Злоупотребление журналистами своими профессиональными правами

Экологию массовой информации серьезно нарушают материалы и сообщения, в которых журналисты злоупотребляют своими профессиональными правами. Речь идет о сокрытии или фальсификации общественно значимых сведений, распространении слухов под видом достоверных сообщений. Кроме того, ст. 51 Закона о СМИ запрещает журналисту использовать свое право на распространение информации с целью опорочить гражданина или отдельные категории граждан исключительно по признакам пола, возраста, расовой или национальной принадлежности, языка, отношения к религии, профессии, места жительства и работы, а также в связи с их политическими убеждениями. Нарушение этого запрета предполагает уголовную или дисциплинарную ответственность, правда, пока в УК РФ соответствующая норма отсутствует.

Таким образом, хотя правила защиты чести и достоинства, существующие в российском законодательстве, не распространяются на коллективные субъекты, однако этот пробел частично восполнен в Законе о СМИ, что особенно важно в современных условиях, когда активизировались попытки очернить в глазах общественного мнения отдельные национальные, религиозные, профессиональные, возрастные группы.

Конечно, конфликты рождаются не на пустом месте и не на кончике пера журналиста, но неосторожная или недобросовестная информация легко может стать катализатором конфликта. И наоборот, спокойное, точное, справедливое, сбалансированное и всестороннее освещение вопроса в прессе объективно способствует переводу конфликта в плоскость дискуссии, выходу из замкнутого круга насилия.

Вот почему международное интеллектуальное сообщество столь большое значение придает роли СМИ в предупреждении и урегулировании межэтнических конфликтов. Например, во время боснийского кризиса ЮНЕСКО оказывало поддержку — в том числе финансовую — тем местным средствам информации, которые занимали по отношению к противоборствующим сторонам международно признанную независимую позицию, распространяли беспристрастную информацию и выступали в защиту ценности мирного сосуществования и взаимопонимания. Такой приоритет, как помощь независимым средствам информации в деле осуществления процесса постконфликтного примирения закреплен и в Среднесрочной стратегии ЮНЕСКО на 2014—2019 годы. Напротив, деятельность радиостанции, допустившей прямое и публичное подстрекательство к совершению геноцида в Руанде, вызвала единодушное осуждение Исполнительного совета ЮНЕСКО, решившего провести специальное исследование роли СМИ в организации массовых убийств на этнической почве (145 ЕХ Реш. 8.3. И).

Более того, в рамках Глобального форума СМИ, проходившего в Бонне в июне 2016 г. под эгидой ЮНЕСКО, особое внимание было уделено опасности пропаганды ненависти к меньшинствам в Интернете. При этом отмечалось, что новые информационно-коммуникационные технологии способствовали распространению пропаганды ненависти и экстремизма в Интернете, вербовке в террористические организации и радикальные группировки, что, в свою очередь, привело к упрочению позиций сторонников жестких нормативно-правовых мер по ограничению свободы распространения информации и выражения мнений в киберпространстве.

Согласно Кемденским принципам^[1] и Рабатскому плану действий, свободные и независимые СМИ могут играть ключевую роль в борьбе с дискриминацией и содействии межкультурному взаимопониманию.

В последнее время все чаще звучат призывы в адрес организаций СМИ, интернет-провайдеров, социальных сетей и поисковых систем, модерировать контент, создаваемый не только профессиональными журналистами, но и обычными пользователями. В то же время особое внимание уделяется молодежи, которая не только наиболее подвержена риску радикализации, но и потенциально способна более эффективно противостоять ей при наличии необходимых знаний и навыков.

В данном контексте особый интерес имеют перспективы развития механизмов саморегулирования СМИ путем адаптации профессиональных кодексов этики и стандартов поведения к решению проблем информационной дискриминации меньшинств в эпоху цифровых технологий. Представляется, что именно эти механизмы в максимальной степени способны обеспечить, с одной стороны, выявление и модерирование пользовательского интернет-контента, содержащего пропаганду ненависти и экстремизма, а с другой — защитить ценности независимой журналистики от лиц, пытающихся использовать эти ценности для пропаганды ненависти по отношению к меньшинствам.

Пожалуй, единственной инстанцией, добросовестно пытающейся, сопоставив закон и реальную журналистскую практику, найти пределы допустимого в освещении проблем меньшинств в СМИ, являются органы медийного саморегулирования: Судебная палата по информационным спорам при Президенте РФ (СПИС, 1993—2000), Большое жюри Союза журналистов России (БЖ СЖР, 1998—2005), Общественная коллегия по жалобам на прессу (ОКЖП, 2005—н/в). Будучи убеждены, что разжиганию социальной и национальной нетерпимости активно способствует необъективное информирование о природе и субъектах общественных конфликтов, органы медийного саморегулирования стремятся в своих решениях по конкретным делам дать отдельные — хотя и не всегда бесспорные — элементы толкования тех норм Конституции РФ и Закона о СМИ, которые запрещают пропаганду межнациональной розни.

Анализируя эти квазиправовые прецеденты, можно выявить некоторые более или менее конкретные запреты. Нельзя, например, переводить вооруженное противостояние как таковое в плоскость межнациональной вражды, формировать устойчивый негативный стереотип в отношении целого этноса (решение СПИС от 11.07.1996 № 12 (95) от 11.06.1996 «Об обращении представительства Чеченской Республики при Президенте Российской Федерации в связи с телепередачей „Дни“ на канале ОРТ от 11 мая и 1 июня 1996 г.»).

Недопустимо целенаправленное формирование чувства превосходства одного этноса над другими, использование этнической принадлежности объекта внимания журналиста для создания образа врага с заведомо отрицательными качествами (решение БЖ СЖР от 29.05.2001.

№ 13 «Об обращении президента Ассоциации национально-культурных объединений Санкт-Петербурга „Лига Наций“ X. Цокиева по поводу публикаций „Пуля в русского солдата“, „Блокадный Ленинград осаждали… иудеи“ в газете „Новый Петербург“ (№ 3, 11, за 2001) и „Ах, эти „мирные“ чеченцы!“ в газете „Славянский вестник“ (№ 5 за 2000)»).

По мнению Общественной коллегии по жалобам на прессу, правила профессиональной этики обязывают журналиста в своих публикациях, радиои телепрограммах избегать нетолерантных заявлений и делать все возможное, чтобы избежать даже невольного стимулирования дискриминации на основе расы, пола, сексуальной ориентации, языка, религии, политических и других убеждений, а также национального и социального происхождения, как это предусмотрено п. 7 Международной декларации принципов поведения журналистов (решение ОКЖП от 22.02.2008 № 17 «О жалобе Европейского центра по правам цыган на телекомпанию „Первый канал“ в связи с телесюжетом в программе „Человек и закон“ (эфир 8 февраля 2007 г.)». Нарушение этого этического запрета одновременно может рассматриваться и как злоупотребление правами журналиста в смысле ст. 51 Закона о СМИ, если в распространенном сообщении или материале имеются признаки опорочения отдельных категорий граждан по признаку национальной принадлежности.

Некоторые выводы органов медийного саморегулирования носят более практический характер. Например, нельзя в предвыборной агитации в качестве негативного использовать этнический фактор; нельзя привлекать заинтересованное лицо в качестве независимого в своих суждениях комментатора, нельзя в публикациях о преступлениях акцентировать внимание на национальности преступников либо их жертв, поскольку это формирует необъективное и неполное представление об истинных причинах преступности. Недопустимо употребление терминов типа «лица кавказской национальности», «кавказской наружности» и т. п. как некорректных и неэтичных. Нельзя публиковать списки государственных и общественных деятелей, составленные по принципу этнической однородности, и т. д.

Помимо запретов органы медийного саморегулирования сформулировали и обязательные рекомендации для СМИ и журналистов — обеспечивать информационный паритет в освещении конфликтов. В частности, дав слово представителю одной стороны, редакция должна сделать то же и в отношении другой.

Очевидно, что этих ориентиров слишком мало, чтобы помочь редактору и журналисту освоить цивилизованные манеры освещения проблем меньшинств. Начать хотя бы с того, что в странах развитой демократии поле для выплескивания эмоций по поводу межэтнических отношений значительно уже, чем у нас. Порой там карают даже за непозволительный тон. Показателен скандал с популярной во Франции FM-радиостанцией «Фан Радио», разразившийся 27 января 1995 г. В этот день отмечалось 50-летие освобождения концлагеря АушвицБиркенау (Освенцим) и радиоведущий, высказываясь по этому поводу в беседе с радиослушателем, говорил о лагере смерти как о «доме за городом», «очень красивом», который «как раз сейчас продается». Высший аудиовизуальный совет Франции, который уже за год до этого подверг резкой критике передачу «Фан Радио» за «скользкие высказывания», которые относились к сексуальным коннотациям, отреагировал немедленно, осудив «тон, вызывающий насмешку». Председатель Совета Эрве Бурж заявил, что «выходка Фан Радио провоцировала скандал и перешла границы, допустимые даже в черном юморе». Радиостанция, указал он в официальном представлении на имя руководителя «Фан Радио», «может быть привлечена к суду, как по гражданскому, так и по уголовному закону, не считая санкций, которые примет Совет». Руководитель радиостанции, со своей стороны, заявил, что речь идет о случайности, «действительно очень неудачной» и обязал ведущего принести свои извинения в эфире.

Эта почти идиллическая картинка ярко контрастирует с нашей действительностью, когда откровенно раздувается милитаризованная вражда к «не нашим», и только органы медийного саморегулирования продолжают отчаянную борьбу против информационной дискриминации меньшинств, понимая, сколь неразрывна связь терпимости к инакомыслию и инородству с правами человека и свободой прессы. Трудно не согласиться с выдающимся итальянским мыслителем Умберто Эко, заметившим, что, видя в другом врага, мы творим себе ад на земле.

Конечно, сформировавшийся в России информационный плюрализм создает условия для того, чтобы опороченные общности могли воспользоваться другими СМИ для защиты чести и достоинства. На практике, если в одних газетах звучат обвинения, то в других — опровержения. Но далеко на всегда опороченная общность может найти издание, готовое выступить в его защиту. Следовательно, принципиально важно распространить конституционное право на защиту чести, достоинства и доброго имени на любые объединения и группы граждан, дав им возможность требовать в судебном порядке опровержения недостоверных порочащих сведений в том же издании, в котором они были распространены.

Серьезными «загрязнителями» — в прямом и переносном смыслах — являются материалы и сообщения, несовместимые с требованиями общественной морали. Конституция РФ (ч. 3 ст. 55) указывает защиту нравственности среди тех социальных благ, во имя которых права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом.

Однако на практике вся защита нравственности в сфере массовой информации сводится сегодня к борьбе или с порнографией, или с оскорблением религиозных чувств. Что касается порнографии, то здесь наибольшую сложность представляет нахождение границы между уголовно наказуемой порнографией и легальной эротикой. Несколько приближает к цивилизованному решению проблемы ст. 37 Закона о СМИ. В сочетании с ч. 1 ст. 4 (запрещение использовать СМИ в целях совершения уголовно наказуемых деяний) она позволяет отделить порнографические предметы от эротических СМИ, которые определены как периодические издания или программы, которые «в целом и систематически эксплуатируют интерес к сексу».

При всей обтекаемости и кажущейся неконкретности используемая законом формулировка позволяет тем учредителям, которые намереваются сделать секс главной темой своих СМИ, сразу же определить их место в общей массово-информационной инфраструктуре общества, перевести их в легальное правовое пространство. Тем самым, в частности, значительно снижается вредное воздействие подобных СМИ на молодежь, поскольку закон разрешает розничную продажу их продукции только в запечатанных прозрачных упаковках и в специально предназначенных для этого помещениях, расположение которых определяется местной администрацией. Естественно, при решении этого вопроса местные власти должны учитывать необходимую удаленность таких помещений от церквей и других культовых сооружений, школ, детских игровых площадок и т. д. Сами же помещения должны быть специально оборудованы для подобного использования. В частности, отсутствие витрин, наличие обязательного объявления о запрете посещения несовершеннолетними представляются вполне логичными требованиями.

Положения ст. 37 Закона о СМИ, касающиеся ограничений на распространение продукции эротических СМИ, дополняются системой специальных мер, предусмотренной Федеральным законом от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию». К информации, запрещенной для распространения среди детей, относится информация:

• 1) побуждающая детей к совершению действий, представляющих угрозу их жизни и (или) здоровью, в том числе к причинению вреда своему здоровью, самоубийству;
• 2) способная вызвать у детей желание употребить наркотические средства, психотропные и (или) одурманивающие вещества, табачные изделия, алкогольную и спиртосодержащую продукцию, принять участие в азартных играх, заниматься проституцией, бродяжничеством или попрошайничеством;
• 3) обосновывающая или оправдывающая допустимость насилия и (или) жестокости либо побуждающая осуществлять насильственные действия по отношению к людям или животным;
• 4) отрицающая семейные ценности, пропагандирующая нетрадиционные сексуальные отношения и формирующая неуважение к родителям и (или) другим членам семьи;
• 5) оправдывающая противоправное поведение;
• 6) содержащая нецензурную брань;
• 7) содержащая информацию порнографического характера;

8) о несовершеннолетнем, пострадавшем в результате противоправных действий (бездействия), включая фамилии, имена, отчества, фотои видеоизображения такого несовершеннолетнего, его родителей и иных законных представителей, дату рождения такого несовершеннолетнего, аудиозапись его голоса, место его жительства или место временного пребывания, место его учебы или работы, иную информацию, позволяющую прямо или косвенно установить личность такого несовершеннолетнего.

Оборот такой информации в доступное для детей время (с 6 до 23 ч по местному времени) и в доступных для посещения детьми общественных местах запрещается.

Кроме того, закон устанавливает, с какого возраста несовершеннолетнему может быть открыт доступ к информации, содержащей изображение или описание насилия, жестокости, преступлений и т. д. Для этого вводится обязанность обладателя такой информации снабжать ее соответствующей маркировкой: «универсальная», «до 6 лет», «с 6 лет», «с 12 лет», «с 16 лет», «с 18 лет».

В порядке критики данного закона отметим, что он устанавливает определенные ограничения свободы массовой информации, не относясь при этом к законодательству о СМИ, что противоречит ст. 5 Закона о СМИ. Следовательно, либо он не должен распространяться на сферу массовой информации, либо должен считаться актом законодательства о СМИ. В последнем случае он должен был бы соответствовать Закону о СМИ как структурообразующему в данной отрасли законодательства, в том числе по системе понятий и определений.

Еще одним органическим недостатком закона является некорректное представление о способах защиты детей от вредоносной для них информации. Возлагая обязанность защиты детей на обладателя или распространителя информации, закон вынуждает, например, вещателей делать пригодными для детей все передачи с 6 до 23 ч. Иными словами, для совершеннолетних отводится исключительно ночное время. Это примерно то же самое, как если бы в супермаркете продавалось исключительно детское питание, а все остальные продукты как не полезные для детского организма — в специальном отделе, вместе с алкоголем и табачными изделиями. Наиболее ярко такой подход проявляется применительно к сетевым СМИ и иным интернет-ресурсам: те из них, что содержат вредную для детей информацию, попросту блокируются. Тем самым не только дети, но и совершеннолетние граждане не могут получить доступ к содержащейся здесь информации. Представляется, что гораздо больше реальной пользы мог бы принести законодательный запрет на выпуск в продажу телевизионных приемников и компьютерных программ, не оборудованных системой «родительский код». Однако такой запрет в действующем законодательстве о защите детей отсутствует.

Посягательством на общественную нравственность является и использование в СМИ так называемой ненормативной лексики. Бесспорно, запрет цензуры не должен означать разрешение нецензурной брани. С точки зрения ст. 20.1 КоАП РФ нецензурная брань в общественных местах расценивается как один из признаков мелкого хулиганства. Однако правовые основания для привлечения лиц, использующих мат в прессе, к уголовной ответственности по ст. 213 УК РФ («Хулиганство») отсутствуют, поскольку это не вписывается в диспозицию нормы. Напротив, установление административной ответственности в виде штрафа за распространение в СМИ материалов, содержащих нецензурную брань, вполне логично: если за мелкое хулиганство, сопровождаемое матерщиной в общественном месте, можно получить до 15 суток административного ареста, то за аналогичное поведение на газетной странице или в эфире — административный штраф. И здесь никакой угрозы для свободы слова не просматривается. Напротив, это может быть хорошим дополнением к правилам медийного саморегулирования, касающимся уважения добрых нравов.

Тем больше оснований для недоумения в связи с распространением на нецензурную брань понятия «злоупотребление свободой массовой информации» (ст. 4 Закона о СМИ), вследствие чего неоднократное в течение 12 месяцев получение предупреждения регистрирующего органа в связи с распространением материалов, содержащих нецензурную брань, становится основанием для прекращения производства и выпуска СМИ. Получается, что за мат в СМИ устанавливается двойное наказание: во-первых, административный штраф по ст. 13.21 КоАП РФ, а во-вторых, сначала предупреждение Роскомнадзора, а при повторе — требование в суд о прекращении выпуска СМИ.

В связи с этим обратим внимание на прецедентное решение Верховного Суда РФ по делу сетевого издания «Информационное агентство РОСБАЛТ»^[2]. В определении Судебной коллегии по административным делам указано, что нормы, содержащиеся в ст. 16 Закона о СМИ, «предполагают, что неоднократные нарушения закона в совокупности должны быть столь существенными, чтобы позволить суду — с учетом всех обстоятельств дела, включая оценку характера допущенных средством массовой информации нарушений и вызванных им последствий, — принять решение о прекращении деятельности данного средства массовой информации в качестве меры, необходимой для защиты прав и законных интересов других лиц». Отсюда следует, что мера публично-правовой ответственности в виде прекращения деятельности СМИ должна быть соразмерной и адекватной содеянному.

Сравнивая распространение материалов, содержащих нецензурную брань, с другими перечисленными в ч. 1 ст. 4 Закона о СМИ видами злоупотребления свободой массовой информации, могущими стать основанием для прекращения деятельности СМИ, Верховный Суд заключил, что по степени общественной опасности оно является самым малозначительным правонарушением. Учел Суд и то обстоятельство, что в течение ряда лет до получения предупреждений Роскомнадзора какие-либо претензии к деятельности «Росбалта» со стороны надзорных органов не предъявлялись. Наконец, немаловажную роль сыграло то обстоятельство, что Суд рассмотрел содержавшие нецензурную брань видеоролики именно как приложения к новостным публикациям, которые имели «скорее социально-политическую направленность, чем цель эпатировать, т. е. намеренно нарушать общепринятые нормы и правила поведения, поражая воображение пользователей сети Интернет содержащимися в них нецензурными выражениями».

С учетом всех этих обстоятельств, Суд пришел к выводу о неправомерности прекращения деятельности информационного агентства «Росбалт».

• [1] См.: Правовая программа организации ARTICLE 19, Кемденские принципы по свободе выражения мнения и равенству (The Camden Principles on Freedom of Expressionand Equality), 2009 [Электронный ресурс] // URL: https://www.refworld.org.ru/docid/540 5895f4.html (дата обращения: 28.03.2019).
• [2] См.: Определение Судебной коллегии по административным делам ВерховногоСуда РФ от 19.03.2014 по делу № 5-АПГ13−57.