Специальная лексика. 
Агнонимы в романе Л.Н. Толстого "Война и мир"

Чтение романа осложнено ещё и тем, что в нём встречаются слова, редко употребляемые в силу ограниченности сферы своего использования определённой профессией, занятием, ремеслом.

Л. Толстой еще в 50-е годы определился, как оригинальный военный писатель. Насыщенность языка Л. Толстого элементами военно-профессиональной речи отмечалась в критике 50—60-х годов.

Военный язык служит и для воссоздания стиля эпохи, для воспроизведения официальных отчетов и газетных сообщений, современных изображаемым событиям.

Большая часть использованной Л. Н. Толстым военной лексики перешла в разряд устаревшей и на сегодняшний день вызывает трудности в понимании у неподготовленного читателя. Среди потенциальных агнонимов 66 лексических единиц входят в состав узкоспециальной военной лексики, 48 из которых являются устаревшими. Среди военной терминологии можно выделить несколько семантических групп:

• — Наименование воинских званий (адъютант, вахмистр, генерал-аншеф, капрал, каптенармус, корнет, подпоручик, обер-гофмаршал поручик, ротмистр, субалтерн-офицер, унтер-офицер, фейерверкер, фельдмаршал, фельдфебель, флигель-адъютант, юнкер)
• — Наименование лиц по занимаемой военной должности (вестовой, денщик, интендант, обер-интендант, каптенармус)
• — Названия войск и частей военнослужащих (гренадёры, гусары, драгуны, егеря, кавалергарды, эсаулы, эскадрон).
• — Наименование предметов военного обмундирования (кивер, кутас, ментик, ташка, чикчиры, эполеты)

Большинство реалий, обозначаемых данными лексическими единицами просуществовало до 1917 года и на момент написания романа все вышеперечисленные военные термины находились в активном составе языка, на сегодняшний день они являются устаревшими. Однако среди военной лексики выявлены и такие слова, которые перешли в пассивный состав уже к моменту написания романа (брандскугель, генерал-аншеф, карабинер, каре). Брандскугель (от нем. Brand — пожар, Kugel — ядро) -зажигательный снаряд корабельной гладкоствольной артиллерии. Состоял из пустотелого чугунного ядра с отверстиями, начиненного зажигательным составом. Применялся с середины XVIII до второй половины XIX века. Генерал-аншеф (gйnйral en chef) — генеральское воинское звание и чин в Русской Императорской армии XVIII века. В 1796—1797 годах заменено генеральскими чинами по родам войск: генерал от инфантерии, кавалерии, артиллерии, инженер-генерал. Карабинер (фр. carabinier) — в Западной Европе и Российской империи до середины XIX века: солдат-стрелок, вооружённый карабином. Каре (carrй) — боевой порядок пехоты, построенной в виде квадрата. В начале ХIХ века в связи с развитием рассыпного строя каре утратило своё значение.

Среди военной терминологии в тексте романа есть лексические единицы, сохраняющие свою актуальность на сегодняшний день (абордаж, авангард, аванпост, арьергард, гаубица, дивизион, ефрейтор, капитуляция, лафеты, позиция, рекогносцировка, фланг, флешь, шомпол) (см. приложение).

В ряду профессиональных диалектов, важное место занимает охотничий диалект. В романе «Война и мир» охотничий диалект играет существенную роль в описании усадебно-дворянского быта. Повесть об охоте Ростовых насыщена лексикой и фразеологией охотничьего диалекта, которые хорошо известны охотникам, но совсем незнакомы или малознакомы рядовому читателю. Нередко автор приводит пояснение в скобках: «русак уже до половины затерся (перелинял)» (5, 271); «собака, подняв правиМло (хвост), стала тереться о ноги Николая» (5, 271); «ну, племянничек, на матерого становишься, — сказал дядюшка: — чур не гладить (протравить)» (5, 275); «пролез (пробежал) волк» (5, 278); «волк… мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку» (5, 278); «прибылые (молодые) и матерые (старые) волки» (5, 279); «бросился на волка и схватил его за гачи» (ляжки задних ног) (5, 277). Но чаще всего охотничьи слова и выражения не поясняются, на их значение указывает лишь контекст: «подали голос по лисе» (5, 284). Подать голос по лисе — подражать писку мыши или крику зайца для того, чтобы заманить лису [3]. «Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали» (5, 277). Доезжамчий (охот.) — старший псарь, занимающийся обучением борзых собак и распоряжающийся ими на охоте [БАС, т. 3, 888]². Порскамть (охот.) — во время охоты криком натравливать гончих на зверя [БАС, т. 10, 1397]. Улюлюмкать (охот.) — кричать «улюлю» при травле зверей собаками [БАС, т. 16, 567]. «Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису» (5, 277). Помкнумть — погнать зверя по горячему следу [БАС, т. 10, 1192]. «Не надо, соструним» (5, 283); сострумнить — туго стянуть ремнем морду пойманного зверя [БАС, т. 14, 391]. «Ругай, наМ пазанку!» (5, 289). Памзанка (спец.) — часть ноги у зайцев и у собак от колена и ниже [БАС, т. 9, 33].

К узкоспециальной лексике примыкает также профессиональный диалект пчеловодов. Специальный пчеловодческий диалект тесно связан с крестьянским языком. «Из летка не пахнет…»; «Пчеловод открывает нижнюю колодезню… Вместо прежних висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шопотом труда тянущих вощину,.

В тот же круг профессиональных диалектов входит и коннозаводческий или «гиппологический» жаргон обнаруживается, в составе повествовательного языка «Войны и мира»: подъездок [1, 176]; «…офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь» [1, 383]; «Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать; когда понадобится» [2, 313] и т. п. В «Войне и мире» этот профессиональный диалект соприкасается и смешивается с кавалерийским диалектом военного языка. К гиппологической лексике относятся также слова обозначающие масти лошадей. Масти, то есть расцветки, лошадей собственно нельзя считать забытыми словами — архаизмами, но если прежде значения их были известны каждому, то ныне разбираются в них только люди, имеющие дело с лошадьми (каурый, игреневый, саврасый, соловый). Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь [2,290]. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз [2, 274]. Получив все приказания, Алпатыч, приовожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых [3, 128].

Автор использует и специальную музыкальную терминологию. В художественных описаниях музыки у Толстого нередко видно достаточно детальное знакомство Толстого с музыкальным произведением; в связи с этим описание впечатления проводится Толстым почти всегда в собственно-музыкальных специальных терминах, которые являются агнонимами для читателя, не обладающего соответствующими знаниями: аккорд, диапазон, пассаж, терция, фуга, хроматические гаммы. А также разновидности некоторых музыкальных произведений (кантата, ноктюрн).

Для освещения законов истории Л. Н. Толстым широко используется фразеология и терминология математики: «Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно-малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса» [3, 300]. Ср.: «абсолютная непрерывность» [3, 301]; «прерывные единицы»; «Только допустив бесконечно-малую единицу для наблюдения — дифференциал истории, т. е. однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно-малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории» [3, 302]; «Из 73-х тысячной французской армии… осталось 36 тысяч… Вот первый член прогрессии, которым, математически верно, определяются последующие» [4, 184] и т. п.

Несмотря на то что в настоящее время люди проявляют неподдельный интерес к религии и знают, в частности, о православии гораздо больше, чем 30 лет назад, однако целенаправленное давление государства и богоборческой идеологии наложило свой отпечаток и понятийная область, отражающая религиозную жизнь, оказалась на долгие годы вытесненной на периферию общественного сознания на долгие годы, поэтому понимание специальной религиозной терминологии у многих вызывает трудности и в наше время (ектенья, киот, купель, орарь, скуфья).