Речевые акты. 
Иллокутивная сила высказывания

Общая характеристика речевого акта

В «Философских исследованиях» Л. Витгенштейна (1994) обсуждается теория «языковых игр», увязывающая в единое целое «язык и действия, с которыми он переплетен» (Л. Витгенштейн, 1994, с. 83). При этом сам язык является нам некоторой формой жизни: «… говорить на языке — компонент деятельности или форма жизни» (там же, с. 20). Многообразие проявлений этой формы деятельности далеко не ограничено тем, что в процессе языковых игр реализуется масса возможностей:

«Отдавать приказы или выполнять их ;

Описывать внешний вид объекта или его размеры ;

Изготавливать объект по его описанию (чертеж) ;

Информировать о событии ;

Размышлять о событии ;

Выдвигать и проверять гипотезу ;

Представлять результаты некоторого эксперимента в таблицах и диаграммах ;

Сочинять рассказ и читать его ;

Играть в театр ;

Распевать хороводные песни ;

Разгадывать загадки ;

Острить; рассказывать забавные истории ;

Решать арифметические задачи ;

Переводить с одного языка на другой ;

Просить, благодарить, проклинать, приветствовать, молить" (там же, с. 90).

Этот далеко не полный перечень действий и их результатов, осуществляемых благодаря разнообразнейшим языковым элементам, средствам и способам, невольно заставляет подумать о безграничности человеческого познания и опыта, которые невозможны без языка.

Язык как деятельность, речеобразование, речевая деятельность, речевые акты рассматривались и анализировались в концепциях многих зарубежных и отечественных лингвистов: В. фон Гумбольдта, Ш. Балли, С. Карцевского, Л. П. Якубинского, К. Бюлера, Э. Бенвениста, Л. В. Щербы, М. М. Бахтина, Н. И. Жинкина, А. А. Леонтьева и др.

К середине ХХ в. в рамках лингвистической философии сложилась целостная теория речевых актов во многом под влиянием идей о языке как форме жизни, о единстве языка и действия, о языковой игре. Более детальная разработка этой теории связана с именем Дж.Л. Остина (How to do things with words, 1962, в русском переводе: Слово как действие, 1986). Центральная категория — речевой акт — раскрывается как «целенаправленное речевое действие, совершаемое в соответствии с принципами и правилами речевого поведения, принятыми в данном обществе» (ЛЭС, 1990, с. 412), однако ее содержание не исчерпывается приведенным определением. Кроме того, в последнее время появился и новый термин речеповеденческий акт, когда «речевое высказывание, обращенное „к другому“, регулярно приобретает статус поведенческого акта, а поведенческий акт, рассчитанный на восприятие его „другим“, всегда семиотичен. В первом случае (при обращении „к другому“. — Е.К.) речь интерпретируется как действие (речевой акт. — Е.К.), во втором (жест, мимика — Е.К.) — действие как речь» (Человеческий фактор…, 1992, с. 40; более подробно см.: Н. Д. Арутюнова, 1998). Рассматривая преимущественно первый аспект — высказывание, рассчитанное на слушателя, отдадим предпочтение более традиционному термину — речевой акт.

Итак, речевой акт предполагает наличие говорящего и слушающего, которые обладают некоторым общим фондом знаний, или фондом идей, по Э.-Б. Кондильяку, представлений о мире, а также общими языковыми навыками, или языковой компетенцией. Речевой акт совершается в определенной, социально обусловленной речевой ситуации, которая включает ряд параметров, предполагает множественность контекстов.

Совершение речевого акта представляет собой сложные, многоступенчатые действия, начиная с произнесения говорящим субъектом высказывания на конкретном языке и заканчивая воздействием на сознание или поведение слушающего, адресата. Так, Дж. Остин выделяет пять ступеней речевого акта, когда необходимо:

• 1) произнести членораздельные звуки, принадлежащие общему для говорящего и слушающего речевому коду;
• 2) построить высказывание из слов на данном языке в соответствии с правилами и нормами грамматики этого языка;
• 3) соотнести высказывание с действительностью, т. е. придать ему смысл и референцию, или совершить локутивный акт;
• 4) превратить локутивный акт в иллокутивный, т. е. говорящий должен выразить в ходе произнесения высказывания коммуникативную цель, сделать его целенаправленным;
• 5) воздействовать на слушателя, вызвать его реакцию и тем самым создать новую ситуацию, которая может развертываться за пределами данного речевого акта, или вызывать перлокутивный эффект, когда слушатель под влиянием говорящего и речевой ситуации совершает перлокутивный акт.

В свою очередь Дж. Серль пишет о трех необходимых ступенях речевого акта, включая: 1) акт произнесения (локутивный акт); 2) пропозициональныйакт, осуществляющий референцию и предикацию; 3) иллокутивный акт, реализующий намерение, установку говорящего.

Несмотря на то, что Дж. Серль опускает вторую и пятую ступени формирования речевого акта по Остину, он не отказывается от них вообще, а как бы перераспределяет их роли внутри локутивного и иллокутивного актов. Исключается в этом случае перлокутивный акт, который может стать другим речевым актом или не быть таковым совсем. Тогда при тождественности речевого и иллокутивного акта принято говорить о перлокутивном эффекте, но не перлокутивном акте.

Если исходить из того, что для произнесения и оформления речевого акта, собственно высказывания, требуется использование языковых элементов (единиц и конструкций), знание способов и правил их соединения в высказывании, норм языка, то эта сторона речевого акта предполагает знание в первую очередь владение техникой языковой формы. Ядро речевого акта, его содержание связаны с коммуникативным аспектом, с говорящим и слушающим, и в этом смысле речевой акт представляет собой гетерогенное трехуровневое образование, объединяющее:

• 1) локутивный акт, когда говорящий выбирает и определяет языковую форму речевого акта с целью передачи внеязыковых смыслов;
• 2) иллокутивный акт, когда говорящий взаимодействует со слушающим, формулируя свои намерения, коммуникативную цель, задает ряд условий осуществления речевого акта;
• 3) перлокутивный акт, когда говорящий взаимодействует со слушающим с точки зрения предполагаемых результатов речевого акта.
• (Сравните с тремя семантическими функциями К. Бюлера, соответственно: экспрессивной, репрезентативной и апеллятивной.)

Если перлокутивные акты попадали в поле зрение риторики, а локутивные принадлежали к объектам лингвистической семантической теории, то иллокутивные акты и есть собственно предмет теории речевых актов (И.М. Кобозева, 1986, с. 13). Таким образом, модель речевого акта включает одновременно и цель, и результат, а теория речевых актов рассматривает одну из моделей коммуникативной ситуации, в которой осуществляется «акт речи, состоящий в произнесении говорящим предложения в ситуации непосредственного (выделено нами. — Е.К.) общения со слушающим» (там же, с. 11).