Внушаемая группа как объект манипулирования

Носители всех перечисленных выше поведенческих качеств представляют собой внушаемые группы, именно они являются типовыми объектами манипулирования. Считается, что воздействию психологических уловок поддаются прежде всего люди недостаточно образованные, недостаточно опытные (молодежь), а также «впечатлительные, психологически надломленные, в чем-то ущемленные»^[1][2]. Так что для того, чтобы не стать мишенью манипулятора, следует учиться властвовать над своими страстями и эмоциями.

Размеры внушаемых групп можно регулировать с помощью различных информационных технологий, например путем воздействия в нужный момент «на болевые точки общественного сознания, возбуждающие страх, тревогу, ненависть и т. д.»^[3]. Далее по цепочке происходит передача психической инфекции. В. М. Бехтерев описывает данный феномен следующим образом:

Нет ничего убедительнее в смысле непосредственной передачи психических состояний от одного лица другому, как передача патологических явлений. Всякому известно, что истерика, случившаяся в обществе, может повлечь за собою ряд других истерик; с другой стороны, заикание и другие судорожные формы легко передаются предрасположенным субъектам совершенно непосредственно, путем невольного и незаметного прививания или внушения. Отличным примером этого может служить следующий случай, бывший во время американских душевных эпидемий, известных под именем возрождения: «Джентльмен и леди, достаточно известные в фешенебельном обществе, были привлечены на полевой митинг в Cave Ridge. По дороге туда они делали много презрительных замечаний по адресу бедных, потерявших голову созданий, валявшихся с воплями в грязи и в шутку обещали друг другу помогать, если кем-нибудь из них овладеют конвульсии. Недолго они посмотрели на странную сцену, происходившую перед ними, как молодая женщина потеряла сознание и упала на землю. Ее спутник, забыв свое обещание, тотчас ее покинул и бросился бежать изо всех сил. Но бегство не спасло его. Еще не удалившись на 200 ярдов, он тоже упал в конвульсиях».

Не менее поучительные случаи мы имеем в массовых самоубийствах и в так называемых случаях наведенного или, точнее, прививного помешательства. В тех и других случаях дело идет о действии внушения, благодаря которому и происходит зараза самоубийств, с одной стороны, и, с другой — передача болезненных психических состояний от одного лица другому. Известны примеры, когда случаи, прививного помешательства наблюдались иногда даже в целой семье, состоящей из 4, 5 и даже 6 и 8 лиц. Эти случаи представляют таким образом уже настоящую психическую семейную эпидемию. С другой стороны, психиатрам давно известен факт, что при совмещении душевнобольных в известных случаях происходит заимствование бреда [здесь и далее курсив наш. —В. М.] одними больными от других, и в таком случае иногда бред больных соответственным образом видоизменяется, в силу чего и случаи эти получают название видоизмененного помешательства. Даже здоровые лица иногда усваивают бред больных. Известно также, что наилучшим средством устранения такого заимствованного бреда является немедленное разъединение лиц, влияющих друг на друга¹.

Неконтролируемое чувство, отключая разум, превращает людей в толпу^[4][5]. При этом «единственный язык, который они понимают, — это язык, минующий разум и обращенный к чувству», ибо, по меткому определению Сержа Московичи, «индивида убеждают, массе внушают»^[6] (поскольку «массы не чувствительны к рассудочным доказательствам»^[7]). С одной стороны, масса (= толпа) «не должна и не способна управлять собой, а тем более обществом»^[8], с другой стороны, не принимать во внимание настроения толпы более чем опасно (в чем убеждает нас длинная чреда народных бунтов, мятежей и кровавых революций, когда, по определению С. Московичи, «безумные ведут слепых»^[9]), поэтому остается одно: как-то формировать эти настроения и манипулировать ими.

Итак, первое, что объединяет людей в толпу — это эмоции, именно поэтому довод к эмоциям — лучший способ воздействия на толпу^[10]. Второе — это временная либо постоянная неспособность мыслить и решать самостоятельно: еще Гюстав Лебон (1841—1931), видный французский социопсихолог, один из первых исследователей феномена толпы, отметил, что «с того самого момента, когда люди оказываются в толпе, невежда и ученый становятся одинаково неспособными соображать [курсив наш. — В. М.]»^[11]: невежда — по определению, ученый — временно, под влиянием нахлынувших эмоций. Невежество и неспособность соображать является удобной почвой для использования манипулятивных приемов. В старинном трактате читаем:

Сократ. Тогда выслушай, Горгий, что в твоих утверждениях меня изумляет. Ты утверждаешь, что способен сделать оратором всякого, кто пожелает у тебя учиться?

Горгий. Да.

Сократ. Но конечно, так, что в любом деле он приобретет доверие толпы не наставлением, а убеждением?

Горгий. Совершенно верно.

Сократ. Ты утверждал только сейчас, что и в делах, касающихся здоровья, оратор приобретет больше доверия, чем врач.

Горгий. Да, у толпы.

Сократ. Но «у толпы» — это, конечно, значит у невежд? Потому что у знатоков едва ли он найдет больше доверия, нежели врач.

Горгий. Ты прав.

Сократ. Если он встретит большее доверие, чем врач, это, значит, — большее, чем знаток своего дела?

Горгий. Разумеется.

Сократ. Не будучи при этом врачом, так?

Горгий. Да.

Сократ. А не-врач, понятно, не знает того, что знает врач.

Горгий. Очевидно.

Сократ. Стало быть, невежда найдет среди невежд больше доверия, чем знаток: ведь оратор найдет больше доверия, чем врач. Так выходит или как-нибудь по-иному?

Горгий. Выходит так — в этом случае.

Сократ. Но и в остальных случаях перед любым иным искусством оратор и ораторское искусство пользуются таким же преимуществом. Знать существо дела красноречию нет никакой нужды, надо только отыскать какое-то средство убеждения, чтобы казаться невеждам большим знатоком, чем истинные знатоки.

Горгий. Не правда ли, Сократ, какое замечательное удобство: из всех искусств изучаешь одно только это и, однако ж, нисколько не уступаешь мастерам любого дела!

Платон. Горгий Роль транслятора, т. е. передатчика манипулятивных воздействий, принадлежит средствам массовой информации, поэтому нельзя не согласиться с теми специалистами, которые утверждают, что манипулятивная функция является одной из ведущих функций СМИ^[12]:

«С момента своего появления пресса, а сегодня мы можем добавить к ней радио и особенно телевидение, не переставала делать более редкими случаи встреч и дискуссий. Она уводит людей от общественной жизни к частной. Она прогоняет их из открытых мест, кафе, театров и т. д. в закрытые помещения домов. Она разгоняет собрания частного характера, клубы, кружки, салоны и оставляет существовать только пыль изолированных людей, готовых раствориться в массе, обрабатывающей их на свой манер. Только затем пресса объединяет их вокруг себя по своему подобию. Сделав невозможными личные и спорные случаи взаимодействия, она заменяет их спектаклем фиктивных полемик и иллюзией единства мнений»¹.

Распыленная, нелокализованная масса как объект манипулятивных влияний через каналы СМИ получила наименование психологической толпы. Психологическая толпа — продукт постдемократии, представляющей собою, по определению политолога Сергея Маркова, диктатуру небольшой группы реально мыслящих манипуляторов. Дело в том, что самоуправление как основа демократии становится идеей невозможной и на практике нереализуемой в пределах, к примеру, многомиллионного мегаполиса. Отсюда — смена модели управления. Приведем мнение еще одного политолога:

Грядущее постиндустриальное информационное общество (в котором ценностный приоритет перейдет от материальных изделий к коммуникационным возможностям) — это кастовая и иерархическая структура. Обладание эксклюзивной информацией — исключительная прерогатива элиты, хранящей свои секреты за паролями, неподвластными никаким хакерам из непосвященных. Сам принцип легитимности, основанный на волеизъявлении большинства, здесь не работает. Ведь то, чего желает большинство, вовсе не всегда совпадает с тем, что необходимо для наиболее эффективного развития. Скажем даже еще резче и определеннее — почти никогда не совпадает. И потому власть при постиндустриализме обретается не мастерством ситуационного компромисса, консенсуса, на чем собственно и основана демократия, а квалификацией, которая в свою очередь является результатом штучного образовательного проекта, уникального профессионального опыта или незаурядных личных способностей. Уместно будет назвать этот новый строй постдемократией.

Дм. Андреев. Российская постдемократия — путь в информационное общество На массовом внушении и манипулировании основана пропаганда — «искусство принуждения людей делать то, чего бы они не делали, если бы располагали всеми относящимися к данной ситуации фактами»^[13][14]. Это искусство «включает искусное использование образов, лозунгов и символов, играющее на наших предрассудках и эмоциях» и служит «распространению какой-либо точки зрения таким образом и с такой конечной целью, чтобы получатель данного обращения приходил к „добровольному“ принятию этой позиции как если бы она была его собственной»¹. У пропаганды «есть свои „рекламируемые товары“ — это мнения, представления, стереотипы, образ жизни, стиль поведения и т. д. Она рекламирует политику государств, правительств, партий, точки зрения и взгляды на те или иные события и проч., участвует в формировании имиджей, используя для этого как традиционное убеждение, так и методы суггестивного воздействия»^[15][16].

Существуют методы и технологии манипуляции как индивидуальным, так и массовым сознанием, применяемые в рекламном бизнесе, в различного рода политических кампаниях. Благодаря бурному развитию информационной среды (прежде всего телевидения и Интернета) «расширяются возможности скрытых информационно-психологических воздействий на индивидуальное, групповое и массовое сознание, а также психические состояния людей», «сформировались благоприятные условия безнаказанного использования современных психотехнологий в интересах отдельных лиц, группировок и государств»^[17].

• [1] «Informal logic employs broader approaches to arguments than those offered by formallogic, as it is focused on practice rather than abstraction» (Nielsen N. M. Counter argument. Indefence of common sense: A Ph. D. Thesis In the philosophy of language. Roskilde University, 2000. P. 11).
• [2] Стешов А. В. Как победить в споре. Л., 1991. С. 76.
• [3] Амелин В. Н. Социология политики. М., 1992. С. 61.
• [4] Бехтерев В. М. Внушение и его роль в общественной жизни. СПб, 2001.С. 43—44. См. также гл. 27 «Значение народных сборищ в распространении психических эпидемий».
• [5] О понятии толпы см.: Дмитриев А. В. Влияние толп // Социологические исследования. 1997. № 11. С. 135—142.
• [6] Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс. М., 1996. С. 421.
• [7] Московичи С. Век толп. С. 177.
• [8] Ортега-и-Гассет X. Восстание масс // Избранные труды. М., 1997. С. 43.
• [9] Московичи С. Век толп. С. 66.
• [10] Lanham R. A. A handlist of rhetorical terms. 2nd ed. Univ. of California Press, 1991. P. 50.
• [11] Лебон Г. Психология народов и масс. СПб., 1896. С. 170.
• [12] Пугачев В. П. Средства массовой коммуникации в современном политическом процессе // Вестник МГУ. Серия XII. 1995. № 5. С. 12.
• [13] Московичи С. Век толп. С. 237.
• [14] Fraser L. Propaganda. London, 1957. Р. 1.
• [15] Аронсон Э., Пратканис Э. Эпоха пропаганды: Механизмы убеждения. Повседневноеиспользование и злоупотребление. СПб., 2002. С. 28.
• [16] Лебедев-Любимов А. Н. Психология рекламы. СПб., 2002. С. 256.
• [17] Лепский В. Е. Информационно-психологическая безопасность субъектов дипломатической деятельности // Дипломатический ежегодник. 2002. М., 2003. С. 233.