Семантическая категория пространства как способ языковой репрезентации внутреннего человека: образно-ассоциативный и прагмастилистический потенциал

Среди базовых категорий познания внешнего мира, перенесенных в сферу восприятия и языковой репрезентации внутреннего мира человека и сохранивших за собой такой же статус в этой области, особое место отводится категории пространства [Телия 1987; Кубрякова 1999; Одинцова 1991; Пименова 1999]. Охарактеризуем лексико-грамматическую базу пространственных образов психических феноменов, представим основные семантические субкатегории и субкатегориалльные семантические модели ассоциативной пространственной репрезентации внутреннего человека, сопроводим их прагмастилистическими наблюдениями и комментариями.

Лексико-грамматическая база пространственных образов внутреннего человека

Подобно всем другим рассматриваемым в работе СК, категория пространства не имеет жесткого уровневого характера. Обратимся к лексико-грамматической базе пространственных образов внутреннего человека. В русском языке выработан целый ряд средств и способов пространственного образно-ассоциативного представления самых разнообразных явлений психической сферы. Важнейшим способом такого семантического моделирования является вторичная номинация, и прежде всего метафоризация, которая заключается в использовании лексических единиц с предметно-пространственным значением в новой для них функции — пространственной характеризации идеальных по своей природе явлений, формирующих образ внутреннего человека. Значение целого ряда лексических и фразеологических единиц мотивируется как пространственное образно-переносное, например: глубокие знания, прямой ум, котелок («голова»), ума палата, лезть в бутылку, криводушный человек, прямой («открытый, откровенный») характер, уйти в свою скорлупу («замкнуться в узком круге своих интересов, переживаний»), Диоген в бочке («о скрытном, замкнутом человеке») и т. п.

Средства, создающие пространственный языковой образ внутреннего человека, формируются не только в лексике, но и в грамматике. Речь идет прежде всего о так называемой грамматической метафоре, суть которой заключается в «опредмечивании» грамматическими средствами языка состояний, процессов, качеств, что и позволяет репрезентировать непредметные, чувственно невоспринимаемые сущности в виде предметно-вещественных аналогов [Телия 1987: 71−72; Телия 1998: 176−177], заимствуя при этом их квалификативные и квантитативные характеристики, как-то: вес, размер, исчисляемость / неисчисляемость, мягкость / твердость, гибкость, холистичность / партитивность и др.

Разнообразные феномены внутреннего мира человека выступают в языке как квазипредметы (имена одних из них появились в результате грамматического «опредмечивания», например: грусть, мысль, любовь и т. п.; имена других не имеют в современном русском языке исходного предиката со значением психического состояния, качества, действия, например: страсть, совесть, воля и др.) и в качестве таковых получают возможность пространственной образно-ассоциативной интерпретации. Они не только получают метафорические определения с предметно-пространственным значением (примеры см. выше), но и могут легко образовывать грамматические формы с обобщенным (категориальным) пространственно-предметным значением и занимать позиции пространственных определителей предикатов, выступая как конститутивные или неконститутивные члены предложения, или, на семантическом метаязыке, — как аргументы и сирконстанты. Таковы перечисленные ниже типовые падежные и предложно-падежные формы, своим обобщенным категориальным значением грамматически уподобляющие внутреннего человека предметно-пространственным реалиям:

1. Директивы (от англ. (to) direct — направлять, указывать путь; термин Г. А. Золотовой, см.: [Золотова 1988: 430]), грамматически репрезентирующие психические феномены в виде квазипредметов, относительно которых сориентированы направленное движение, положение других предметов или действия с ними:

исходная (отправная) точка движения, перемещения предмета (директив отвечает на вопрос откуда?), например: ИЗ + род. падеж имени (выводить из терпения, выводить из раздумья, выпадать из памяти и синонимичные ему — сглаживаться из памяти, стираться из памяти т. п.), ОТ + род. падеж имени (жалеть от всего сердца);

конечная точка или ориентир направленного движения (директив отвечает на вопрос куда?), например: В + вин. падеж имени (врезаться в память, приводить в чувство, удаляться в воспоминания), ДО + род падеж имени (взволновать до глубины души / сердца, довести до какого-л. состояния), НА + вин. падеж имени (навести на мысль, взять грех на душу);

положение, направление движения одного предмета относительно положения, движения другого предмета (вопрос относительно кого, чего?), например: ПРОТИВ + род. падеж имени (идти против совести, сделать что-л. против своего желания).

2. Локативы (локализаторы), сжимающие мир (область бытия, существования) до формирующих внутреннего человека феноменов (органов и сред «душевной» жизни, отдельных психических состояний и качеств) — «микромиров, обладающие своим „пространственным“ и соответствующим им „предметным“ содержанием» [Арутюнова, Ширяев 1983: 74]. На вопрос где? отвечают такие локативные формы, как например: НА + предл. падеж имени (иметь голову на плечах, на душе покой), В + предл. падеж имени (в душе печаль, находиться в како-л. состоянии, быть не в настроении, вертеться в голове), ПОД + твор. падеж имени (находиться под впечатлением).

Наблюдение показывает, что в речевых сообщениях о внутренних состояниях человека чаще всего используются грамматические формы с предлогом В: Если его (Петра Великого. — Е.К.) не завести, то он удалялся в себя, что-то шептал, бормотал, чему-то улыбался (Д. Гранин. Вечера с Петром Великим); Это отложилось где-то в тайниках души, я бы сказал — в подсознании (из телебеседы с Ю. Кимом.); Слова молитв, гимны, благодарения и покаяния, которые выливались из глубины сердца великих поэтов, святых, боговидцев, драгоценны для нас (А. Мень. Таинство, Слово и Образ); …Зритель сегодня приходит в театр развлечься, посмеяться и не хочет переживать, принимая на себя чужую боль (из интервью с В. Алексеевым); Она сроду не терпела одиночества… и заскребло, и засосало на сердце (Ф. Абрамов. Алька).

Еще один способ пространственной репрезентации внутреннего человекаэто использование так называемой субстантивной метафоры в предложениях подобия, или так называемой таксономической предикации [Арутюнова 1990: 17−20]. Их отличительная особенность состоит в эксплицикации вспомогательного субъекта (конкретного предметно-пространственный объекта, втянутого в сферу образно-ассоциативной репрезентации психического мира.) и импликации признака, послужившего основой такого уподобления. В высказываниях с субстантивной метафорой в синтаксической позиции предицирующего компонента внутренний человек, как правило, предстает в аксиологически насыщенных образах физической реальности, например: Голова без ума — пивной котел (посл.), У него совесть — дырявое решето (посл.), У него голова — настоящий Дом союзов (из разг.). Вспомогательный субъект метафоризации, который тесно связан в сознании говорящего и реципиента с определенной смысловой областью, занимаемой некоторое положение в системе человеческих ценностей, вводит объект изображения в сферу действия оценочной шкалы и, таким образом, выступает в качестве катализатора оценочной реакции. Так, область социальной политики, общественных интересов, на которую указывает выражение Дом союзов, традиционно относится к более «высоким» сферам жизни, чем ограниченный узким кругом повседневных, «мелких» потребностей область быта, манифестируемая именами утилитарных предметов решето, котел. Характер оценки определяется следующим образом: в первых двух примерах это отрицательная оценка интеллектуальных и моральных качеств личности, в последнем — положительная оценка умственных способностей человека.

Субстантивной метафоре близко образное сравнение, суть которого состоит в уподоблении психических феноменов предметно-пространственным объектам, как правило сопровождающемся указанием на основание такого уподобления — на статические и динамические признаки вспомогательного субъекта, приписываемые явлениям внутреннего мира. Таково, например, художественное описание крайне неторопливого мыслительного процесса, в основе которого лежит сравнение потока мыслей с медленным движением воды в озере: Мысли мои тоже почти останавливали свой бег и плескались едва заметно, как холодные воды стоячего озера (М. Юденич. Я отворил пред тобою дверь…).

Семантический анализ языковых единиц, втянутых в сферу образно-ассоциативного изображения психического, позволяет увидеть основные пространственные образы, типизировать их, объединив в группы на основе ряда инвариантных признаков.