Роль интегративного подхода в формировании научной картины мира

РОЛЬ ИНТЕГРАТИВНОГО ПОДХОДА В ФОРМИРОВАНИИ НАУЧНОЙ КАРТИНЫ МИРА

С.А. Чернова Науку обычно определяют как особую сферу духовной интеллектуальной деятельности человека. Вместе с тем под наукой подразумевают и сам результат этой деятельности — систему достоверных знаний о данной области действительности — в виде совокупности количественных законов, законченных теорий. Для науки характерно накопление устойчивых знаний в процессе научной деятельности, куда входят законы, принципы, их математическое обоснование. Наука представляет собой сложное образование. На нее можно смотреть и как на совокупность социальных институтов, и как на определенного рода целесообразную деятельность.

Проблема возникновения науки комплексная, включающая сложные взаимоотношения внешних и внутренних, социальных и когнитивных аспектов науки. Как продукт общества наука зависит в своем становлении и развитии от социальных условий и возникающих на этой основе потребностей и интересов.

Современная наука складывается из различных дисциплин, которые взаимодействуют друг с другом и в то же время обладают относительной самостоятельностью. Она является дисциплинарно организованной, и если ее рассматривать как целое, то можно отнести к типу сложных развивающихся систем, в которых возникают новые подсистемы, относительно самостоятельные и автономные. В каждой подсистеме научного знания можно обнаружить различные формы знания: эмпирические факты, законы, гипотезы, теории различного типа и разной степени общности. Все эти разнообразные виды знания организованы в целостность благодаря основаниям, на которые они опираются. Основания определяют стратегию научного поиска и опосредуют включение его результатов в культуру соответствующей эпохи.

На основе знаний современной науки возникает единая концептуальная система — модель устройства действительности, научная картина мира (НКМ). НКМ — целостная система представлений об общих свойствах и закономерностях действительности, построенная в результате обобщения и синтеза фундаментальных научных понятий и принципов.

Картины мира, развиваемые в отдельных научных дисциплинах, не являются изолированными друг от друга. Они взаимодействуют между собой и составляют общенаучную картину мира, которая выступает особой формой теоретического знания. Она интегрирует наиболее фундаментальные достижения естественных, гуманитарных и технических наук, например специальную и общую теории относительности, концепцию Большого взрыва и т. п. Общенаучная картина мира характеризуется большей широтой охватываемых явлений, чем любая отдельно взятая теория. Поэтому на одну и ту же картину мира может отображаться несколько теоретических схем, составляющих ядро различных теорий, в том числе и фундаментальных. Выводы фундаментальных теорий науки являются базисными элементами НКМ, отражают закономерности развития природы и выступают компонентами научно-мировоззренческого мышления.

НКМ связана с осознанием различных интеграционных процессов, которые становятся время от времени доминирующими. Каждый значительный этап в истории науки начинается с того, что прежняя схема действительности обнаруживает свою недостаточность и вытесняется новой. Происходит дифференциация познавательного процесса, а это стимулирует взаимное обособление научных теорий и областей науки. Накопленный материал позволяет совершить прорыв в науку и на основе открытия более фундаментального закона достичь нового теоретического синтеза. Результатом этого интеграционного процесса является новая концепция НКМ.

Деление наук, в основе которого лежит противопоставление «двух культур» — наук о природе (естественные) и наук о «духе» (социально-гуманитарные), — сложилось в XIX в. Причина этого состоит в различии предметов и методов их исследования. Естественным наукам, которые имеют дело с неодушевленной и одушевленной материей, противостоит наделенный разумом, чувствами, эмоциями, волей сознательный субъект. Гуманитарные науки изучают человека и его культуру, обращены к его практической и познавательной деятельности.

В контексте происходящей интеграции наук необходимо отметить усиливающийся процесс математизации научного знания. Анализируя фрагменты истории математики, можно увидеть, что теоретические основы математики формировались под определяющим влиянием мировоззренческих идей.

С древности математику понимали как науку о технике познания и трактовали в этом смысле как искусство правильного мышления, в котором знание отождествляется с действием, а их единство характеризуется со стороны ума, т. е. умением, в котором знание как раз и выражается только через действие.

Основным средством математических знаний является доказательство, а само математическое мышление может быть признано образцом доказательного стиля мышления. Выдвигая положение о том, что, если кто-то «не в состоянии привести разумный довод или его воспринять, тот никогда не будет знать ничего из необходимых знаний» [1], Платон поставил проблему обоснования теоретического знания, в решении которой логика выводит его на понимание синтетического характера доказательного мышления.

Идею доказательства Платон почерпнул из развитых в его время геометрии и учения о числах — научных дисциплин, которым он отказывал в возможности познания истинного бытия, но признавал за ними способность формировать правильный строй мысли, истинно диалектический стиль мышления.

Любое утверждение в математике возводится в ранг истины посредством доказательства, которое является атрибутом математического мышления и выступает одновременно и как необходимый способ связи утверждений, т. е. как закон организации познающего сознания. Поэтому, полагает Платон, познание, претендующее на достоверность, необходимо должно сообщаться с мерными математическими отношениями, управляющими ходом доказательного движения мысли. «Воспринявший что-либо единое, — говорит он, — тотчас после этого должен обращать свои взор не на природу беспредельного, но на какое-либо число; так точно и наоборот: кто бывает вынужден прежде обращаться к беспредельному, тот немедленно вслед за этим должен смотреть не на единое, но опять-таки на какие-либо числа» [2].

Размышления над идеальной природой чисел превращаются у Платона в своеобразную математическую философию, которая объединяет его онтологические и гносеологические построения;

и, хотя математика и рассматривается им как чистая наука, «которой занимаются ради познания вечного бытия, а не того, что возникает и погибает» [3], именно с математическими понятиями, числом он связывает ритм и гармонию, соразмерность и правильность, согласованность и упорядоченность, существующие в действительности.

Учение Платона о взаимосвязи математики с действительностью существенно отличается от взглядов Аристотеля, который считал, что «математической точности нужно требовать не для всех предметов, а лишь для нематериальных. Вот почему этот способ не подходит для рассуждающего о природе, ибо вся природа, можно сказать, материальна» [4].

«Говорят, — отмечает М. Борн, — что метафизика любого периода является прямым потомком физики предшествующего периода» [5], и в этом смысле «Метафизика» Аристотеля не является исключением, а подтверждает содержание данной мысли, поскольку именно пробелы в естественнонаучных представлениях Аристотеля оказали существенное влияние на понимание специфики строгого и точного мышления. Физическая образность Аристотеля не была связана с математикой, поэтому, полагая, что строгое мышление есть мышление доказательное, само доказательство он соотносил лишь с силлогизмом, определяемым им как «речь, в которой из некоторых положений, благодаря тому, что положенное существует, вытекает с необходимостью нечто иное, чем-то, что было положено» [6]. Доказательство, по Аристотелю, невозможно ни о случайном бытии ни о том, что возникает и разрушается: из всеобщих посылок посредством «доказательства в безусловном смысле» выводится вечное заключение в системе такого рода доказательства. Под всеобщим, пишет Аристотель, «мы понимаем то, что есть всегда и повсюду», а о единичном как «о преходящем не может быть ни доказательства, ни безусловного знания» [7].

В Новое время Галилеем было выдвинуто программное положение о том, что философия природы написана в величайшей книге, на языке математики, и письмена ее — треугольники, окружности и другие геометрические фигуры, без коих нельзя понять по-человечески ее слова: без них — тщетное кружение в темном лабиринте.

Основой схемы Галилея являлись геометрические фигуры, которые с времен Евклида считались эталоном конструктивно-строгого мышления. Преимущество геометрического подхода к анализу движений заключалось в том, что геометрические понятия, аксиомы и теоремы воспринимались намного легче, чем понятия и дедуктивные построения арифметики и алгебры, которые были лишены иллюстраций, чертежей, наглядных образов, облегчавших понимание.

Постепенно математика начинает играть совершенно новую роль в процессе познания. Она становится языком науки, служит источником научных гипотез. Важным инструментом научного прогресса становится математическое моделирование. Его сущность — замена исходного объекта соответствующей математической моделью и в дальнейшем ее изучение. В современной науке математическое моделирование приобретает новую форму, связанную с успехами синергетики. Речь идет о том, что «математика, точнее математическое моделирование нелинейных систем, начинает нащупывать извне тот класс объектов, для которых существуют мостики между мертвой и живой природой, между самодостраиванием нелинейно эволюционирующих структур и высшими проявлениями творческой интуиции человека» [8].

В настоящее время активно используются математические методы для изучения собственных объектов в качестве математических моделей. Сюда следует отнести, например, экономику, социологию, управление, биологию, медицину, лингвистику и др. Вместе с тем в сфере математического моделирования физических процессов используется метод вычислительного эксперимента, который дополняется средствами математического анализа (теория вероятностей, аналитическая геометрия), а также методами вычислительной математики (теория разностных схем, теория алгоритмических языков, системное программирование).

Именно с математических работ Ньютона моделирование естественных процессов начало осуществляться в форме дифференциальных уравнений, исходя из того, что структуру этих уравнений можно непосредственно соотнести с результатами наблюдения и эксперимента. Ньютон считал математику основным инструментом физических исследований и разрабатывал ее для многочисленных физических приложений. После длительных размышлений он пришел к исчислению бесконечно малых на основе концепции движения: математика выступает для него не как абсолютный продукт человеческого ума, а как мысленный способ воспроизведения действительности в ее наиболее существенных моментах, необходимых отношениях и всеобщих формах.

Современный французский ученый Р. Том признавал, что в механике и физике роль математики — главная и пытался найти ответ на вопрос о чуде физических законов, об истоках «привилегированного математического статуса физики». Р. Том утверждает, что в физике математика не просто применяется, она в ней содержится. Сущность физики (механики) — это причинные формы существования (скорость, сила, энергия, кинетический момент), которые требуют математики в самом своем определении. Математическое выражение физических законов появляется как необходимое следствие самого определения существований, которые она (физика) содержит.

Физику XIX в. невозможно отделить от уравнений Эйлера, уравнений Максвелла или теоремы Кельвина. Создание общей теории относительности явило собой первый пример физической теории, появившейся в результате математического «прыжка в неизвестное», а развитие квантовомеханических представлений в современной физике было обусловлено математическим воображением, содержательно пополняющим теоретическую научную мысль.

В рамках физики конкретный физический принцип соответствия развился в более общую идею соответствия между классической и квантовой физикой, на основе которой «были установлены формы их связи и условия перехода между ними» [9]. Формулировка принципа соответствия, предложенная в свое время И. В. Кузнецовым, позволила выявить его функцию как регулятора интеграции старого и нового знания: «Теории, справедливость которых была экспериментально установлена для определенной группы явлений, с появлением новых теорий не отбрасываются, но сохраняют свое значение для прежней области явлений как предельная форма и частный случай новых теорий» [9]. Это означает, что новая теория ограничивает сферу применимости старой, описывает более широкий класс явлений и наследует ряд идей предшествующей теории. Так, СТО восприняла из классической физики целый ряд понятий (понятия силы, массы, энергии) и идей (принцип относительности, независимости скорости волн от скорости источника). А это значит, что в каждом научном положении при всей его относительности есть элемент абсолютного знания, не устраняемый последующим развитием науки.

СТО не отвергла основные идеи классической механики, а ограничила область применимости классических идей, она отвергла не сами идеи, а представления о безграничности их сферы действия. Наследуя что-то от старой теории, новая теория расширяет и углубляет понимание понятий и идей из старой теории. Так, СТО углубила понятия массы и энергии, их взаимосвязь, раскрыв относительность массы, расширила сферу действия принципа относительности, показав его универсальность. СТО полностью отвергла гипотезу классической физики о существовании эфира и утвердила идею существования электромагнитного поля как самостоятельного материального объекта. Теория относительности отвергла ньютоновские представления об абсолютности пространства и времени и утвердила идею относительности и взаимосвязи пространства и времени.

Принцип соответствия отражает преемственность научного знания и является одним из способов связи различных теорий в познании окружающей действительности.

Особую роль сыграл выдвинутый Н. Бором принцип дополнительности как некоторой идеи, отразившей общие закономерности познавательного процесса. «Я надеюсь, — писал Н. Бор, — что идея дополнительности способна характеризовать существующую ситуацию, которая имеет далеко идущую аналогию с общими трудностями образования человеческих понятий, возникающими из разделения субъекта на объект» [10].

Примеры применения этого принципа позволили распространить новое мышление на другие области научного знания. Так, например, биологические закономерности хотя и обусловлены физико-химическими процессами, но не сводятся только к ним. Возникает ситуация дуализма. Принцип дополнительности дает возможность рассмотреть философскую проблему о соотношении необходимости и свободы. С одной стороны, мы полагаем, что действуем на основе свободного выбора, с другой же стороны, функционирование любого организма обусловлено физическими законами. Только учет дуализма дает ключ к пониманию наших поступков.

Развитие интеграционных процессов в науке позволяет не только усилить, но и сделать более эффективным взаимодействие одной отрасли в сфере другой, выделить общие закономерности познавательного процесса во всем естествознании и в науке вообще. В современной науке вычленяют общенаучные абстрактные понятия с достаточно общим содержанием, которое позволяет определенную трансформацию их содержания в зависимости от области их применения. К таким понятиям относятся понятия структуры, системы, соответствия, симметрии, дополнительности. Такие понятия занимают промежуточное положение между теоретическими понятиями конкретных наук и философскими категориями. Некоторые из этих понятий выступают как отражение закономерности природы и закономерности познания, то есть используются как конкретные теоретические и методологические принципы (принцип симметрии), другие являются принципами, функционирующими в области организации, интеграции знания (принцип соответствия, принцип дополнительности). Их конкретность связана с тем обстоятельством, что они были сформулированы для решения определенной задачи в специфической ситуации в физике, но их методологическая функция проявляется в связи с тем, что с их помощью решаются общие задачи развития научного знания.

Взаимодействие наук осуществляется в связи с изучением конкретных практических и научных проблем и ведёт к образованию новых комплексов общественнонаучного, естественнонаучного и технического знания. За этим взаимодействием стоят процессы дифференциации и интеграции научного знания, появления новых исследовательских областей и направлений.

В настоящее время интеграционные явления в науке приобретают различные формы и достигают разной степени общности. В ходе развития интеграции происходит диалоговое взаимообогащение идеями представителей разных научных дисциплин.

Характерной особенностью интеграции в науке является возникновение междисциплинарных проблем и соответствующих «стыковых» научных дисциплин, таких, как физическая химия, биофизика, биохимия, геохимия, психофизика и другие. Поэтому в современном естествознании уже нет ни одной науки в чистом виде и идет процесс построения целостной науки о природе и единой науки обо всей действительности в целом [11].

Среди разнообразных форм и направлений интеграционных процессов, охвативших современное естествознание, можно выделить также и процесс формирования биосферного класса наук, изучающих целостные природные образования, которые возникают в ходе длительного взаимодействия живого вещества с неживым.

Учение о биосфере начинает формироваться в конце XIX в. в процессе перехода естествознания от аналитического к синтетическому этапу своего развития и в связи с необходимостью синтеза большого и разнообразного материала о функционировании и развитии наружной оболочки нашей планеты. Возникла необходимость выделить и классифицировать природные зоны, области, комплексы — структурные единицы, которые формируют изменение и развитие наружной оболочки планеты.

Наиболее фундаментальные и наиболее развитые понятия о целостных структурных единицах наружной оболочки планеты были созданы В. В. Докучаевым в учениях о почве и о зонах природы. Опираясь на теоретико-методологическое содержание этих понятий и используя его при изучении планеты в целом, В. И. Вернадский приходит к представлению о биосфере как целостной биогеохимической оболочке нашей планеты. Вернадский вводит понятие живого вещества как совокупности всех организмов и как геологической силы, формирующей биосферу. Между живым и неживым веществом существует, по его мнению, непрерывная материальная (соответственно, энергетическая) связь, непрерывно идущая во время дыхания, питания, размножения живого вещества, основная для его существования. Важнейшей функцией живого вещества является аккумуляция и трансформация космического излучения в электрическую, химическую, механическую, тепловую и так далее энергию и внесение ее в планетарный круговорот вещества и энергии. Биогеохимический круговорот химических элементов есть основной способ существования биосферы и ее систем.

Понятия биосферы как целостной биохимической оболочки нашей планеты, живого вещества, организованности биосферы, биогеохимического круговорота химических элементов составили концептуальную базу интеграции знаний из различных областей естествознания (физики, химии, биологии, геологии, географии) в науках биосферного цикла. Интегрируя, связывая воедино химию, биологию и геологию земной коры, биосферные науки вырабатывают подход к вопросу о связи эволюции органического мира с развитием неживого вещества планеты. Такой подход существенно обогащает научную картину мира.

Все научные картины мира, предшествовавшие учению о биосфере, не учитывали значения жизни в космосе. В связи с этим Вернадский писал: «Можно видеть в представлениях человека о Космосе два синтеза, по существу совершенно разных, находящихся на разных стадиях своего развития и едва ли совместимых между собой. С одной стороны — отвлеченное представление физика или механика, где все сводится в конце концов на немногие нашими органами чувств и даже нашим сознанием не охватываемые в образной форме представления об эфире, энергии, квантах, электронах, силовых линиях, вихрях или корпускулах… Эта абстракция является удобной формой научной работы, входит в научное мировоззрение, но не охватывает его всего, не проникает даже все области естествознания, она явно неполна… Наряду с этой — физической — картиной Космоса всегда существует о нем другое представление — натуралистическое, не разложимое на геометрические формы, более сложное и более для нас близкое и реальное, которое пока тесно связано не со всем Космосом, но с его частью — с нашей планетой, то представление, какое всякий натуралист, изучающий описательные науки, имеет об окружающей его природе. В это представление всегда входит новый элемент, отсутствующий в построениях космогонии, теоретической физики или механики, — элемент живого». Эти два мировоззрения — физическое и натуралистское — «проходят рядом, существуют как-то, не влияя друг на друга, разделяются разными людьми, работающими в значительной мере независимо друг от друга». Речь здесь идет «именно о научных, а не философских построениях Космоса» [12].

Учение о биосфере дает развернутую теоретическую основу натуралистской форме синтеза, которая исторически предшествует физической или механической картинам мира. Вместе с тем оно значительно расширяет интегративные функции научной картины мира. Особенность натуралистского мировоззрения выражается в понятии геохимического состояния вещества. До Вернадского понятие состояния вещества использовалось в физике и термодинамике (твердое, жидкое, газообразное состояния). Геохимический подход позволил выделить живое, косное, биокосное, рассеянное состояния вещества.

Опираясь на биогеохимические принципы, можно выдвинуть представление о биосфере как закономерной стадии эволюции Космоса в планетных условиях. Это представление дает возможность глубже раскрыть смысл высказываний Вернадского о двух синтетических научных картинах мира. Физическая картина, упускающая из поля зрения биосферную стадию эволюции космоса, оказывается существенно ограниченной. Понятие живого вещества не только вводит представление о жизни в научную картину мира, как бы дополняя ее еще одним элементом (жизнью) наряду с другими. Это понятие по существу вводит новый критерий и масштаб оценки всех этапов эволюции космоса.

В физике, механике, астрономии показано значение ядерных, электромагнитных, гравитационных сил и взаимодействий в эволюции материи. Согласно учению о биосфере в этот ряд космических сил входит новая, геологическая, сила — живое вещество. Космическая функция этой силы заключается в трансформации живым веществом космического, и прежде всего солнечного, излучения в действенную земную энергию — химическую, тепловую, механическую, электрическую и т. д. Аккумулируя солнечную энергию, строя высокоорганизованные химические соединения, живое вещество выступает как антиэнтропийный фактор. Хотя «все процессы в области естественных косных тел уменьшают свободную энергию», «свободная энергия биосферы увеличивается, выражая основное значение живого вещества» [13]. Это свойство нашло отражение в геохимических принципах Вернадского. Он вводит в науку понятие о новой форме энергии — биогенной геохимической энергии (свободной энергии биосферы), ставя ее в общий ряд с другими формами энергии — механической, химической, тепловой, электрической и т. д. Биогенная химическая энергия есть энергия, действие которой проявляется на биосферной стадии эволюции космоса. Эта форма энергии выражает организованность биосферы. Живое вещество — носитель этой энергии — определяет функционирование и развитие биосферы.

В.И. Вернадский отмечал, что в XX в. огромный рост физико-химических наук, перелом научного понимания космоса совпадает «с одновременно идущим глубочайшим изменением наук о человеке. С одной стороны, эти науки связываются с науками о природе, с другой — их объект совершенно меняется» [14]. «Биогеохимия должна глубочайшим образом соприкасаться с науками не только о жизни, но и о человеке, с науками гуманитарными» [15].

Ныне утверждается взгляд на науку как на единое целое, в котором развитие каждой отдельной области связано с другими. Такое представление было выражено М. Планком. «Наука, — говорил он, — представляет собой внутренне единое целое. Ее разделение на отдельные области обусловлено не столько природой вещей, сколько ограниченностью способности человеческого познания. В действительности существует непрерывная цепь от физики и химии через биологию и антропологию к социальным наукам, цепь, которая ни в одном месте не может быть разорвана, разве лишь по произволу» [16].

С этим перекликаются размышления В. И. Вернадского о появлении со временем такого новообразования, которое не относится только к природным или только социальным явлениям, а развивается по специфическим интегральным законам, и оно называется ноосферой. Она представляет собой своеобразный синтез природного и социального, истории природы и истории общества. Процесс становления ноосферы оказывает влияние на материальное и духовное производство, на развитие науки, на сближение разнокачественных областей знания.

Развитие интеграционных процессов в теоретическом естествознании привело к тому, что многие философские, мировоззренческие вопросы органически вошли в естествознание и решались как естественнонаучные проблемы применительно к тем или иным познавательным, мировоззренческим ситуациям. Эволюция методологии изменяет менталитет естествоиспытателей. Разрыв с гуманитарными науками существенно уменьшается. В настоящее время математики, физики, биологи часто работают в объединенных коллективах, например с психологами и филологами, по проблемам искусственного интеллекта; математики, физики, психофизиологии — с психологами и педагогами по проблеме высшей нервной деятельности, пытаясь отыскать и понять ее материальные основы.

Взаимодействие наук при решении комплексной проблемы не предполагает их равноправности, всегда выделяется основное звено (одна или несколько отраслей), в рамках которых используются и интегрируются данные других наук. К таким проблемам относятся проблемы современной экологии, проблемы использования природных ресурсов, проблемы развития человеческого общества. Именно в этих проблемах отдельные вопросы не могут иметь самостоятельного статуса, их значимость и последовательность решения проявляется только в результате их понимания как частного аспекта более широкой комплексной проблемы.

Сегодня в сферу единства общественных и естественных наук следует включить взаимодействие философии и конкретных наук, взаимное влияние математики, кибернетики, теории информации, взаимообогащение общественных и естественных наук различными способами, приемами, развитием интеграционных процессов.

Примечания

научная картина мира интегративный.

• 1. Платон. Собрание сочинений [Текст]: в 4 т. / Платон. Т. 3. Ч. 1. М.: Мысль, 1990. С. 343.
• 2. Там же. С. 10−21.
• 3. Там же. С. 337.
• 4. Аристотель. Метафизика [Текст]: в 4 т. / Аристотель. Т. 1. М., 1976. С. 98.
• 5. Ьорн, М. Моя жизнь и взгляды [Текст]: изд. 2 / М. Борн. М.: Эдиториал УРСС, 2004. С. 143.
• 6. Аристотель. Указ. соч. С. 120.
• 7. Там же. С. 272.
• 8. Князева, Е. Н. Синергетика как новое мировидение: диалог с И. Пригожиным [Текст] / Е. Н. Князева, С. Н. Курдюмов // Вопросы философии. 1992. № 2. С. 19.
• 9. Кузнецов, И. В. Принцип соответствия: методологический анализ [Текст] / И. В. Кузнецов. М.: Наука, 1979. С. 6.
• 10. bop, Н. Избранные научные труды [Текст]: в 2 т. / Н. Бор. М.: Наука, 1971
• 11. Кохановский, В. П. Философия и методология науки [Текст]: учеб. пособие для вузов / В. П. Кохановский. Ростов н/A: Феникс, 1999. С. 44.
• 12. Вернадский, В. И. Живое вещество [Текст]: в 2 кн. / В. И. Вернадский. М., 1978. С. 13.
• 13. Вернадский, В. И. Труды биохимической лаборатории [Текст] / В. И. Вернадский. Проблемы биохимии. Вып. 16. М.: Наука, 1980. С. 74.
• 14. Вернадский, В. И. Избранные труды по истории науки [Текст] / В. И. Вернадский. М.: Наука, 1981. С. 239.
• 15. Вернадский, В. И. Размышления натуралиста. Научная мысль как планетное явление [Текст] / В. И. Вернадский. М.: Наука. 1991. С. 91.
• 16. Великие преобразователи естествознания: Макс Планк [Текст]: тез. докл. XXI Междунар. чтений. Минск: БГУИР, 2006. 428 с.