Система преступных деяний

Уголовное законодательство XVIII века придерживалось классификации преступлений, близкой к той, которая получила изложение в Соборном Уложении 1649 года. Первое место по-прежнему отводится преступлениям против религии, за ними следуют: деяния против государя и государства, должностные преступления, преступления воинские, преступления против порядка управления, имущественные преступления, преступления против личности, преступления против общественного порядка и спокойствия.

К числу наиболее тяжких религиозных преступлений «Артикул» относил богохульство, т. е. поношение Бога, девы Марии и святых отцов, святых таинств ругательскими словами. За это полагалось, как правило, прожигание языка раскаленным железом с последующим отсечением головы. Смертной казнью или конфискацией имущества наказывались как «причастники богохуления» лица, которые присутствовали при ругательном поношении святынь, но не донесли об услышанном властям. В уголовном порядке наказывалось также несоблюдение религиозных обрядов, употребление имени Бога всуе при клятве и божбе.

Впервые в светском законодательстве установлена уголовная ответственность за идолопоклонство, чародейство (чернокнижие), заговаривание ружей. Эти преступления карались тюремным заключением, шпицрутенами или сожжением. Весьма любопытно сделанное по этому поводу толкование: «Наказание сожжения есть обыкновенная казнь чернокнижцам, ежели оный своим чародейством вред кому учинил, или действительно с дьяволом обязательство имеет. А ежели ж он чародейством своим никому никакого вреду не учинил и обязательства с сатаною никакого не имеет, то надлежит, по изобретению дела, того наказать другими вышеупомянутыми наказаниями, и притом церковным публичным покаянием» (толк, к арт. 1).

Равную ответственность с чародеем нес тот, кто подстрекал его к причинению кому-либо чародейством вреда. Подобные нововведения в уголовное законодательство, конечно, не делают чести Петру I. Если Соборное Уложение защищало устои православной веры, ее символы и догматы, то петровское законодательство встало, кроме того, на защиту представлений, навеянных суеверием и невежеством, что следует отнести на счет влияния на государя «цивилизованного» католицизмом Запада, с его религиозным фанатизмом, пресловутой охотой на ведьм. Требование установления в таких делах наличия или отсутствия связи с дьяволом прямо ориентировало на применение пыток, которыми можно вынудить не только признание в заключении с дьяволом обязательства, но и в явлении с того света по поручению сатаны с целью ведения «подрывной работы» против Бога. Законодательство XVIII века вплоть до выхода «Наказа» Екатерины II со всей жестокостью карало вероотступничество, особенно переход в нехристианскую веру.

По указам Петра I 1722 и 1724 годов совращение в раскол каралось вечной каторгой.

Среди политических преступлений на первое место поставлены «оскорбления величества», под понятие которого подводятся все враждебные действия против монарха, а также словесное оскорбление или даже осуждение его действий и намерений. Все эти деяния карались смертной казнью. Особо выделены законодателем такие деяния, как измена и переписка с неприятелем, возмущения и бунты, каравшиеся смертной казнью. Также наказывались «непристойные» сходбища и собрания людей («хотя и не для зла»). По-прежнему обвинение в государственных преступлениях охватывались формулой «Государево слово и дело», которая получила уточнение в специальном указе Сената 1714 года, гласившем: «Кто напишет или словесно скажет за собою государево слово или дело, и тем людям велено писать или сказывать о таких делах, которые касаютца о здравии царского величества или высокомонаршей чести или ведают бунт или измену». Дальнейшее уточнение эта формула получила в указах 1715 и 1718 годов.

Важное место в системе законодательных мер Петра I, направленных на внедрение законности, принадлежало узаконениям по борьбе с должностной преступностью. Наиболее опасным среди преступлений этого рода считалось взяточничество, или лихоимство. Оно рассматривалось как деяние, опасное само по себе, независимо от нарушения принявшим подношение каких-либо других интересов и благ. В законодательных актах лихоимство клеймилось позором как «мерзкое лакомство», «прелестное только для одних подлых и ненасытных, сребролюбием помраченых душ». Сами лихоимцы фигурировали в них как «вредители государственные» и «враги отечества». Особенно примечателен в этом отношении указ от 24 декабря 1714 года, который запрещал всем чинам, приставленным к большим и малым делам, брать какие-либо посулы, назначая суровое наказание за нарушение этого запрета: «Кто дерзнет сие учинить, тот весьма жестоко на теле наказан, всего имения лишен, шельмован и из числа добрых людей извержен и смертью казнен будет». Наказанию, согласно указу, подлежали не только лихоимцы, но и все те, кто им в этих делах способствовали или, ведая о них, не сообщили.

Указом давалось очень широкое понятие лихоимству. Под него подводилось взимание более того, что положено, и взимание там, где нельзя было брать ничего^[1]. Лиходатели рассматривались как пособники и карались наравне со взяточниками. Нетерпимое отношение Петра I проявлялось и к другим преступлениям по службе. Их перечень дан в Генеральном Регламенте:

• 1) унос или похищение документов коллегии;
• 2) лживое донесение, скрытие распоряжений, неприведение в исполнение указов;
• 3) подлог документов;
• 4) разглашение служебной тайны;
• 5) бездействие власти («или кто по дружбе или по вражде или из взятков, или других намерений что пренебрежет, которые ему чинить надлежало»).

Все виновные в этих деяниях, независимо от занимаемого положения, карались смертной казнью или «вечной ссылкой на галеры с вырезанием ноздрей и отнятием всего имения». Но после Петра I начались послабления в деле борьбы с должностной преступностью. По сути, была утрачена принципиальная оценка лихоимства как деяния, вредного с государственной точки зрения. Указ 26 мая 1726 года, можно сказать, перевел канцелярских служителей на «довольствие» от добровольных подношений просителей. В указе прямо так и сказано, что приказные взамен жалованья должны «довольствоваться от дел по прежнему обыкновению с челобитников, кто что даст по своей воле».

Екатерина II 18 июля 1762 года издала указ, в котором метала молнии в адрес судей и чиновников, погрязших в «богомерзком мздоимстве». Но угрозы остались только на бумаге. 22 сентября того же года последовал ее же указ, которым смягчалась ответственность за взяточничество. Им предписывалось у уличенных в этом преступлении «отнять чины и, оставя их без наказания, ни к каким впредь делам не определять», «а не из дворян и безчиновных (здесь налицо классовый подход) сослать без наказания в дальние места на поселение».

Так крутые меры Петра I по борьбе со взяточничеством были сведены на нет и утвердилось попустительское отношение к мздоимству.

Важное место в системе преступных деяний законодательством Петра I отведено преступлениям воинским. К их разряду отнесены: неподчинение воинским начальникам, обсуждение их приказов («начальнику принадлежит повелевать, а подчиненному послушну быть»), неявка на смотр, злостное уклонение от службы путем приведения себя в физическую негодность для ее несения, дезертирство и бегство с поля боя, потеря, продажа или порча оружия и амуниции, мародерство, нарушение правил караульной службы, пьянство на службе. Особенно жестоко каралось бегство с поля боя. В отношении лиц, совершивших это преступление, Артикулом воинским предписана немедленная расправа без судебного разбирательства. Они должны «без процессу на первом дереве, которое прилунится, повешены быть» (арт. 96). Смертной казнью карались также дезертиры, военнослужащие, грубо пренебрегшие соблюдением правил караульной службы. Артикул 41 гласил: «А который в лагере, поле или в крепости на карауле своем уснет, или напьется пьян так, что своего караулу отправить не может, или прежде смены с караула пойдет и оставит свое место: хотя б офицер или рядовой был, расстрелян быть имеет».

За злостное уклонение от службы надлежало «ноздри распороть и потом его на каторгу сослать». Давая широкое право офицерам наказывать подчиненных за служебные провинности, Артикул воинский предусматривал уголовную ответственность за злоупотребление этим правом, за избиение солдат по прихоти, «без важных и пристойных притчин, которые службе его величества не касаются» (арт. 33). Но даже самое жестокое проявление такого офицерского самодурства наказывалось всего лишь лишением чина.

Артикул воинский содержал положение, согласно которому лицам, ошельмованным или побывавшим в руках палача, не место в войсках его величества. В это положение вкладывался тот смысл, что от лица, запятнанного позором и преступлением, трудно ожидать добросовестного выполнения воинского долга, хотя широко дозволенное офицерам избиение солдат тоже не лучшим образом отражалось на их воинском духе.

К преступлениям против порядка управления и суда законодательство относило срывание и истребление правительственных указов, что наказывалось каторжными работами или смертной казнью, изготовление фальшивых денег (полагалось сожжение), подделка печатей и актов (в ряде случаев наказывалось смертной казнью). К преступлениям против правосудия относилась лжеприсяга, которая каралась отсечением двух пальцев, «причастных» к принесению присяги, и последующей ссылкой на каторжные работы. Ложный донос при Петре I наказывался смертной казнью, затем стал наказываться кнутобойством и ссылкой в Сибирь. К числу тяжких преступлений, также наказываемых в Петровские времена смертной казнью, принадлежала рубка (даже в собственных лесах) ценных пород деревьев, пригодных для кораблестроения. К преступным деяниям этого рода тесно примыкали преступления против благочиния, общественного порядка и спокойствия. Петром I ставились под уголовный запрет драки, брань, пение непристойных песен, азартные игры и т. д. Изданный Екатериной II в 1782 году Устав благочиния, или полицейский, подтвердил многие петровские установления и дополнил их новыми. Более подробное развитие получило законодательство о запрещении азартных игр, о борьбе с пьянством. В полицейском уставе, запрещавшем всем и каждому пьянство, сформулировано весьма любопытное положение: «Буде же кто злообычен в пьянстве, беспрерывно пьян, или более времени в году пьян, нежели тверез, того отдать на воздержание в смирительный дом, донеже исправится» (ст. 256).

Среди имущественных преступлений Артикул воинский уделял особое внимание воровству, различая его квалифицированные и простые виды. К числу квалифицированных им отнесены кражи церковного имущества, людей, совершенные во время пожара, наводнения, при несении караула, за которые предусматривалась смертная казнь. Впервые как квалифицирующий признак выступал размер похищенного. Кражи при сумме похищенного свыше 20 рублей карались повешением. За первую кражу на меньшую сумму назначалось наказание шпицрутенами, за вторую — наказание удваивалось, за третью — полагалось отрезание носа и ушей с последующей ссылкой на каторжные работы, четвертая — каралась смертной казнью. Рассматривалась как кража утайка вещей, взятых на хранение (арт. 193), присвоение находки (арт. 195), растрата казенных денег (арт. 194). За последнее из преступлений полагалась смертная казнь, независимо от суммы растраты. Так защищались государственные интересы. Законодательством Екатерины II была смягчена уголовная ответственность за имущественные преступления, особенно за мелкие кражи, в нем получили более точное разграничение «воровство — кража», «воровство — мошенничество» и грабеж.

К преступлениям против личности относилось, прежде всего, убийство. Наиболее тяжкие его виды: убийство отца, матери, дитя во младенчестве, офицера, лишение жизни путем отравления (арт. 162, 163). За них полагалось колесование. Петр I в Артикуле воинском, ориентируясь на немецкие образцы, впервые ввел в число преступных деяний самоубийство: «Если кто сам себя убьет, — предписывает арт. 164, — то надлежит палачу тело его в бесчестное место отволочь и закопать, волоча прежде по улицам или обозу». Совершивший покушение на самоубийство карался смертной казнью.

Как плод заимствования из немецких уставов вошло в число наказуемых смертной казнью деяний участие в дуэлях. Все их участники, включая секундантов, карались смертной казнью. Вместе с повешенным дуэлянтом на той же виселице предписывалось повесить труп убитого на дуэли (арт. 139, 140). Подобные кощунственные установления, продиктованные средневековым немецким изуверством, не могли удержаться в российском законодательстве. Кроме того, само введение уголовной ответственности за поединки не способствовало уменьшению дуэлей, а стимулировало их распространение. До этого нововведения дуэли на Руси были редчайшим явлением. Екатерина II указом 1787 года тяжесть ответственности с самого факта поединка перенесла на его последствия (смерть, причинение ран).

К числу тяжких преступлений, караемых смертной казнью, Артикул воинский относил изнасилование. Но закон требовал дополнительного установления применения к потерпевшей насилия. В артикуле 167 приводятся обстоятельства, которые должны быть восприняты судьей как подтверждающие насильственный характер содеянного. Несвоевременное обращение потерпевшей в суд с жалобой рассматривалось законодателем как обстоятельство, ставившее под сомнение учинение над нею насилия. К чести законодателя следует отнести напоминание судье о неправомерности снисходительного отношения к насильнику на том основании, что объектом его преступного посягательства являлась женщина с дурной репутацией («явная блудница»): «Ибо насилие есть насилие, хотя б над блудницею или истинною женою, и надлежит судье не на особу, но на дело и самое обстоятельство смотреть» (толк, к арт 67).

Петром I впервые введена ответственность за написание ругательных писем, или пасквилей: «Пасквиль есть сие, когда кто письмо изготовит, напишет или напечатает, и в том кого в каком деле обвинит, и оное явно прибьет или прибить велит, а имени своего и прозвища в оном не изобразит» (арт. 149). Пасквилянт подлежал наказанию, адекватному тому, которое угрожало лицу в соответствии с его обвинением в письме. В толковании к этому артикулу дается следующее разъяснение: «Например, ежели кто кого в пасквиле бранил изменником, или иным злым делом, то оный пасквилотворец, яко изменник или каких дел делатель, о которых описал, наказан будет». Такого рода ответственность наступала в случае неподтверждения сообщенных анонимно сведений. Но и при подтверждении их истинности автор пасквиля подлежал наказанию. Он мог быть наказан тюремным аключением, ссылкой на каторгу или шпицрутенами. Это явно неправовое установление уголовной ответственности за сообщение правдивых сведений посредством пасквиля являлось чуждым русскому праву зарубежным заимствованием. Допетровским законодательством в понятие клеветы всегда вкладывался правовой смысл. Лишь лживость распространяемого признавалась за необходимое условие состава этого преступления. Введенное Петром I неправовое понятие клеветы, к сожалению, удерживалось в российском законодательстве до 1845 года.

В Артикуле воинском широко представлены преступления против нравственности, среди которых — скотоложство, мужеложство, прелюбодеяние. Жестокое наказание установлено за вступление в половую связь лиц, состоявших в свойстве по восходящей и нисходящей линии «которым по правам в супружество вступить невозможно для свойства». Это деяние наказывалось смертной казнью (арт. 173). В уголовном порядке по «Артикулу» преследовалось нарушение супружеской верности (прелюбодеяние) и даже вступление в половую связь лиц, не состоящих в браке (блуд). Прелюбодеяние каралось наиболее строго (арт. 169, 170). Такого рода нарушения нравственных норм наказывались шпицрутенами и каторгой. Все эти законоустановления носят явно неправовой характер, поскольку вторгаются в сферу нравственности, которая не должна быть объектом законодательного регулирования. Нравственная жизнь общества должна направляться императивами иного порядка. Подкрепление норм нравственности законодательными «подпорками» только ослабляет, в конечном счете, их действенную силу.

Наказание

Петровское уголовное законодательство прямо и открыто выдвигает как главную цель наказания — устрашение, воздействие на людей жестокостью карательных мер. Этой идеей проникнуты почти все узаконения Петра I. Его эпоха, по выражению М. Ф. Владимирского-Буданова, составляет самую высшую ступень карательной строгости во всей истории русского законодательства. Бросалась в глаза явная несоразмерность мер наказания тяжести содеянного. За срубленное дерево человек мог поплатиться жизнью. За нанесение кому-либо удара тростью полагалось отсечение руки.

Первое место в системе карательных мер Артикул воинский отводит смертной казни. Ее применение распространялось на 122 вида преступлений. Различались простая и квалифицированная смертные казни. К первой относились отсечение головы мечом, повешение, расстрел.

(аркебузирование), ко второй — колесование, четвертование, сожжение, повешение за ребро на крюке. Такого рода жестокости нет исторического оправдания, тем более, что, несмотря на широкое применение смертной казни, уровень преступности в Петровскую эпоху был очень высоким.

В отличие от своего отца, ратовавшего за распространение смертной казни даже на малозначительные преступления, Елизавета Петровна была принципиальной противницей ее применения и не утвердила за свое царствование ни одного смертного приговора. В самом начале своего правления она издала ряд указов о замене смертной казни в отношении некоторых лиц другими наказаниями. 18 мая 1744 года вышел ее указ, которым было предписано исполнение всех смертных приговоров приостановить и «до получения на то указов экзекуции не чинить». С того времени все смертные приговоры шли на утверждение императрице. В 1753 и 1754 годах вышли ее указы, которыми смертная казнь отменялась. Известно, что в 1761 году императрицей был дан устный указ комиссии по составлению Уложения смертную казнь в новый свод законов не вводить. В этой связи важно отметить, что отмена смертной казни Елизаветой Петровной не привела к росту преступности. Наоборот, период ее правления отмечен сокращением числа тяжких преступлений. М. М. Щербатов в статье «Размышления о смертной казни» по этому поводу писал: «Справедливо есть, что в царствование сея императрицы уменьшились разбои, которые прежде великую опасность всем жителям деревенским наносили»¹. В своей книге «О преступлениях и наказаниях» Ч. Беккариа приводит в качестве аргумента в пользу отмены смертной казни «знаменитый пример» правления «императрицы Московии», которая смогла обойтись без применения этой меры репрессии за все годы своего двадцатилетнего царствования. Этот опыт был тогда единственным в Европе. О примере Елизаветы Петровны восторженно отзывалась и Екатерина II в своем «Наказе»: «Двадцать лет царствования императрицы Елизаветы Петровны подают отцам пример к подражанию изящнейший, нежели самые блистательные завоевания» (ст. 210). Самой Екатериной II смертная казнь применялась (в отношении Е. И. Пугачева и В. Я. Мировича). Однако заложенная Елизаветой Петровной традиция закрепилась. Российское уголовное законодательство вплоть до 1917 года не знало смертной казни за общеуголовные преступления, в том числе и за убийство. Е. И. Пугачев и В. Я. Мирович были казнены как государственные преступники. Но широко в XVHI веке применялась торговая казнь, «исполняемая» кнутом (отменена только в 1845 году). По-прежнему по тяжести она стояла на втором месте после смертной казни. Екатерина II применение телесных наказаний считала вполне нормальным явлением, за исключением тех, «которыми человеческое тело изуродовать можно». В ее царствование членовредительные наказания, кроме рвания ноздрей, не применялись. В систему телесных наказаний входили шпицрутены, «кошки» для моряков, плети и розги. По общему положению, телесные наказания не применялись к дворянам, но и они при совершении государственных преступлений могли быть им подвергнуты.

В XVIII веке получили распространение каторжные работы. Сначала они представляли собой ссылку для работы на каторгах (галерах) — весельных судах. Затем труд каторжан стали использовать в рудниках и на заводах. Осужденные к ссылке на каторжные работы подвергались клеймению и вырыванию ноздрей. Применялись с 1753 года два вида ссылки: на вечное поселение и на житье. Приговоренные к тюремному заключению, как и в XVII веке, добывали себе пропитание сбором подаяний.

Петром I введен был позорящий вид наказания, называемый шельмованием. Процедура его состояла в выведении преступника на эшафот, преломлении палачом над его головой шпаги и объявлении «шельмой» (вором). Это означало политическую смерть. Шельмование применялось к дворянам. Ошельмованный выводился из-под защиты закона. Его можно было безнаказанно избить, ограбить. Законом предписывалось избегать общения с ошельмованным. В 1766 году шельмование было заменено лишением всех прав состояния. Среди мер наказания фигурировали штрафы и конфискация имущества, нераспространяемые с момента выхода Жалованной грамоты дворянству на дворян.

• [1] См.: Ширяев В. Н. Взяточничество и лиходательство в связи с общим учениемо должностных преступлениях. С. 103.