (ст. 9 Устава). В литературе было высказано мнение (в целом разделяемое и автором), согласно которому редакция ст. 3 Устава МТБЮ («Нарушение законов и обычаев войны»), включающая положение о том, что перечень указанных в ней преступлений не является исчерпывающим, дала возможность для широкого судейского толкования, которое, в свою очередь, стало исполнять роль основного источника права Трибунала; данное положение не согласуется с основополагающим принципом nullum crimen sine lege (принципом законности)¹.

Предметная юрисдикция Международного трибунала по Руанде (располагался в Аруше, Объединенная Республика Танзания), как это следует из ст. 4 его Устава, включает в себя военные преступления, а именно, серьезные нарушения ст. 3, общей для Женевских конвенций о защите жертв войны 1949 г. и Дополнительного протокола к ним 1977 г., и распространяется исключительно на физических лиц (ст. 5 Устава). Трибунал имеет по отношению к национальным судам параллельную юрисдикцию, при этом пользуется приоритетом (ст. 8 Устава). В отличие от Нюрнбергского и Токийского МВТ, обладавших юрисдикцией в отношении преступлений против мира, а также в их возможности (реализованной, в частности, Нюрнбергским МВТ) признавать преступными организации, рассматриваемые МУТ ad hoc такой компетенцией не обладают. Кроме того, их юрисдикция не является исключительной (как это было в случае с Нюрнбергским и Токийским процессами над главными военными преступниками Второй мировой войны), а, согласно соответствующим положениям их уставов (на что еще будет обращено внимание), лишь обладает приоритетом по отношению к национальным судам и осуществляется параллельно с последними^[3][4].

К характерным чертам способа учреждения и правового статуса этих институтов отнесены:

— учреждение резолюциями СБ ООН, по сути, как его вспомогательных органов.

Указанные трибуналы действуют в соответствии с уставами, утвержденными СБ ООН. Устав МТБЮ принят 25 мая 1993 г. Резолюцией 827 (1993) на 3217-м заседании СБ ООН (UN Doc. S/Res/827 (1993)). Устав Международного трибунала по Руанде принят 8 ноября 1994 г. Резолюцией 955 (1994) на 3453-м заседании СБ ООН (UN Doc. S/Res/955 (1994)). Между тем тезис о легитимности данного способа создания МУТ, в целом разделяемый некоторыми авторами¹, поддерживается далеко не всеми исследователями. Ряд авторов полагает, что СБ ООН вышел за пределы своей компетенции, в том числе и потому, что он не вправе был наделять вспомогательный орган теми полномочиями и функциями, которыми он сам не обладал, не мог он также и учреждать независимый международный уголовный суд^[5][6]. Вопрос о легитимности МТБЮ ставился в деле Д. Тадича и был разрешен самим Трибуналом в пользу законности его учреждения СБ ООН (основной тезис — МТБЮ создан на основе Устава ООН и наделен всем необходимым для обеспечения справедливого правосудия — следовательно он учрежден на основе закона)^[7]. Заметим также, что в отличие от МТБЮ, Международный трибунал по Руанде был учрежден, в том числе с учетом просьбы, поступившей от правительства (нового руководства) страны, где имел место вооруженный конфликт и серьезные нарушения МГП, ставшие предметом юрисдикции данного международного института^[8];

— связанное с этим отсутствие у них собственной международной правосубъектности.

В связи с этим, как отмечают исследователи (и в целом это согласуется с соответствующими положениями уставов указанных международных институтов), Трибуналы вправе пользоваться такими международными правами, которые делегированы им ООН, расходы на их деятельность покрываются из бюджета ООН; их председатели должны предоставлять ежегодные отчеты о деятельности Трибуналов в Совет Безопасности и в ГА ООН¹;

— их временный характер.

В 2003 г. СБ ООН определил стратегию завершения работы обоих трибуналов к 2010 г., однако впоследствии сроки были продлены до 2014 г. (см.: UN Doc. S/Res/1503 (2003); S/2002/678; S/PRST/2002/21; S/2009/247). Кроме того, в соответствии с Резолюцией СБ ООН № 1966 (2010) от 22 декабря 2010 г. «О международном остаточном механизме для уголовных трибуналов» в рамках ООН создан новый квазисудебный орган, который будет исполнять основные функции МТБЮ и Международного трибунала по Руанде после окончания их мандатов (Резолюция была принята 14 голосами «за», при одном воздержавшемся — Российской Федерации)^[9][10]. Между тем МТБЮ (на момент подготовки данного пособия) продолжает работу по отдельным делам (дело Р. Младича ИТ-09−92, находится в стадии судебного разбирательства; по делу Я. Прлича и др. (ОН-04−71) был вынесен обвинительный приговор и осуществляется апелляция (см.: официальный сайт Международного трибунала по бывшей Югославии — http: //www.icty.org); Международный трибунал по Руанде завершил работу 31 декабря 2015 г. (официальный сайт— http://www.unictr.org);

• 2) Международный уголовный суд, который:
  • — создан на основании международного договора.

Предметная юрисдикция МУС (расположен в Гааге, Нидерланды), как это следует из ст. 5 и 8 Статута, включает в себя, в том числе военные преступления, и распространяется исключительно на физических лиц (ст. 25 Статута). Юрисдикция МУС, как это следует из Преамбулы Статута и конкретизируется в ряде его статей (в частности, ст. 11—13,17) носит комплементарный (дополнительный) по отношению к национальным органам уголовной юстиции характер, кроме того, ее осуществление обусловлено рядом условий (подробнее об этом будет сказано ниже). Статут Международного уголовного суда был принят в Риме на дипломатической конференции полномочных представителей 17 июля 1998 г. и вступил в силу 1 июля 2002 г.^[11];

• — имеет статус самостоятельной международной организации, связанной с ООН¹;
• — действует на постоянной основе²;
• 3) интернационализированные суды (именуемые также в специальной литературе смешанными, квазимеждународными, гибридными судами или трибуналами, иногда также уголовными трибуналами третьего поколения³), число которых увеличивается, и для которых в целом⁴ характерно:
  • — создание при активном участии ООН.

В литературе было высказано мнение о том, что попытки создания таких судов предпринимались и ранее (в Египте по результатам работы Каирской и Константинопольской Комиссий на основании Устава судоустройства для смешанных процессов 1873 г.; в послевоенной Германии — военные трибуналы оккупационных властей)⁵. Сегодня к такого рода смешанным (интернационализированным) судам относят: специальные судебные палаты по серьезным преступлениям в Тиморе-Лешти (2000 г.); смешанные судебные коллегии в Косово (2000 г.); Специальный суд по СьерраЛеоне (2002 г.); Судебную палату по расследованию военных преступлений в Боснии и Гергеговине (2005 г.); Чрезвычайные судебные палаты в Камбодже (2006 г.); Специальный Трибунал по Ливану (2007 г.)⁶. Кроме того, как не без оснований отмечают исследователи, учреждение в 2013 г. Чрезвычайных африканских палат при содействии Африканского союза открывает в этом виде юрисдикции новые перспективы в связи с регионализацией процесса их создания и функционирования⁷.

Создание при участии ООН может выражаться в заключении соглашения между ООН и правительством соответствующего государства (Специальный суд по Сьерра-Леоне, Чрезвычайные судебные палаты в Камбодже, Специальный трибунал по Ливану) либо в принятии СБ ООН.

• 1 См.: ст. 2, 4 Римского статута МУС. Также, см.: Соглашение о взаимоотношениях между Судом и Организацией Объединенных Наций (Документ ООН PCNICC/2001/ Add.l).
• 2 См.: ст. 1 Римского статута МУС.
• 3 См. об этом: Егоров С. А. Гибридные (смешанные) суды // Институты международного правосудия / под ред. В. Л. Толстых. М., 2014; Патрин Д. А. Международное судебное разбирательство: история, понятие, функции: дис. … канд. юрид. наук. М., 2005; Рабцевич О. И. Органы международной уголовной юстиции. С. 265—266; Русинова В. Н. Нарушения международного гуманитарного права: индивидуальная уголовная ответственность и судебное преследование. М., 2005. С. 56, 150, 152—153; Шинкарецкая Г. Г. Смешанные уголовные трибуналы: новый вид правосудия? // Международное право и международные организации. 2014. № 2. С. 294—303; Romano С. Mixed Jurisdictions for East Timor, Kosovo, Sierra Leone and Cambodia: The Coming of Age of Internationalized Criminal Bodies? // The Global Community: Yearbook of International Law and Jurisprudence. 2002. V. 2. P. 97—138.
• 4 Если абстрагироваться от различий их правового статуса и юрисдикции, а также отмеченных выше последних тенденций их регионализации.
• 5 См.: Рабцевич О. И. Органы международной уголовной юстиции. С. 265—266.
• 6 См.: Егоров С. А. Гибридные (смешанные) суды. С. 446.
• 7 См.: Каюмова А. Р. Уголовная юрисдикция в международном праве. С. 441.

соответствующей резолюции (смешанные суды в Косово и Восточном Тиморе были учреждены миссиями ООН по поддержанию мира, наделенными в соответствии с мандатом законодательными, исполнительными и судебными полномочиями);

• — смешанный состав судей (включает, наряду с национальными судьями соответствующего государства, также и международных судей);
• — специфика предметной компетенции (наряду с делами о нарушении МГП, также включает преступления, криминализованные и наказуемые в рамках соответствующей национальной уголовно-правовой системы) и связанное с этим широкое обращение к нормам национального уголовного законодательства (наряду с применимым международным правом).

Следует также обратить внимание на существенную особенность интернационализированных судов, связанную, с характером их институционализации. Так, большинство таких судебных учреждений встроено в национальную судебную систему государства (места функционирования) и только отдельные носят автономный характер по отношению к национальной судебной системе. Среди последних, Специальный суд по Сьерра-Леоне и Специальный трибунал по Ливану.

Специальный суд по Сьерра-Леоне расположен в г. Фритаун (СьерраЛеоне), кроме того, имеются дополнительные офисы в Гааге (Нидерланды) и в Нью-Йорке (США). Предыстория его создания такова. В начале 1990;х гг. в Сьерра-Леоне началась гражданская война, в результате которой погибло около 200 тыс. человек. С точки зрения международного права данный вооруженный конфликт в Сьерра-Леоне не был международным. В 1999 г. в Ломе (Того) между противоборствующими группами было заключено мирное соглашение. 14 августа 2000 г. СБ ООН принял Резолюцию № 1315, в которой поручил Генеральному секретарю провести переговоры с Правительством Сьерра-Леоне об учреждении специального суда, который бы имел полномочия привлекать к ответственности лиц, виновных в совершении наиболее тяжких преступлений (см.: Док. ООН: S/Res/1315 (2000)). Итогом переговоров стало подписание в январе 2002 г. Соглашения между ООН и Правительством Сьерра-Леоне об учреждении Специального суда по Сьерра-Леоне. Частью Соглашения является Устав Суда (см.: Док. ООН: S/2002/246). 19 января 2002 г. данное Соглашение было ратифицировано Парламентом Сьерра-Леоне. Акт о ратификации внес в законодательство Сьерра-Леоне изменения, необходимые для обеспечения функционирования Суда, приступившего к работе 1 июля 2002 г. (см. официальный сайт Суда по Сьерра-Леоне — URL: http://www.sc-sl.org)^[12].

Специальный трибунал по Ливану был создан на основании соглашения между ООН и Ливаном по исполнение Резолюции СБ ООН 1664 (2006) от 29 марта 2006 г. В свою очередь, указанная резолюция была принята в ответ на просьбу правительства Ливана учредить международный трибунал для привлечения к ответственности всех лиц, которые были признаны виновными в совершении 14 февраля 2005 г. террористического акта, в результате которого погиб бывший премьер-министр Ливана Рафик Харири и другие лица. Трибунал начал работать в соответствии с разработанным во исполнение резолюции СБ ООН 1757 (2007) Уставом (вступил в силу в 2007 г.) в Гааге 1 марта 2009 г. Следует отметить, что по аналогии с МУТ ad hoc, а также и Специальным судом по Сьерра-Леоне (на что еще будет обращено внимание) Трибунал и национальные суды Ливана имеют параллельную юрисдикцию, при этом Трибунал имеет верховенство над национальными судами¹.

Принимая во внимание предметную юрисдикцию Специального суда по Сьерра-Леоне, включающую дела о военных преступлениях (на что прямо указывают ст. 3 и 4 его Устава), а также явно обозначенный его международный характер, позволяющий отнести данный институт к международной уголовной юрисдикции, ниже ему будет уделено отдельное внимание (наряду с МУТ ad hoc и МУС).

На международный характер Специального суда по Сьерра-Леоне указывают положения Соглашения между ООН и правительством Сьерра-Леоне об учреждении данного Специального суда, и его Устава. Заметим, что в специальной литературе признается международный характер именно Специального суда по Сьерра-Леоне и, напротив, отрицается таковой за другими интернационализированными судами, включая Специальный трибунал по Ливану, поскольку, хотя последний и не встроен в национальную судебную систему, он не применяет международное право, и его юрисдикция не является международной^[13][14].

Статус международной уголовной юрисдикции подтверждается, в том числе с учетом решения в нем вопросов юрисдикция ratione materiae и ratione personae, включая положения, подтверждающие отсутствие права любого лица на иммунитет (по аналогии с МУТ ad hoc и МУС). Данный подход был подтвержден, в частности, в решении Апелляционной камеры Специального суда по Сьерра-Леоне по делу Тейлора (Taylor) от 31 мая 2004 г.^[15]

Второе. Различия (не только способа учреждения и правового статуса, но также и юрисдикции, о чем еще будет сказано ниже) рассматриваемых международных органов не отрицают и присущих им интегративных черт. Следует учитывать уникальность правового статуса каждого международного органа уголовной юстиции, специфику нормативно-правовых основ (в первую очередь уставов), определяющих его статус и функционирование и одновременно играющих роль своеобразных международных уголовных и уголовно-процессуальных кодексов¹, особое значение в данном случае взаимосвязи с ООН и взаимодействия с национальными правовыми системами.

Кроме того, следует согласиться с И. С. Марусиным в том, что деятельность международных уголовных судебных учреждений регулируется сложным комплексом международно-правовых актов и документов — международными договорами, резолюциями международных организаций, принятыми самими судебными учреждениями внутренними актами^[16][17].

Кроме того, все международные органы уголовной юстиции, принимая во внимание их системную принадлежность, в той или иной мере и в том или ином объеме ориентированы на поддержание и укрепление, а также и восстановление именно международного правопорядка, у каждого из них есть право (конкретизируемое положениями устава международного уголовного судебного учреждения) проводить расследование, осуществлять уголовное преследование, осуждать и наказывать лицо, которое уже привлекалось к уголовной ответственности и, возможно, было осуждено национальным судом.

Третье. Международно-правовая природа рассматриваемых органов проявляет себя и в особенностях расследования, рассмотрения и разрешения в них уголовных дел, исполнения вынесенных по таким делам приговоров. В специальной литературе были высказаны различные суждения относительно структуры международного уголовного судопроизводства, а также и его в целом международно-правового характера. Позиционно следует признать справедливость суждения, согласно которому, сама процедура производства дел в международном органе уголовного правосудия должна представлять собой гармоничную комбинацию основных процессуальных порядков и соответствовать международно-правовой природе институционального компонента, отправной точкой здесь не может служить какая-либо отдельная национальная система^[18]. Между тем практика функционирования некоторых международных органов уголовной юстиции расходится с этим в полной мере обоснованным суждением (на это еще будет обращено внимание), что, как представляется, в сочетании с другими факторами политико-правового свойства не способствует их сотрудничеству с государствами, представляющими различные правовые системы, ставит под сомнение законность и справедливость отдельных выносимых ими приговоров и других правоприменительных актов.

Также обратим внимание на то, что Устав Нюрнбергского МВТ, а также и сам Нюрнбергский процесс над главными военными преступниками Второй мировой войны отражали тезис о сочетании континентальных правовых традиций и традиций общей системы права в международном уголовном судопроизводстве. Более того, как обоснованно считает профессор А. В. Наумов, Нюрнбергский МВТ воспринял лучшее из правовых систем представляющих его юристов (членов Трибунала и Обвинителей), в том числе широко использовал принцип активного суда (характерный для романо-германской правовой системы, уголовно-процессуального законодательства СССР); из англо-американского процесса воспринял, в частности, перекрестный допрос¹.

В свою очередь, Токийский МВТ и проходивший в нем процесс отличались преобладанием элементов англо-американского уголовного судопроизводства, что, в свою очередь, было связано с подготовкой данного документа в основном американскими юристами и утверждением его главнокомандующим американских оккупационных войск в Японии генералом Д. Макартуром^[19][20].

Следует также привести суждения современных ученых по вопросу о структуре международного уголовного судопроизводства. По мнению И. С. Марусина, процесс в международных уголовных судебных учреждениях можно разделить на следующие стадии: 1) принятие дела к производству и определение его подсудности данному судебному учреждению; 2) подготовка к слушанию дела и проведение предварительного расследования; 3) слушание дела в судебном заседании и вынесение решения или приговора; 4) рассмотрение апелляционной жалобы на вынесенное решение или приговор^[21].

Н. А. Шулепов и И. Ю. Белый в результате анализа положений Римского статута МУС, а также Правил процедуры и доказывания приходят к выводам о том, что структура международного уголовного судопроизводства (стадии международного уголовного процесса), а равно их содержание и задачи не совпадают с выработанными в отечественной правовой науке и отраженными в законодательстве (прежде всего, в уголовно-процессуальном) положениями о системе стадий уголовного процесса, в основном имеют черты англо-саксонской правовой традиции и подразделяются на четыре этапа: досудебное производство, предварительное рассмотрение дела, производство в суде первой инстанции, проверка законности и обоснованности приговора (а иногда и судебное разрешение вопросов, возникающих в ходе исполнения приговора¹).

Приведенные позиции основываются на положениях соответствующих уставов и практике работы современных органов международной уголовной юстиции и в связи с этим выглядят убедительными. Как представляется, между их сторонниками нет расхождений принципиального характера (а отдельные разночтения объясняются как различиями уставов международных институтов, так и недостаточной проработкой в этих документах вопроса о системе стадий международного уголовного судопроизводства).

Что в целом характерно для англо-американского уголовного процесса. Англо-американский тип уголовного процесса принципиально отличается от принятых в континентальном уголовном процессе подходов в выделении стадий и содержании последних; делится на досудебное и судебное производства (которые в свою очередь подразделяются на соответствующие этапы), при этом, в отличие от уголовного процесса стран романо-германской правовой системы, в нем отсутствует процессуально оформленная досудебная стадия предварительного расследования, а в доктрине, законодательстве и судебной практике отсутствует определенность в вопросе о начальном моменте процесса (в литературе данный момент связывается различными авторами: с изданием судом приказа об аресте; с первыми действиями по собиранию доказательств; с арестом подозреваемого, его допросом, опросом свидетелей и совершением других оперативно-розыскных действий). Также и процесс доказывания принципиально отличается от подхода, принятого в странах континентальной Европы^[22][23].

Вместе с тем справедливости ради нужно отметить (и на это еще будет обращено внимание ниже), что организация и деятельность МУС сочетает в себе черты англо-американского и континентального уголовного процесса^[24].

Автор также полагает возможным указать на существенные специфические признаки современного международного уголовного процесса, в свою очередь, выводимые из обобщения доктринальных разработок¹ и практики работы органов международной уголовной юрисдикции: — во-первых, значимость, и одновременно специфика инициирования расследования и уголовного преследования по делу о военном преступлении в рамках международной уголовной юрисдикции^[25][26].

Заметим, что сам термин «возбуждение уголовного дела» в уставах институтов международного уголовного правосудия не используется, в них используются термины «возбуждение расследования», «возбуждение уголовного преследования», в чем, по всей видимости, усматривается влияние англо-американских традиций построения уголовного процесса;

• — во-вторых, особая роль Обвинителя (Прокурора) в ходе предварительного расследования и в целом — при производстве уголовных дел в международных органах уголовной юстиции^[27];
• — в-третьих, особая значимость сотрудничества институтов международного уголовного правосудия с государствами, национальными органами уголовной юстиции в ходе уголовного преследования и наказания по делам о военных преступлениях^[28].

Указанные аспекты будут раскрыты далее, при рассмотрении алгоритма конкретизации и реализации уголовной ответственности за военные преступления в различных видах международных органов уголовной юстиции.

Здесь же, постановочно и схематично обозначим данный алгоритм в целом (применительно к международной уголовной юрисдикции).

• 1. При обнаружении факта военного преступления международный правоприменитель оценивает данный факт с точки зрения оснований принятия дела к своему производству и осуществления по нему расследования и уголовного преследования в порядке, предусмотренном уставом и иными документами, регламентирующими деятельность соответствующего международного органа (начало стадии конкретизации уголовной ответственности).
• 2. При наличии указанных оснований запускается процедура предварительного расследования и начинается уголовное преследование конкретного лица, предположительно совершившего военное преступление, в порядке, предусмотренном уставом и иными документами, регламентирующими деятельность соответствующего международного органа.
• 3. При наличии достаточных доказательств, дающих основания предполагать, что конкретное лицо совершило военное преступление, международный правоприменитель привлекает данное лицо к уголовной ответственности в качестве обвиняемого, принимает решение о применении к нему меры пресечения и предает суду в порядке, предусмотренном уставом и иными документами, регламентирующими деятельность соответствующего международного органа.
• 4. В том случае, если в ходе судебного разбирательства, проведенного в соответствии с установленными уставом и иными документами, регламентирующими деятельность соответствующего международного органа, вина подсудимого в инкриминируемом ему военном преступлении будет установлена, суд выносит обвинительный приговор, в котором определяет вид и меру наказания (стадия конкретизации заканчивается).
• 5. После того, как вынесенный по уголовному делу о военном преступлении обвинительный приговор вступает в законную силу^[29], определенное в нем наказание исполняется в порядке, предусмотренном уставом и иными документами, регламентирующими деятельность соответствующего международного органа, и соглашением с соответствующим государством (местом исполнения приговора), а также с учетом общепризнанных в этой части международных правовых стандартов и соответствующих положений уголовно-исполнительного законодательства данного государства (стадия реализации уголовной ответственности).

• [1] См.: Рабцевич О. И. Органы международной уголовной юстиции. С. 15.
• [2] Выделим, по меньшей мере, два крупных блока специальной литературы. Первыйиз них включает работы, посвященные преимущественно Нюрнбергскому и ТокийскомуМВТ, в том числе их влиянию на последующее развитие международного уголовногосудопроизводства. См., напр.: Белый И. Ю. Нюрнбергский процесс и формированиепринципов международного уголовного судопроизводства // Вестник Академии Генеральной прокуратуры РФ. 2011. № 2. С. 14—18; Богуш Г. И. Нюрнбергский процесси современность (некоторые размышления к 60-летию Международного военного трибунала над главными нацистскими военными преступниками // Российский ежегодникуголовного права. 2006. № 1. СПб., 2007; Иванова И. М. Международная уголовная юстиция и преступления против человечества: дис. … канд. юрид. наук. М., 1959; [1, с. 310]. Второй блок (нас, принимая во внимание заявленные аспекты, он интересуетв первую очередь) включает исследования преимущественно современных международных органов уголовной юстиции, в том числе обладающих юрисдикцией в отношении военных преступлений. См., напр.: Абашидзе А. X. Указ, соч.; Асатур А. А. Развитиемеждународного уголовного права и деятельность международных уголовных судов //Московский журнал международного права. 2000. № 2. С. 285—293; Белый И. Ю. Международное уголовное судопроизводство. М., 2007; [2, с. 310].
• [3] См.: Михайлов Н. Г. Международный уголовный трибунал по бывшей Югославии как институт международной уголовной юстиции. С. 34; Его же. Международныйуголовный трибунал по бывшей Югославии: компетенция, источники права, основныепринципы деятельности. С. 48.
• [4] См. об этом: Рабцевич О. И. Органы международной уголовной юстиции. С. 79.
• [5] См., напр.: Костенко Н. И. Международная уголовная юстиция. Проблемы развития. М., 2002. С. 23; Накашидзе М. Р. Институционально-правовые основы становленияи деятельности Международного трибунала по бывшей Югославии и его вклад в прогрессивное развитие современного международного права // Право и политика. 2006.№ 9. С. 4.
• [6] См.: Дремина-Волок Н. В. Политико-правовые проблемы легитимности учреждениямеждународных уголовных трибуналов ad hoc по бывшей Югославии и Руанде // Следователь. 2007. № 6. С. 57—61; Михайлов Н. Г. Международный уголовный трибунал по бывшей Югославии как институт международной уголовной юстиции. С. 37; Мезяев А. Б. Процесс против Слободана Милошевича в Гаагском трибунале: некоторые международноправовые вопросы // Московский журнал международного права. 2005. № 2.
• [7] См. подробнее об этом, напр.: Блищенко И. П., Дориа Ж. Указ. соч. С. 285—291.
• [8] См. об истории создания данных МУТ, напр.: Институты международного правосудия / под ред. В. Л. Толстых. М., 2014. С. 390—400; 410—416.
• [9] См.: Марусин И. С. Международные уголовные судебные учреждения: судоустройство и судопроизводство. СПб., 2004. С. 53—54.
• [10] См. об этом, напр.: Бирюков П. Н., Пронин А. В. Международный остаточный механизм для уголовных трибуналов. С. 11—14.
• [11] См. подробнее: Игнатенко Г. В. Международный уголовный суд как субъект международного права // Российский ежегодник международного права. 2003. Специальный выпуск. СПб., 2003. С. 12—17.
• [12] Подробнее см.: Егоров С. А. Гибридные (смешанные) суды. С. 453—454; Белый И. Ю., Ложников И. С. Указ, соч.; Скуратова А. Ю. Специальный суд по Сьерра-Леоне: правовая модель и практика // Юрист-международник. 2006. № 4.
• [13] См. об этом: Егоров С. А. Гибридные (смешанные) суды. С. 454—455.
• [14] См.: Damgaard С. Op. cit. Р. 270.
• [15] См. об этом: Толстых В. Л. Вопросы процесса в решениях международных судовв первой декаде XXI века // Российский юридический журнал. 2011. № 3. С. 111—123.
• [16] Принимая во внимание содержащиеся в таких документах нормы международного уголовного материального и уголовно-процессуального права.
• [17] См.: Марусин И. С. Международные уголовные судебные учреждения: судоустройство и судопроизводство. С. 48, 58, 63—64, 72.
• [18] См.: Блищенко И. Л, Фисенко И. В. Международный уголовный суд. М., 1994.С. 197. Также см. об этом: Международное уголовное право: учеб, пособие / под общейред. В. Н. Кудрявцева. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1999. С. 206—207.
• [19] См.: Международное уголовное право: учебник для вузов / А. В. Наумов, А. Г. Кибальник, В. Н. Орлов, П. В. Волосюк. М., 2013. С. 384. Также по этому вопросусм., напр.: Нюрнбергский процесс: право против войны и фашизма. С. 7—10; Лобанов С. А. Международно-правовые аспекты уголовного судопроизводства по деламо военных преступлениях. М., 1999. С. 89,105; Глотова С. В. К 60-летию Нюрнбергскогопроцесса. Вклад Устава Нюрнбергского трибунала в становление международной уголовной процедуры // Рос. ежегодник междунар. права. 2005. СПб., 2006.
• [20] См. об этом: Николаев А. Н. Токио: суд народов. М., 1999. С. 29—39.
• [21] См.: Марусин И. С. Возбуждение дела в Международном уголовном суде и в Международном уголовном трибунале по бывшей Югославии // Международное уголовноеправосудие: современные проблемы / под ред. Г. И. Богуша, Е. Н. Трикоз. М., 2009. С. 344.
• [22] См.: Шулепов Н. А., Белый И. Ю. Указ. соч.
• [23] См. об этом: Гуценко К. Ф., Головко Л. В., Филимонов Б. А. Указ. соч. М., 2002.С. 45—46; Бернам У. Указ. соч. С. 466—468; Курс уголовного процесса / под ред.Л. В. Головко. М, 2016. С. 186; Ларичев В. В. Предварительное расследование преступлений в США и Германии: дис. … канд. юрид. наук. М., 2004; Пешков М. А. Указ, соч.;Смирнов А. В. Модели уголовного процесса; Стойко Н. Г. Американский уголовныйпроцесс: интересы общественной безопасности и защита личных конституционныхправ и свобод: учеб.-метод. пособие. М., 2012; Шумилов В. М. Правовая система США.С. 132—133.
• [24] См. об этом, напр.: Глотова С. В. Особенности международного уголовного судопроизводства (на примере Международного уголовного суда) // Российский юридический журнал. 2011. № 3. С. 99—-110; Mamma А., Нузбан Ю. Указ. соч. С. 442.
• [25] См., напр.: Глотова С. В. Институционализация уголовного преследования за совершение международных преступлений на примере Международных уголовных трибуналов и Международного уголовного суда // Международное право. International Law.2006. № 2. С. 106—123; Костенко Н. И. Международная уголовная юстиция. Проблемыразвития. М., 2002; Марусин И. С. Возбуждение дела в Международном уголовном судеи в Международном уголовном трибунале по бывшей Югославии; Юсупов М.-Б. Р. Указ, соч.; Шулепов Н. А., Белый И. Ю. Указ, соч.; Шумилов В. М. Международное право.С. 401—402; и др.
• [26] См. об этом: Марусин И. С. Возбуждение дела в Международном уголовном судеи в Международном уголовном трибунале по бывшей Югославии. С. 344—345.
• [27] См. подробнее об этом, напр.: Шулепов Н. А., Белый И. Ю. Указ, соч.; и др.
• [28] См. подробнее об этом, напр.: Глотова С. В. Сотрудничество государств с Международным уголовным судом // Правоведение. 2009. № 1. С. 48—66; Землянская В. В. Актуальные вопросы международного сотрудничества Международного уголовного суда //Международное правосудие: Современные проблемы. М., 2009; Сафаров Н. А. Сотрудничество в области уголовного правосудия: «горизонтальная» и «вертикальная» модели //Московский журнал международного права. 2007. № 1. С. 93—107; Венъци Ч. О сотрудничестве с Международным уголовным судом государств, не являющихся участникамиСтатута // Международный журнал Красного Креста. Т. 88. № 861. 2006. С. 108—133;Broomhall В. Op. cit. Р. 155; CiampiA. The obligation to cooperate // The Rome Statute of theInternational Criminal Court. A commentary / ed. by A. Cassese, P. Gaeta, J. Jones. Oxford, 2002. Vol. 2. P. 1608—1636; и др.
• [29] В том числе с учетом возможной апелляции на него.