Диалог в формах смеха

Однако спортивные зрелища — эффективные, но не единственные в современной культуре формы изживания агрессии. К еще более эффективному средству такого изживания относится так называемая массовая культура, эскалация которой происходит на протяжении всего XX в., особенно в формах технических видов искусства — кино и телевидения, о воздействии которых, в том числе, и негативном, свидетельствуют многочисленные дискуссии. Разумеется, гипнотическое воздействие кино и телевидения и исключает, но в отдельных случаях предполагает эффект внушения и подражания, особенно на индивидов с неустойчивой психикой. В этом случае делинквентная личность под влиянием визуального образа способна совершить акты насилия. Все же следует признать, что получившая в XX в. столь значительные масштабы распространения массовая культура была вызвана к жизни реальным противоречием, т. е. возникшими в гуманистических обществах и связанными с невозможностью непосредственного изживания агрессии затруднениями. Обычно, когда пишут о массовой культуре, обращают внимание на ее эстетический потенциал, который ее значимости не определяет. Критика массовой культуры никогда не приводит к ее исчезновению и даже, наоборот, вопреки этой критике массовая культура успела в своем развитии достичь апогея. Настоящая вспышка этой культуры происходит сегодня в России, когда разлагаются прежние ритуализированные формы потребления искусства. Неэффективность критики массовой культуры лишь подчеркивает, что ее эстетическая сторона определяющей не является. Смысл массовой культуры заключается в изживании агрессии, не расходуемой в других проявлениях культурного человека. Это не эстетическая, а именно психологическая потребность, удовлетворение которой происходит в этой специально возникшей для осуществления данной функции сферы. Поскольку эта сфера отвечает деструктивным инстинктам человека, то, естественно, она отвечать критериям художественной критики и эстетическому вкусу и не может. Но она тоже представляет вызванный к жизни для разрешения значимой задачи ритуализированный и, следовательно, культурный механизм.

Однако все дело заключается в том, что с агрессией работает не только массовая культура, имеющая в архаических обществах своих предшественников, вроде ритуалов, но, в том числе, и профессиональное искусство. Это положение можно проиллюстрировать на примере жанра комедии, корни которой уходят опять же в ритуалы. Смех можно отнести к компенсаторному клапану изживания агрессии. Поэтому в архаических обществах он играл значимую роль, о чем свидетельствуют многочисленные ритуалы¹⁷⁰. По сути дела, смех связан с неритуализированным прототипом, но здесь также имеет место первоначально означающее угрозу, но затем переориентированное действие. Как полагает К. Лоренц, «общий смех не только действует как чрезвычайно сильное средство отвода агрессии, но и доставляет ощутимое чувство социального единения»¹⁷¹. Способность смеяться вместе — первый шаг к возникновению человеческой солидарности, консолидации членов, представляющих группу. Когда люди смеются сообща, они преодолевают взаимную враждебность. Однако здесь важно иметь в виду и предмет осмеяния, а им часто оказываются чужаки, т. е. представители другой группы. В этом плане смех выражает враждебность по отношению к другой группе. Но другая группа может представлять то же самое общество, которое стремится превратиться в согласованное и потому снять в межгрупповых отношениях возможные конфликты и трения. Следовательно, по возможности в нем необходимо вызвать к жизни механизмы, способствующие взаимопониманию групп, картины мира которых не совпадают. В силу этого, смех в таких обществах используется не как способ провоцирования враждебности по отношению к чужой группе, а как способ изживания по отношению к ней агрессивности и установления с ее членами солидарности.

Таким образом, не освобождаясь от антагонизма по отношению к чужой группе полностью, члены данной группы демонстрируют дружественные чувства. Так в межгрупповых отношениях возникает некоторая амбивалентность. Хотя по отношению к другой группе имеет место непочтительность, но это дозволенная или возможная в ритуальной форме непочтительность. Так мы констатируем «впечатывание» смеха в ритуалы, способствующие межгрупповому общению, в ритуалы, функция которых заключается в торможении агрессии и в переориентации агрессивного акта. Смысл таких ритуалов в культурной антропологии проанализирован. Мы уже ссылались на А. Рэдклиффа-Брауна в связи с ритуалами с подшучиванием как явления амбивалентного, в котором ощущается и дружественность, и антагонизм. Исследователь подчеркивает в таком ритуале чувство враждебности. Но, с другой стороны, все это делается не всерьез и не воспринимается. В этом ритуале враждебность предстает в игровых формах¹⁷².

Приводимый А. Рэдклиффом-Брауном пример свидетельствует, как способная разразиться кровопролитием серьезная вражда может быть предотвращена с помощью ритуальной шутки или ритуального смеха. Хотя в шутке, передразнивании, оскорблении имеет элемент антагонизма, конфликта, разъединения, на нее не обижаются, поскольку она предстает в формах ритуала. Шутка не только не провоцирует столкновения, но и предохраняет от него. При этом различие и возможность конфликта между группами не стирается, предполагается, что они продолжают оставаться реальностью. Разумеется, формы ритуального смеха актуальны и в современной культуре, о чем и свидетельствует популярность жанра комедии.