Фоновые знания как неотъемлемый компонент профессиональной компетенции переводчика

Фоновые знания как неотъемлемый компонент профессиональной компетенции переводчика

Данная статья посвящена проблеме адекватности понимания в условиях межкультурной коммуникации, то есть в ситуации, когда отправитель сообщения принадлежит к одной культуре, а получатель к другой. При этом в процессе общения участвуют не просто разные личности, но и носители разных культурных и языковых картин мира.

По мнению Е. С. Кубряковой, модель, или картина мира, представляет собой сумму значений и представлений о мире, упорядоченную в голове человека «по самым разным основаниям» и объединенную «в известную интегральную схему» [1].

Строго говоря, у каждого индивида существует своя картина мира, сложившаяся на основе его/ее личного опыта, но опыт отдельного человека формируется в рамках той культуры, в которой происходит становление личности, и наша интерпретация событий и явлений обусловлена культурой, к которой мы принадлежим.

Коллективная картина мира отдельного народа может выступать как идеациональная (то есть существующая на уровне идей) модель его культуры. Не случайно С. Г. ТерМинасова использует термин «культурная» или «культурно-концептуальная картина мира», подчеркивая, что она складывается на основе представлений, прошедших через коллективное и индивидуальное сознание [2]. Определение культурной картины мира, данное С. Г. ТерМинасовой в работе «Война и мир языков и культур», не отвергает определение Е. С. Кубряковой, приведенное нами выше, но смещает акцент, указывая на механизм возникновения картины мира: «Культурная (понятийная) картина мира это отражение реальной картины через призму понятий, сформированных на основе представлений человека, полученных с помощью органов чувств и прошедших через его сознание, как коллективное, так и индивидуальное. Это образ мира, преломленный в сознании человека, то есть мировоззрение человека, создавшееся в результате его физического опыта и духовной деятельности» [3].

Языковая картина мира это та часть культурно-концептуальной картины, которая получила означивание средствами языка и, следовательно, может быть подвергнута анализу на уровне языковых единиц.

И культурно-концептуальная, и языковая картины мира непосредственно участвуют в процессах понимания и порождения высказывания в процессе коммуникации.

С нашей точки зрения, целесообразно рассматривать три варианта межкультурной коммуникативной ситуации.

Первый вариант: общение происходит на языке, который является родным для одного из коммуникантов, но иностранным для другого.

Второй вариант: общение происходит на языке-посреднике (например, английском), который не является родным для участников коммуникативной ситуации. В обоих случаях уровень иноязычной коммуникативной компетенции может играть решающую роль.

Третий вариант: общение происходит через переводчика. В этой ситуации собеседники фактически становятся «заложниками» межкультурной коммуникативной компетенции переводчика и его профессиональной компетенции, особенно в случае синхронного перевода.

И. И. Халеева описывает это следующим образом: «.осмысление, иноязычного текста может иметь место только при условии, что „вто-ричная языковая личность“ хотя бы относительно приближается к „природному“ носителю языка по уровню не только языковой, но и когнитивной (лингвокогнитивной) компетенции и, кроме того… по уровню осведомленности относительно стереотипных ситуаций общения и общего контекста этого общения.» [4].

Рассматривая все эти ситуации с точки зрения взаимодействия картин мира, мы можем представить тот «уровень осведомленности», о котором пишет И. И. Халеева, как наличие или отсутствие определенных фоновых знаний в культурно-концептуальных картинах мира участников процесса.

Под фоновыми знаниями обычно понимаются различные типы знания, влияющие на процесс коммуникации. Эти знания участвуют в процессе интерпретации коммуникативного поведения и влияют на наши ожидания и пресуппозиции, являющиеся частью коммуникативной ситуации.

Фоновые знания можно считать «готовыми смыслами», которые культурное и языковое сообщество предлагает своим членам. Разумеется, в рамках одной культуры эти «готовые» смыслы варьируются в зависимости от социального статуса, личного опыта и других факторов.

Термин «фоновые знания» является переводом английского термина «Background knowledge», и в работах таких авторов, как В. Гудикунст и Й. Ким, Р. Сколлон и С. Вонг Сколлон и других под этим термином понимаются все наши знания о мире. В то же время Е. М. Верещагин и В. Г. Костомаров [6] в своих работах делают упор на страноведческий и лингвострановедческий характер фоновых знаний.

Некоторые исследователи, подчеркивая энциклопедический характер фоновых знаний, отмечают, что они не являются строго систематизированными научными знаниями. Они могут содержать противоречия и стереотипы.

В данной статье под фоновыми знаниями мы будем понимать различные типы знания, влияющие на процесс коммуникации. По определению О. С. Ахмановой, фоновые знания представляют собой «обоюдное знание реалий говорящим и слушающим, являющееся основой языкового общения». И. В. Гюббенет определяет фоновые знания как социально-культурный фон, характеризующий воспринимаемую речь [7].

Текст как продукт речемыслительной деятельности автора и материал речемыслительной деятельности интерпретатора есть прежде всего особым образом представленное знание: вербализованное знание и фоновое знание.

В соответствии с классификацией Т. Ван Дейка в коммуникативном взаимодействии участвует следующий комплекс знаний:

• • знания об особенностях коммуникативных ситуаций;
• • знания, полученные из предыдущих речевых актов;
• • знания о характере происходящего взаимодействия и структуре предшествующей коммуникативной ситуации;
• • знания общего характера о взаимодействии и правилах, главным образом, прагматических;
• • другие разновидности общих знаний о мире (фреймы) [8].

Классификация Т. А. Ван Дейка не учитывает культурно-обусловленный характер фоновых знаний, в то время как культурная обусловленность фоновых знаний является их важнейшей характеристикой. Р. Сколлон и С. Вонг Сколлон подчеркивают, что, хотя когнитивный механизм действия фоновых знаний в ситуации общения универсален, они имеют различную структуру в разных культурах.

К. Крамш отмечает, что коммуниканты всегда вступают в акт коммуникации с определенными приемлемыми в данном обществе схемами поведения, усвоенными в процессах социализации и инкультурации (аккультурации). Эти схемы включают:

• • знания о правилах поведения в стандартных ситуациях повседневного общения, в том числе знания о правилах поведения с людьми различного возраста и статуса;
• • понимание коммуникативного намерения собеседника;
• • ожидание определенных действий от собеседника (приветствие, улыбка, пожатие руки и т. д.) [9].

Однако этот список далеко не исчерпывает все виды фоновых знаний, используемых для обеспечения правильного понимания текста.

Поэтому мы предлагаем также рассмотреть классификацию Б. Хазлет, которая выделяет четыре типа фоновых знаний, влияющих на процесс коммуникации. межкультурный фоновый знание переводчик.

• 1. «Обыденные знания», или наивная картина мира.
• 2. Культурные знания, тесно связанные с ценностями родной культуры.
• 3. Знания о правилах взаимодействия в ситуации общения.
• 4. Лингвистические знания (языковая компетенция) [10].

А. Н. Крюков подчеркивает, что фоновые знания проявляют свое реальное бытие только в осмысленном высказывании, насквозь пронизывая его и придавая ему многомерность. Фоновые знания это результат присвоения индивидом как материальных, так и духовных ценностей. Сами по себе фоновые знания могут не иметь к языкознанию никакого отношения, изучаясь в рамках естественных и социальных наук. Но лингвистикуинтересует то, как в той или иной лингвокультурной общности фоновые знания как невербальный компонент речевого общения вплетаются в текст речевого произведения, что в языковой коммуникации имплицируется, а что эксплицируется [11].

Как показывает практика перевода, недостаток фоновых знаний в большинстве случаев ведет к коммуникативной неудаче, то есть к такому сбою в общении, при котором определенные речевые произведения не выполняют своего предназначения [12].

Для доказательства особой роли фоновых знаний в процессе межкультурной коммуникации проанализируем некоторые ошибки, допускаемые переводчиками, обладающими высокой профессиональной компетенцией.

Приведем выдержки из интервью с главой Госкомстата России В. Л. Соколиным (29 апреля 2003 г.):

Оба приведенных примера иллюстрируют несоблюдение переводчиком норм политической корректности, которой придается все большее значение, и ведут, по меньшей мере, к коммуникативному дискомфорту. Поэтому в первом случае следовало бы использовать вместо выделенного фрагмента the elderly/ seniors, а во втором безусловно, gender и более идиоматичное breakdown вместо дословного structure.

Переводчик использует неудачные варианты передачи названия научных степеней, поскольку не учитывает разницу между российской и американской/ английской образовательной системами. Поэтому предложенный им вариант ведет к коммуникативной неудаче: иностранные слушатели, незнакомые с российской системой образования, многое не поймут в сообщаемой информации. Во избежание коммуникативной неудачи переводчику следовало (в условиях отсутствия точных эквивалентов) прибегнуть к культурной адаптации. Л. Виссон предлагает вариант 42 people with the equivalent of a Ph. D and 11 with advanced degrees [13]. В то же время те же термины, использованные в официальном документе, потребовали бы дословного перевода: candidate of science и doctor of science. Таким образом, правомерность культурной адаптации при переводе обусловлена, в частности, и видом дискурса, то есть в широком смысле слова коммуникативной ситуацией.

При общем, безусловно, высоком качестве английского перевода интервью, в переводном варианте присутствуют погрешности, связанные с недостатком фоновых знаний переводчика или просто с невнимательностью, которые ведут к дискомфорту, а в некоторых случаях и к незначительным коммуникативным неудачам. Тем не менее приведенные неудачи ведут к непониманию мелких информационных блоков, но не искажают смысла сказанного в целом.

Несколько иную ситуацию наблюдаем при анализе перевода интервью В. В. Путина, которое он дал 12 декабря 2007 г. журналу Time, став по опросам издания человеком года. При общем, безусловно, высоком качестве английского перевода интервью, опубликованного Time, сравнение исходного русского и переводного английского текстов выявляет ряд стилистических погрешностей и смысловых ошибок, неоправданных добавлений или опущений смысловых компонентов, очевидно, вызванных непониманием американским переводчиком нюансов русского языка, недостатком страноведческих знаний, а иногда и просто недостатком внимания.

Все это ведет к искажению смысла того, что говорил В. В. Путин, то есть к коммуникативным неудачам.

Проанализируем наиболее показательные примеры из этого интервью:

В первом примере смысл английской фразы противоположен тому, что имеет в виду В. В. Путин: президент говорит о том, что еще не принял решение, а в версии переводчика он готов принять предложение будущего президента, а это совершенно другое отношение и другое намерение.

Второй пример иллюстрирует случай непонимания переводчика, что ведет к очень неудачному английскому варианту и искажению смысла оригинального высказывания.

«Пассионарность» термин, введенный Львом Гумилевым, означает, в частности, «необоримое внутреннее стремление (осознанное или, чаще, неосознанное) к деятельности, направленной на осуществление какой-либо цели (часто иллюзорной)». Несмотря на похожее звучание, значение понятия далеко от passionate «страстный, пылкий», которое использует переводчик.

Более уместной была бы характеристика committed.

Рассмотрим еще два примера из того же интервью:

В первой цитате наблюдаем очевидную ошибку переводчика, ведущую к искажению смысла того, что говорит В. В. Путин, а следовательно, к коммуникативной неудаче. Можно предположить, что переводчик не расслышал отрицание в высказывании президента. Но если бы он обладал достаточными страноведческими знаниями, касающимися политической и экономической ситуации в России середины 80-х гг., то этой ошибки никогда не возникло бы. С этим же связана разная коннотация в конце анализируемого высказывания. В. В. Путин явно говорит с сожалением, которое не передается в переводе.

Второй пример один из многих, показывающих, что переводчик, будучи американцем, может попытаться «сгладить острые углы» и делает некоторые резкие высказывания В. В. Путина нейтральными, а зачастую несколько проамериканскими. В данном случае речь идет о неверной передаче смысла, который В. В. Путин вкладывает в слово «вассал». Возможно, переводчик не знает исторического значения этого слова, подразумевающего полное подчинение и зависимость в обмен на землю, хотя президент имеет в виду именно это. Кроме того, английский полный эквивалент vassal, который, очевидно, следовало бы использовать переводчику, имеет одним из своих значений следующее: a country that is controlled by another country. Решение переводчика в пользу слова auxiliary, в каждом значении которого есть сема «smth. that provides additional help», является, на наш взгляд, коммуникативной неудачей, так как не передает смысла того, что имел в виду В. В. Путин.

Как видим, в процессе перевода фоновые знания переводчика взаимодействуют со словами и структурами текста, но при недостатке фоновых знаний, сопровождаемом различиями в культурных ценностях, правильная интерпретация высказывания может быть затруднена. Различия в культурных картинах мира ведут к искажениям в оценке обсуждаемых явлений, нарушениям норм вежливости, принятым к иной культуре, неверному пониманию намерений собеседника.

Таким образом, фоновые знания, являющиеся неотъемлемой частью культурной картины мира, представляют одновременно и важнейшую составляющую профессиональной компетенции переводчика. Они включают не только знание культуры исходного и переводящего языков, но и общую эрудицию в синхроническом и диахроническом аспектах, а также учет требований дискурса к передаче культурообусловленного содержания, что, несомненно, должно учитываться при создании учебных планов и программ для бакалавров и магистров лингвистики.

Примечания

• 1. Кубрякова Е. С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира. М., 1988. С. 141.
• 2. Тер-Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация. М.: СЛОВО, 2000. 261 с.
• 3. Тер-Минасова С. Г. Война и мир языков и культур: вопросы теории и практики межъязыковой и межкультурной коммуникации: учеб. пособие. М.: АСТ [и др.], 2007. С. 22.
• 4. Халеева И. И. Основы теории обучения пониманию иноязычной речи: подготовка переводчиков. М.: Высш. шк., 1989. С. 140.
• 5. Gudykunst W. B., Kim Y. Y. Communication with strangers: an approach to intercultural communication. N. Y.: McGraw-Hill, 1997. 442 с.; Scollon R., Scollon S. Wong. Intercultural Communication: a Discourse Approach. 2^nd ed. Malden Mass: Blackwell, 2001. 316 p.Верещагин Е. М., Костомаров В. Г. Язык и культура: лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. 4-е изд. М.: Рус. яз., 1990. 246 с.
• 6. Ахманова О. С., Гюббенет И. В. «Вертикальный контекст» как филологическая проблема // Вопросы языкознания. 1977. № 3. С. 47−54.
• 7. Дейк Т. А. Язык. Познание. Коммуникация: пер. с англ. М.: Наука, 1989. 310 с.
• 8. Kramsch C. Language and culture. Oxford: Oxford University Press, 2000. 134 p.
• 9. Haslett B. Communication, strategic action on context. Hillsdale; N. J.: Lawrence Erblaum Associates, Publishers. 1987. 287 p.
• 10. Крюков А. H. Фоновые знания и языковая коммуникация // Этнопсихолингвистика / отв. ред. Ю. А. Сорокин. М., 1988. С. 19−34.
• 11. Городецкий Б. Ю. От лингвистики языка к лингвистике общения // Язык и социальное познание / Центр. совет. филос. (методол.) семинаров при Президиуме АН СССР. М., 1990. С. 50.
• 12. Виссон Л. Практикум-2 по синхронному переводу с русского языка на английский. М.: Р. Валент, 2005. С. 15.