Право на необходимую оборону как составная часть правового статуса личности

Реализуя свое субъективное право на необходимую оборону, человек подчинен, по справедливому замечанию профессора Н. А. Огурцова, действующей правовой норме, содержащейся в ст. 37 УК РФ, а не правоприменительным или правоохранительным органам, реализующим обычно нормы права своими властными актами от имени государства^[1]. Представляется более верным другое решение. Уголовно-правовой институт необходимой обороны в качестве составного элемента входит в более широкую юридическую категорию — «гражданскую самозащиту», как ее определяет профессор В. М. Баранов. Полагаем, что такой фундаментальный институт нашел свое нормативное закрепление в ч. 2 ст. 45 Конституции Российской Федерации, согласно которой каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом. Что касается института необходимой обороны, то он в силу специфичности уголовно-правовых отношений, порождаемых состоянием необходимой обороны, детально разрабатывается в уголовном праве. Это является более очевидным, когда действия обороняющегося, совершенные в состоянии необходимой защиты, но с нарушением условий ее правомерности (регламентированных в ст. 37 УК РФ), становятся уже преступными, что изменяет природу и вид правоотношения: регулятивное уголовное правоотношение перестает быть таковым, трансформируясь в конкретное охранительное уголовное правоотношение.

В связи с этим представляется обоснованным утверждение В. А. Номоконова, что в состоянии необходимой обороны защитные действия обороняющегося порождают конкретно-регулятивные («нетипичные») уголовные правоотношения^[2].

Социально-правовая природа института необходимой обороны вытекает из правового статуса личности. Речь идет о праве человека на защиту от общественно опасных посягательств. Основополагающие положения второй главы «Права и свободы человека и гражданина» Конституции Российской Федерации не оставляют сомнения в том, что провозглашенные и гарантированные Основным Законом государства права и свободы российского гражданина и в первую очередь — право на жизнь, здоровье, свободу, личную неприкосновенность, защиту своей чести и доброго имени, принадлежащей ему частной собственности составляют основное содержание правового статуса личности. Этот вывод следует из ст. 64 Конституции, которая провозглашает, что положения настоящей главы составляют основы правового статуса личности в Российской Федерации и не могут быть изменены иначе как в порядке, установленном в настоящей Конституции.

В науке и юридической практике право на оборону от общественно опасного посягательства рассматривается как самостоятельное право, а не как субсидиарный (дополнительный) институт к деятельности государства по пресечению преступности и наказанию преступников^[3]. Однако это, по утверждению профессора Ю. И. Ляпунова, не имеет отношения к выявлению подлинной сущности и юридической природы института необходимой обороны. Корень проблемы, по утверждению ученого, лежит в другой плоскости: на чем основывается подобное право личности как в социально-естественном, так и государственноправовом аспектах? В первом случае основания рассматриваемого права декларируются в п. 2 ст. 17 Конституции Российской Федерации. Во втором, по его утверждению, государственно-юридическая природа института необходимой обороны вытекает из правового статуса личности, основы которого нормативно закреплены в Основном Законе нашего государства^[4].

Так, А. Ф. Истомин в своем исследовании предлагает рассматривать право на необходимую оборону составным неотъемлемым элементом правового статуса гражданина. По своей подлинной социально-правовой сущности этот институт является, по его утверждению, государственно-правовым институтом, хотя детальная регламентация обороны осуществлена законодателем в рамках соподчиненной фундаментальной отрасли российского права — уголовного права^[5].

Отдавая должное А. Ф. Истомину за обоснованную постановку данного вопроса, следует сделать это с определенными оговорками, суть которых заключается в том, что сама идея, вновь обозначенная в уголовно-правовой литературе, уже существовала и обсуждалась. В подтверждение этому приведем слова Н. А. Огурцова, который в одной из своих работ писал: «К числу основных субъективных прав гражданина СССР, гарантирующих его неприкосновенность, некоторые государствоведы относят право на необходимую оборону (или самооборону). По их мнению, право на необходимую оборону от преступных посягательств на неприкосновенность личности является самостоятельным правомочием гражданина, хотя и не предусмотренным прямо, не называемым, но вытекающим из смысла ст. 127 Конституции СССР, обеспечивающей „неприкосновенность личности“. Такая точка зрения разделяется, в частности, И. Е. Фарбером, что нам представляется правильным»^[6].

В ряду предшественников А. Ф. Истомина по вопросу об отнесении права на необходимую оборону к самостоятельному конституционному праву наиболее крупное явление — Н. А. Огурцов, который в упомянутой работе путем исследования уголовно-правового отношения и уголовной ответственности выработал общий подход к решению указанной проблемы.

Субъективное право на личную неприкосновенность человека и гражданина, подкрепляемое правом защищать свои права и свободы, выполняет гарантийную функцию по отношению к ряду других субъективных прав граждан: права на неприкосновенность частной жизни, личной и семейной тайны, защиты чести и достоинства; права на неприкосновенность жилища; права собственности и др.^[7]

Право на необходимую оборону, как справедливо замечает Ю. И. Ляпунов, является одновременно одним из реальных гарантов «гражданской самозащиты» наиболее важных предпосылок жизнедеятельности члена общества^[4].

Таким образом, понятие личной неприкосновенности включает в себя многие правомочия, обеспечивающие ее физическую (телесную), нравственную и социальную неприкосновенность: право гражданина Российской Федерации на правовую защиту со стороны органов государства, негосударственных учреждений и общественных организаций; право гражданина на личную свободу и безопасность, гарантии на защиту в суде; право на необходимую оборону; право на неприкосновенность жилища.

В своей совокупности эти правомочия и составляют содержание субъективного личного конституционного права гражданина на личную неприкосновенность.

Следовательно, каждый российский гражданин обладает абсолютным правом пользоваться правовой защитой для охраны конституционной неприкосновенности своей личности, которое обеспечивается обязанностью государства защищать права и свободы человека и гражданина в России и правом самого гражданина защищать их всеми способами, не запрещенными законом.

Каким же образом гражданин может реализовать это конституционное право?

С 1 января 1995 г. введена в действие часть первая Гражданского кодекса РФ, в которой есть правовая норма, детализирующая это право. Речь идет о ст. 14 ГК «Самозащита гражданских прав», которая предусматривает защиту прав без обращения в суд. Законодатель определяет право на самозащиту в общих чертах, не пытаясь его детализировать: «Способы самозащиты должны быть соразмерны нарушению и не выходить за пределы действий, необходимых для его пресечения» (ст. 14 ГК). Тем самым самозащита гражданских прав может осуществляться, как считает М. Селезнев^[9], разными путями, начиная с простого удержания вещи и кончая активными действиями вплоть до применения насилия. Перечислить и классифицировать все способы вряд ли возможно. Да в этом и нет необходимости. Главное — наличие юридического состава, т. е. совокупности юридических фактов, как порождающих право на осуществление самозащиты, так и определяющих ее соразмерность, считает автор.

Поэтому ни в коей мере не должно смущать то обстоятельство, что у института необходимой обороны появился «конкурент» в лице гражданско-правового института. Дело в том, что это смежные институты разного порядка, в которых конституционные права гражданина получили надлежащую юридическую конкретизацию, что полностью соответствует принципам системности и иерархичности национального законодательства. Дело в том, что Конституция Российской Федерации не случайно говорит в ст. 64 об основах правового статуса личности. Из этого следует, что Конституция допускает возможность (и необходимость) детализации и регламентации содержания правового статуса личности и в других фундаментальных отраслях российского законодательства, например, в гражданском, семейном, трудовом, административном, уголовном и т. д.^[10]

Регламентация института «гражданской самозащиты» в гражданском, уголовном и административном законодательстве вполне естественна и, пожалуй, полностью соответствует канонам законодательной техники и сугубо практическим задачам пользования нормативным материалом.

Такое законодательное решение вопроса обусловлено главным образом особенностью метода реализации данного субъективного права граждан, связанного с причинением ущерба другим гражданам (лицам, посягнувшим на охраняемые законом интересы). За пределами правомерности акт необходимой обороны перерастает в общественно опасные действия, влекущие применение карательных санкций. Поскольку последние предусмотрены в уголовном и административном законодательстве, внутренняя логика систематизации правовых норм, соображения удобства пользования законодательными актами диктуют необходимость и целесообразность регламентировать правомерную и неправомерную необходимую оборону в рамках единого кодифицированного системно-нормативного образования, а именно — в названных отраслях права.

Поскольку речь идет о необходимой обороне не только в случае нападения на самого обороняющегося, было бы целесообразно такое расширенное право на гражданскую самозащиту закрепить в Конституции как самостоятельное.

В этой связи заслуживает внимание предложение А. Ф. Истомина дополнить вторую главу Конституции РФ самостоятельной нормой в следующей редакции: «Каждый имеет неотъемлемое естественное право на защиту своих прав и законных интересов, прав и законных интересов другого лица, общества, государства от общественно опасного посягательства независимо от возможности избежать посягательства либо обратиться за помощью к другим лицам или органам власти»^[11].

Вместе с тем, нельзя согласиться с мнением А. Ф. Истомина, который считает, что норму о необходимой обороне в этой части, детализирующую конституционное право гражданина на защиту своей жизни, здоровья, принадлежащего ему имущества и т. д., следует отнести к категории так называемых поощрительных правовых норм, свойственных перспективной (позитивной) ответственности^[12].

В уголовно-правовой литературе эту точку зрения поддержал А. И. Бойко, который считает, что названные в Гл. 8 УК РФ институты можно одновременно характеризовать как нормы-исключения из общих правил (имея в виду снятие запретов, законодательную основу правоприменительной декриминализации) и поощрительные нормы (авторы поступков и окружающие стимулируются на аналогичное поведение при повторении ситуаций посредством освобождения от уголовной ответственности).

Как справедливо отмечали в свое время Н. И. Загородников и Н. А. Стручков, нормы о необходимой обороне, крайней необходимости и задержании преступника не являются поощрительными, ибо они ничего не прибавляют к объему прав гражданина, не дают лицу никаких новых благ^[13]. Действительно, гражданин, активно вмешавшийся в пресечение правонарушения, давший отпор преступнику, не только ничего не приобретает, а наоборот, нередко ставит себя в невыгодное положение: лично страдает от преступника, привлекается к уголовной ответственности и даже осуждается судом за «превышение» защитных мер; и порой стоит большого труда восстановить справедливость, доказав правомерность необходимой обороны.

Всматриваясь внимательнее в юридическое значение оборонительных действий, мы видим в них два очень важных момента: во-первых, мое вторжение в право другого не имеет ничего общего с преступлением, так как оно имеет производный характер, я употребляю силу, предупреждая или преступное деяние — убийство, изнасилование, грабеж, захват заложников, противозаконное вторжение в жилище, или хотя непреступное, но неправомерное деяние; во-вторых, каждый раз употребляя право на необходимую оборону, я защищаю основные конституционные личные, субъективные права человека и гражданина, другие субъективные права и интересы, принадлежащие мне.

В государстве охрана порядка возлагается, безусловно, на его правоохранительные органы. Но как в борьбе с преступными посягательствами, так и в профилактической деятельности государственная власть не может действовать без помощи других субъектов общественной жизни. Семья, школа, спортивный коллектив, институт, предприятие, общественная организация не только «разделяют с государством власть карательную в форме власти дисциплинарной», но и участвуют вместе с тем в его заботах о предупреждении нарушений^[14]. На таких же основаниях вовлекается в предупредительную деятельность частное лицо. Мало того, оно играет в этом едва ли не главную роль. Государство может пытаться сдержать рост преступности, устранить причины нарушений правоохраняемых интересов, может повлиять на условия, содействующие их совершению, но оно не в состоянии предвидеть, предотвратить и пресечь каждое отдельное правонарушение.

Исходя из этого, оборона является не столько необходимым дополнением правоохранительной деятельности государства, сколько абсолютным субъективным правом гражданина. Нужно добавить, что такое право обороны, как учила и школа естественного права, не создается государством, а только признается и санкционируется. В идее об обладании правом заключается представление не только о пользовании им, но и об охране его от нарушений. В этом смысле можно с полной уверенностью утверждать, что институт необходимой обороны является составным элементом государственно-правового института гражданской самозащиты.

Законодательное закрепление этого важного субъективного права граждан в Конституции Российской Федерации в качестве самостоятельного содействует дальнейшему укреплению юридических гарантий субъективных прав граждан и является важным условием как возрождения института необходимой обороны, так и более широкого вовлечения населения в борьбу с преступностью^[15].

С учетом изложенного институт необходимой обороны по своей социально-юридической природе должен рассматриваться в качестве составной части государственно-правового института гражданской самозащиты. При осуществлении права на защиту от преступного посягательства возникают соответствующие правоотношения, включая уголовные, в рамках которых реализуется общий правовой статус личности. Что касается неправомерной необходимой обороны, то она действительно является только уголовно-правовой категорией, поскольку превышение пределов необходимой обороны и причинение в результате этого чрезмерного вреда посягающему образует состав преступления, правда, со смягчающими обстоятельствами. Социально-правовая природа таких общественно опасных действий очевидна: они являются объектом уголовно-правового регулирования.

Разумеется, что предложенные суждения, ограниченные рамками одного лишь параграфа, не претендуют на всестороннее и исчерпывающее исследование затронутой проблемы. Однако нам представляется, что сказанное уже позволяет сделать определенные выводы.

• 1. Отражение общественно опасного (незаконного) посягательства на правоохраняемые интересы, со всеми последствиями из этого отражения вытекающими, составляет деяние не только общественно полезное, а потому и непреступное, но даже в особенности в тех случаях, где защита направлена против преступных посягательств на конституционные права и свободы человека, является осуществлением абсолютного субъективного права гражданина.
• 2. Юридическое субъективное право человека на необходимую оборону, во-первых, основано на естественном и неотчуждаемом праве, получаемом человеком от рождения, которое реализуется субъектом правоотношения объективно, непосредственно и удовлетворяет потребности в самосохранении и безопасных условиях существования, исходящих из природы человека; во-вторых, это признаваемая за субъектом правоотношения нормами Конституции Российской Федерации и Уголовным кодексом в целях удовлетворения его интересов в уголовном правоотношении, мера возможного поведения, состоящего в причинении вреда посягающему, которая гарантирована государством и обеспечена корреспондирующей обязанностью государственных органов осуществлять контроль за реализацией субъектом необходимой обороны своего естественного права.

Данное определение базируется на следующих признаках субъективного юридического права на необходимую оборону:

• • речь идет о возможности защиты личности, ее прав и свобод, интересов других лиц, а также общественных и государственных интересов путем причинения вреда посягающему лицу;
• • эта возможность силового воздействия на посягающего признается за субъектом права (обороняющимся);
• • признается за субъектом правоотношения в целях удовлетворения его интересов;
• • это право существует в уголовном правоотношении;
• • будучи мерой поведения, имеет свои границы, нарушение этой меры есть злоупотребление правом (эксцесс обороны);
• • субъективное юридическое право на необходимую оборону не может существовать вне связи с соответствующей юридической обязанностью, без реализации которой не может быть осуществлено и само субъективное юридическое право (на органы следствия и суда возлагается контроль за реализацией субъектом обороны своего права; давая уголовно-правовую оценку действиям обороняющегося, управомоченный орган обязан либо признать эти действия правомерными, либо возбудить уголовное дело, если они составляют злоупотребление правом);
• • реализация субъективного права гарантируется возможностью государственного принуждения по отношению к носителю корреспондирующей юридической обязанности или иными способами правовой защиты, предусмотренными Конституцией РФ, УПК и УК РФ;
• • право на необходимую оборону имеет юридическую природу, которая проявляется в том, что возможность определенного поведения предусматривается нормами Конституции и Уголовного кодекса РФ и осуществление права гарантируется государством.
• 3. Субъективное юридическое право граждан на необходимую оборону от любых преступных посягательств на их личную неприкосновенность, права и законные интересы, охраняемые законом общественные или государственные интересы, непосредственно предусмотренное сейчас в обычном уголовном законодательстве (ст. 37 УК РФ), регулирует сферу наиболее жизненно важных общественных отношений между личностью и обществом. По данному определяющему признаку это право обоснованно должно быть отнесено к числу основных субъективных прав человека и гражданина. К сожалению, приходится констатировать, что в Конституции РФ право на необходимую оборону как самостоятельное напрямую не отражено. Оно лишь получило свое признание путем включения в более фундаментальную категорию — «гражданскую самозащиту».
• 4. Право человека на необходимую оборону от общественно опасного посягательства, обеспечивая физическую, нравственную и социальную неприкосновенность личности, является абсолютным субъективным правом человека и гражданина, которое в связи с этим выполняет гарантийную функцию по отношению к ряду других субъективных прав: праву на жизнь, свободу и личную неприкосновенность, неприкосновенность частной жизни, личной и семейной тайны, защиты чести и достоинства, собственности, праву на неприкосновенность жилища и др. В силу своей особой значимости право на необходимую оборону подлежит включению в содержательную структуру общего правового статуса личности, основы которого закреплены во второй главе Основного закона Российской Федерации.
• 5. Если рассматривать состояние необходимой обороны с точки зрения юридического факта, влекущего возникновение конкретного правоотношения на основе реализации нормы уголовного права (ст. 37 УК РФ), то в случае правомерной необходимой обороны (когда ее пределы превышены не были) возникает совокупность различных конкретных правовых отношений:
  • • обычное уголовное правоотношение между посягаюгцим-преступником и государством (охранительное уголовно-правовое отношение);
  • • нетипичное уголовное правоотношение между обороняющимся, правомерно действующим гражданином и государством, возникающее на основе реализации обороняющимся своего субъективного юридического права на необходимую оборону (регулятивное уголовное правоотношение);
  • • гражданское правоотношение между посягающим-преступником и обороняющимся гражданином, возникающее по поводу причинения последнему материального или иного вреда, если он был причинен.

Рассмотрение института необходимой обороны в таком ключе наглядно показало, что поднятые проблемы выходят за рамки догматической юриспруденции. Для последней характерно и существенно рассмотрение права изнутри^[16], а действительности — «через призму правовых понятий»^[17]. Социологическое и историко-материалистическое видение института необходимой обороны в сочетании с конкретно-социологическими и криминологическими исследованиями, о которых пойдет речь дальше, позволили взглянуть на ряд традиционных проблем этого уголовно-правового института под новым углом зрения.

• [1] См.: Огурцов Н. А. Правоотношения и ответственность в советском уголовномправе. С. 136.
• [2] См.: Номоконов В. А. Преступное поведение: детерминизм и ответственность. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1989. С. 122—123.
• [3] См.: Побегайло Э. Ф., Ревин В. П. Необходимая оборона и задержание преступникав деятельности ОВД. М., 1987. С. 6; Паше-Озерский Н. Н. Необходимая оборона и крайняянеобходимость по советскому уголовному праву. М., 1962. С. 75.
• [4] См.: Ляпунов Ю. И., Истомин А. Ф. Указ. соч. С. 4.
• [5] См.: Истомин А. Ф. Ответственность за убийство при превышении пределов необходимой обороны (уголовно-правовые и криминологические аспекты): автореф. дис. …канд. юрид. наук. М.: Юрид. ин-т МВД РФ, 1995. С. 10.
• [6] Огурцов Н. А. Правоотношения и ответственность в советском уголовном праве: учеб, пособие. Рязань, 1976. С. 125.
• [7] См.: Огурцов Н. А. Указ. соч. С. 119.
• [8] См.: Ляпунов Ю. И., Истомин А. Ф. Указ. соч. С. 4.
• [9] Селезнев М. Самозащита гражданских прав // Российская юстиция. 1995. № 11.С. 40.
• [10] См.: Витрук Н. В. Правовой статус личности в СССР. М., 1985. С. 88—89.
• [11] Истомин А. Ф. Указ. соч.
• [12] См.: Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации. Ростов н/Д.:Изд-во «Феникс», 1996. С. 132.
• [13] См.: Загородников Н. И., Стручков Н. А. Направления изучения советского уголовного права // Советское государство и право. 1981. № 7. С. 53.
• [14] Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Часть общая: Лекции: В 2 т. Т. 1. М.: Наука, 1994. С. 195—196.
• [15] См.: Огурцов Н. А. Указ. соч. С. 126.
• [16] См.: Барчук В. В. Правовые отношения и социология права: некоторые вопросытеории и методологии исследования / ВлЮИ МВД РФ. Владимир, 1997. С. 30.
• [17] Общая теория права и государства: учебник / под ред. В. В. Лазарева. М., 1994.С. 11.