Таксономическая демонстрация и non sequitur таксономического типа

Таксономическая демонстрация опирается на родовидовые связи. Известно, что свойства, присущие роду, обязательно принадлежат и соответствующему виду. Эксплуатация данной аксиомы лежит в основе силлогизма [греч. аи^оуюрос; ‘умозаключение, рассуждение'] — приема логической аргументации, который представляет собой умозаключение, состоящее из трех суждений: двух посылок и вытекающего из них вывода. Например: «Любое млекопитающее теплокровно (1). Любой кит теплокровен (2). Следовательно, кит — это млекопитающее (З)»^[1][2]. Силлогизм используется, в частности, при решении вопроса о том, обладает ли данный объект определенным свойством. Решим, к примеру, следующий вопрос: «Проводит ли ртуть электрический ток?» Силлогизм строится в три этапа: а) на наличие соответствующего свойства проверяется ближайшее родовое понятие: «Все металлы проводят электрический ток»; б) видовое понятие подводится под это ближайшее родовое, чему служит так называемая таксономическая конструкция [греч. та‘расположение по порядку' + vopoc; ‘закон']: «Ртуть — это металл»; в) из приведенных двух аргументов делается вывод: «Ртуть проводит электрический ток» (свойство рода переносится на соответствующий вид).

Первый аргумент силлогизма именуется большей посылкой, второй — меньшей посылкой, например: «Все четырехугольники имеют четыре стороны» (большая посылка), «квадрат — это четырехугольник» (меньшая посылка), следовательно, «квадрат имеет четыре стороны» (вывод); «Все люди смертны» (большая посылка), «все греки — люди».

(меньшая посылка); следовательно, «все греки смертны» (вывод). Большая посылка силлогизма содержит предикат вывода, меньшая — его субъект.

Большая посылка силлогизма должна представлять собой истинное положение, в противном случае вывод окажется ложным: «Все цыгане хорошо танцуют. Сережа цыган. Значит он хорошо танцует». Большая посылка «Все цыгане хорошо танцуют» содержит поспешное обобщение, следовательно, неправилен здесь и вывод. Если силлогизм содержит две большие посылки, вывод будет абсурден: «Каждый кот — это животное. И каждая собака — тоже животное. Значит каждый кот — это собака».

Силлогизм обязательно включает три и только три термина, не больше и не меньше, например: 1) люди, 2) греки, 3) смертны. Ошибочный ввод четвертого термина именуется учетверением терминов [лат. quaternio terminorum]; феномен учетверения открыт Аристотелем. Учетверение (ошибка или софизм) может быть незаметно ввиду двусмысленности одного из трех терминов: «Все люди — животные, а все греки — люди. Следовательно, все греки — это животные». Софизм подобного типа был составлен Секстом Эмпириком с тем, чтобы доказать несостоятельность силлогизма как приема точного доказательства, однако на самом деле (что до сих пор не было замечено ни современными учеными¹, ни, по-видимому, самим Секстом Эмпириком) он эксплуатирует возможность использования зоологического термина животное не только в прямом, но и в оценочно-метафорическом смысле, а значит, содержит учетверение:

Каждый человек — животное.

Сократ — человек.

Следовательно, Сократ — животное.

Софизм (в первом случае обидный для греков, во втором — для Сократа) скрывается за эквивокацией^[3][4], так как слово животное используется здесь в двух значениях: 1) в терминологическом: все люди в биологическом смысле являются животными, однако это значение реализуется лишь в сочетаемости со словом человек; 2) в оценочном: ‘звери, нелюди'. В итоге получаем четыре термина: люди + животное₁ + животное₂ + греки = 4. Рассмотренный нами софизм обнаружит свою манипулятивную основу в случае применения к единичным объектам: «Все люди — животные, а Иван Кузьмич — человек. Следовательно, Иван Кузьмич — животное».

В том, что правильный силлогизм бывает сложно не только построить, но и достроить, убеждает следующий пример:

«Более ста лет назад Август де Морган предложил, используя форму силлогизма, вывести из утверждения „Любая лошадь — это животное“ следующий тезис: „Голова любой лошади — это голова животного“. Данная задача осталась нерешенной, что служит наглядным доказательством несовершенства аристотелевской логики»¹.

Попробуем достроить силлогизм А. де Моргана следующим образом:

Любая лошадь — это животное [большая посылка].

Любая часть лошади — это часть животного [меньшая посылка]. Голова любой лошади — это голова животного [вывод].

Изобретение силлогизма как формы научной демонстрации, противостоящей психологическим и софистическим уловкам, приписывается Аристотелю; считается, что данный прием процедуры обоснования лег в основу западной концепции рационального мышления^[5][6]. Г. В. Лейбниц так оценивает это открытие:

Если признавать необходимость силлогизма, то отсюда следует, что никто до изобретения его не знал ничего посредством разума и что Бог создал человека двуногой тварью, предоставив Аристотелю превращение его в разумное существо. Своим изобретением форм аргументации он оказал большую услугу ученым в их борьбе с людьми, не стыдящимися отрицать все. Силлогизмы могут служить для обнаружения лжи, скрытой под блестками заимствованных из риторики украшений, для того чтобы уберечься от софизмов, таящихся под цветистыми рассуждениями^[7].

Рассмотрим основные разновидности non sequitur таксономического типа.

1. Софизм или ошибка неправильного следования [англ, fallacy of the consequent], к которым приводят:

А. Приравнивание (синонимизация) пересекающихся понятий, т. е. отождествление отношений пересечения и эквивалентности (равнообъемности): «Иван — анархист, а все анархисты — революционеры, следовательно, Иван — революционер». Данный вывод, конечно, неверен, поскольку понятия «революционер» и «анархист» не совпадают, а лишь пересекаются:

Эта же ошибка кроется и в следующем рассуждении: «Правонарушители задержаны. Задержан и Иванов, следовательно, он правонарушитель» (нередко оказывается, что не все задержанные являются правонарушителями; с другой стороны, как бы этого ни хотелось правоохранительным органам, не все правонарушители являются задержанными). Уже на правах софизма данный ход мысли отражен в содержании крылатых слов сталинской эпохи: «У нас просто так никого не арестовывают».

Б. Приравнивание (синонимизация) видового и родового понятий, т. е. отождествление отношений включения (подчинения) и эквивалентности (равнообъемности). Такое отождествление иногда именуют ложной конверсией [англ, false conversion]¹. Суждения о равнообъемных понятиях взаимообратимы, т. е. поддаются ротации: Иван студент, следовательно, он учащийся вуза = Иван учащийся вуза, следовательно, он студент². Совершенно иную природу имеют суждения о понятиях, находящихся в отношениях включения: Некоторые рыбы не являются селедками (справедливое суждение) —? Некоторые селедки не являются рыбами (логически неверный вывод); Иван холостяк, следовательно, он неженат (справедливое суждение) —> Иван неженат, следовательно, он холостяк (логически неверный вывод). Дело в том, что понятия «неженатый человек» и «холостяк» находятся в отношениях рода и вида, т. е. включения:

^] The encyclopedia of philosophy / ed. P. Edwards. Macmillan, 1972. Vol. 3. P. 170—171. ² Бартон В. И. Отношения между именами по объему и содержанию // Логика. Минск, 1994. С. 49.

А это означает, что данные отношения подчиняются известному правилу «Всякая селедка рыба, но не всякая рыба селедка»: неженатый человек (равно как и вдовец) не обязательно холост, и это очень хорошо понимал Н. В. Гоголь, когда писал следующее:

Прекрасный человек Иван Иванович! Его знает и комиссар полтавский! Дорош Тарасович Пухивочка, когда едет из Хорола, то всегда заезжает к нему. А протопоп отец Петр, что живет в Колиберде, когда соберется у него человек пяток гостей, всегда говорит, что он никого не знает, кто бы так исполнял долг христианский и умел жить, как Иван Иванович. Боже, как летит время! уже тогда прошло более десяти лет, как он овдовел. Детей у него не было. У Гапки есть дети и бегают часто по двору. Иван Иванович всегда дает каждому из них или по бублику, или по кусочку дыни, или грушу. Гапка у него носит ключи от комор и погребов; от большого же сундука, что стоит в его спальне, и от средней коморы ключ Иван Иванович держит у себя и не любит никого туда пускать. Гапка, девка здоровая, ходит в запаске с свежими икрами и щеками. А какой богомольный человек Иван Иванович!

Внимательно прочитаем следующее рассуждение римского философа Аниция Торквата Северина Боэция (480—524 н. э.), основоположника средневековой схоластики: «Если мы говорим: „Отец — Бог, Сын — Бог, Святой Дух — Бог“, то Отец, Сын и Святой Дух — это один [курсив наш. —В. М.] Бог» (Трактат «К Иоанну Диакону»)^[8]. Reductio ad absurdum: Аполлон и Зевс — это тоже боги, следовательно, Аполлон — это то же самое, что Зевс. Понятие «Бог» является родовым по отношению к Отцу, Сыну и др. понятиям, Боэций же трактует понятие «Бог» как равнообъемное по отношению к указанным концептам. В результате получается, что сын — это то же самое, что отец.

В. Приравнивание (синонимизация) двух или более видовых понятий, принадлежащих одному роду [англ .false equation]. Этот эристический прием находим в диалоге Платона «Горгий»:

Пол. Но что же такое, по-твоему, красноречие? [вид].

Сократ. Какая-то сноровка, мне думается, [род].

Пол. Сноровка в чем?

Сократ. В том, чтобы доставлять радость и удовольствие.

Пол. Значит, красноречие кажется тебе прекрасным потому, что оно способно доставлять людям удовольствие?

Сократ. Постой-ка, Пол. Разве ты уже узнал от меня, что именно я понимаю под красноречием, чтобы задавать новый вопрос: прекрасно ли оно, на мой взгляд, или не прекрасно?

Пол. А разве я не узнал, что под красноречием ты понимаешь своего рода сноровку?

Сократ. Не хочешь ли, раз уже ты так ценишь радость, доставить небольшую радость и мне?

Пол. Охотно.

Сократ. Тогда спроси меня, что представляет собою, на мой взгляд, поваренное искусство, [вид].

Пол. Пожалуйста: что это за искусство — поваренное?

Сократ. Оно вообще не искусство, Пол.

Пол. А что же? Ответь.

Сократ. Отвечаю: своего рода сноровка.

Пол. В чем? Отвечай.

Сократ. Отвечаю: в том, чтобы доставлять радость и удовольствие, Пол.

Пол. Значит, поваренное искусство — то же, что красноречие? [отождествление видов].

Сократ. Никоим образом, но это разные части одного занятия. [То есть разные виды одного рода. — В. М.]

Из того факта, что поваренное искусство и красноречие принадлежат, по мнению Сократа, одному роду («сноровке»), вовсе не следует (non sequitur), что кулинария и красноречие — это одно и тоже. Однако Пол отождествляет эти два вида сноровки, пытаясь свести к абсурду умозаключение Сократа.

То, что вопрос о рассмотренных взаимоотношениях понятий (пересечения, включения, видо-видовых и эквивалентности) является сложным, а следовательно, удобным для манипуляций, доказывает следующий фрагмент судебных прений:

В обвинительном заключении записано: «Выставка унизила национальное достоинство большого числа верующих в связи с их принадлежностью к христианской религии, в особенности к православному христианству и Русской Православной церкви». Повторю вкратце:

«национальное достоинство верующих в связи с их принадлежностью к православию». А если православные, которые считают себя пострадавшими от этой выставки, были не русские, а люди другой национальности? Говорили здесь свидетели и специалисты, сами священнослужители, что у них в приходах есть и немцы, и евреи, и мордва, и чуваши, и прочие. Так чье же национальное достоинство было унижено? Не может быть ни у православных, ни у лиц других конфессий единого национального достоинства!

Речь адвоката Ю. М. Шмидта в защиту Ю. В. Самодурова.

2. К следующему классу разновидностей non sequitur таксономического типа отнесем ряд феноменов, которые объединяются «зонтичным термином» (umbrella term) поспешное обобщение. Д. Уолтон отмечает, что начиная с античной эпохи все поколения авторов, затрагивавших данную проблему, «лишь копировали предшественников, внося мало изменений»^[9]. Не претендуя на окончательное разрешение данного очень сложного вопроса, попытаемся разобраться лишь в том, что связано с его риторическими аспектами.

Прежде всего отметим, что к поспешному обобщению, а значит, и к паралогизму non sequitur приводит нарушение следующего правила: обобщение должно быть основано на достаточно показательной выборке фактов. Такое нарушение может быть не только случайным, но и нарочитым, а потому выступать в качестве фигуры. Назовем данную фигуру мысли эристическим обобщением. С тем, чтобы пояснить специфику действия приведенного выше правила, подразделим все обобщения на два типа:

А. Универсалии — обобщения, не имеющие исключений [англ. universal generalizations]. Так, положения «Все птицы — позвоночные» или «Все металлы проводят электрический ток» не имеет исключений, а потому именуются универсальными утверждениями [англ, universal affirmative statements]^[10]. Лексическими показателями такого обобщения являются так называемые кванторы всеобщности: слова все, весь, вечно, всегда, постоянно, никто, нигде, никогда и др., а утверждения, включающие такие кванторы, именуются категорическими [англ, categorical statement]. В отличие от универсальных, категорические утверждения могут быть ложными, например: «Все птицы летают».

Б. Фреквенталии — обобщения, имеющие исключения: «Птицы летают». Исключение из этого правила составляют страусы и пингвины. Формулировки фреквенталий должны учитывать возможность исключений и потому сопровождаться ограничительными выражениями почти, обычно, как правило, большая часть, большинство и др. Древние говорили: «Exceptio regulum probat» ‘Исключение подтверждает правило'. Исключение действительно не опровергает правило, составленное для фреквенталии, однако заставляет нас задуматься о сфере действия данного правила.

Ученому при обобщении фактов следует, конечно же, проявлять крайнюю осторожность и учитывать возможность различного рода исключений, однако эта осторожность должна ограничиваться и регулироваться здравым смыслом, к чему и призывает следующий анекдот:

Едут по Австралии биолог, физик и математик. Видят, что на лугу пасется черная овца.

• — Смотрите! В Австралии обитают черные овцы, — говорит биолог.
• — Нет. В Австралии обитает как минимум одна черная овца, — утверждает физик.
• — Нет, господа. В Австралии обитает как минимум одна овца, и как минимум с одной стороны черная, — заявляет математик.

Ошибки и эристические манипуляции в трактовке и построении универсалий и фреквенталий представляются возможными, в частности, в следующих направлениях:

• 1) Трактовка универсалии как фреквенталии. Так, некоторые западные аналитики пытаются ограничить сферу действия библейской заповеди «Не убий» размерами определенной социальной группы¹. Здесь может возникнуть вопрос, что понимает данный аналитик под социальной группой, и не совпадут ли ее границы с границами семьи, рода или (не дай Бог!) мафиозного клана.
• 2) Трактовка фреквенталии как универсалии: «Прилагательные зеленый, большой и др. склоняются. Следовательно, все прилагательные склоняются». Данное утверждение ошибочно, так как неправомерно расширяет сферу действия данной фреквенталии, не учитывая существование подкласса несклоняемых прилагательных (типа электрик или беж). Американский логик Роберт Фогелин приводит такой пример «неправильного индуктивного обобщения»: «Все лебеди, которых мы видели, белые» —? «Все лебеди белые»^[11][12]. Уточним: причиной неправильности здесь явилась ложная с точки зрения логики трактовка фреквенталии «Обычно лебеди белые» как универсалии.

Концепция или предположение, выдвинутые на основе наблюдения какого-либо отдельного факта или случая либо недостаточного количества изученных фактов, именуются гипотезой ad hoc [лат. ‘для этого случая'], а соответствующие доводы — аргументами ad hoc [лат. argumentum ad hoc]. Такая гипотеза, по образному выражению известного философа Стефена Тулмина, «перебрасывает мост через логическую пропасть между фактами и выводом»^[13]. Обобщения на основе недостаточного количества фактов характерны для бытового мышления, а также для начинающих исследователей, «поскольку малые выборки для дилетантов столь же весомы, как и большие»^[14]. «Индуктивные обобщения, — предупреждает А. А. Ивин, — требуют определенной осторожности. Многое здесь зависит от числа изученных случаев. Чем обширнее база индукции, тем более правдоподобным является индуктивное заключение»^[15].

В англо-американской риторической традиции заведомо нарочитое и неигровое использование слов всегда вместо иногда или все в значении ‘некоторые' считается нечестной уловкой (dishonest trick)^[16]; таким образом, проблема обобщения напрямую связана с этикой. Злоупотребление выражениями, включающими данное местоимение («все прогрессивное человечество», «все честные люди»), было характерно для эпохи тоталитаризма.

Софизм данного типа успешно используется в рекламе. Алхимики безуспешно искали, а жулики всех времен и народов успешно продавали так называемую панацею [греч. лауакекх ‘всеисцеляющая'] — лекарство, якобы исцеляющее от всех болезней. В переносном смысле это слово используется и теперь, обозначая универсальное средство решения всех проблем. Вчитаемся в название книги известного американского психолога Дэвида Либермана, ставшей, а США бестселлером: «Установи мир со всеми: всепобеждающие стратегии быстрого преодоления любого конфликта, вражды или отчужденности»^[17]. Подумаем: возможно ли такое? Уж не панацею ли предлагает нам уважаемый ученый? Впрочем, книгу покупают, а это в бизнесе главное.

Нарочитая трактовка фреквенталии как универсалии может принимать игровую форму:

• — Все птицы летают. Ты согласен?
• — Конечно.
• — Следовательно, и страус летает. Ты согласен?
• — Нет, конечно!
• —У тебя, как всегда, семь пятниц на неделе.

Игровая форма иногда оказывается единственно верной при ответе на каверзные вопросы. Вот как отразил один из таких вопросов председатель Госкомспорта РФ Вячеслав Фетисов:

• — Чего вы боитесь?
• — Хмм… Мышей не боюсь, щекотки не боюсь… Ничего не боюсь!

Программа «100 вопросов взрослым».

Серьезный ответ «Ничего не боюсь!» без предшествующего ему перечисления мог бы показаться бравадой, признаться же в том, что он чего-то боится, а тем более перечислять свои опасения и фобии министр не захотел.

3) Трактовка исключений из фреквенталии как универсалии. Софизм данного типа нередко используется в целях нейтрализации просьбы сделать для кого-то исключение: так, если водитель, проехавший на красный сигнал светофора и по этому поводу задержанный сотрудником ГАИ, просит последнего отпустить его, ссылаясь на то, что опаздывает в аэропорт, постовой может резонно ответить, что в таком случае милиции придется разрешить всем опаздывающим нарушать правила уличного движения.

Данная эристическая тактика характерна для жалоб, ламентаций:

Да что ж это, граждане, происходит на семейном фронте? Мужьям-то ведь форменная труба выходит. Особенно тем, у которых, знаете, жена передовыми вопросами занята.

М. Зощенко. Муж.

4) Построение универсалии или обобщения на основе недостаточного количества фактов, т. е. на основе так называемой малой выборки. Такое обобщение может носить игровой характер — как, например, в следующем шутливом тосте:

Мы вспоминаем о жене, когда нам не повезло с любовницей, и думаем о любовнице, когда не повезло с женой. За тех, о ком думаем всегда: за женщин!

Женщины — это, конечно же, не только жена и любовница. Это и мать, и сестра, и дочь, и коллега по работе, etc. (ряд открыт).

В логике обобщение, а также аргументация на основе обращения к отдельному примеру или ряду примеров именуется argumentum ad exemplum или argumentum ab exemplo. Такое обобщение «оказывается нерепрезентативным для группы, поскольку выводит заключение о всех ее членах из фактов, относящихся лишь к отдельным членам»¹: так, анализ мнений по поводу предстоящей реформы окажется нерепрезентативным для населения России, если он будет проведен среди жителей Москвы (здесь люди богаче, здесь много миллионеров, высокооплачиваемых интеллектуалов) или Волгограда (это промышленнозаводской город, принадлежащий к так называемому «красному поясу», где традиционно сильны позиции коммунистов). Подобные выборки фактов именуются нерепрезентативными, т. е. непоказательными, поскольку они «дают неполную информацию и потому ведут к неверным обобщениям»^[18][19].

Обобщение на основе изучения свойств отдельного объекта окажется верным лишь в том случае, если данные объекты просты и в данных конкретных условиях во всех отношениях совершенно одинаковы: так, попробовав лишь одну макаронину из числа всех варящихся в кастрюле, мы обязательно сделаем справедливый вывод относительно готовности всех макаронов, находящихся в данной кастрюле; однако применив этот же метод к анализу политических взглядов граждан какого-нибудь государства, мы придем к неверным выводам, поскольку люди и государство устроены гораздо сложнее, чем макароны и кастрюля. Однако в разных условиях даже одинаковые объекты ведут себя по-разному: температура кипения воды варьируется в зависимости от высоты над уровнем моря¹; если макароны не перемешивать, некоторые из них останутся сырыми^[20][21] и т. д.

5) Построение универсалии или обобщения на основе единичного факта, когда, по определению американского логика Чарльза Уэллмена, заключение «выводится из одного случая без обращения к другим»^[22]. Античная максима гласит: «АЬ ипо non disce omnes» ‘По одному не суди обо всех'. Обобщение, нарушающее эту максиму, т. е. производимое на основе единичного факта или случая, называется fallacia accidentis [лат. ‘ошибка от случая']^[23]. В основу такого обобщения кладется чейлибо рассказ о каком-либо происшествии, какая-нибудь история или, выражаясь старинным слогом, «исторический анекдот»^[24]. Так, если вы решили купить мотоцикл, а сосед рассказал, что его приятель недавно разбился как раз на мотоцикле, то желание сделать эту покупку может пропасть (поскольку, оказывается, мотоциклисты кончают плохо). Если вы записались на прием к хирургу Иванову и вдруг услышали историю о том, как один из его пациентов умер, то у вас может появиться непреодолимое желание записаться на прием к хирургу Петрову (поскольку, оказывается, пациенты Иванова умирают). Тот факт, что смертный приговор иногда выносится по ошибочному решению (далее ad exemplum следует история о судебной ошибке такого типа), используется некоторыми лицами как довод в пользу отмены смертной казни. Аналогичным способом можно было бы отменить службу ГАИ на том основании, что некоторые из ее представителей берут с водителей взятки. Обобщение или суждение, выведенное на основе определенной истории, психологи именуют конфабуляцией. Нидерландский логик Ханс Хекен (University of Nijmegen) справедливо полагает, что fallacia accidentis («anecdotal fallacy»), равно как каузальная и статистическая аргументация, формирует и регулирует наше отношение к вероятности наступления тех или иных событий или происшествий в будущем^[25]. Как показывают проведенные им эксперименты, наиболее убедительной из этих трех стратегий является статистическая аргументация, наименее убедительной (вероятно, в силу своей абстрактности) — каузальная.

Ход мысли по схемам (2—5) приводит к логической ошибке поспешного обобщения [англ, hasty generalization], в иных терминах — к прыжку в заключении [калька лат. saltus in concludendo], ложной генерализации, или ошибке малой выборки [англ, fallacy of small sample¹].

Д. Уолтон полагает, что паралогизм поспешного обобщения состоит в том, что в данном случае в качестве решающего довода «принимаются во внимание исключительные обстоятельства (exceptional circumstances)»^[26][27]. Точнее было бы сказать, что при таком обобщении исключительные обстоятельства либо не учитываются (случай 2), либо абсолютизируются (случай 3).

Демонстрация таксономического типа лежит в основе таксономических переносов — переносов внутри родовидовой иерархии^[28].

• [1] Данный софизм был впервые описан в кн.: Moore G. Е. Principia Ethica. London, 1903. Р. 53—54.
• [2] Inch Е. S., Warnick В. Critical thinking and communication. The use of reason inargument. 4th ed. Allyn & Bacon, 2001. P. 36.
• [3] Обзор попыток решения данного софизма представлен в статье: Sowa J. F., Агип К. М. Analogical reasoning // Conceptual structures for knowledge creation andcommunication. Dresden, 2003. P. 19—20.
• [4] Copi I., Cohen C. Introduction to logic. 10th ed. Prentice Hall, 1998. P. 206.
• [5] Wengert R. G. Schematizing de Morgan’s argument // Notre Dame journal of formallogic. Vol. XV. 1974. № 1. P. 165. Август де Морган (1806—1871) — известный шотландский логик и математик.
• [6] Encyclopedia of rhetoric / ed. Th. О. Sloane. Oxford Univ. Press, 2001. P. 598.
• [7] Лейбниц Г. В. Новые опыты о человеческом разумении. 1703—1704// Соч. в 4 т.Т. 2. М., 1983. С. 490.
• [8] Боэций. «Утешение философией» и другие трактаты. М., 1996. С. 127.
• [9] Walton D. Rethinking the fallacy of hasty generalization // Argumentation. Aninternational journal on reasoning. Vol. 13. 1999. № 2. P. 166.
• [10] Mclnerny D. Q. Being logical. A guide to good thinking. Random House, 2005. P. 80.
• [11] Shermer М. The science of Good & Evil. Why people cheat, gossip, care, share and followthe golden rule. New York, 2004. P. 53.
• [12] Fogelin R. J. Understanding arguments. An introduction to informal logic. New York, 1978. P. 237.
• [13] Toulmin S. E. The uses of argument. 2nd ed. Cambridge Univ. Press, 2003. P. 210.
• [14] Павлова К. Г. Искусство спора: логико-психологические аспекты. М., 1988. С. 22.
• [15] Ивин А. А. Риторика: искусство убеждать. М., 2002. С. 219.
• [16] Thouless R. Н. Straight and crooked thinking. Cambridge, 1930. P. 27.
• [17] Lieberman D. J. Make peace with anyone. Breakthrough strategies to quickly end anyconflict, Feud, or Estrangement. New York, 2002. 208 p.
• [18] Hurley Р. J. A concise introduction to logic. 6th ed. Wadsworth, 1997. P. 142;Barker St. F. The elements of logic. 5th ed. New York, 1989. P. 188.
• [19] Weston A. A rulebook for arguments. 3rd ed. Hackett Pub. Comp., 2000. P. 72.
• [20] Joseph Н. An introduction to logic. 2nd ed. Oxford, 1916. P. 589.
• [21] Engel S. M. With good reason. An introduction to informal fallacies. 5th ed. Bedford, 1994. P. 139.
• [22] Wellman Ch. Challenge and response. Justification in ethics. Southern Illinois Univ. Press, 1971. P. 52.
• [23] Whately R. Elements of logic. New York, 1836. P. 183.
• [24] В англо-американской логической традиции этот тип ошибки называется anecdotalfallacy (e.g.: Piattelli-Palmarini M. Inevitable ilusions. How mistakes of reason rule our minds. John Wiley & Sons, 1996. P. 190).
• [25] Hoeken H. Anecdotal, statistical, and causal evidence: their perceived and actualpersuasiveness // Argumentation. An international journal on reasoning. Vol. 15. 2001. № 4.P. 425 & 426.
• [26] Leddy Т Is there a fallacy of small sample? // Informal logic. Reasoning and argumentationin theory and practice. Vol. 8. 1986. P. 53—56.
• [27] Walton D. Ignoring qualifications (secundum quid) as a subfallacy of hastygeneralization // Logique & analyse. Vol. 129—130. 1990. P. 118.
• [28] Данный класс переносов описан нами в статье: Москвин В. П. О типологии семантических переносов // Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка.Т. 75. 2016. № 3. С. 5—18.