Ярмарка как составная часть праздника. 
Оппозиция «мы» и «они» в торговых операциях

Посещение торгового места считалось обязательным и важным событием праздника. На городскую (губернскую или уездную) ярмарку съезжались целыми семьями жители близлежащих деревень. Они съезжались на несколько дней, устраивались на ночлег у родственников, в ночлежных и в гостиничных заведениях. Есть все основания полагать, что ярмарки были неотъемлемым элементом праздника:

В период языческий, когда русские сходились на религиозные празднества и игрища, устраиваемые между селами и сопровождающиеся жертвоприношениями и пиршествами, можно думать, что в то время происходила и торговля, по крайней мере, жертвенными животными, напитками и съестными припасами²⁰⁰.

В древности ярмарка имела не экономический, как в XIX в., но сакральный смысл. Исследователи выводят торговлю из древнейших ритуалов, в частности, из тотемизма. На ранних стадиях культуры люди объединялись, исходя из сопричастности тому или иному тотему. Но таких тотемов было много — объединение было оборотной стороной разделения и противопоставления. Люди из другого селения были сопричастны другому тотему, а потому нередко воспринимались врагами.

Однако контакты между представителями разных тотемов были неизбежны. Они происходили на границах территорий, воспринимавшихся каждым коллективом сакральными. Применительно к деятельности купцов в древней Руси употребляют понятия «гость»²⁰¹. В своем первоначальном значении «гость» означает врага, т. е. представителя другого тотема. «Гость» приходит на границу поселения, оставляя там вещи-тотемы. Граница разных поселений и будет местом торга. Это ничейная земля, она никому не принадлежит, а поэтому ее используют для торговых операций²⁰², причем вначале она имеет исключительно магическое и коммуникативное, но не экономическое значение²⁰³.

Таким образом, первоначально в торговые отношения вступали не члены какой-то одной общины (ибо внутри общины ничего не продавалось и не покупалось), а различные общины. Купцов называли «гостями», поскольку торговать в той или иной общине могли лишь чужеземцы, заниматься торговлей можно было лишь среди чужих, а не своих²⁰⁴.

Следовательно, с самого начала на торговле как деятельности лежит печать вражды, соперничества, противостояния, поединка, хитрости, а, следовательно, игры. Поэтому в России внутренняя торговля была делом чужеземцев. Русский народ учился торговать у иностранцев. Постепенно появлялись собственные купцы и для внутренней торговли. Возникла возможность особенности торгового поединка перенести на торговый обмен, происходящий уже между своими. Возникает возможность отношения к своим как к иностранцам, т. е. к представителям враждебного племени, что значит допускать возможность хитрить, обманывать и т. д.

Так начиналась торговля, как деятельность, которая позднее будет перенесена на шумные площади городов. При этом важно констатировать, что торговые отношения первоначально представляют на время установившийся между враждебными общинами мир.

Затрагивая вопрос о коммуникации между разными коллективами или фратриями, Й. Хейзинга ставит акцент на ее игровой природе. Но в данном случае игра предстает в виде зрелищной оппозиции. Торговая сделка возникает из встречи врагов, представшей в форме поединка, причем, нередко со смертельным исходом. Естественно, что поздние формы такого поединка от жестокости освобождаются. Тем не менее, архаические следы торговли как поединка еще долго будут сохраняться. В частности, это проявляется в продолжительности акта сделки²⁰⁵.

Описывая нравы Нижегородской ярмарки, С. Елпатьевский обратил внимание на поведение так называемого «доверенного» одной из фирм, который должен был ежедневно до четырех часов ночи предаваться в ярмарочном трактире со своими покупателями пьяным оргиям, правда, за счет фирмы, специально выделявшей на такие оргии соответствующую сумму²⁰⁶. Без подобного неписанного правила фирма давно бы лишилась своих покупателей, ведь такой пьяный обряд позволяет их удерживать на протяжении многих лет.

Однако важно не только воспроизведение в акте продажи поединка в его архаическом смысле, но место такой сделки. Сделки происходили на ярмарке. Однако как мы старались показать, ярмарка включена в символику площади, т. е. в сакральное пространство. На архаических стадиях ярмарка слита как с подмостками будущего театра, так и с арками будущего храма. Во всяком случае, балаганные представления связаны именно с площадью и ярмаркой:

Группы балаганщиков, фигляров, комедиантов и фокусников разъезжают ныне повсюду и показывают народу свои возвышенные представления. Они обыкновенно разбивают на площади или рынке пребольшую палатку и, устроив в ней места для зрителей на подмостках, представляют неслыханные и никогда никем не виданные игры²⁰⁷.

Торговля всегда сопутствовала праздникам, а последние были временем мира между разными племенами и народами. Но важно, что торговый обмен связан также с церквами и монастырями, возникавшими в нейтральном пространстве для взаимодействия разных племен, областей и народов. Чем большим почитанием пользовался святой, в честь которого учреждался праздник, тем более оживленной в этих местах представала торговля²⁰⁸. Не удивительно, что человеческие страсти, разбуженные в местах торговли, начинали втягивать в себя и духовных лиц. Поэтому-то первоначально банковские операции производили сами храмы²⁰⁹.

На Руси ярмарки также тесно связаны с монастырями. Н. Костомаров пишет: «Так, лучшие наши ярмарки и в том числе, Макарьевская, возникли в монастырских имениях и под монастырским наблюдением и управлением»²¹⁰. Собирающаяся в июле Макарьевская ярмарка располагалась у стен монастыря святого Макария Желтоводского²¹¹. Поскольку ярмарки происходили в дни престольных праздников, то очевидно, что они имели религиозное значение. «Чем святее место, тем более приезжало туда людей и для благочестия и для мирских выгод, а равно и для мирского веселия, потому что с открытием торжища являлись и кабаки»²¹².

Как свидетельствовали ярмарочные обороты, русские монастыри не только не считали предосудительным принимать участие в торговле, но, более того, в XVI в. значительная часть внутренней торговли России находилась под их контролем²¹³. Монахи сами занимались торговлей хлебом, скотом и т. д. Поскольку в монастырях занимались ремеслами, то на ярмарках монахи продавали и произведения прикладного искусства.

Постепенно на церковных площадях возникали гостиные дворы. Например, приезжавшие в Новгород немецкие купцы имели там собственный Гостиный двор²¹⁴. Так, собственные Гостиные дворы имели и купцы, приезжавшие из разных стран торговать в Москве.

Для нас важно то обстоятельство, что торговые сделки на ярмарках были связаны с театральными представлениями. Как свидетельствует исследователь, меновая торговля совершалась в балаганах, шатрах, на подмостках, из которых возникали храмы и театры²¹⁵. Этот обычай в России сохраняется вплоть до рубежа XIX—XX вв. Торговые сделки русскими купцами совершались также в трактирах и кабаках, число которых во время праздничной ярмарки увеличивалось. При этом в таких трактирах и кабаках давались представления. За столиками с выпивкой и под звуки романсов, под шум аплодисментов в адрес удачного прыжка гимнаста или трюка фокусника и заключались коммерческие сделки²¹⁶.

Очевидно, что в своих первоначальных формах торговая деятельность имела магический смысл, который нами зафиксирован в случае с символизирующими плодородие и изобилие праздничными застольями. Выкладывая на праздничный стол все, что хранилось от прошлого урожая, земледелец верил, что в новом году урожай будет еще лучше²¹⁷. Ярмарка оказывалась возможной в год обильного урожая и исключительного плодородия. Если в начале года ярмарки такое изобилие демонстрировали, то это способствовало рождающему потенциалу земли.

Принимая во внимание архаическую символику ярмарки, можно утверждать, что русские города XIX в. возрождали эту символику в связи с утверждением нового образа города, что соответствовало фигуре предпринимателя как психологического типа, который со второй половины XIX в. становится центральным.