Средневековая христианская экзегетика: проблема множественной интерпретации

В средневековой традиции истолкования Священного Писания {экзегетике) процедуры аллегорической интерпретации видоизменяются. Содержание Ветхого Завета, которое оценивается как безусловно истинное, нуждается в христологическом переосмыслении.

Одним из первых нормативных экзегетических сочинений становится четвертая книга «О началах» Оригена (ок. 185—253). Дополняя метафору Филона, Ориген вводит различение тела (сома), души (псюхе) и духа (пневмы) текста и применяет принцип троякого истолкования. Соматическое, или буквальное, истолкование предназначено для «простых» людей, «душа» Писания открывается тем, кто продвинулся в вере, и только для совершенных вскрывается его спиритуальный (духовный) смысл, выявляющий предельные тайны божественной мудрости, скрытые в буквах.

В третьей книге «О христианском учении» Августин (354—430), исходя из идеи принципиальной понятности Библии для верующего, сужает применение аллегорезы до толкования темных мест Св. Писания. Утверждением о том, что места с «неясным» смыслом должны истолковываться путем сравнения со сходными с ними «ясными» местами, Августин закладывает основания того, что на последующих этапах развития герменевтики эксплицируется как принцип контекста. Говоря об уместности применения аллегорезы, Августин подчеркивает необходимость для верующего обладать особыми знаниями и качествами. Для того чтобы понять, имеет ли фрагмент фигуральный смысл, читателю необходимо иметь то, что позднее обозначается как языковая, предметная, историческая компетенции, т. е. техническая сторона истолкования, а также обладать особой психологической установкой. Описывая эту установку, Августин отсылает к павлианской триаде «веры, надежды, любви» (1-Кор. 13:13), которыми должен быть исполнен интерпретатор-христианин. Кроме того, в трактате «О Троице» Августин обосновывает еще одно положение, важное для последующего развития герменевтики, — идею о неполной выразимости внутреннего логоса, внутреннего слова (verbum interim). Не все, что есть в душе, можно сказать, не все можно выразить до конца.

Несмотря на авторитетность фигуры Августина для христианской мысли, средневековая экзегеза не воспринимает его идеи в полной мере. Средневековые теологи идут по пути утверждения многократности смыслов. Так, Иоанн Кассиан (ок. 360—435) предлагает четвероякое истолкование Писания — представление о том, что Писание содержит четыре смысла: буквальный (соматический или исторический), аллегорический (эксплицирующий содержание веры), моральный (отыскиваемый «на пользу» и для поучения), анагогический (указывающий на глубину тайны откровения). Образ Иерусалима, к примеру, может исторически толковаться как название реально существующего города, аллегорически — как отсылка к Церкви или сообществу верующих, тропологически — как указание на душу верующего, анагогически — как обозначение града Божиего на небесах. Францисканский схоласт Бонавентура (Джованни Фиданца, ок. 1218—1274), добавляя символический, синекдохический^[1] и гиперболический смыслы, говорит о семикратном истолковании.

• [1] Синекдоха — стилистический прием наименования части вместо целого.