Техника двойных стандартов

По функции в процессе аргументации доводы членятся на два разряда: 1) поддерживающие определенный тезис (аргументы «за»); 2) опровергающие данный тезис (аргументы «против»). С этой точки зрения оцениваются все имеющие отношение к дискуссии факты. В процессе такой сугубо прагматической оценки в зависимости от ситуации часто бывает так, что «одни и те же доводы и аргументы признаются убедительными, когда высказываются в защиту своей позиции, и крайне неприемлемыми, когда их высказывает оппонент»^[1], иначе говоря, в этой перспективе один и тот же факт может быть интерпретирован и как аргумент «за», и как аргумент «против»:

Пытка является некоторого рода свидетельством; она кажется чем-то убедительным, потому что заключает в себе некоторую необходимость. Не трудно и в отношении к ней привести все возможные соображения: если пытка может быть для нас выгодна, следует преувеличивать ее значение, утверждая, что из всех видов свидетельств одна она может счи²

таться истинной. Если же пытка невыгодна для нас и выгодна для нашего противника, в таком случае можно оспаривать истинность такого рода свидетельств [курсив наш. — В. М.] путем рассуждения о характере пыток вообще, — что во время пытки под влиянием принуждения ложь говорится так же легко, как и правда, причем одни более выносливые, упорно утаивают истину, а другие легко говорят ложь, чтобы поскорей избавиться от пытки.

Аристотель. Риторика Данная тактика интерпретации фактов получила название двойных стандартов, двойной бухгалтерии, готтентотской морали [по названию народа в юго-западной Африке], или предвзятой интерпретации:

Наконец, надо отметить одну из самых распространенных ошибок и уловок — так называемую двойную бухгалтерию. Все почти люди склонны более или менее двойственности оценок: одна мерка для себя и для того, что нам выгодно и приятно, другая — для чужих людей, особенно людей нам неприятных, и для того, что нам вредно и не по душе. В этике это выражается в форме «готтентотской морали»: например, если я сдеру с тебя лишних сто рублей, это хорошо; если ты с меня — это плохо. Часто готтентотская мораль имеет такие наивные, несознательные формы, что не знаешь, негодовать надо или смеяться. Например, когда очень хороший по существу человек бранит другого за то, что тот на него насплетничал, — и сам тут же передает об этом другом новую сплетню. Не из мести — нет! Он просто не отдает себе отчета, что это сплетня. Сплетня — когда говорят другие; а когда говорим мы то же самое, это «передача по дружбе» интересного факта из жизни знакомых. Когда эта склонность к двойственности оценки начинает действовать в области доказательств, то тут получается «двойная бухгалтерия». Один и тот же довод оказывается в одном случае, когда для нас это выгодно, верным, а когда невыгодно — ошибочным. Когда мы, например, опровергаем когонибудь с помощью данного довода, — он истина; когда нас им опровергают, — он ложь.

С. И. Поварнин. Спор Вольно или невольно практикуемая тактика двойных стандартов, связанная с возможностью вольного истолкования законов и постановлений, а также различного рода понятий, так или иначе имеющих отношение к правовой сфере, всегда была характерна для судопроизводства: что заполнение марихуаной освобожденной от табака гильзы сигареты нельзя считать изготовлением наркотического средства.

Радченко В. И. Некоторые вопросы судебной практики по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами Умение передернуть карты, выдать черное за белое и наоборот высоко ценится в политике и в политической пропаганде:

Политический обозреватель Евг. Киселев в своей программе «Итоги» от 25.04.1999 на глазах у телезрителей довольно нехитро манипулирует цифрами. Так, он, например, объявляет, что Жириновский получил на этой неделе 8%, опередив Лебедя, у которого 7%. Тут же, сопоставляя рейтинги, скажем, Примакова и Зюганова, он замечает, что разница между ними в 1% — это допустимая при таких исследованиях статистическая погрешность.

А. Цуладзе. Политические манипуляции, или Покорение толпы Рассмотренный софизм был известен уже в античном мире:

«И Симонид [Кеосский], когда победитель в беге колесниц, запряженных мулами, предлагал ему скудную плату, отказывался сочинять, ссылаясь на то, что ему неприятно воспевать „полуослов“; когда же тот предложил достаточно, написал: „Привет вам, о быстроногих кобылиц дщери“ — хотя они были также дочерями ослов [курсив наш. — В. М.]»¹.

Уловка этого же эристического типа описана и в басне Эзопа:

Некий коварный человек побился с кем-то об заклад, что покажет, как лживы предсказания дельфийского оракула. Он взял в руки воробья, прикрыл его плащом, вошел в храм и, став против оракула, спросил, что он держит в руке: живое или неживое? Если ответ будет «неживое», он хотел показать живого воробья; если «живое» — задушить его и показать мертвого. Но оракул понял его умысел и сказал: «От тебя самого зависит, живое оно или неживое».

Протагор, автор утерянных трактатов «Наука спора», «О борьбе», «Судебная речь о жалованье», «Противосуждения» и др., полагал, что «каждое из восприятий индивида истинно для него лишь в данный момент, что не существует способов решить, какое именно из нескольких мнений об одной и той же вещи является истинным, и что не существует понятия „истинно“, а есть только понятие „хорошо“», тем самым опровергая закон непротиворечия, гласящий, что нельзя приписывать взаимоисключающие свойства одной и той же вещи^[2][3]. Именно он «стал устраивать состязания в споре и придумал уловки для тяжущихся; о мысли он не заботился, спорил о словах, и повсеместное нынешнее племя спорщиков берет свое начало от него»¹. Возможно, и техника двойных стандартов была открыта Протагором. К ней прибегают с изменением обстоятельств, когда исходный тезис становится ситуативно неуместным, невыгодным или даже опасным:

Декан факультета. Иванов — бездельник. Плохо учится, занятия прогуливает, дважды попадал в милицию за хулиганство, преподаватели на него жалуются…

Проректор (медленно привставая). Этто хорроший мальчик!

Декан (как бы не замечая). Он и в субботнике участвовал, и в студкоме себя проявил, и приз района на первенство по футболу выиграл… Предлагаю наградить его грамотой.

Из разговора посетителя («нового русского») с официантом:

Официант. Простите, но ресторан закрывается, и мы никак… никак не сможем… [посетитель вручает ему несколько стодолларовых купюр] отказать Вам в Вашей просьбе!

Снятие, уточнение или переквалификация тезиса под влиянием определенных принуждающих к тому обстоятельств иногда именуется термином амфидиортозис [греч. &pcpi5i6p0G)m<; < apcpi ‘двойной, с обеих сторон', 5юр0сооц ‘исправление, улучшение']^[4][5]. Пример постепенной корректировки исходного тезиса под влиянием обстоятельств:

Премьер-министр Италии Сильвио Берлускони принялся совершать маневры, не совсем подобающие лидеру одной из ведущих мировых держав. 15 марта он объявил о полном выводе к сентябрю нынешнего года итальянского воинского контингента из Ирака, для убедительности прибавив, что это решение согласовано с премьер-министром Великобритании Тони Блэром, с которым он, Берлускони, ведет переговоры о полном выводе союзнических войск. За сутки, миновавшие с момента этого сенсационного заявления, произошла целая череда событий. Премьер Италии переговорил по телефону с Тони Блэром и Джорджем Бушем, и его позиция по вопросу иракской политики переменилась. Берлускони заявил, что его неверно поняли: «Точной даты вывода итальянского контингента из района Персидского залива пока нет. Есть лишь мои собственные пожелания и надежды: ориентировочно это сентябрь, но все может измениться. Это зависит от способности иракских властей самостоятельно обеспечить безопасность в стране». Он твердо обещал, что итальянцы оставят Ирак только с согласия союзников по коалиции, философски добавив: «Но если это невозможно, то невозможно». Лидер итальянской оппозиции Романо Проди уже обвинил Берлускони в том, что тот компрометирует достоинство Италии: «Нельзя говорить, что у тебя есть план по выводу войск, а через 24 часа отказываться от своих слов, потому что кто-то призвал тебя к порядку».

Вениамин Гинодман. Берлускони запутался в показаниях Техника двойных стандартов работает во благо, когда на месте манипулятора оказывается психотерапевт, а на месте адресата — его пациент, которого беспокоит, к примеру, мимолетность жизни и страшит приближение старости:

Пессимист похож на человека, который со страхом и печалью смотрит, как его настенный календарь, от которого он отрывает по листку, с каждым днем становится все тоньше и тоньше. Напротив, человек с активным отношением к проблемам и жизни подобен тому, кто, отрывая следующий лист календаря, заботливо и бережно добавляет его к стопке предшествующих листов, предварительно сделав на обороте краткие дневниковые заметки. Он может с радостью думать о богатстве, которое хранится в этих заметках, о полноте уже прожитой жизни. Что из того, что он замечает, как стареет? Есть ли у него причины завидовать молодым или ностальгически переживать свою утраченную молодость? Из-за чего завидовать молодым людям? Из-за возможностей, которыми они располагают, из-за будущего, которое у них впереди? «Нет, благодарю вас, — думает он. — Вместо возможностей у меня есть действительность моего прошлого, не только действительность свершенных дел и пережитой любви, но и действительность испытанного страдания. Вот то, чем я больше всего горжусь, хотя завидовать тут нечему»^[6].

Технику двойной бухгалтерии (или двойных стандартов) обслуживает целый класс синонимических выражений: одно и то же лицо может быть названо шпионом и разведчиком, сепаратистом и борцом за свободу, одно и то же сообщение — доносом и сигналом, одно и то же происшествие —мятежом и революцией, ср. также:

Отец мой обладал многими добродетелями, но его характеру была в значительной мере присуща черта, которую иногда можно, а иногда нельзя причислить к добродетелям. Она называется твердостью, когда проявляется в хорошем деле, и упрямством — в худом.

Л. Стерн. Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена Один и тот же объект можно обозначить по разным его признакам: так, Платон по месту рождения — афинянин, по призванию — философ. Такая многоименность также может послужить основой для тактики двойных стандартов:

Поллид увез его [Платона] на Эгину и вывел на продажу. Хармандр тотчас обвинил его в смертном преступлении против эгинского закона, по которому первый афинянин, ступивший на их остров, подлежит казни без суда. Но когда кто-то сказал, хоть и в шутку, что этот ступивший — философ [а не афинянин. — В. М.], суд его оправдал^[7].

Этой же цели служит перифразирование: так, СССР для одних был империей зла, для других — оплотом мира, соль может быть названа и белым золотом, и белой смертью. Переименования подобного рода зависят от прагматических установок лица, например от непреодолимого желания утолить голод: «Я тоже оказался на бобах. Но дома у меня есть кусок мяса, величиной с комнатную собачку» (О'Генри. Третий ингредиент). Синонимическая замена в подобных случаях бывает фактически равнозначна подмене тезиса:

Если эти различия в оттенках не существенны для данного вопроса, то синонимы можно употреблять один вместо другого безразлично. Если же они существенны, то получается более или менее важное изменение тезиса. Особенно в этом отношении важна разница, если она сопровождается различием и в оценке, оттенком похвалы или порицания. Например, далеко не все равно сказать: «А. благочестив» и «А. ханжа», «ревность в вере» и «фанатизм», «протест» и «возмущение», «левый» по убеждениям и «революционер». Если я высказал тезис: «Ревность к вере — обязанность каждого религиозного человека», а противник мой изменил его: «Вот вы утверждаете, что каждый религиозный человек должен быть фанатиком», то он исказил мой тезис. Он внес в него оттенок, благоприятный для опровержения, вложил признаки, которые делают тезис незащитимым. Конечно, сказать, что фанатизм — обязанность каждого христианина, — нелепо. Или, скажем, я утверждаю, что «священники должны получить такие-то и такие-то преимущества». Мой противник излагает этот тезис так: «X. думает, что попы должны обладать какими-то преимуществами». Название «поп» в устах образованного человека имеет пренебрежительный оттенок, и, внося его в тезис, противник тем самым вносит понижение устойчивости тезиса. Вообще эта уловка — вероятно, самая употребительная. Люди прибегают к ней как бы инстинктивно, стараясь обозначить понятие названием, наиболее благоприятным для себя и наиболее неблагоприятным для противника.

С. И. Поварнин. Спор В номинативный арсенал двойной бухгалтерии входят маскирующие эвфемизмы. А. Шопенгауэр пишет: «Из всех уловок эта самая употребительная, инстинктивная. Ревность религиозная — фанатизм.

Галантность — прелюбодеяние. Двусмысленность — сальность. Плохое ведение дел — банкротство. Посредством влияния и связей — при помощи подкупа, непотизма. Справедливая признательность — хорошая плата"¹. Римский политик и военный Публий Рутилий Луп (погиб в 90 до н. э.), известный тем, что перевел на латынь риторику греческого филолога Горгия Младшего, содержащую детализированное описание тропов и фигур, знакомя современников с понятием эвфемизма, приводит такие слова античного оратора Гиперида:

«Зачем ты людей в заблуждение вводишь, обмануть их пытаешься? Хитрого мудрым называешь, наглого — смелым, скупого — бережливым, жестокого — строгим. Нет такого порока, который не объявил бы ты достойной похвалы добродетелью!»^[8][9]

Интересный пример разоблачения таких переименований находим во второй речи Цицерона против римского наместника в Сицилии Гая Вереса:

Перехожу теперь к тому, что сам Веррес называет своей страстью, его друзья — болезнью и безумием, сицилийцы — разбоем [курсив наш. — В. М.]. Как мне назвать это, не знаю. Я расскажу вам об обстоятельствах дела, а вы оцените его по существу, а не по названию. Сначала ознакомьтесь с сутью дела, судьи! [argumentum adjudicem. —В. М.]. Тогда вы, пожалуй, не станете особенно доискиваться, как вам это назвать. Я утверждаю, что во всей Сицилии, столь богатой, столь древней провинции, в которой так много городов, так много таких богатых домов, не было ни одной серебряной, ни одной коринфской или делосской вазы, ни одного драгоценного камня или жемчужины, ни одного предмета из золота или из слоновой кости, ни одного изображения из бронзы, из мрамора или из слоновой кости, не было ни одной писанной красками или тканой картины, которых бы он не разыскал, не рассмотрел и, если они ему понравились, не забрал себе.

Цицерон дает яркое развернутое описание, из которого следует то, что за эвфемизмами Вереса и его приятелей действительно стоит разбой.

Прием двойной бухгалтерии паразитирует также на градуальных именах (и стоящими за ними понятиями) типа далеко / близко, длинный / короткий, тяжелый / легкий, детство / юность, маленький / взрослый и др. В англоязычной специальной литературе данную разновидность указанного приема принято, вслед за Робертом Заулиссом, именовать софизмом бороды^[10]: вряд ли возможно указать тот момент, когда щетина превращается в бороду, небритость — в элемент имиджа, что точно подметил в IV в. до н. э., по свидетельству Диогена Лаэртского, древнегреческий софист Евбулид из Милета, задаваясь следующими неразрешимыми вопросами: «Потеряв один волос, еще не становишься лысым; потерявши второй — тоже; когда же начинается лысина?»; «Одно зерно кучи не составляет. Если прибавить еще одно зерно — это тоже не куча. С какого же зерна начинается куча?»¹

Тип парадокса, основанный на невозможности определения границы между концом одного объекта, качества или феномена и началом другого, называется сорйтом [греч. сгорос; ‘куча']. Очень сложно определить границу между чистым и грязным, между черным и белым:

Раиса: Сеня, у тебя такой ужасный воротничок! Сними рубашку, я отдам ее в стирку!

Семен: Она еще довольно чистая, Раечка. Я только вчера ее надел.

Раиса: Да ты посмотри на воротничок! Он совершенно черный.

Тетя Саша: Раиса Марковна, если Вы будете еще мне давать такие затасканные рубашки, я буду брать за них по таллеру! Все руки обобьешь, пока отстираешь!

Раиса: Семен Матвеевич носил ее только один день. Да Вы посмотрите на воротничок — он совершенно белый.

Д. В. Беклемишев. Заметки о женской логике Одному и тому же человеку можно, в зависимости от обстоятельств, сказать: 1) «Ты уже взрослый, решай сам» (применить данное прилагательное можно не только к юноше, но и к ребенку); 2) «Мал ты еще для таких дел». Каким образом можно преодолеть эту неопределенность? Сравним значения тематически близких слов взрослый и совершеннолетний. Первое из них, не являющееся термином, в толковых словарях определяется как «достигший зрелого возраста»; слово зрелый, также не являющееся термином, определяется как «следующий за юностью (о периоде жизни, возрасте)»^[11][12]. Указать точную возрастную границу, отделяющую зрелость от юности, невозможно; соответственно, значение слова взрослый нельзя признать вполне определенным. Юридический же термин совершеннолетие абсолютно точно определяет возраст, отделяющий человека несовершеннолетнего от совершеннолетнего: это 18 лет (так называемое трудовое совершеннолетие наступает по достижении 16 лет). Данное понятие «является настолько жестким, что тот, кому 18 лет и более, относится к совершеннолетним, а тот, кому хотя бы на один день меньше, считается еще несовершеннолетним»^[13]. При операциях с градуальными величинами обычно проводят и терминологически закрепляют условную границу (arbitrary line)¹ между совершеннолетием и несовершеннолетием, легким, средним и тяжелым весом боксеров и т. д., что позволяет уйти от спекулятивных решений и таким образом разрубить гордиев узел, который образует проблема градуальных имен.

По отношению к оценочным суждениям прием двойных стандартов часто бывает абсолютно естественен и оправдан, в силу чего при любом оценочном предикате открыта позиция коммодального (= оценивающего) субъекта: справедлив / несправедлив к кому, костюм идет / не идет кому, пиджак велик / мал для кого, это хорошо для тебя, а для меня — плохо, Бог и Дьявол существуют для тебя, а для меня — не существуют. В подобных случаях вполне приемлемы плюрализм [лат. pluralis ‘множественный'] и субъективизм решений и суждений: именно поэтому говорят, что de gustibus non est disputandum ‘о вкусах не спорят' (лат.) и что на вкус и на цвет товарища нет. Как видим, сам язык упрощает процедуру сопряжения противоположных оценок с одним и тем же объектом.

• [1] Lieberman D. J. Never be lied to again. How to get the truth in5minutes or less in anyconversation or situation. New York, 1999. P. 68: «Don't accuse — allude!»
• [2] Аристотель и античная литература. М., 1978. С. 175—176.
• [3] Freeman К. The pre-Socratic philosophers. 2nd. ed. Oxford, 1966. P. 348 & 349.
• [4] Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1986. С. 417.
• [5] Lanham R. A. A handlist of rhetorical terms. 2nd ed. Univ. of California Press, 1991.P. 8, 186 & 191. Заметим, что данный термин, как и многие другие термины риторики, неоднозначен.
• [6] Франкл В. Доктор и душа. СПб., 1997. С. 265.
• [7] Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1986. С. 171.
• [8] Шопенгауэр А. Эристика. Искусство побеждать в спорах. СПб., 1900. С. 33—34.
• [9] Р. Rutilii Lupi De figuris sententiarum et elocutionis libri duo / ed. D. Ruhnken. Leiden, 1768. P. 3.
• [10] Thouless R. H. Straight and crooked thinking. Cambridge, 1930. P. 105—108 & 182—187.
• [11] Walton D. N. Slippery slope arguments. Oxford, 1992. P. 37—38.
• [12] Большой толковый словарь русского языка. СПб., 1998. С. 371.
• [13] Ивин А. А. Риторика: искусство убеждать. М., 2002. С. 198.