Правовая лингвистика, как наука

Демократизация общества (как бы она ни понималась и ни оценивалась) и возникновение сферы публичной политики с начала 90-х гг. XX в. привели к появлению новых дисциплин прикладной лингвистики. К ним можно отнести возникновение на отечественной почве политической лингвистики, формирование направления изучения языка рекламы, развитие прикладных методик лингвистического мониторинга языка средств массовой информации — как для целей лингвистической теории и культуры речи, так и для выявления изменений в структуре общественного сознания по данным языка и т. д. К таким успешно развивающимся направлениям прикладного языкознания относится и лингвистическое консультирование — использование знаний о структуре и функционировании языка для оптимизации использования языка в СМИ, публичной политике, в преподавании, в законодательной деятельности, в юридической сфере, в обеспечении эффективного документооборота и т. д. Аналогом данного направления в области политологии можно считать политическое консультирование, целью которого является применение знаний о способах взаимодействия с общественностью, инструментах исследования общественного сознания, о практике проведения избирательных кампаний для организации деятельности политических субъектов различного уровня.

Объектом юрислингвистики и лингвоюристики являются взаимоотношения языка и закона. Юридический аспект языка — это те естественные языковые проявления, которые «сами в себе» содержат элементы права, в каждом из которых можно увидеть определенные потенции юридизации. В сферу юрислингвистики входят те закономерности естественного языка, которые лежат или должны лечь в основания текста закона, во многом определяющие как его создание, так и применение в юридической практике.

" Правовой лингвистикой" называют совокупность всех методов и результатов исследований, которые касаются вопросов связи языка и правовых норм, и отвечают требованиям современной лингвистики. Современное понимание правовой лингвистики значительно расширилось, так как изменились требования современной лингвистики, прошедшей за эти годы долгий путь развития. В связи с этим изменилось соотношение правоведения и языковедения в изучении языковых вопросов в правовой сфере и значительно возросла роль лингвистических исследований в этой области.

Обычно выделяют четыре основных характеристики правовой лингвистики: междисциплинарность, межкультурность, контрастивность (контрастивность — сопоставление, сравнение языков) и открытость.

Междисциплинарность означает сотрудничество и взаимодействие различных специальных областей, в первую очередь правоведения и лингвистики, а также социологии, антропологии, политологии, культурологии и философии.

Межкультурность означает, что культурное наследие передаётся в значительной степени посредством языка и различно от государства к государству и тем более от одной правовой системы к другой.

Контрастивность охватывает сравнительные принципы исследования языков и их правовых систем. Именно в этом сравнении глубже познаются особенности собственной и чужой правовой культуры.

Открытость означает обмен теоретическими и практическими научными методами между различными дисциплинами, а также нахождение общей базы, на которой бы строилось создание контрастивных концепций и аналитических методов в лингвистике и правоведении.

Междисциплинарные и международные темы исследований посвящены вопросам устной и письменной юридической речи различных правовых институтов. Важным является вопрос практической семантики (семаника — наука о значении слов, а также об отношении языковых знаков к обозначаемым объектам), развитие отношений языка, права и общества проблемы толкования и работы с юридическими текстами, нормативность языка в суде, лингвистические методы в криминалистике, перевод юридических текстов, а также вопросы дидактики (дидактика — часть педагогики содержащая изложение общих методов обучения) и лексикографии. языкознание лингвистика закон Правовые понятия и нормы могут быть выражены только посредством языка. Язык является единственным «рабочим инструментом» юриста, инструментом, который должен быть хорошо приспособлен для работы с «рабочим материалом», то есть с системой правовых отношений, чтобы обеспечить её функционирование.

И даже тогда, когда лингвисты дают рекомендации по использованию русского языка в профессиональной сфере юристов, они не выходят за рамки собственно лингвистического предмета. К примеру, в основательном пособии «Профессиональная речь юриста» основное содержание составляют традиционные для общей риторики разделы: официально-деловой стиль, научный стиль, публицистический стиль юридической речи. Функционирование языковых единиц: точность словоупотребления (значение слова, многозначность, стилистическая окрашенная лексика, синонимы, антонимы и т. п.). Точность употребления устойчивых словосочетаний, морфологических единиц (существительных, прилагательных, глагола) точность употребления синтаксических единиц и т. д. Лишь в небольшом разделе «Функции языка права» автор касается специфики функционирования русского языка в юридической сфере, которая и определяет сдвиг предмета в сторону юрислингвистики. Лингвистические работы, предполагающие разработку принципов составления юридических текстов становятся юрислингвистическими, если они не ограничиваются общеязыковыми аспектами и рекомендациями, но имеют в виду именно юридическую направленность текста, так или иначе выделяющую эти тексты из сферы действия обычных норм общенародного языка текстов, и предполагают особую нормативность, содержащую новое качество по отношению к нормативности общеязыковой. Противоположный по направлению (а именно: от закона к языку), аспект юридической герменевтики — толкование юридических терминов, высказываний, положений, фиксируемых в юридических документах разного ранга. Так, например, в октябре 1998 г. А. Чубайс подал иск на ведущего телевизионной программы С. Доренко; суд принял решение в иске отказать на основании того, что его высказывания были признаны оценочными, на что, нужно полагать, имеет право журналист, а не утверждающими. В статье журнала «Российская юстиция» обсуждается вопрос о содержании и объеме терминов «сведение» и «мнение», имеющих место в юридических документах, от которых прямо зависит конкретное судебное решение. Таким образом мы видим, что традиционные лингвистические понятия в юридическом языке разворачиваются в другой плоскости, пока мало известной лингвистам. Скажем, традиционные лингвистические понятия «экспрессивная лексика», «ненормативная лексика» или «оценочная лексика» могут успешно функционировать в языке права лишь в том случае, если будут спроецированы (причем достаточно жестко, определенно) на шкалу «инвективное/ неинвективное», а данная (шкала) в свою очередь — увязана со статьями законов, регулирующих права личности на защите чести и достоинства.

Таким образом, язык права должен быть, с одной стороны, единым, чтобы обеспечить единство внутри правовой системы. С другой стороны, он должен быть применим для различных целей, то есть в различных сферах юридической деятельности.

Существуют различные мнения о том, насколько язык права можно считать единым. В пользу этого предположения свидетельствует тот факт, что юристы, то есть основные носители этого языка, получают одинаковое образование на основе единого языка. Кроме того, во всех областях права язык правовой практики опирается на единый язык закона. Аргументом против этого утверждения могут служить различные критерии, по которым язык права можно структурировать. Это и есть различие между правовыми институтами, в которых средством коммуникации является язык права, и различные уровни знаний и компетентности участников этой коммуникации, и множество способов коммуникации (например, устная или письменная) и другие аспекты.

Например, юрислингвисты на основе лингвистических данных разрабатывают шкалу инвективности лексики, осуществляют их перевод на эту шкалу, но непосредственную юридическую квалификацию тех или иных рубрик на этой шкале осуществляют лингвоюристы, соотнося их с законом о защите чести и достоинства граждан. Категория инвективности — сложнейшая лингвистическая проблема. Лексический ее выход — наиболее поверхностный. Текстовое (и тем более рече-ситуативное) разворачивание инвективного фрейма — задача более сложная, так как здесь сопрягается множество факторов, некоторые из которых относятся к имплицитным сферам речи.

Несколько иной аспект инвективности связан с использованием имен (омонимов, намеков на имя или их имитаций) в контекстах, оскорбительных для их носителя. Соседка называет свою свинью именем или фамилией своей бывшей подруги, известный писатель ввел в свой роман отрицательного персонажа, дав ему и, фамилию, имя и отчество своего недруга. Юрислингвистика толкует тексты закона через соотнесение их с естественным языком, для лингвоюристов такое соотнесение тоже предполагается, но главный способ толкования для них — специально-юридический.

Актуальность вопросов контрастивного анализа языков в правовой сфере, а также методологии и техники перевода юридических текстов обусловлена значительными изменениями, произошедшими в сфере политических и экономических международных отношений в последние десятилетия, в первую очередь в государствах — членах ЕС.

Трудности перевода возникают чаще, если переводимый текст относится к сфере, в которой национальные и региональные особенности правовой системы ярче выражены (например, процессуальное право, семейное право, административное устройство). Наоборот, тексты из правовых областей, основанных на международном обмене и сотрудничестве, легче поддаются переводу (например, торговое право, банковское право, сфера защиты прав потребителей). Последнее можно сказать и о некоторых областях права, одинаково развивающихся и формирующихся в государствах, находящихся на приблизительно одинаковом уровне общественно-экономического развития (например, право окружающей среды). Переводимые тексты принадлежат к самым различным типам, при переводе которых следует учитывать, что каждая категория текстов (в первую очередь это касается законов и судебных решений) отличается свойственным ей стилем и языковыми особенностями, которые должны быть по возможности сохранены в тексте перевода.

Если языки и правовые системы родственны, то перевод осуществлять легче, однако языковое родство не облегчит переводчику его задачи, если правовые системы сильно отличаются друг от друга. Для сохранения правового содержания юридические тексты следует всегда переводить с оригинального языка и избегать перевода с переведённого текста (такие случаи часто встречаются, например, с переводами с «общего» языка, например, с английского, отчётов о положении в определённой правовой сфере в различных государствах). Так как перевод юридических текстов требует глубоких специальных знаний, то юридические тексты часто переводятся юристами, а не профессиональными переводчиками. Эта практика утвердилась, в частности, в администрации ЕС, где юристы проверяют тексты, созданные переводчиками, а в Суде ЕС в качестве переводчиков работают только юристы. Качество перевода заключается в его точности, понятности и хорошем стиле.

Однако все эти качества часто исключают друг друга. Значение характеристик понятности, точности и стиля перевода различно в зависимости от типа юридического текста, его функции и адресата. Так например, при переводе юридических дискуссий, предназначенных для ознакомления с определёнными правовыми вопросами широкого круга читателей, понятность и стиль могут оказаться важнее точности передачи информации. А в переводе приговора, который должен быть приведён в исполнение в другой стране, точность является важнейшим требованием.

В международных соглашениях тексты на всех официальных языках, в отличие от неофициальных языков, имеют одинаковую юридическую силу. В странах с несколькими государственными языками тексты законов, существующие согласно конституции на всех этих государственных языках, имеют равную юридическую силу. То же касается и права ЕС. Однако толкование законов и других юридических актов ЕС требует обязательного сравнения их текстов на разных официальных языках. Таким образом, наличие нескольких официальных языков связано с повышенным риском нарушения правовой безопасности.