О границах морфологического варьирования на примере местоимений коми языка

О ГРАНИЦАХ МОРФОЛОГИЧЕСКОГО ВАРЬИРОВАНИЯ НА ПРИМЕРЕ МЕСТОИМЕНИЙ КОМИ ЯЗЫКА

Понятие варианта вошло в лингвистические исследования через фонологию, из которой было экстраполировано на другие сферы языка. Сегодня редкое лингвистическое исследование обходится без понятий «вариант» и «инвариант», однако содержание их от этого не становится более определенным. Напротив, чем шире эти понятия используются в научной литературе, тем более расплывчатыми и потому менее пригодными для конкретного лингвистическом исследования становятся. «Они обрастают новым смыслом и нередко обесцениваются. Расширенное понимание термина „вариант слова“ приводит к поглощению традиционных понятий лингвистики».

Большую определенность эти термины имеют в общелингвистическом плане, применительно ко всем уровням языковой структуры. Обычно под инвариантом понимается некая абстрактная языковая единица, реализующаяся в каждом конкретном случае в виде одной из своих возможных сущностей. Эта общая дефиниция применительно к единицам разных языковых уровней требует конкретизации, прежде всего, с точки зрения идентификации вариантных инвариантных отношений в данной области языка, выявления типов варьирования и их границ.

Важнейшим теоретическим постулатом вариологических исследований в области морфологии является понятие тождества слова (словоформы) самому себе, которое предполагает процедуру идентификации слова как двусторонней единицы с комплексом структурно-семантических характеристик. Варьирование начинается тогда, когда один или несколько параметров реализации слова получают новые характеристики, отличные от базовых. В самом общем виде границы варьирования на морфологическом уровне могут быть установлены «от тождества содержания и различия в формах до варьирования содержания при единстве формы», т. е. проще говоря, от синонимии до омонимии.

Вариативность слова наиболее наглядно прослеживается в его формальной структуре. Содержательная же сторона инвариантна по своей сути: семантическое значение слова уже является обобщенным понятием о массе предметов, процессов, свойств и т. д., которое реализуется в каждом конкретном случае как один из вариантов. Эту способность слова выражать общие значения, по необходимости расширять либо сужать их объем чаще называют кумуляцией, нежели собственно варьированием. Вместе с тем, описание семантики слова через понятие лексико-семантического варианта в ряде случаев чрезвычайно результативно. Лексические значения могут быть вариантные в результате различной актуализации компонентов значения при сочетаемости слов, в различных типах предложений, словосочетаний, фразеологических конструкций и т. д. Особый вид вариантности составляют текстовые значения слов. Идентификация лексического значения — необходимое условие равенства слова самому себе. Формальные варианты могут различаться стилистически, иметь разную сочетаемость, валентные свойства, но эти различия не должны разрушать семантического единства слова. Пределом лексико-семантического варьирования языковой единицы является омонимия.

При изучении грамматической вариативности собственно семантическое варьирование, как правило, в расчет не принимается. В качестве содержательной стороны языкового знака выступает его грамматическое значение, которое может варьироваться в пределах данной словоформы в зависимости от конкретных условий ее реализации, не затрагивая лексического значения слова. Вариативность на уровне грамматических значений выступает как «суб. категоризация фундаментальных семантических категорий, реализующаяся в разновидностях и вариантах типовых категориальных ситуаций (аспектуальных, темпоральных, таксисных, модальных, экзистенциальных, персональных, залоговых, квалитативных, квантитативных, компаративных, посессивных, каузальных, кондициональных, локативных и т. п.)».

Вариативность категориальных значений в известном смысле является «скрытой грамматикой текста». Например, в пределах конкретных текстовых ситуаций могут варьироваться значения переходности (ср. он может есть и он может есть только суп), аспектуальности (ср. он ушел с работы и он ушел с работы поздно), модальности (например, предложение надо принести воду в разных контекстах может выражать пожелание, констатацию факта, приказ, волеизъявление, условие и др.) По существу, основой инвариантно-вариантных отношений в этой сфере является полисемантизм числовых, падежных, лично притяжательных, временных, аспектуальных, субъектно-объектных и т. д. грамматических форм.

При установлении грамматических вариантов функциональная идентичность форм является обязательным условием. Сама процедура идентификации заключается в выявлении типовых грамматических значений и установлении их идентичности или близости. Грамматическое значение проявляется в конкретной речевой ситуации, поэтому часто функциональное совпадение или несовпадение форм можно установить лишь в контексте. Отсутствие или недостаточно выразительный контекст могут дать искаженную картину о реальном варьировании слова. Идеальным условием для функциональной идентификации является абсолютная взаимозаменяемость форм в рамках одного контекста. Однако критерий взаимозаменяемости как практический прием не может считаться обязательным, поскольку разные варианты демонстрируют, соответственно, разные типы контекстуальных связей. В одних случаях установление факта варьирования не требует расширенного контекста (например, рус. чашка чая / чашка чаю). В других — варьирование происходит на базе не всех, а лишь некоторых, иногда вторичных значений, поэтому установить тождество варьирующих форм без контекста невозможно. Например, коми местоимения ставыс «всё», ставон «все», представляющие собой формы основного местоимения став «все, всё», не являются собственно вариантами. Они различаются употреблением, например: ставыс лоас бур «всё будет хорошо» и ставон бурось «все хорошие», однако часто пересекаются в сходных семантических полях и могут быть взаимозаменяемы в одном контексте, вроде: Сиктын лонь. Ставыс / ставон видз вылын «В селе тихо. Все на сенокосе».

Формальные варианты, возникающие на ассоциативной общности функций, в результате некоторой нивелировки их собственных значений, все же остаются в своей прежней парадигме, а это накладывает известные ограничения дистрибутивно-системного и стилистического порядка. Функциональная эквивалентность грамматических значений является необходимой формой существования вариантов, однако абсолютного тождества между ними, как правило, не бывает. Пределы тождественности определяются словоупотреблением. При этом важную роль играет регулярность употребления, поскольку в языке всегда существует возможность «ситуативного», «разового» варьирования. Функционально-семантическое тождество словоформ надо рассматривать в каждом отдельном случае, не исключая возможности их различной трактовки в конкретных речевых ситуациях.

Идентификация вариантов с точки зрения формальной структуры, казалось бы, имеет более твердую основу. Однако здесь возникает много проблем, связанных, прежде всего, с многообразием типов варьирования и, соответственно, с возможностью различной трактовки формальных изменений в плане выражения. Наиболее последовательно идентифицируются:

• а) варианты фонематические или звуковые с разделением на варианты, не различающиеся по месту ударения и варианты, различающиеся по месту ударения;
• б) морфологические варианты с дальнейшим делением на варианты грамматико-морфологические, лексико-морфологические или словообразовательные.

Фонематические варианты имеют различия в фонемном составе «вне пределов морфологических чередований и закономерных парадигматических изменений слов». Фонетическая вариативность обычно не нарушает тождества слова, например коми тан ~ тані «здесь, тут», код ~ коді «кто» и т. д. Пределом такого варьирования является смысловая и / или функциональная дифференциация форм, которая обычно реализуется в диалектах, иногда в виде национально-языковых вариантов, например коми-зырянское код «кто» и коми-пермяцкое код- «:который». Разновидностью фонетического варьирования являются акцентологические варианты, которые различаются ударением типа рус. творог, нем. notwendig «нужный». Пределом их существования в языке также является смысловая и грамматическая дифференциация словоформ. Последняя часто наблюдается в языках с морфологическим ударением. Например, в коми-пермяцком языке, где широко представлено акцентологическое варьирование типа вились ~ вились «снова», дифференциация грамматических форм и новых слов наблюдается довольно часто, ср.: гарйъшт «докопай» и гарйишт «копни»; петас «всходы» и пётас «выйдет, взойдет» и т. д.

Под морфологическом варьированием обычно понимают различные структурные видоизменения словоформы (использование / неиспользование суффиксов, значимых / незначимых (реликтовых) сегментов, перестановка морфем и т. д.), не разрушающие ее функционально-семантического единства. Внутри них выделяются грамматико-морфологические варианты, различающиеся словоизменительными и формообразовательными элементами, и собственно словообразовательные. Последние иногда выделяют в особую группу или вообще исключают из области грамматического варьирования, поскольку они признаются «разными словами одного и того же корня», или однокоренными словами, образованными с помощью разных суффиксов.

Сам факт установления вариантности слова с точки зрения его формы требует проведения морфонологического анализа, который предполагает сегментацию и выявление структурных элементов словоформы, а также выявление закономерностей ее изменения и различных модификаций (звуковых субституций, морфонологических чередований, позиционных фонетических изменений и т. д.). Только после этого возможно установление границ варьирования, не разрушающих целостности единицы. Поскольку слово как единица высокого уровня формально состоит из единиц более низкого уровня — морфем и фонем, последние включены в процесс варьирования словоформы: фонетическая вариативность может привести к появлению вариантных морфем, грамматических показателей и в целом словоформ. Пределом фонетического и морфологического варьирования слова обычно считается синонимия.

Вариативность слова представляет большую сложность для исследования, и едва ли может быть комплексно описана средствами современной лингвистики. На современном этапе общей методической установкой следует считать акцентный подход к выделению той или иной стороны варьирования: «инвариант может быть установлен только применительно к одной из сторон языкового знака». При изучении формального варьирования за константную точку принимается постоянство лексических, отчасти, грамматических значений, при семантическом варьировании — постоянство формы слова, и отчасти грамматического значения. При изучении варьирования грамматического значения есть необходимость отвлечься от лексической семантики слова и принять за константу его формальное единство.

Понятно, что такой подход в значительной степени условен, поскольку механически расчленяет тесно взаимосвязанные явления и не учитывает многие промежуточные случаи, когда семантическое варьирование проявляется через формальное, грамматическое ведет к изменению содержания и формы слова и т. д. Бывают случаи, когда фонетическое сходство становится минимальным либо исчезает совсем. По-видимому, в таких случаях одним из основных критериев идентичности варьирующих словоформ может быть принято их генетическое родство. Например, в коми языке имеется два суффикса транзитива (переходный падеж) -од иті, восходящие к разным этимологическим источникам. Несмотря на их функциональную, семантическую близость, они не являются вариантами одной морфемы, тогда как собственно падежные формы, вроде сьгланьті ~ сыланьод «по тому (месту)» могут быть рассмотрены в качестве вариантов.

Большинство исследователей, изучающих процессы варьирования на материале языков флективного типа, отмечают, что на общем системном фоне варианты выглядит не системно: варьируются отдельные формы, не вступающие в системные отношения друг с другом. В этих языках «варианты наблюдаются для отдельных элементов морфологического ряда, но не бывает, чтобы вся парадигма была представлена в двух или нескольких вариантах». Языки агглютинативного типа часто демонстрирует противоположные тенденции. Например, коми местоимения кодным «кто из нас», кодныд «кто из вас», кодныс «кто из них» имеют регулярные вариантные формы с суффиксомнан-: коднанным «кто из нас», коднанныд «кто из вас», коднанныс «кто из них», причем вариативность наблюдается по всей парадигме числового и падежного словоизменения. Для коми языка с ярко выраженной агглютинативной типологией, полно прагматическое варьирование не является чем-то исключительным. Оно закономерно вытекает из коллекционного принципа сборки словоформ и парадигм, который позволяет использовать для актуализации того или иного значения сразу две или несколько возможностей. Некоторые грамматические значения, обычно тавтологического порядка, наслаиваясь друг на друга, частично или полностью нейтрализуются, что приводит к появлению дублетных форм, находящихся в отношениях свободного варьирования.

Массовое дублетное варьирование создает угрозу снижения коммуникативных возможностей языка, поэтому в большинстве случаев такая вариативность сопровождается хотя бы незначительной функционально-семантической дифференциацией. «Свободное (иначе, немотивированное) варьирование, не может быть извечным и узаконенным, так как с течением времени возникает семантическая или дистрибутивная дифференциация вариантов, либо один из вариантов отмирает». Следовательно, пределом дублетного варьирования является функциональная или функционально-стилистическая дифференциация языковых вариантов.

При идентификации формальных вариантов во внимание должны быть приняты не только типологические особенности исследуемого языка, но и его историческое развитие, поскольку наличие вариантов зачастую объясняется структурными изменениями — частными или более общими — самой языковой системы. Поскольку образование грамматических синонимов происходит главным образом при функциональном сближении двух грамматических конструкций, имевших вначале различное грамматическое значение, необходимым условием адекватного описания является дифференциация синхронных аспектов исследования. Например, в коми языке существуют две формы аблатива местоимения 1-го лица ед. числа миянлысь / миянсьыным с инвариантным значением «(взять) у нас» как результат взаимодействия основного и лично-притяжательного склонения. лингвистический термин семантический В историческом плане — это единицы разных парадигматических рядов, а именно: первая представляет собой аблатив основного склонения (ср. пармалысь (босьтны) «(взять) у тайги»), вторая — элатив лично-притяжательного склонения 1-го лица мн. ч. (ср. пармасьыным (петны) «(выйти) из нашей тайги»). Вариативность местоимений на синхронном уровне возникла в результате парадигматического передвижения форм, вызванного, по-видимому, стремлением языка к нейтрализации плеоназма в выражении лично-притяжательного значения.

Таким образом, несмотря на то что общие положения о формальных вариантах достаточно хорошо разработаны, например, в трудах К. С. Горбачевича, Л. К. Граудиной, О. С. Ахмановой, В. Н. Ярцевой др., сама процедура идентификации формальных вариантов в языках разных типов вызывает затруднения. Вопросы: что именно может варьироваться в структуре слова и до каких пределов — остаются открытыми. Они должны решаться на конкретном языковом материале, а методика идентификации вариантов уточняться применительно к языковой типологии.

• 1. Арутюнова, Н.Д. О минимальной единице грамматической системы / Н. Д. Арутюнова // Единицы разных уровней грамматического строя языка и их взаимодействие. — М., 1969. — С. 33−39.
• 2. Ахманова, О. С. Очерки по общей и русской лексикологии / О. С. Ахманова. — М., 1957. — 237 с.
• 3. Баталова, Р.М. О роли ударения в развитии новых значений слов (на материале пермских языков) / Р. М. Баталова // Пермистика: диалекты и история пермских языков. — Сыктывкар, 1992. — С. 24−31.
• 4. Бондарко, А.В. О семантической вариантности в грамматике (вариантность категориальных ситуаций) / А. В. Бондарко // Вариантность как свойство языковой системы. Ч. 1. -М., 1982. — С. 46−49.
• 5. Горбачевич, К. С. Вариантность слова и языковая норма / К. С. Горбачевич. — Л., 1978. — 238 с.
• 6. Граудина, Л. К. Вопросы нормализации русского языка: грамматика и варианты / Л. К. Граудина. — М., 1980. — 288 с.
• 7. Граудина, Л. К. Грамматические варианты: опыт частотного словаря / Л. К. Граудина, В. А. Ицкович, Л. П. Катлинская. — М., 1971. — 225 с.
• 8. Кодухов, В. И. Вариативность языковых значений / В. И. Кодухов // Вариантность как свойство языковой системы. Ч. 1. — М., 1982. — С. 127−129.
• 9. Мельников, Г. П. Вариативное и инвариантное в составе и в процедуре выявления грамматических категорий, типологически различающихся языков / Г. П. Мельников // Вариантность как свойство языковой системы. Ч. 2. — М., 1982. — С. 11−14.
• 10. Нещименко, Г. П. О некоторых аспектах изучения словообразовательной вариантности / Г. П. Нещименко // Вариантность как свойство языковой системы. Ч. 2. — М., 1982. — С. 22−24.
• 11. Рогожникова, Р. П. Варианты слов в русском языке / Р. П. Рогожникова. — М., 1966. — 335 с.
• 12. Солнцев, В. М. Вариативность как общее свойство языковой системы / В. М. Солнцев // Вопр. языкознания. — М., 1984. — № 2. — С. 31−41.
• 13. Солнцев, В. М. Язык как системно-структурное образование / В. М. Солнцев. — М., 1977. — 340 с.
• 14. Федюнева, Г. В. Коми местоимение: к проблеме формального варьирования в языке / Г. В. Федюнева. — Сыктывкар, 2000. — 76 с.
• 15. Федюнева, Г. В. Формальная вариативность коми местоимений в типологическом освещении / Г. В. Федюнева // Congressus nonus internationalis fennougristarum. — Tartu, 2001. — S. 220−227.
• 16. Филин, Ф.П. О слове и вариантах слова / Ф. П. Филин // Морфологическая структура слова в языках разных типов. — М.; Л., 1963. — С. 128−133.
• 17. Ярцева, В.Н. О грамматических синонимах / В. Н. Ярцева // Романо-германская филология. Вып. 1. — М., 1957. — С. 28−34.
• 18. Ярцева, В. Н. Проблема вариативности на морфологическом уровне / В. Н. Ярцева // Семантическое и формальное варьирование. — М., 1979. — С. 7−27.
• 19. Fedjuneva, G. Formal variativity and tipology of language / G. V. Fedjuneva // Congressus nonus internationalis fenno-ugristarum. Pars II. -Tartu, 2000. — S. 52.