Традиционно-парадигматический метод. 
Методы лингвистического анализа

Наряду с классическим методом, к числу древнейших, хотя в течение долгого времени интуитивно использовавшихся для анализа языка на лексико-семантическом уровне методов относится тот, который условно можно обозначить как традиционно-парадигматический. Он даже старше классического и восходит ко временам первых древнегреческих и древнеиндийских грамматик. На это указывает первая часть сложного названия. Что касается его второй части, восходящей по своему происхождению к древнегреческим ларос «подле, возле, рядом, вблизи» и бегуца «проявление, признак», то она ориентирована именно на тот смысл, который совместно выражается приведенными древнегреческими словами, а не на термин современной лингвистики, антонимичный термину синтагматика. Парадигматика и синтагматика как термины современной лингвистики сложились намного позже: зародившись в рамках Казанской лингвистической школы в России, они в широкий научный обиход вошли лишь после опубликования «Курса общей лингвистики» Ф. де Соссюра в 1916 г. и распространения содержащихся в нем научных идей. И в современной лингвистике с этими терминами связывается не столько понятие метода, сколько понятие аспекта анализа языка, характеризуемого как система. Говоря о системности как языка в целом, так и отдельных его уровней, пользуются свидетельствами, полученными анализом почти исключительно парадигматических отношений. Таким образом, под традиционно-парадигматическим методом подразумевается совокупность приемов анализа и классификации лексики языка, использовавшихся в исследовательской и учебно-педагогической практике в доструктуральный период в истории языкознания, примерно до 20-х — 30-х годов XX в.

Традиционно-парадигматический метод прошел длительный путь становления и совершенствования со времен античности и до 30-х годов XX в. Разным этапам этого пути соответствуют разные приемы анализа языка и полученные с их помощью результаты.

Одним из древнейших приемов традиционно-парадигматического метода выступает установление соответствия между двумя явлениями (единицами) языка, нередко переходящего в тождество (отождествление). Таким путем выделялись в античной традиции, например, имена и глаголы, определявшиеся через их соответствие субъекту и предикату логического суждения. Вот одна из характеристик глагола Аристотелем: «…глагол служит всегда обозначением сказанного об ином, например о подлежащем или о том, что в подлежащем»^[1].

При объединении слов в лексико-грамматические классы (части речи), выявляемые по их общим, так называемым категориальным, значениям, с целью идентификации единиц каждого класса прибегают к приему подстановки (замещения). Говоря другими словами, в той же синтаксической позиции имя замещается именем, глагол — глаголом, наречие — наречием и т. д. В принципе посредством того же приема подстановки, но с учетом уже не категориальных, а более конкретных лексических значений выявлялись такие единицы языка, как синонимы. С синонимами мы имеем дело тогда, писал Ф. И. Буслаев, когда «речения употребляем одно вместо другого на том основании, что подвели их под одно общее понятие…»^[2]

В традиционно-парадигматический метод входит и прием противоположения, используемый при выявлении единиц лексики языка, определяемых как антонимы, омонимы, паронимы и т. д., т. е. слов, противостоящих друг другу по их положению, статусу в языке, или противопоставляемых друг другу волею автора речи, что особенно характерно для художественной речи. Ср., например, паронимическую аттракцию, диалектическая природа которой основана на созвучиях словесных противоположений в стихотворении в прозе Семена Кирсанова «Слова»:

«Слова — торжественные, как пироги рождественские, слова — как медленные шаги, как лакированные сапоги — с царственными жестами, протягиваемые жезлами. Слова уважения, почитания, умиления: жертвоприношение, бракосочетание, благословение, соединившие руки, как августейшие царствующие супруги.

Слова простейшие: есть, пить, небо, хлеб, день, ночь, сын, дочь, нет, да, вода, свет, стон, сон, я, он, ты, быть, жить. Это слова-однолетки, ядрышки, клетки. Вполне годится обходиться ими одними.

Слова — служащие, услужливо слушающие: что? как? так! Они подаются к другим, как пальто и шинели, незаметны на слух. Они вроде слуг стоят у фраз за плечами, подаются к словам, как ложки и вилки, затыкают слова, как пробки бутылки.

А есть слова деловые, мастеровые, как наждак, — паковать, шпаклевать, упаковка, ножовка, — обстоятельные, самостоятельные.

Есть слова разящие и грозящие, обрывающие и убивающие, ждущие и жгучие, пирующие и целующие, губящие и любящие, злобные и добрые; слова — как лекарственная трава, как в пустыне приснившаяся листва…

О, слова".

Возможности подобного противопоставления слов, их значений, коннотаций практически безграничны, что открывает широчайшую перспективу в процессе создания или воссоздания внутренней формы слова в поэтической речи.

Впоследствии под воздействием структуралистских идей традиционно-парадигматический метод перестает восприниматься как особый метод. Он уступает место оппозиционному (дистрибутивному) методу, в котором анализу языковых явлений и отношений по противоположениям отводится исключительное место. Поскольку интерпретация, толкование языка как системы становится одним из принципиальных постулатов языкознания как науки, а системность его неотделима от парадигматики, «ибо значимость одного элемента проистекает только от одновременного наличия прочих»^[3], то термин парадигматика специализируется как обозначение ассоциативного плана языка вообще, в том числе и лексики.

• [1] Цит. по кн.: Амирова Т А., Ольховиков Б. А., Рождественский Ю. В. Очеркипо истории лингвистики. М., 1975. С. 93.
• [2] Буслаев Ф. И. Историческая грамматика русского языка. С. 293.См. также, напр.: Звегинцев В. А. Семасиология. М.: Изд-во МГУ, 1957. С. 268—274; Шмелев Д. Н. Современный русский язык. Лексика. М., 1977. С. 194—195.
• [3] Соссюр Ф. Курс общей лингвистики // Соссюр Ф. Труды по языкознанию. С. 147.