Объект правоотношения и объект субъективного права: Постановка проблемы соотношения

Заблуждение здесь заключено в самом споре о том, как соотносятся понятия объекта субъективного права и объекта правоотношения. Если предположить, что в подобном виде проблема сформулирована корректно, то с логико-философской точки зрения ее правильно решил А. П. Дудин, заметивший, что нет никаких оснований к сохранению двух (довольно искусственных) терминов для обозначения одной и той же субстанции. Каждый из них должен оправдать свое существование. И вроде бы такое оправдание даже наблюдается: ведь субъективное право — это еще не все правоотношение — в нем имеется еще и юридическая обязанность^[1][2]. Значит, объект субъективного права может лишь входить в качестве составляющей в объект правоотношения, а последний непременно должен быть чем-то большим, чем объект субъективного права. Но, как известно, должное положение вещей далеко не каждый раз совпадает с реальным.

Логика и философия — инструменты, безусловно необходимые, но далеко не всегда достаточные для решения юридических проблем. Объяснение этому простое: юриспруденция не всегда следует логике и почти не опирается на философию, предпочитая тому и другому филолого-систематическое изучение нормативных положений и практики их применения. Да, помимо субъективного права в содержание правоотношения входит еще и юридическая обязанность. Но разве это означает необходимость удвоения (и даже утроения) категории объекта — объекта права, объекта обязанности и объекта правоотношения? Вряд ли. Ведь в самом деле, субъективное право и юридическая обязанность — две стороны одной медали, причем, первая сконструирована (определена) так, что не может быть мыслима без второй. Отчеканив медаль хотя бы с одной стороны, мы неизбежно создаем и сторону оборотную, хотя бы она и оставалась свободной от чеканки. Точно также и говоря о субъективном праве, мы неизбежно говорим и о юридической обязанности. Нет субъективного права без юридической обязанности — вот постулат, выражающий взаимное расположение права и обязанности, их взаимное отношение друг с другом, их взаимную связь. От каких бы философских начал ни отталкиваться, невозможно, признавая существование субъективного права как меры возможного поведения, в то же время отрицать надобность в его обеспечении, в первую очередь — мерой должного поведения. Субъективное право «неотделимо от корреспондирующей ему юридической обязанности»¹; оно «лишено смысла, если ему не соответствует обязанность»^[3][4]. Связь субъективного права и юридической обязанности не просто логически необходима — она «носит характер объективной закономерности. Это связь противоположностей, имеющих единую генетическую основу — норму объективного права… Невозможно осуществление субъективного права, не обеспеченного обязанностью»^[5]. Сказанное не оставляет никаких сомнений: если люди договорились обозначать термином «субъективное право» поведенческую возможность, обеспеченную юридической обязанностью, было бы странным и противоестественным разделять понятия объекта субъективного права и объекта юридической обязанности; напротив, является вполне нормальным и закономерным то, что субъективное право и обеспечивающая его юридическая обязанность всегда имеют один и тот же объект.

Дальше. Если субъективное право и юридическая обязанность реализуются только и исключительно в рамках правоотношения (составляют содержание правоотношения), то возникает вопрос: а может ли правоотношение иметь иной объект, кроме того, что является объектом составляющего его субъективного права и юридической обязанности? Как минимум, это сомнительно, а с точки зрения логики и немыслимо: не может понятие, сводимое к совокупности содержательных характеристик, воздействовать на что-либо иное, чем-то, на что воздействует само его содержание. Вот и выходит, что объект субъективного права составляет в одно и то же время и объект юридической обязанности, которая его реализацию обеспечивает, еще и объект правоотношения, которое это право в совокупности с обязанностью образуют. Как видим, сложилась ситуация, когда одна и та же субстанция обозначается даже не двумя, а тремя различными терминами! Что ж, юриспруденции не привыкать. Тем не менее, вослед М. М. Агаркову мы можем предложить «рационализировать терминологию» посредством отказа от всех трех терминов и их замены одним — новым: правовой объект или юридический объект.

Разделение понятий об объекте субъективного права и правоотношения может приобрести определенный смысл лишь в том случае, когда правоотношение перестанет сводиться к одной только взаимосвязи субъективного права и юридической обязанности, т. е. когда будет признано существование правоотношений с иным содержанием. Всякие субъективные права реализуются в рамках правоотношений — утверждение истинное; но столь же истинным является и утверждение о том, что в рамках правоотношений реализуются не только субъективные права. Так, например, существует взгляд, согласно которому в рамках правоотношений реализуются не только субъективные, но и секундарные права. Вопрос этот выходит за рамки настоящей статьи, почему мы ограничиваемся здесь лишь упоминанием о нем в мере, минимально необходимой для пояснения нашей мысли. Ясно также, что при таком подходе теряет актуальность только что сделанное предложение о рационализации терминологии: объект субъективного права становится лишь одним из видов, но не единственно возможным видом объекта правоотношения.

Вопрос об объекте-действии. Подавляющее большинство ученых в том или ином виде, с теми или другими оговорками признают, что в качестве объектов правоотношений могут фигурировать действия; в устах некоторых из них это суждение приобретает еще более категорический смысл — только действия. А между тем к этому имеются значительные сомнения: будучи объектом реагирования на воздействие, оказываемое нормами объективного права, действия никак не могут быть объектом правоотношения — реальности, которая также представляет собою результат воздействия норм объективного права^[6]. На примере понятия правового режима вещей мы уже показывали, что явления, которые представляют собой последствия действия одной и той же (общей) причины, не могут находиться в причинно-следственной связи друг с другом.

Невозможность признания действия объектом в смысле элемента правоотношения была обоснована Д. Д. Гриммом (см. об этом выше). Даже если включать в понятие правоотношения его фактическое содержание, действия его участников окажутся как раз этим самым фактическим содержанием, но не объектом. Действие невозможно считать за объект и тем ученым, которые трактуют объект как предпосылку правоотношения — в этом случае действие получает образующее, изменяющее или прекращающее право значение, т. е. приобретает значение юридического факта. Казалось бы, объект-действие может фигурировать в рассуждениях тех ученых, которые называют объектом результат правоотношения. Ан нет, и при таком понимании объекта это оказывается недопустимым, поскольку действие актуальное (фактическое) связывается с процессом реализации (актуализации) правоотношения, т. е. превращения поведения из правового (юридически возможного и должного) в фактическое¹. Словом, никак не выходит. Разве только допустить еще какое-нибудь (четвертое?!) понимание объекта…

• [1] Особенно см.: Иоффе О. С. Правоотношение по советскому гражданскому праву.С. 593—594; Он же. Спорные вопросы учения о правоотношении. С. 676—677.
• [2] Большинство ученых усложняет проблему еще и тем, что признает существование двусторонне обязывающих (взаимных) правоотношений: им «светит» перспективапризнания правоотношений… с несколькими объектами. «Если „объект правоотношения“ — поведение обязанного лица, то в двусторонних правоотношениях есть два"объекта», ибо обязанными являются оба лица… Который же из двух «объектов» будетявляться «объектом правоотношения» в целом? Может быть, оба?" — застывает в ужасеперед этой неожиданной «проблемой» В. И. Сенчищев (Указ. соч. С. 133).
• [3] Александров Н. Г. Указ. соч. С. 112—113.
• [4] Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Указ. соч. С. 227.
• [5] Ем В. С. Категория обязанности в советском гражданском праве (вопросы теории): дис. … канд. юрид. наук. М., 1981. С. 26.
• [6] Обыкновенно объектом воздействия норм права называют общественные отношения. Но, как справедливо отмечается в литературе, на поверку пресловутые общественные отношения оказываются ничем иным, как совокупностью актов человеческогоповедения. Стало быть, и «объектом права как совокупности норм… являются общественные отношения и, следовательно, действия (волевое поведение) людей, из которыхслагаются эти отношения» (Алексеев С. С. Об объекте права и правоотношения. С. 287).